Выдержка из текста работы
Прошедшее России было удивительно, ее настоящее более чем великолепно, что же касается ее будущего, то оно лучше всего, что может нарисовать себе самое смелое воображение.
А.Х. Бенкендорф
…прошлое России – пусто, настоящее – невыносимо, а будущего у нее – нет
П.Я. Чаадаев
Задачи необходимой социальной и экономической модернизации России и полноценного, равноправного конструктивного участия в современном этапе мирового исторического процесса встали драматично в сложнейшем международном контексте после распада СССР. Очевидно, что начавшийся структурный передел мира, случающийся на каждом переходе в новое столетие, и вставшую вновь перед российским обществом проблему самоопределения в целях и ценностях национального бытия, по отношению к собственной и мировой истории, необходимо осмыслить в широких историко-философских критериях [8].
Особенно трудно эта проблема решается на уроках, когда учащимся приходится вновь и вновь объяснять, почему самая большая в мире и самая богатая по природным ресурсам страна, с многовековой и блестящей культурой, с народом, выдержавшим множество иноземных нашествий и фактически спасшим мир от фашистской угрозы ныне далеко не на первом месте в мировой экономике и политике, а ее народ влачит жалкое по западным меркам существование.
Всем уже понятно, что заметное духовное и геополитическое давление на Россию отражает уже не борьбу идеологий ХХ века — демократии и коммунизма, а обрело знакомые из истории геополитические очертания. Расширение НАТО на Балтике, борьба за ориентацию Восточной Европы, современный балканский кризис, появление англосаксонских сил в Черноморо-Каспийском балансе проявляют преемственные устремления прошлого, напоминая геополитические сценарии, разыгрывавшиеся вокруг России в 1917 году и во времена двух мировых войн. Поэтому актуальна в научном и политическом отношениях задача обобщения исторического пути России в ХХ веке, выяснения степени преемственности событий и осмысления параметров исторического состояния России в фокусе общемировых идейных и геополитических процессов [Там же].
Политическая и историко-философская дискуссия о России как явлении мировой истории и культуры, о ее пути, разворачивающаяся на рубеже Третьего Тысячелетия, неразрывно связаны с интерпретацией ее исторического и духовного опыта. Поэтому рассмотрение ключевых стереотипов в оценке русской истории совершенно необходимо, как и уяснение тех философско-методологических основ, которые в равной мере питают отношение к отдаленному прошлому России и к ее сегодняшнему выбору.
Любой урок по этой сложнейшей теме логично предполагается как вводный. С этого вопроса – что есть Россия и каково ее место в мировой истории – по сути, должен начинаться любой учебник отечественной истории. Но ответить на него можно лишь пройдя весь ее курс, ибо вопрос этот – о собственной национальной идентичности – на самом деле о себе самом, о собственном месте в мире каждого, кто считает Россию своей Родиной.
1 К истории вопроса
Вопрос о собственной национальной идентичности встает в русской истории изначально, ибо осознание своей «самости», то есть национальной особенности, присутствует уже в самых ранних источниках. Даже приведенная в «Повести временных лет» фраза Владимира Святого «Веселие на Руси есть питии» говорит о многом. Древнерусские летописцы, так же как и автор «Слова о полку Игореве» прекрасно осознавали собственную национальную неповторимость, свое отличие от «чужих», как с Запада, так и с Востока. Сможет ли современный школьник так же четко определить эти отличия?
Историю России можно познать только исходя из задач изучения общей истории человечества. Общая история человечества носит название всеобщей (или всемирной) истории. Процесс становления человечества как единой цивилизации закономерно ставит нас перед вопросом о месте России в мировой цивилизации. За свою более чем тысячелетнюю историю государство российское прошло сложный путь развития, на что влияли как внутренние, так и внешние факторы. Как найти в истории России общие черты, присущие той или иной цивилизации? Эти вопросы ставились давно, и не только в России, но и вне ее. Можно выделить четыре точки зрения.
1. Россия является частью западной цивилизации. Эту позицию развивали в 30 — 40-х гг. ХIХ в. русские историки и литераторы К.Д. Кавелин, Н.Г.Чернышевский, Б.Н. Чичерин и др., получившие название «западников». Они считали, что Россия по своей культуре, экономическим связям, христианской религии лежит ближе к Западу, чем к Востоку, и должна стремиться к сближению с Западом. Период Петровских преобразований сделал значительный шаг в этом направлении.
2. Россия является частью восточной цивилизации. На этой точке зрения стоят многие современные западные историки. Так, американские историки Д. Тредголд и Р. Пайпс, определяя принадлежность России к восточной цивилизации, отмечают следующие общие черты: для восточного общества характерен политический монизм — сосредоточенность власти в одном центре; социальный монизм, означающий, что права и собственность разных общественных групп определяются центральной властью; слабо выраженный принцип собственности, которая всегда условна и не гарантирована властью; произвол, суть которого в том, что властвует человек, а не закон. Именно такая модель общества, считает Тредголд, возникла и укрепилась в процессе становления Московского государства в ХV — XVII вв. С реформ Петра I Россия начала сдвиг к западной модели. И только к 1917 г. ей удалось вплотную подойти к рубежу, разделяющему западную и восточную модели, но Октябрьская революция вновь отдалила Россию от Запада.
3. Россия является носителем самобытной славянской цивилизации. Историки и ученые этого направления, названные «славянофилами», такие как И. Киреевский, А.С.Хомяков, К. Аксаков, Ю. Самарин, в 40-е гг. XIX в., когда Россия стояла на пороге реформ, отстаивали самобытность, «славянский характер» русского народа. Славянофилы считали особенностями русской истории православие, общинный быт, коллективистский характер труда. В результате великого переселения народов в начале новой эры восточные славяне оказались на девственной, нетронутой земле в отличие от их сородичей по арийской ветви — франков и германцев, расселившихся в бывших провинциях Римской империи и положивших начало истории Западной Европы. Таким образом, русское государство развивается из самого себя. Этими первичными условиями жизни русских славян, по словам В.О. Ключевского, определялась и сравнительная медленность их развития и сравнительная простота их общественного состава, а равно и значительная своеобразность и этого развития и этого состава.
4. Россия является примером особой евроазиатской цивилизации. Сторонники этой теории, имевшей хождение в 50-х гг. ХХ века, опирались на географической положение России, многонациональный ее характер и многие общие черты как восточной, так и западной цивилизации, проявляющиеся в российском обществе.
Не нужно быть специалистом по истории России, чтобы обратить внимание, что наиболее явно вопрос о собственной национальной идентичности в историософском и культурно-политическом аспектах встает в переломные эпохи российской истории, будь то эпоха формирования единого государства (XV – XVI вв.) или эпоха петровских преобразований, или куртуазный XVIII век, или период декабристского брожения (начало XIX века. Попытки осознания особенности развития русского народа, русского государства, предпринимались не раз. Таковыми были и филофеевская формула «Москва третий Рим», и рассуждения Ивана Грозного, и «Путешествие из Петербурга в Москву» А.Н. Радищева, некоторые декабристские разработки, например «Русская правда» П. Пестеля или другие конституционные проекты. Документами русского национального самосознания были собственно исторические изыскания XVIII – XIX в., например «История государства Российского» Н.М. Карамзина.
Однако наивысшего накала спор о месте России в мировой истории достигает, когда полностью сформировавшееся национальное самосознание вышло на уровень теоретического осмысления, то есть в XIX веке, когда собственно и появляется самобытная русская историософия.
Здесь сразу обозначилось два подхода: с одной стороны либерально-реформистский (западнический или славянофильский), с другой консервативно-охранительный – «теория официальной народности». Последнюю не стоит сразу же решительно отвергать, что мы привыкли делать еще с советских времен, хотя, казалось бы, поводов для этого предостаточно. Ее следует рассмотреть на уроках гораздо более подробно. В «теории официальной народности» ярко проявилась закономерность русской истории: любой поворот к консерватизму и охранительству всегда сочетается с антизападничеством и подчеркиванием особенностей собственного национального пути. Именно здесь наиболее ярко (так произошло позднее и в СССР в 30-е гг. XX века) в интерпретацию истории вмешивается политика.
В 30 – 40-е гг. XIX века Россия переживала события, по своей исторической значительности едва ли уступающие современным: укреплялась вертикаль власти, и государство и общество пытались выработать собственные модели приемлемой для себя государственной идеологии. Разумеется, как и сейчас, не обошлось без крайностей, на которые и хотелось бы обратить, в первую очередь, внимание – ведь истина, как это всегда бывает посередине.
«Теория официальной народности» — одна из них. Напомним ее основные принципы: 1) православие — основа духовной жизни народа, его нравственной чистоты и устойчивости; 2) самодержавие — опора и гарант российской государственности, ее бытия, могущества и величия; 3) народ российский по природе своей религиозен и царелюбив, предан самодержавию и православию. Отдельные элементы этой теории содержались еще в записке Н.М. Карамзина «О древней и новой России», где утверждалось, что в крепостной России, как ни в какой «земле Европейской», «блаженствует народ, цветет правосудие, сияет благоустройство, сердца довольны, умы спокойны» [11]. Научно же развернул и обосновал концепцию профессиональный историк М.П. Погодин (между прочим, сын крепостного крестьянина). В качестве исходного пункта для своей концепции Погодин вслед за Карамзиным взял норманнскую теорию происхождения Российского государства: «Наше государство началось не вследствие завоевания, а вследствие призвания» [Там же]. Здесь Погодин, как никто до него, усмотрел и подчеркивал источник особых, взаимно доверительных, патриархальных отношений между народом и им призванной властью на Руси, источник единения всех россиян вокруг престола. Разумеется, и крепостное право как детище призванной народом власти, как подпора самодержавия у Погодина тоже «сохраняет в себе нечто патриархальное, и хороший помещик лучше охраняет интересы крестьян, чем это могли бы сделать они сами» [Там же]. Подобные мысли мы встречаем не только у одиозного историка, но и у позднего А.С. Пушкина и Н.В. Гоголя — автора «Выбранных мест из переписки с друзьями».
Диаметрально противоположную точку зрения в своих «Философических письмах» показал П.Я. Чаадаев: «Мы не принадлежали ни к одному из великих семейств человечества, ни к Западу, ни к Востоку, не имеем преданий ни того, ни другого. Мы существуем как бы вне времени, и всемирное образование человеческого рода не коснулось нас» [3]. Причиной отрыва России от величественной истории западных народов Чаадаев считал православие: «Ведомые злою судьбою, мы заимствовали первые семена нравственного и умственного просвещения у растленной, презираемой всеми народами Византии» [Там же]. Из-за православия, считал Чаадаев, вся история России шла не так, как история западных народов: «В самом начале у нас дикое варварство, потом грубое суеверие, затем жестокое, унизительное владычество завоевателей, (дух которого национальная власть впоследствии унаследовала), владычество, следы которого в нашем образе жизни не изгладились совсем и поныне» [Там же]. Хотя П.Я. Чаадаев отчасти пересмотрел свою точку зрения на Россию на менее пессимистическую, многие его выводы совпали с выводами некоторых западных наблюдателей и исследователей, как XIX столетия (маркиз де Кюстин), так и современных (Р. Пайпс). Во всяком случае, Чаадаев был первым, кто открыто и внятно поставил проблему истории России в мировой истории. Все остальные точки зрения были лишь откликом на его положения, которые многих тогда шокировали — во многом, потому, что не ожидали подобного от русского человека. Скажем, книга Кюстина о николаевской России, вышедшая приблизительно в те же годы, произвела гораздо меньший скандал, ибо написана была иностранцем, от которого, в принципе, было ожидаемо такое неприятие всего русского.
От Чаадаева и его оценки российской истории идет и модная в XX веке евразийская теория – ведь именно он одним из первых обратил внимание на особое промежуточное геополитическое положение России «между Востоком и Западом». У него же есть мысль (как это не парадоксально) и об особой роли России в мировой истории, и роль эта далеко не негативная: «России поручены интересы человечества, и в этом её будущее, в этом ее прогресс. Придет день, когда мы станем умственным средоточием Европы, как мы сейчас являемся её политическим средоточием, и наше грядущее могущество, основанное на разуме, превысит наше теперешнее могущества, опирающееся на материальную силу» [Там же].
Следующий по хронологии этап этого вечного спора – растянувшаяся до нашего времени дискуссия западников и славянофилов. Главная проблема, вокруг которой завязалась дискуссия, может быть сформулирована следующим образом: является ли исторический путь России таким же, как и путь Западной Европы, и особенность России заключается лишь в ее отсталости или же у России особый путь и ее культура принадлежит к другому типу? В поисках ответа на этот вопрос сложились две альтернативные концепции русской истории.
Спор, как известно, начали славянофилы. Их лидеры — Алексей Степанович Хомяков, Иван Васильевич Киреевский, Константин Сергеевич Аксаков, Юрий Федорович Самарин — выступили с обоснованием самобытного пути развития России. При этом они исходили из того, что у России свой особый путь, определяемый ее историей, положением в мире, огромностью территории и численности населения, географическим положением и особенно своеобразными чертами русского национального характера, русской «души».
Славянофилы отнюдь не были реакционерами. Они были скорее своеобразными утопистами. Свой идеал они видели в своеобразной от всякой вещной зависимости высоконравственной личности. С позиций сконструированного ими идеала, славянофилы резко критиковали реальность, как европейскую, так и российскую. Когда славянофилы говорили об «особом пути России», они отнюдь не имели ввиду сохранение существующей в России социальной реальности. Они подразумевали следование определенным социальным и нравственным ценностям. Эти ценности славянофилы считали традиционными для России и противоположными ценностям западноевропейской культуры.
Славянофилы не отрицали достижений европейской культуры в сфере естественных наук, образования, культуры поведения. Однако они считали, что эти положительные моменты не есть главное в западной культуре, и что в ходе развития на первый план все более выходят негативные стороны: материализм, атеизм, обрядность, приоритет форм духовной и социальной жизни над содержанием, утилитаризм и узкий рационализм, индивидуализм, питающие эгоизм и мещанство[1] .
Однако, как ни странно исторически в этом споре победили западники. В начале XX века в России безраздельно утвердилась заимствованная с Запада марксистская идеология, сменившая в его конце такой же заимствованной либеральной утопией современного западного монетаризма.
2 Вечная проблема в новом контексте
По-новому остро проблема исторического своеобразия России и ее месте в мировой цивилизации встает в наши дни. Именно сейчас (в который раз!) решается вопрос о дальнейшем историческом пути России. Не случайно еще правительство Б.Н. Ельцина, первого президента новой России, поставило проблему поиска «новой национальной идеи», которая так до сих пор и не выработана. Разница с прошлым только в том, что в середине XIX века Российская империя была ведущей европейской (что в то время означало мировой) державой, могущественным и грозным «жандармом» Европы (не случайно, книга Кюстина проникнута страхом перед ней, а Чаадаев, несмотря на весь свой, скепсис никогда не опускается до презрения), а сейчас наша страна, хотя и входит в десятку ведущих мировых держав, реально экономически и политически далеко уступает своим партнерам. Проблема же эти только усугубляется. Демографическая и социально-экономическая ситуация у нас такова, что вообще встает вопрос о перспективах дальнейшего развития России и все прогнозы на этот счет (особенно это касается западных специалистов) достаточно мрачные.
В связи с этим появляются книге, в которых традиционные оценки роли России на мировой арене в большой исторической перспективе кардинальным образом пересматриваются. Речь идет, в первую очередь, о книге Наталии Алексеевны Нарочницкой «Россия и русские в мировой истории». Ее автор — доктор исторических наук, эксперт в области международных отношений и внешней политики России, специалист по США и Германии, выпускница МГИМО РФ, которая на протяжении нескольких лет работала в Секретариате ООН в Нью-Йорке, а в 2004 – 2007 гг. являлась депутатом Государственной Думы РФ от блока «Родина», учредитель и президент Фонда исторической перспективы. Ее книга — масштабное научное исследование мировоззренческих и геополитических аспектов истории России, но ее необычность для современности в том, что сложнейшие проблемы ХХ века (две мировые войны, Версальский мир, мировой «восточный вопрос», революция 1917-го и революция 1991-го, «холодная война» и др.) рассматриваются в книге с позиций православного мировоззрения. В мировой научной историографии это первый крупный опыт с подобным методологическим заданием. «Христианское толкование истории, — пишет Нарочницкая, — своей универсальностью связывает воедино… рационализм постмодерна и эсхатологичность христианского мира, позволяет найти корни самых современных идеологий и политических доктрин.., дает возможность почувствовать смысл универсалистских проектов ХХ века и соперничество двух версий глобального сверхобщества — коммунистического и либерального, обнажить их антихристианский характер» [8]. Кроме оригинальной трактовки отечественной и мировой истории и огромного нравственно-воспитательного значения, книга имеет и другой существенный плюс – написана она очень простым языком, доступным для читателей самого разного уровня, что делает книгу чрезвычайно привлекательной для использования в школе, как в качестве дополнительного материала к урокам (и для учителя, и для учеников), так и пособия для организации спецкурса с одноименным названием.
Книга, действительно, очень интересная. Не случайно, она вызвала большой общественный резонанс, а многие главы из нее выложены в открытом доступе в Интернете.
Понимание роли России в мире, развиваемое Нарочницкой, обостряет сознание того, что мы подошли к еще более глубокому всемирно-историческому рубежу, чем великие географические открытия или появление машин и первый технологический переворот. Завершается история индустриальной цивилизации потребления, стоящей перед исчерпанием главного невозобновляемого источника своей энергии — нефти. С развитием информационно-коммуникационных технологий перестраивается все воспроизводство жизнедеятельности Homo sapiens. В этих условиях призвание России неотделимо от того, чем оно являлось на протяжении веков. Со времен Ивана III, создавшего самое могущественное государство Европы, Россия служила главной удерживающей силой мирового равновесия: служила уникальным «осевым» положением своей территории, сокращая пути торговли и перекрывая дороги войне, но больше всего служила гением и мужеством своего народа [1].
Впечатляет обилие в книге фактологического материала, приведенных высказываний самых различных политиков, мыслителей настоящего и прошлого, при оригинальной трактовке их позиций, во многом отличной от общепринятой в либеральной или патриотической политологии и печати. Но привлекательно в данной работе и то, что практически каждый ее раздел, являясь кирпичиком в здании стройной мировоззренческой концепции, представляет собой почти самостоятельное исследование на темы, которые каждая в отдельности заслуживали бы детального изучения, давая при этом большой простор для самостоятельного размышления с использованием предлагаемого автором метода, дабы вновь утвердится в его правильности.
Чтобы исполнить в наступившем веке свое призвание, чтобы сохранить самобытные черты великого народа, русским предстоит восстановить духовно-историческую преемственность нынешнего поколения с тысячелетней Россией. Этим аккордом Нарочницкая и завершает свою книгу [Там же].
Нужно, однако, помнить, что данное сочинение не только историческое, но, прежде всего, историософское, в русле знаменитых трудов начала XX века[2] , и, как всякая философия, не может быть понято однозначно, нуждается в комментариях. Благо, здесь нам помогает сам автор, весьма охотно объясняющий и разъясняющий в различных СМИ свою мировоззренческую позицию. Так в одной из своих ранних статей Нарочницкая пишет:
«Путь русского народа в мировой истории удивительно отражает судьбу человека и человечества в православном нравственном поиске: сначала обретение истины и смысла исторической жизни, отступление от нее — падение, саморазрушение, — затем осознание грехопадения и поиск спасения. Редкий народ христианского мира демонстрирует с такой поразительной наглядностью библейские пророчества и христианское толкование истории. Может быть, русские как нация все еще обладают соборной личностью — душой народа, сохраняющейся в его взлетах и поражениях, в его поисках и заблуждениях. Не это ли позволяет говорить о мессианизме русской идеи? Не это ли придает историософский смысл российскому великодержавию, способному удерживать мир от энтропии, от смешения Добра и Зла, от теплохладности… Но именно поэтому все силы мирового зла брошены на то, чтобы Россия и русские никогда не восстановили себя как историческое явление» [6].
3 Что же нам делать?
Вопрос, вынесенный в заглавие данного раздела работы двусмыслен. С одной стороны, он закономерно возникнет у учащихся, достаточно глубоко окунувшихся в данную проблему и однозначного ответа на него быть не может – это вопрос для нас всех, кто хоть как-то идентифицирует себя с Россией и русской культурой, а свою частную жизнь, так или иначе, осмысливает в широком контексте российской истории. Научить на уроках именно такому восприятию современных российских проблем — глобальная и почти уже невыполнимая задача учителя. С другой стороны – это вопрос для нас – учителей: как построить урок так, чтобы заставить ученика, подростка, всерьез задуматься о таких глобальных проблемах, привить ему вот эту широту взгляда на мир, вырвать его из тесных рамок бытовой суеты на уровень историософских размышлений, до которых сейчас поднимется далеко не каждый взрослый.
Прежде всего, на мой взгляд, надо уметь отталкиваться от быта, в который мы все постоянно погружены и для этого можно использовать известный и открытый еще в начале XX века литературоведом В.Б. Шкловским художественный прием отстранения – то есть попытаться взглянуть на обыденное со стороны – свежим, незамыленным взглядом. Спросите у учеников, коли встал вопрос о России и ее месте в мировой истории, а что есть русского вокруг нас, не поздно ли мы вообще задаем себе этот вопрос? Может он уже архаичен, может все наше родное национальное уже давным-давно растворилось в заимствованном и чуждом? И действительно, если оглянуться вокруг, не трудно заметить, как мало осталось национально-самобытного в нашей повседневности. Потом же мы удивляемся, почему наши дети не растут патриотами своей страны. Мы все сами ходим в иностранной одежде, слушаем иностранную музыку, смотрим иностранные фильмы, едим иностранную пищу (пицца, хот-доги, шаурма и т.д.), сплошь и рядом используем иностранную технику, говорим на тарабарском языке, перегруженном англицизмами и т.д. и т.п. Что это? Издержки диалога культур или простая культурная ассимиляция? В свое время славяне и русские ассимилировали много малых народов, теперь ассимилируют нас. Вот от чего надо отталкиваться и начинать урок о самобытности русского исторического пути. Где она сейчас эта самобытность? На бытовом уровне, в котором проходит большая часть нашей жизни она незаметна. Более того, становится ясно, к чему мы пришли, а что будет дальше с Россией – непонятно совершенно. В плохое же, несмотря ни на что, верить не хочется.
Выводы, которые можно сделать из даже этого простого наблюдения, могут быть очень мрачные. Именно здесь, на бытовом уровне зарождается агрессивный зоологический национализм, ярчайшим выражением которого среди молодежи являются современные неофашисты-скинхеды. Важно показать тогда учащимся, что даже сейчас, когда, казалось бы, все понятно, существуют различные и весьма аргументированные точки зрения, несовпадение которых даже в наше, в общем-то, мирное время может привести (и приводит) к большому кровопролитию.
Эти точки зрения не только нельзя замалчивать, что зачастую у нас и делается – и не только в школе, но и в СМИ – их необходимо разобрать, проанализировать, чтобы понять, кто прав, а кто виноват.
Приведу пример (который можно привести и на уроке), опять же из переписки автора книги «Россия и русские в мировой истории» со своими читателями.
Вот одна точка зрения:
Уважаемая Наталья Алексеевна! Мне кажется, что политическая элита России ведет свою страну в тупик, из которого выйти будет нелегко и если такая стратегия продолжится — перспектива нулевая. Россия поддерживает сепаратистские режимы по всему постсоветскому пространству (Карабах, Абхазия, т.н. Южная Осетия, Приднестровье). Двойные стандарты стали для действующего режима главными во внешней политике России. К чему это может привести страну?- только к изоляции от цивилизованного мирового сообщества, их неуверенности в завтрашнем дне и как итог — полной изоляции России. В стране однопартийная система, процветает коррупция, у президента неограниченная власть, в небе на Кремлевских башнях светятся рубиновые звезды, несколько ниже покоится Ленин, а общество самозабвенно поет гимн Советского Союза (в прямом и переносном смысле). Я не удивлюсь, если, в ближайшее время, на площади Дзержинского восстановят памятник выдающемуся палачу всех времен. Сколько же можно надувать щеки и грозить всем кто думает несколько иначе, чем этого хочет Россия! Нас обливают грязью, нас пинают, к нам придираются — возмущаются сыны Отечества. Запад и весь цивилизованный мир ночи не спит и только об одном мечтает, как уничтожить Россию — абсурд..? — конечно, но в это искренне верят, а власть подогревает такого рода настроения. И что в итоге — друзья России: Иран, Ирак, КНДР, Венесуэла, Сербия и т.д. и т.п. Один французский философ как-то написал: «Для торжества зла надо, чтобы порядочные люди сидели сложа руки…» Так не сидите, мои дорогие, ведь это ваша страна, ваша гордость и любовь! (Гурам Куциава Тбилиси, 10.06.2008) [5]. Естественно, она имеет право на существование.
А вот другая:
Тотальная изоляция губительная для России. Но также вредоносно и ее насильственное обезличивание, к чему призывают наши либералы. Вопрос вопросов: модернизация без тотальной вестернизации. Вот те узкие врата, через которые мы должны пройти, работая и с Западом, и с Востоком. Для Востока мы всегда будем Западом, а для Запада мы всегда будем Востоком. Мы слишком большая величина, чтобы ставить себя перед такой упрощенной дилеммой. А Западу пора признать, что мир и мировое сообщество — это все без изъятия мировые культуры и цивилизации. <…> Это значит, что общество религиозное, и общество секулярно-либеральное, абсолютно равночестны перед лицом международного права и между ними нет отношений низшего и высшего, прогрессивного и отсталого. (Из интервью Н.А. Нарочницкой православному Интернет-изданию «Катехизис.Ру») [Там же]
Целесообразно обсудить в старших классах и подтолкнуть ребят к тому, чтобы они сами сделали выводы. По поводу первой цитаты необходимо обратить внимание на дату высказывания. Оно было сделано незадолго до трагических событий августа 2008 года – вторжения грузинских войск в Южную Осетию, что само по себе перечеркивает очень многое из того, что было заявлено выше. Может быть, после этого автор и изменил свою точку зрения. Впрочем, совсем эти два высказывания противопоставлять не стоит.
Не трудно заметить, что оба автора говорят (конечно, в разном контексте) о недопустимости самоизоляции России от мирового сообщества, то есть поднимают, по сути, ту же проблему, о которой говорил еще Чаадаев. Вот так, логично перейти от злободневных культурных и политических проблем к истории и тогда сам по себе отпадет у старшеклассников закономерный вопрос, зачем все эти отвлеченные философские рассуждения о том, что, казалось бы, никакого отношения к повседневной реальности не имеет (ведь не секрет, что современные молодые люди – прагматики – сама жизнь заставляет их быть такими). Оказывается имеет, и не такие уж они отвлеченные.
Заключение
Вопросы, затронутые в данной работе, конечно, чрезвычайно сложны и не предполагают однозначного ответа. То, что случилось с Россией и русскими в XX веке не имеет ни юридических, ни исторических прецедентов в мире. Речь идет не о рассеянии в чужих странах, не о вхождении в состав уже давно сложившихся иных государств на условиях, признаваемых юридическими нормами своей эпохи (тогда превращение в национальные меньшинства естественно и правомерно), а о «произвольном разделении единого русского народа на территории его собственной исторической государственности». Чего же хочет Запад? Является ли он нашим врагом или другом? Как нам относится к Востоку? Не менее реальна, например, угроза со стороны Китая, который сейчас вроде бы является нашим партнером, но одновременно осуществляет свою «ползучую» экспансию в нашей Сибири? Н. Нарочницкая считает, что у России в мире ни друзей, ни врагов. У всех свои политические (vs. эгоистические интересы).
Запад хочет, прежде всего, вовлечь потенциал России в собственные цели мировой истории. Ибо для так называемого «устойчивого развития» в ХХI веке необходимо уже невозможное для Запада сочетание факторов: собственные ресурсы полного обеспечения; военная мощь, исключающая посягательство на эти ресурсы; экономика, максимально независимая от поставок извне; высокий образовательный уровень населения и полный цикл научных исследований; неперенаселенность и внушительная территория, относительно невысокий уровень потребления и потребностей, позитивный потенциал в свете не подвластных человеку изменений на планете (потепление).
В мире существует только одна такая страна – Россия, которая даже после чудовищных экспериментов ХХ века имеет возможность продолжить самостоятельное развитие в мировой истории как равновеликая Западу духовная, культурная, геополитическая сила. Увы, оправдываются самые горькие суждения И. Ильина о том, что именно такая Россия Западу не нужна, как и его прогнозы в отношении «зложелателей закулисных», которым «нужна Россия с убывающим населением», для чего они будут соблазнять русских всем, что приносит хаос и разрушение, и немедленно обвинять их в «мнимом империализме», «фашизме», «реакционности и варварстве» при любом сопротивлении. Вымирание русских уже стало реальностью (это явление свидетельствует всегда не столько об оскудении условий жизни, как о разочаровании в ее смысле для народа, вытесняемого на обочину истории). Нынешняя демографическая катастрофа русских влечет сокращение их численности вдвое через 25 лет.Но Россия «с убывающим населением», не управляющая своим будущим, провоцирует грядущий геополитический передел огромной части мира. Что касается исторических взаимоотношений Россия – Запад, то если взглянуть трезвым объективным взглядом, как это сделал, например, известный культуролог А. Тойнби: «Хроники вековой борьбы между двумя ветвями христианства, пожалуй, действительно отражают, что русские оказывались жертвами агрессии, а люди Запада – агрессорами значительно чаще, чем наоборот» [9].
В заключение хотелось бы привести слова В.О. Ключевского, одновременно либерала и пламенного патриота России, о непреходящей актуальности поставленной нами проблемы: «Здесь историческое изучение своими конечными выводами подходит вплоть к практическим потребностям текущей минуты, требующей от нас, от каждого русского человека отчетливого понимания накопленных народом средств и допущенных или вынужденных недостатков своего исторического воспитания. Нам, русским, понимать это нужнее, чем кому-либо. Вековыми усилиями и жертвами Россия образовала государство, подобно которому по составу, размерам и мировому положению не видим со времени падения Римской империи. Но народ, создавший это государство, по своим духовным и материальным средствам еще не стоит в первом ряду среди других европейских народов. По неблагоприятным историческим условиям его внутренний рост не шел в уровень с его международным положением. Мы еще не начали жить в полную меру своих народных сил, чувствуемых, но еще не вполне развернувшихся, не можем соперничать с другими ни в научной, ни в общественно-политической, ни во многих других областях. Достигнутый уровень народных сил, накопленный запас народных средств — это плоды многовекового труда наших предков, результаты того, что они успели сделать. Нам нужно знать, чего они не успели сделать; их недоимки — это наши задачи».[3]
Примечания
[1] «Славянофильская критика Запада — законный момент общеевропейской романтической мысли, связанной с Шеллингом… во многом предвосхищающий «культур-критику» XX века, вплоть до Хайдеггера…» Философия : Учебник для ВУЗов. – Ростов н/д.: Феникс, 1997. — С. 202-203
[2] Геополитическая концепция, развиваемая в работе Н.А.Нарочницкой, опирается на идеи русских мыслителей и исходит из православного видения мира и Промысла Божия в нем, и в этом смысле дает не только блестящую альтернативу антирусскому по своей сути проекту модного (особенно у исламистов) «евразийства» — такая цель была бы слишком мелкой для этого выдающегося труда. Но, как уже говорилось, каждая из тем, рассмотренных в книге, представляет обширное поле для дальнейшего развития и изучения, создавая замечательную возможность выстроить подлинно российскую школу геополитики без либеральных, марксистских или евразийских «примесей». В этом смысле книга «Россия и русские в мировой истории» может стать учебником для каждого, кто ищет русский ответ на вызовы и противоречия рубежа двух тысячелетий. Беляков Олег. Книга в контексте эпохи: Наталия Нарочницкая. «Россия и русские в мировой истории» / Олег Беляков // Интернет-журнал Сретенского монастыря. – 27.11.2002. — — Адрес в Интернет: http://www.pravoslavie.ru/jurnal/ideas/rossia-i-russkie.htm
[3] Ключевский В.О. Сочинения: в 9-ти тт. Т.1. Курс русской истории. Ч.1. — М.: 1987. — С.60-61.
