Содержание
СОДЕРЖАНИЕ
Введение …………………………………………………………………….. 3
1.«Северный вестник»: характер издания ……………………………. 6
2.Л. Гуревич – редактор журнала «Северный вестник» …………….. 7
3.Редакционный отдел ………………………………………………… 11
Заключение ………………………………………………………………… 13
Литература …………………………………………………………………. 14
Выдержка из текста работы
«Наша русская литература (вся в целом) имеет в числе многих своеобразных черт одну, чрезвычайно отличающую ее от западноевропейской. Эта черта – значительное распространение так называемых толстых журналов», – в 1912 г. библиограф Н.А. Ульянов в предисловии к «Указателю журнальной литературы».
Толстый журнал – тип периодики, вызванный к жизни своеобразными условиями России, играет особую роль именно в русской журналистике.
Общие характеристики:
· объем (до 300–500 страниц);
· совокупность тем;
· особый состав номера (совмещены литературно-художественный сборник, политическая газета и своеобразная научная энциклопедия, которые находятся в пропорции, определяемой своеобразием исторического периода и состоянием читательской аудитории. В разное время на первый план выходит одна из них, но остальные не исчезают совсем).
В XIX – начале XX в. в Европе журналы по специальностям. Тип подобных изданий – обозрение – revus, состоящее из коротких статей, каждый номер-законченное целое, без продолжающихся публикаций. Книги доступны, журналу остается «лишь небольшое место на литературном рынке».
Особенности условий в России:
· огромные территории,
· редкие оазисы культуры,
· отсутствие хороших путей сообщения
· ограниченное количество книг
Журнал становился единственным поставщиком и художественной литературы, и разнообразных сведений о злободневных событиях, и сообщений о достижениях науки. «Эффект ожидания» следующего номера создавали романы с продолжением и обширные статьи, заставляли подписываться на годичный срок. «За 7–10 рублей, – пишет Н.А. Ульянов, – получает подписчик 12 толстых книжек, в которых опытная редакция преподносит читателю самый разнообразный материал для удовлетворения его любознательности. Журнал до некоторой степени удовлетворяет острую, особенно для провинции острую, потребность – следить за умственной жизнью всего человечества. Внес подписную плату и на целый год обеспечен в этом отношении статьями своего журнала».
Противоречие между потребностями интеллигенции и отсутствием в провинции необходимых книг «было разрешено созданием формы толстого журнала, позволяющей совместить в одной книге своего рода научную энциклопедию, литературно-художественный сборник и политическую газету», – точно заметил Д.Е. Максимов.
Толстый журнал почти целый век был господствующим в системе русской журналистики типом периодического издания.
«Вестник Европы» Н.М. Карамзина и М.Т. Каченовского «стал первым классическим толстым изданием в России. Журнал знакомил читателя с жизнью Европы, перепечатывались выписки из 12 европейских газет. «Вестник Европы» очень быстро приобрел характерные для последующих толстых журналов отделы: беллетристика и критика, политический и научный. Профессиональные интересы многолетнего издателя М.Т. Каченовского – профессора Московского университета, историка – вывели на первый план научные отделы. Так появился не только «журнал обычного русского типа», как его называли современники, но и его разновидность – «энциклопедический толстый журнал». Наиболее полное выражение он получил в издании О. Сенковского «Библиотека для чтения». При его создании издатель ориентировался на парижскую «BibliothequeUniverselle» (универсальную библиотеку), но, как почти всегда случалось в России, европейский образец претерпел значительную трансформацию, превратившись в журнал «обычного русского типа». «Московский телеграф», «Телескоп», «Библиотека для чтения» являлись энциклопедическими журналами. Они делали акцент на просвещении своих читателей, знакомили их с достижениями научной мысли. «Энциклопедический журнал до известной степени разрывал сословные рамки журналистики. Это был журнал обо всем и для всех, не только для узкого круга образованного дворянства, столичного по преимуществу»[3].
Классическими толстыми изданиями были и знаменитые оппозиционные журналы «Современник» и «Отечественные записки» Н.А. Некрасова и М.Е. Салтыкова-Щедрина. Они выходили в острейшие моменты истории страны, когда накал политических страстей заставлял редакции свести до минимума «научную энциклопедию», сосредоточив все внимание на освещении политических событий, которые отодвигали на второй план даже такую традиционную для русского журнала область, как художественная литература. Тип журнала, созданный «Современником» и «Отечественными записками», Д.Е. Максимов и Б.И. Есин назвали публицистическим. В таком журнале на первый план выходит политическая газета, материалы которой печатаются в публицистических отделах, существовавших во всех толстых журналах: «Внутреннее обозрение», «Иностранное обозрение», «Провинциальное обозрение», «Из общественной жизни» и др. Своеобразный жанр обозрения давал возможность рассказать о событиях, произошедших за месяц, прокомментировать их и выразить свое отношение к происходящему. Обозрение обычно представляло ряд небольших статей, посвященных основным событиям месяца. Темы этих статей выносились в подзаголовок. Так, например, в 8-м номере «Вестника Европы» за 1909 г. «Внутреннее обозрение» состояло из следующих статей: «Несбывшиеся ожидания», «“Оппозиция его Величества” и официозная печать», «Умеренно-реакционная программа», «Приостановка газеты “Слово”». Даже литературная критика очень часто принимала вид обозрения, достаточно вспомнить знаменитые статьи В.Г. Белинского.
В аналитических обзорах и хроникальных отделах толстого журнала выражалась его идеологическая программа, направление. «Журналистика, преследуя, главным образом, общественно-воспитательные цели, – пишет Д.Е. Максимов, – естественно, выдвигала на первый план обозрения и статьи, а к беллетристике относилась как к неизбежной уступке несерьезному читателю. Поэтому небеллетристическим отделам (особенно политическому обозрению) отводилось много места». Для русского толстого журнала, особенно для его публицистической разновидности, характерно особое отношение к беллетристике, которая являлась не только «уступкой несерьезному читателю». Важнее было то, что в журнале «помещенные в нем художественные произведения воспринимаются читателем в первую очередь как взгляды самого журнала и только во вторую как индивидуальные мнения авторов, обладающих тем или иным мировоззрением. Литературная личность писателя, участвующего в идеологически определившемся органе, помогает осмыслить и подпирает собой не столько отдельные части журнала (статью, стихотворение и проч.), сколько весь журнал в целом»[4].
Тип толстого журнала активно диктовал свои требования к литературному материалу, помещенному в номере. Не каждое литературное произведение могло быть опубликовано на его страницах, а только созвучное его программе. Кроме того, журнальный контекст придавал повести или рассказу новые оттенки, может быть и не предусмотренные писателем. «Известно, что в традиционной русской журналистике публицистического типа, – продолжает свою мысль Д.Е. Максимов, – каждый крепко сколоченный в идеологическом отношении орган до некоторой степени обезличивает помещенный в нем материал, приобретающий в нем особую функцию сравнительно с той, которая была бы свойственна этому материалу вне журнала. Материал, включенный в журнал, теряет индивидуальные оттенки и повертывается к читателю своей суммарной, типологической стороной как в идеологическом, так отчасти и в эстетическом отношении»[5].
Таким образом, соотношение отделов, роль беллетристики, политических известий и энциклопедических публикаций в составе номера помогают определить характер рассматриваемого журнала, отнести его к энциклопедическому, публицистическому или литературному подтипу.
«Обычный русский тип» журнала, лучше всего приспособленный к своеобразным условиям России, привычный для читателя, хорошо знавшего, что он хочет и может найти в полученной им журнальной книжке, часто диктовал свои условия редакциям журналов. Так, например, возрожденный в 1866 г. «Вестник Европы» был задуман по типу английских трехмесячников, но уже к концу второго года издания он вынужден был стать ежемесячником «обычного русского типа», так как читателя выход журнала один раз в три месяца не устраивал. Для этого «ему нужно было только обратить в постоянные отделы то, что до сих пор имело в нем более или менее случайный характер, беллетристику и хронику», – рассказывал редактор «Вестника Европы» К.К. Арсеньев впоследствии[6].
В 1892 г. вышел журнал «Мир божий», сыгравший затем заметную роль в системе русских журналов. Но задуман он был как издание «для юношества и самообразования». Во второй половине 90-х годов журнал превратился в общественно-политическое и литературное издание того же «обычного русского типа».
Журнал «Жизнь», созданный как журнал для семейного чтения, «Образование», первоначально называвшееся «Женское образование», и некоторые другие, возникшие в 90-х годах XIX в., неизбежно трансформировались в традиционные толстые издания.
Это было вызвано, во-первых, требованиями аудитории, которая хотела видеть новый журнал таким, какой она привыкла читать за почти 100-летнюю историю развития журналистики. Во-вторых, усложнившаяся в предреволюционный период общественная жизнь требовала от редакций широкого обобщающего освещения, развернутых комментариев, именно того, к чему был так хорошо приспособлен толстый журнал.
Но на рубеже XIX и XX вв. развитие газет отодвинуло журнал с первого места в системе прессы. Повсеместно слышались разговоры о смерти подобного типа изданий. Журнал «Современная жизнь» в 1906 г. писал, что толстые журналы «слишком медлительны и слишком громоздки, чтобы в острые периоды общественной жизни быть главными руслами идейных течений. Правда, их солидность, основательность в разработке задач времени куда выше приемов легкомысленной прессы. Но когда центр тяжести интересов не в теоретическом, а в практическом творчестве, пока нет вольного или невольного затишья, реакции – эта солидность мало помогает им»[7].
Основной упрек толстому журналу – медлительность и громоздкость. Но были и другие причины падения престижа изданий такого типа. Убыстрившийся ритм исторического развития, усложнение общественной жизни, рост грамотности населения привели к значительному увеличению читательской аудитории, которую интересовал более широкий круг не только общественных, но и научных и культурных проблем. Толстый журнал при всей его универсальности уже не удовлетворял всем требованиям читателей. Так, например, значительно повысился интерес к научным проблемам, тем более что научно-технический прогресс начала XX в. этому способствовал. Толстые журналы это заметили, на рубеже веков повысилась роль энциклопедического материала, много внимания уделялось проблемам образования и просвещения. На достаточно короткое время журналы вновь стали энциклопедическими. Но значительная дифференциация наук, интерес к естественнонаучным дисциплинам – математике, химии, медицине и т.п. – вызвали к жизни большое количество специализированных изданий для подготовленных читателей и научно-популярных для интересующихся. «Вестник знания», «Вестник и библиотека для самообразования», «Знание для всех», «Вокруг света», «Природа и люди» в XX в. в полной мере решали энциклопедические задачи.
Перед первой русской революцией, а также в 1905–1907 гг. развитие событий заставило толстые журналы вновь сконцентрировать внимание на осмыслении происходящего. В это время практически вся пресса была политической, а журналы приобрели публицистический характер. Но развитие политических газет, особенно партийных органов, составляло журналу серьезную конкуренцию.
Еще одно новое явление жизни отразилось на судьбе толстого журнала – возникновение новых литературных течений и школ, вызвавших большой общественный резонанс и обострение литературной борьбы. Для решения сложных эстетических вопросов больше подошли появившиеся в самом конце XIX в. «журналы-манифесты», «Мир искусства», «Новый путь», «Весы» и др. Художественные произведения начали печататься не в журналах, а в различных альманахах, выпускавшихся многочисленными издательствами, вокруг которых группировались писатели разных направлений. Сборники издательств «Знание», «Шиповник», «Северные цветы», «Скорпион» и многих других давали возможность показать свое творчество без идеологической «добавки», привнесенной направлением журнала. Художественная литература, самые лучшие ее образцы, тоже постепенно уходила из-под обложки традиционного издания, так как там ей становилось тесно. Это не значит, что толстые журналы совсем остались без хорошей беллетристики, после революции 1905–1907 гг. многие русские писатели снова вернулись в солидные, читаемые интеллигенцией издания, даже попытались придать им преимущественно литературный характер, но в годы, предшествовавшие революционным потрясениям 1917-го этот процесс «не пошел». В период классовых боев, Первой мировой войны, революций публицистические статьи выходили на первый план. Уходят из толстого журнала театральные и художественные рецензии: развитие театра и изобразительного искусства, усложнение эстетических споров и в этих областях способствуют формированию специальных изданий – театральных, художественных, музыкальных и т.д.
В конце XIX – начале XX в. толстый журнал вновь быстро прошел все этапы развития этого типа издания в XIX в.: от энциклопедического к публицистическому. Но в прошедшем веке каждый этап занимал 30–40 лет, в начале нового – подтип журнала изменялся за 5–10 лет.
И несмотря на все разговоры о смерти толстого журнала, он не умер, не исчез, а еще раз доказал жизнеспособность «обычного русского» издания в качественно изменившейся системе журналистики. «Современная жизнь» оказалась права: отошедший в тень в период общественных потрясений толстый журнал вновь занял свое место в период затишья реакции, когда настало время углубленного анализа пережитых революционных бурь: журнал этого типа еще раз доказал, что именно он наилучшим образом приспособлен для такой работы.
Классическому типу толстого журнала в XX в. остались верны «Вестник Европы», «Русское богатство», «Русская мысль», «Мир божий», «Современный мир» и другие издания, но под влиянием общественных потребностей они вынуждены были изменяться.
Вестник Европы
В начале XX в. самым старым из толстых журналов был «ВЕСТНИК ЕВРОПЫ». В 1915 г., во время Первой мировой войны, журнал скромно отметил свое 50-летие.
Издание с таким названием существовало в русской журналистике без малого целый век. Основанный в 1802 г. Н.М. Карамзиным в Москве, журнал закрылся в 1830 г. В 1866-м пять опальных профессоров Петербургского университета, вынужденных уйти в отставку из-за несогласия с политикой правительства в области образования, – М.М. Стасюлевич, К.Д. Кавелин, А.Н. Пыпин, В.Д. Спасович, Б.И. Утин – выпустили в свет новый журнал в Петербурге.
«Мы восстановили имя карамзинского журнала в 1866 г., когда исполнилось 100-летие со дня рождения Карамзина, желая тем самым почтить его память», – писал «Вестник Европы» впоследствии[8].
Причины появления своего журнала редакция объясняла тем, что среди журналов в 1866 г. взгляды «левых» были представлены некрасовским «Современником», «правые» группировались вокруг «Русского вестника» М.Н. Каткова, но представителей «центра» среди толстых журналов не было. Выразителем центристских взглядов и должен был стать «Вестник Европы». «Я соединяю под именем “центра”, – писал позже К.К. Арсеньев, – сторонников безостановочного движения по той дороге, на которую вступила Россия в эпоху великих реформ… Нужно было охранять сделанное и настаивать на осуществлении всего задуманного во всей его полноте… Все это увеличивало потребность в новом журнале, который, оставаясь одинаково свободным от воздыхания о прошлом и от стремления покончить с ним сразу и всецело, освещал бы путь, ведущий без потрясений к заветной цели»[9].
Высшим достижением России «Вестник Европы» считал реформы 1861 г. Его идеалом было постепенное, без революционных потрясений переустройство страны. Но наступление реакции, особенно в 80-е годы, стремление самодержавия сузить реформаторскую деятельность, невыполнение того, что было записано в Указах 1861 г., – все это заставляло журнал становиться в умеренную оппозицию существующим порядкам, критиковать действия правительства. В январском номере за 1901 г. ведущий политический обозреватель журнала К.К. Арсеньев сравнивал начала XIX и XX вв.: «“Сто лет назад на пути развития России, умственного и материального, было крепостное право”. XX в. “застает крестьянскую массу юридически свободной, но все еще зависимой и неполноценной… Задачей, достойной нового века, было бы… возвращение к заветам эпохи реформ, не в смысле повторения или подражания, а в смысле плодотворной работы, преемственно связанной с лучшими традициями нашего прошлого”»[10].
В начале XX в. «Вестник Европы» оставался верен своему генеральному направлению: пропаганде реформаторской деятельности как основного залога прогресса России.
Журнал осудил русско-японскую войну, считая, что она помешает разработке законодательства и дальнейшему переустройству страны, т.е. занял свое место в числе изданий, каких было большинство, войну не принявших и не поддержавших.
В первые дни 1905 г. «Вестник Европы», как и вся прогрессивная пресса, испытывал тревогу и был возмущен тем, что происходило в стране. К.К. Арсеньев вошел в число делегатов, которые 8 января отправились к Святополк-Мирскому, чтобы предотвратить готовящийся расстрел рабочих. События революционного года постоянно освещались па страницах журнала. Манифест 17 октября 1905 г. «Вестник Европы» воспринял, как и многие газеты и журналы, с удовлетворением, посчитав требования революции выполненными. Все последующие события и особенно Декабрьское вооруженное восстание в Москве, журнал не поддержал, считая, что причиной их были «ошибки Кабинета Витте и переход крайних партий к революционным действиям». Таких действий журнал не одобрял.
Вот как оценивал роль революции И. Жилкин, автор «Провинциального обозрения» во 2-м номере журнала за 1909 г.: « “Вихрь революции” вынес из провинции “все культурные силы, которые делали там много полезного… и большинство радикальных работников… Реакция доканчивала опустошение. Она выметала не революционных, а мирных культурных деятелей”»[11].
После образования партий «Вестник Европы» заявил о своей симпатии к кадетам, завоевавшим на выборах в I Государственную думу абсолютное большинство голосов избирателей. Но для журнала, выражавшего на протяжении 40 лет взгляды самой привилегированной части интеллигенции, оказалось неприемлемым требование обязательного подчинения партийной дисциплине, ограничивающее, по мнению журнала, свободу личности. В январском номере за 1906 г. спор о партийной дисциплине вел с кадетами К.К. Арсеньев, а в февральском номере журнал опубликовал программу повой партии – партии демократических реформ, в оргкомитет которой вошли К.К. Арсеньев, М.М. Ковалевский, В.Д. Кузьмин-Караваев, М.М. Стасюлевич и др., т.е. практически весь редакционный комитет “Вестника Европы”. В этой программе отразились взгляды деятелей русского земства, так как многие из числа организаторов новой партии являлись активными деятелями земского движения. Сама партия не состоялась, не набрав достаточного числа сторонников, но и в 1915 г., в статье, посвященной 50-летию журнала, «Вестник Европы» заявлял о своей верности опубликованной программе.
В 10-й книжке за 1908 г. было напечатано обращение к читателям М.М. Стасюлевича, одного из организаторов и бессменного редактора журнала, в котором он оповестил, что прекращает свою деятельность «вследствие слабости здоровья и значительного утомления после 43 лет трудов по изданию и редакции журнала». Вскоре 82-летний М.М. Стасюлевич умер. Издателем «Вестника Европы» стал М.М. Ковалевский – историк, известный политический деятель, редактором К. К. Арсеньев.
К.К. Арсеньев (1837–1919) – адвокат, общественный деятель, публицист, принадлежал к старшему поколению русских журналистов. Он стал редактором «Вестника Европы» в 70 лет. Свою литературную деятельность, которую он долго сочетал с адвокатской практикой, Арсеньев начал в 1858 г. в «Русском вестнике», с 1862 г. стал постоянным сотрудником «Отечественных записок», где заведовал иностранным отделом. В «Санкт-Петербургских ведомостях» В. Корша также занимался иностранной политикой. В «Вестник Европы» пришел в год его основания, с 1 марта 1880 г. взял на себя «Внутреннее обозрение» и «Общественную хронику» – основные отделы политического характера. В автобиографии К.К. Арсеньев подсчитал, что до 1 июля 1901 г. «внутренних обозрений» им написано 235, а «общественных хроник» – 203. Став редактором, он взял «Внутреннее обозрение», а отдел «Из общественной хроники» передал В.Д. Кузьмину-Караваеву, тоже юристу, но только военному, депутату Государственной думы. Это было сделано и для привлечения последнего в журнал, и потому что сам Арсеньев, как он писал в дневнике, чувствовал себя «утомленным и отстающим от времени»[12]. С 1911 г. этот отдел получил название «Вопросы внутренней жизни». Оба отдела утратили редакционный характер, что было характерно для классического толстого журнала, под ними стояли имена авторов.
К.К. Арсеньев имел большой авторитет в среде журналистов, его называли «“совестью” русской журналистики». Он участвовал в различных третейских судах, выступал адвокатом на литературных процессах.
Новая редакция начала понемногу изменять характер журнала, эти изменения были не радикальными, по заметными читателю. Оставаясь сторонником реформаторской деятельности, «Вестник Европы» в оценке столыпинских реформ смыкался иногда с народническим «Русским богатством». В 1912 г., подводя итоги последних преобразований, журнал заявлял, что он «решительно против аграрного законодательства последних лет»[13]. К столыпинской реакции журнал относился с негодованием, его страницы этих лет полны рассказов о многочисленных репрессиях, казнях, административном произволе в стране.
Ведущие обозреватели журнала являлись профессиональными юристами и на страницах «Вестника Европы» постоянно анализировали все законодательные акты, обсуждаемые в Думе в 1909–1912 гг., пытаясь оцепить их с точки зрения улучшения положения России. Они пришли к неутешительным выводам: ни одна предпринятая реформа, в том числе и самая главная – земельная, интересам страны не соответствовала.
В 6-м номере журнала за 1912 г. в статье «Ответственность за преступления периодической печати», основой которой послужил доклад, прочитанный па 9-м съезде русской группы Международного союза криминалистов, отмечалось: «По юридическому положению прессы в такие переходные эпохи можно… судить о прочности самого преобразованного государственного строя»[14]. Закон этот не удовлетворял специалистов «Вестника Европы», как не принимали они и многие другие преобразования того времени.
В то же время журнал чувствовал, что назревает нечто новое. «На грани наступающего (1911-го. – С.М.) года что-то произошло, « писал В.Д. Кузьмин-Караваев в “Вопросах общественной жизни”. – Что именно, с точностью формулировать пока трудно. Но что в воздухе потянулись какие-то струи ветра, заколебавшие как будто атмосферу, – это чувствуется достаточно определенно»[15]. Журнал ощутил новый подъем общественного движения, па его страницах публиковались сочувственные статьи о тяжелом положении рабочих, но основное требование оставалось прежним – законодательная реформаторская деятельность. Очень много внимания «Вестник Европы» уделял деятельности Думы, постоянно рассказывая о том, что там происходит. Думские отчеты писал в основном В.Д. Кузьмин-Караваев.
Определенное расширение программы журнала сделало возможным появление на его страницах новых имен, людей, сотрудничество которых в этом журнале раньше было невозможным. Первое такое имя – A.M. Горький. После «золотого века» отдела беллетристики «Вестника Европы», когда там печатались И.С. Тургенев, И.А. Гончаров, А.Н. Островский, М.Е. Салтыков-Щедрин, литературный материал оставлял желать лучшего. Потоки серой беллетристики заполняли редакционный портфель. В 1910 г. активную роль в журнале начинает играть Д.Н. Овсянико-Куликовский – академик, один из ведущих литературоведов страны. С его приходом в журнале появляются произведения писателей горьковского круга, в апреле 1912 г. – рассказ A.M. Горького «Три дня» и в этом же номере – одна из лучших повестей И.А. Бунина «Суходол». С 1913 г. Овсянико-Куликовский стал соредактором «Вестника Европы», Горький и Бунин – постоянными его авторами. И это в журнале, в котором в 1909 г. автор отдела «Критические наброски» С. Андрианов обвинял A.M. Горького в том, что он продал свой талант «за чечевичную похлебку партийного функционера»!
Еще одно новое имя появилось на страницах издания. Постоянный отдел «Провинциальное обозрение» начал вести И. Жилкин, делегат I Думы от крестьян, член трудовой партии. Большая часть материалов отдела строилась на впечатлениях самого автора, полученных во время частых поездок по стране. Иногда он комментировал сообщения столичных и провинциальных газет. Благодаря материалам Жилкина в журнал широко входила провинциальная русская жизнь, которой в прошлом достаточно элитарное издание уделяло не слишком много внимания.
Сознавая, что ежемесячный журнал может проиграть соревнование с газетой, если не предпримет каких-то важных перемен в форме и характере своих публикаций, новая редакция начала модернизировать издание. Уже в первых номерах за 1909 г. редакция объявила: «Кроме прежних отделов, журнал будет заключать обозрение провинциальной жизни, периодические обзоры новых явлений в мире науки, корреспонденции из главных центров Западно-Европейских и Северо-Американских»[16]. То есть расширялись информационные и научные отделы толстого журнала. Изменился подзаголовок, который теперь гласил: «Журнал науки, политики, литературы». Так, наука оказалась па первом месте, заменив историю, а литературный отдел отошел на последнее. На журнальные страницы выходят естественные науки, интерес к которым стремительно возрастал. Одним из ближайших сотрудников становится К.А. Тимирязев, печатаются В. Бехтерев, А. Бекетов, И. Мечников и др. Упорядочена нумерация страниц: если раньше она была сквозной для двух номеров, то теперь отдельно нумеровалась каждая книжка.
Но время диктовало свои требования, и несмотря на то что в подзаголовке на первом месте стояла наука, ее начинает обгонять политика. Основное нововведение – значительное расширение отдела «Хроника». Теперь к «Хронике» относились не только привычные «Обозрения», не только статьи, освещавшие проблемы внутренней или международной жизни, но и крупные теоретические публикации, такие, например, как статья Л.З. Слонимского о марксизме. Из почти 400 страниц журнального текста – 140–180 отводилось «Хронике». В 1912–1913 гг. изменился сам принцип верстки хроникальных статей, они стали печататься одна за другой, в подборку, без переноса начала повой статьи на новую страницу. Расширяя хронику, журнал стремился дать читателю, если не оперативную, то более подробную информацию о современной жизни.
Наибольшей реорганизации подверглись основные публицистические отделы – «Из общественной хроники» и «Внутреннее обозрение». Сначала последний отдел был передан В.Д. Кузьмину-Караваеву, который вел его в более журналистском репортажном стиле, в отличие от К.К. Арсеньева, писавшего традиционно теоретические статьи. В 1912 г. начинается реорганизация «Внутреннего обозрения» и затем оно исчезает совсем, а Арсеньев выступает с авторскими статьями на общественно-политические темы. Два старых отдела, слившись, образовали «Вопросы внутренней жизни», которые вел Кузьмин-Караваев.
Данью времени стало также появление на страницах толстого журнала цветных рисунков и репродукций, рекламы и объявлений. Объявления о новых книгах, о подписке па журналы традиционно помещались на обложках таких изданий. Но «Вестник Европы» в 1910-е годы начинает публиковать и другую рекламу: швейных машинок, женского белья и т.д. Это давало журналу материальные средства, так как тираж был невысоким, и денег от подписки не хватало. Журнальная статистика, помещаемая в конце подписного года, давала 6.392 подписчика на 1905 г., 5291 – на 1906-й, журнал имел в среднем 6.000 подписчиков – это один из самых низких для подобного издания показателей.
«Вестник Европы» под новой редакцией значительно расширил круг тем журнала, стал внимательнее относиться к общественной проблематике и пытался, расширив хроникальный отдел, преодолеть ту медлительность и громоздкость, в которой упрекали журналы критики. Но довести начатые преобразования до конца не удалось. Этому помешала начавшаяся Первая мировая война и революции 1917 г. В начале 1918-го журнал был закрыт.
Мир божий
Создатели журнала и их планы.
· А.И. Богданович и «Мир божий».
· Ориентация па «среднего» читателя.
· Требования к журнальным публикациям.
· Структура номера.
· Легальные марксисты в «Мире божьем».
· «Мир божий» под красным знаменем.
Некоторые новые толстые русские журналы появлялись рядом со своими старшими собратьями, их редакции находились в близких отношениях. Так возник «МИР БОЖИЙ», издательница которого Александра Аркадьевна Давыдова – вдова директора Петербургской консерватории К.Ю. Давыдова, начинала свою деятельность под влиянием Н.К. Михайловского, с которым ее связывала многолетняя дружба.
Многих членов редакции связывали родственные отношения, благотворно отразившиеся па деятельности журнала. Активное участие принимали в журнале дочери Давыдовой – Лидия Карловна Туган-Барановская по мужу и приемная дочь Мария Карловна, известная в русской журналистике под двойной фамилией Куприна-Иорданская. Женой А.И. Куприна она стала в 1903 г., в это же время после смерти матери и старшей сестры она стала издательницей «Мира божьего». За редактора «Современного мира», сменившего «Мир божий», Н.И. Иорданского она вышла замуж в 1910 г. М.К. Куприна-Иорданская работала в журналистике и после октября 1917 г. Она оставила интересные воспоминания «Годы молодости», где рассказала и о А.И, Куприне, и о журнале «Мир божий».
М.И. Туган-Барановский – экономист, историк, один из представителей «легального марксизма» сотрудничал в журнале сам и привел своих единомышленников – П.Б. Струве, Н.А. Бердяева и С.А. Булгакова. Много работал в журнале А.И. Куприн, активно публиковался Д.Н. Мамин-Сибиряк, маленькую дочь которого после смерти его жены взяла в свой дом А.А. Давыдова.
Первый номер журнала за 1892 г. вышел с опережением – 13 декабря 1891-го. Редактором вначале был В.П. Острогорский – профессор, известный литературовед и педагог. Давыдова и Острогорский планировали создать журнал для подростков, но планы постепенно менялись. В подзаголовке «Мира божьего» в год выхода значилось: «Литературный и научно-популярный журнал для юношества». В объявлении об издании подчеркивалось, что журнал хочет давать своим читателям «общедоступное образовательное чтение». В качестве основного читателя предполагалась и образованная семья, и читатели из различных слоев общества. Но журнал стал расширять предполагаемую аудиторию, выводить ее за пределы собственно подростковой. От первоначальных планов осталось только название: «Мир божий» – мир вокруг человека, со всеми его проявлениями, тайнами и загадками[23]. В 1893 г. редакция получила разрешение добавить к подзаголовку слова «и для самообразования». Значит, аудитория расширилась еще больше, так как самообразованием могут заниматься люди любого возраста.
«Мир божий» формировался как образовательный научно-популярный журнал для юношества и «средней по образованию публики». Этим объяснялось обилие научных и научно-популярных публикаций, которыми журнал славился все время своего существования.
Общественный подъем 90-х годов XIX в., яростные споры между марксистами и народниками, приход в журнал талантливых публицистов и общественных деятелей – все это способствовало изменению типа журнала. Постепенно «Мир божий» превратился в журнал «обычного русского типа», сохранив черты научно-популярного издания.
Это произошло по инициативе и при активном участии появившегося в журнале в 1894 г. А.И. Богдановича, который взял на себя обязанности неофициального редактора «Мира божьего». А.А. Давыдова, хотя и прочитывала все рукописи, предложенные редакцией к публикации, редакторских функций на себя не брала. В.П. Острогорский постепенно отходил от журнала и в последние годы, как вспоминали сотрудники, подписывал журнал не читая. Редакторские обязанности легли на А.И. Богдановича, который из-за своего прошлого не мог быть утвержден в качестве редактора официального. Он не мог даже подписывать свои публикации, и в течение 10 лет его знали под литерами «А.Б.». Только четыре материала, напечатанные после октября 1905 г., он смог подписать полным именем – Ангел Богданович.
А.И. Богданович родился в 1860 г. в польско-литовской семье. (Свое имя Анжело он перевел на русский язык, отсюда непривычное Ангел.) Он начал учиться на медицинском факультете Киевского университета, но с 3-го курса был исключен за участие в кружке отставного военного Левинского, который хотел открыть типографию. Дальше планов дело не пошло. После ареста у членов кружка нашли, по словам А.И. Куприна, «81 точку из шрифта». И хотя обвинение строилось на этих «точках», Богданович был «привлечен к военному суду по политическому процессу, просидел год в тюрьме, произнес на суде блестящую речь, по которой был совершенно оправдан, но исключен из университета и выслан в Нижний Новгород»[24].
Десять лет провел Богданович в провинции, сначала в Нижнем Новгороде, где сошелся с кружком общественных деятелей, группировавшихся вокруг В.Г. Короленко и Н.Ф. Анненского, затем пять лет в Казани. Там он сотрудничал в газете «Волжский вестник» и был воскресным фельетонистом «Казанских вестей», где писал под псевдонимом «Зритель». В Нижнем Новгороде под псевдонимом «Сын своей матери» в той же роли выступал В.М. Дорошевич. «Полемика этих двух бойких соперников вызывала звон в ушах», – вспоминал известный в свое время казанский журналист, впоследствии издатель «Нового пути» П.П. Перцов[25].
Вернувшись в Петербург, Богданович некоторое время сотрудничал в «Русском богатстве», откуда и пришел в «Мир божий». 8 февраля 1895 г. он впервые опубликовал в этом журнале свои «Текущие заметки», которые уже с 9-го номера за этот же год превратились в «Критические» и в таком виде существовали до начала 1906 г. Только два обзора, появившиеся до лета 1906 г., когда журнал был закрыт, Богданович снова назвал «Текущие заметки». Кроме двух статей («Новый шаг к просвещению» – 1895, №11 и «Адам Мицкевич» – 1899, №7), все остальные его публикации шли под рубрикой «Критические заметки». У всех, кто знал Богдановича, возникали ассоциации с личностью и творчеством Н.А. Добролюбова. В своих заметках на основе разбора двух-трех литературных произведений Богданович умел делать общественно-политические выводы[26]. Много шума, например, наделала его статья в апрельском номере за 1904 г., где на основе анализа мало известных романов на «женскую» тему, автор высказал свой взгляд на положение и роль женщины в современном мире. По поводу статьи в газетах появилось множество откликов, Богданович получил много писем читательниц, согласных или не согласных с его позицией.
Умер А.И. Богданович в 1907 г. на операционном столе. Журнал «Современный мир», продолжение закрытого «Мира божьего», посвятил его памяти 4-й номер за 1907 г., в котором хорошо знавшие этого замечательного журналиста люди рассказали о его деятельности.
«Богданович был редактором по призванию, редактором идейным, беззаветно и самоотверженно преданным своему делу, но редактором особого типа… Он читал в рукописи все статьи, правил корректуру, вел громадную деловую переписку, принимал авторов, писал рецензии, критические статьи и т.д.». Об этом писал Ф.Д. Батюшков – внучатый племянник поэта К.Н. Батюшкова, критик, театральный рецензент, сменивший Острогорского на посту официального редактора «Мира божьего» и затем «Современного мира». Казалось бы, Богданович делал рутинную работу, знакомую всякому редактору. Но Батюшков добавлял подробность удивительную: «Обладая превосходной памятью, Ангел Иванович отлично помнил не только более или менее выдающиеся статьи, но даже небольшие очерки и обозрения, даже библиографические заметки, печатавшиеся в журнале за все 15 лет».
У А.И. Богдановича было два предмета его постоянного внимания, постоянных забот: «наш журнал» и «наш читатель». Русский толстый журнал классического типа рассчитывал на образованное дворянство и интеллигенцию. Но и А.А. Давыдова, и В.П. Острогорский ориентировали свой журнал на «средне образованного читателя». Богданович пошел дальше: он делал журнал для «среднего» человека. У него неоднократно спрашивали, кто такой этот «средний» человек? Он отвечал: «Я сам средний читатель. Я долго жил в провинции, оторванный от всех центров просвещения, не имея возможности ни выписывать много книг, ни пользоваться богатыми библиотеками. Я не кончил курса в университете. Я знаю, что значит жить в глуши и чего ожидает от ежемесячного журнала наш средний обыватель»[27].
«Мир божий» стал первым толстым изданием, ориентировавшимся на более широкие, чем прежде, менее образованные слои населения, по преимуществу провинциального. Журнал B.C. Миролюбова с красноречивым названием «Журнал для всех» стал вторым, хотя и очень значительным, шагом на этом пути. «Мир божий» начал эту работу раньше, кроме того, роль миролюбовского журнала хорошо известна, изучена и высоко оценена в исследовательской литературе, а усилия Богдановича и «Мира божьего» по расширению читательской аудитории историками журналистики не отмечены. Это тем более несправедливо, что редактор «Мира божьего» не только декларировал стремление работать для среднего читателя, он разработал целую программу воспитания, подготовки «среднего» человека к восприятию публикаций серьезного толстого ежемесячника. Богданович создал свой подтип толстого журнала, в котором сочетались качества классического печатного органа «экономики, политики и литературы» и журналов научно-популярных и для самообразования, расцвет которых начался в XX в. Редакция гордилась этим специфическим типом своего издания. Батюшков утверждал, что это своеобразный «исключительно русский тип», который возник «из особых условий русской жизни, в эпоху реакции, когда заботливое правительство всячески ограничивало доступ к образованию… Школа в руках правительства была орудием политической борьбы и в противовес ей общество стало искать внешкольного образования». Таким образом, научная энциклопедия, характерная для толстого журнала, заменялась в «Мире божьем» предметным образованием[28].
Редактируя журнал, Богданович руководствовался целой системой правил и принципов. При отборе материала для публикации он выдвигал на первое место «читабельность», на второе – актуальность тем и связь содержания с современностью. В первую очередь редактор определял политику журнала по отношению к читателю. «Ни ходить в народ, ни учиться у народа не представлялось ему занятием целесообразным. Другое дело – воспитывать себя, знать, чего хочешь и настойчиво добиваться своих прав». Материал, опубликованный в журнале, должен читателя привлекать, заинтересовывать и незаметно воспитывать. Для этого и нужно, чтобы все статьи были «читабельны», по шутливому определению Богдановича. Огромная роль отводилась редактору. Он должен уметь почувствовать грань, отделяющую материал научно-популярный от специфически научного, определить, является ли статья интересной и доступной для читателя, препятствовать появлению на журнальных страницах элементарных и общеизвестных истин. Богданович знал характерное для русского человека свойство «набрасываться на верхи» и настаивал на изложении основ рассматриваемого вопроса. «Требование ясности, вразумительности и определенности выводов» он предъявлял ко всем материалам журнала, в том числе и к произведениям литературным. Мысль писателя и публициста, считал А.И. Богданович, «сосредотачивается, как свет в фокусе, и выигрывает в силе, яркости и убедительности»[29].
«Читабельность», по Богдановичу, обеспечивается яркостью, ясностью, ненавязчивостью изложения нового, а не общеизвестного, умением незаметно вести читателя в нужном автору направлении, давая возможность не повторять прочитанное, а самому как бы заново открывать неизвестное.
Второй критерий – требование актуальности тем и связи с современностью – распространялся даже на исторические исследования «близких и далеких эпох». Эти требования Богданович выдвигал не только перед авторами журнала, он учитывал их и в собственной деятельности. «Он принял на себя роль учителя, – вспоминал Ф.Д. Батюшков, – учителя, который сам учился вместе с теми, которых он думал воспитывать, ставя себя в положение учеников, близкий им по воспоминаниям проведенной в провинции молодости. Это создавало в статьях Богдановича особый эффект сопричастности, личностную окрашенность изложения».
Но главное – общий демократический тон его статей и жизненных позиций. В январе 1906 г. он писал: «Роль печати ясна и определенна: быть на гребне революционной волны, зорко смотреть вперед, вовремя предупреждать об опасности. Ее значение, весь смысл ее – жить для народа и вместе с ним победить или умереть. Но последнее не страшно. Где народ, там и победа»[30].
Задача журнала – быть воспитателем читателя – диктовала и распределение материала по отделам. Объем журнала составлял около 30 печатных листов, из которых 12–13 листов приходилось на беллетристику, на остальные отделы – «Внутреннее обозрение», «Родные картинки», «Иностранное обозрение», «Критические заметки», общественно-политические и научные статьи – 17–18 листов.
Проза не играла значительной роли в журнале, сам Богданович считал ее «супом», без которого не обходится ни один обед. Это мнение редактора очень сердило А.И. Куприна, который занимался отделом беллетристики в 1902–1905 гг. Но несмотря на некое пренебрежительное отношение редакции к литературному материалу, «Мир божий» завоевал симпатии читателей именно благодаря хорошей литературе, особенно переводной. Отдел переводной литературы вела Л.К. Туган-Барановская. Лидия Карловна сама отбирала материал, переводила с французского, английского и польского. После ее смерти в 1902 г. отдел стала вести М.К. Куприна-Иорданская. Активно участвовала в работе этого отдела З. Венгерова и как переводчик, и как литературный критик. В ее переводе был впервые опубликован в «Мире божьем» ставший впоследствии очень знаменитым в России роман «Овод» Этель Лилиан Войнич, английской писательницы, вышедшей замуж за русского народовольца О. Войнича. Прототипами романа послужили русские революционеры-народники.
Статьи научно-популярного характера занимали в журнале иногда до половины объема. Много внимания уделялось естественнонаучной проблематике, интерес к которой постоянно возрастал. Отделом занимался В.И. Агафонов – постоянный сотрудник редакции, в качестве авторов выступали крупные ученые, философы, врачи.
«Мир божий» в 90-е годы XIX в. как бы возродил тип энциклопедического толстого журнала. Но научные материалы в журнале имели свою особенность: большое место отводилось естественным наукам, что было не характерно для изданий начала XIX в. В 5-м номере за 1892 г. В.И. Агафонов, который отвечал за публикации на естественнонаучные темы, писал: «Природа – все. Природа – везде». Журнал писал и о других науках. В той же статье отмечалось: «Нет такой науки, практическое знакомство с которой не было бы практически полезно и в жизни»[31].
Во многих публикациях рассказывалось о жизни и творчестве ученых, философов, общественных деятелей. В январе 1906 г. «Мир божий» опубликовал статью известного журналиста и историка журналистики М.К. Лемке «Очерки жизни и деятельности Герцена, Огарева и их друзей». Это было одно из первых упоминаний имен, о которых ранее нельзя было говорить. «Теперь все эти условия в значительной степени изменились, – писал Лемке, – русское общество во главе с русским рабочим завоевало своей литературе большую долю свободы. Теперь оно может пользоваться и плодами своего завоевания. И с течением времени наша историческая литература обогатится трудами, совершенно немыслимыми при старом режиме насильственного затыкания ртов»[32].
Лемке связывал появление статьи о Герцене с завоеваниями революции, а тон его статьи говорит о достаточно радикальных, социал-демократических симпатиях журнала.
Начало нового века ознаменовалось для журнала потерями: сначала умерла Лидия Карловна, затем в 1902 г., потрясенная смертью дочери ушла из жизни А.А. Давыдова – первая издательница. В журнале появились новые сотрудники – Ф.Д. Батюшков и А.И. Куприн. «Внутреннее обозрение» начал вести И. Ларский, имя которого в 1912 г. значилось среди сотрудников большевистской газеты «Правда», и Н. Иорданский – социал-демократ, меньшевик, друг Г.В. Плеханова. В то же время составлявшие ядро идеологической программы журнала в предыдущее десятилетие «легальные марксисты» ушли из «Мира божьего» в заграничный журнал «Освобождение».
«Мир божий» под влиянием новых членов редакции приобретает ярко оппозиционный характер. Достаточно резкий обличительный тон задавали общественно-политические отделы – «На Родине», «Внутреннее обозрение», «Разные разности», «Из русских журналов». Растут тиражи журнала: в конце 90-х годов он имел около 8 тыс. подписчиков, в 1903-м – уже 16 тыс. По свидетельству члена редколлегии журнала М. Неведомского, в 1904 г. тираж достиг 18 тыс. «Мир божий» вышел на первое место по числу читателей. С.П. Дягилев, не относившийся к числу друзей журнала, вынужден был написать в «Мире искусства» «о бушующей волне, которая разносит по всей России зелененькие книжки “Знания” и голубые обложки “Мира божьего”»[33].
Перед революцией 1905 г., как вспоминала М.К. Куприна-Иорданская, вокруг толстых журналов группировались кружки сочувствующих. «Редакция “Русского богатства” во главе с В.Г. Короленко собирала вокруг себя остатки старых народнических сил. Около “Мира божьего” группировались социал-демократы… Еженедельные вечерние собрания сотрудников в “Мире божьем” были очень многолюдны, и случалось, что ни редактор журнала А.И. Богданович, ни члены редакции – В.Я. Богучарский, В.П. Кранихфельд, М.И. Неведомский, В.И. Агафонов, И.Э. Любарский не знали всех присутствующих, а может быть, и просто не всегда желали называть некоторые имена»[34]. М.К. Куприна-Иорданская рассказала о том, как она, сама того не зная, прятала у себя и поила чаем скрывавшегося от полиции священника Григория Гапопа, организатора шествия рабочих к Зимнему дворцу 9 января 1905 г., закончившегося расстрелом.
После Кровавого воскресенья «Мир божий» заявил, что он будет выступать под красным знаменем. В объявлении о подписке на 1906 г., без оглядок на цензуру журнал сообщал: «Политическое и экономическое освобождение человека, идея рабочего класса как идеал всего человечества – таковы основные стремления журнала. Журнал в социалистическом строе видит путь, ведущий к осуществлению этого принципа. Ближайшей своей задачей журнал ставит пропаганду идей полного духовного и политического освобождения личности и свободной борьбы за интересы трудящегося класса, то есть перехода власти в руки народа». Конечно, в этих словах много риторики, но в то же время революционные устремления легального издания несомненны. Подобный пример был единственным среди солидных ежемесячников.
«Мир божий» не считал Манифест 17 октября 1905 г. окончанием революции, он приветствовал начало Декабрьского вооруженного восстания в Москве. Статья И. Ларского о восстании и причинах его поражения – одна из лучших из всего, что было написано на эту тему в начале 1906 г. В августе 1906 г., когда накал событий пошел на убыль, за статью Н.И. Иорданского, опубликованную в разделе «Политическое обозрение» и проповедовавшую идею продолжения революции, «Мир божий» был закрыт.
Через два месяца, в октябре 1906 г., та же редакция выпустила новый журнал под названием «Современный мир». И сама редакция, и читатели, и цензура хорошо понимали, что под новым названием скрывается старый «Мир божий». Но несмотря на преемственность, которую постоянно подчеркивала редакция, выходивший до 1918 г. «Современный мир» – другой журнал. Шло время, приходили новые сотрудники, в 1907 г. умер А.И. Богданович и его место заняли другие люди – все это изменило издание.
Оставшийся в истории «Мир божий» – первый толстый журнал, пытавшийся обращаться к более широкой, по сравнению с XIX в., читательской аудитории. Его редакция создала первый научно-популярный образовательный подтип толстого журнала. И это был первый популярный ежемесячник, в котором активную роль играли меньшевики, менее радикальная, более понятная интеллигенции фракция партии социал-демократов.
