Пример реферата по социологии: Повторяемость в истории политико-экономических реформ России xIX — XX в.в.

Содержание

Оглавление

Введение3

1. Кризисы как неотъемлемый элемент рыночной экономики6

2. Повторяемость в истории экономических реформ в России12

3. Циклы реформ-контрреформ в России16

Заключение24

Литература27

Введение

Изучение особенностей грандиозного кризиса, разразившегося в России в про¬цессе трансформации директивно-распре¬делительной хозяйственной системы в ры¬ночную, имеет первостепенное значение как для поиска путей его преодоления, так и для развития не только российской, но и мировой экономической науки.

Ведь пости¬гая закономерности и способы преодоле¬ния системного кризиса переходного пери¬ода, мы тем самым углубляем понимание определенных проблем рыночной экономи¬ки, в частности, связанных с происхожде¬нием цикличности. Недаром все ведущие иностранные и отечественные экономисты пишут сегодня о переходной экономике.

В России после поворота к масштабной социально-экономической трансформации начинают проявляться циклические коле¬бания, имеющие лишь в какой-то мере ры¬ночную природу и принципиально отличные от таковых в «бескризисной» экономи¬ке. Дело в том, что рыночные элементы, по¬рожденные реформами, оказались настоль¬ко деформированными условиями возник¬новения и развития, что на общий коллапс административно-командной модели, унас¬ледованной от предшествующей эпохи, наложился жесточайший кризис самих ры¬ночных отношений.

Это привело к искаже¬нию характера циклических колебаний со¬временной отечественной квазирыночной макроэкономической среды, что стало при¬чиной ряда фундаментальных отличий от аналогов в действительно рыночной эконо¬мике.

Во-первых, в последней кризисные си¬туации наступают как закономерная стадия среднесрочного цикла, которая так или иначе преодолевается на его последующих этапах. Циклические колебания в современной отечественной экономике возникают внут¬ри кризисной ситуации. Можно сказать, что наша экономика «зациклилась» в кри¬зисе.

Более того, она останется в нем, если радикальным образом не изменить харак¬тер и курс ставших ныне «вялотекущими» рыночных реформ. Действиельно, перехо¬да к стадиям преодоления кризиса сейчас явно не наблюдается. Вследствие этого эко¬номика России превращается в «вечно пе¬реходную» — такую, которая в сущности никуда не переходит, так как застряла и увязла на половине дороги между распоря¬дительно-распределительной и рыночной хозяйственными системами.

Во-вторых, циклические колебания, выступая в непосредственной связи с регу¬лированием, проявляют себя как циклы ре¬гулирования. Как отмечает Н. Шмелев, «Россия никак не может выйти из круга «дурной цикличности»: либо ускорение инфляции при смягчении проблемы непла¬тежей, либо подавление инфляции ценой стремительного разрастания масштабов не¬платежей».

В-третьих, этот последний момент об¬разует устойчивую тенденцию. Если в здо¬ровой рыночной экономике при всей болез¬ненности циклических спадов и критичес¬ких состояний общая картина обнаружива¬ет долговременную тенденцию роста, то в больной российской все наоборот.

Это сво¬его рода патоэкономика, она функциониру¬ет в соответствии с собственными патоло¬гическими закономерностями. Каждый новый спад и депрес¬сивная стабилизация подготавливают не фазы оживления и подъема, а лишь следу¬ющий виток инфляционной спирали с не¬которыми тенденциями к оживлению, за которым происходит очередной срыв в штопор острого кризиса.

Такие циклы на¬поминают лихорадочное состояние, при ко¬тором защитные силы больного организма пытаются нормализовать и стабилизировать температурный режим, но достигают лишь попеременного чередования мучи¬тельного жара и нестерпимого озноба.

Экономика России колеблется в диапа¬зоне от кризисной фазы к фазе депрессии и обратно, создавая лишь некоторые предпо¬сылки к оживлению и подъему, но не переходя в них.

Более того, формирование тен¬денции к росту провоцирует провал эконо¬мики из депрессии в новый кризис.

1. Кризисы как неотъемлемый элемент рыночной экономики

К началу XX века цикличность развития рыночной экономики стала оче¬видной. По словам Н.Д.Кондратьева, «мысль о том, что динамика экономиче¬ской жизни при капиталистическом строе общества имеет не простой и линей¬ный, а сложный и циклический характер в настоящее время можно считать об¬щепризнанной. …Устанавливаются дв положения, чрезвычайно важных для понимания природы кризисов: во-первых, что они периодичны, во-вторых, что они органически присущи капиталистическому строю».

Циклы экономического развития имеют различную природу и продолжи¬тельность. Й.Шумпетером была выдвинута идея о трехуровневой схеме цик¬личности в экономике, а циклы названы именами Н.Д.Кондратьева, К.Жюгляра и Дж.Китчина. С его точки зрения развитие является движением от одного кру¬гооборота к другому, стихийно порождаемым самой экономикой и происходя¬щим дискретно.

Выдержка из текста работы

На занятиях, в институте, один из преподавателей как то сказал, что все нынешние проблемы России, как страны, так и ее граждан, не связаны с плохой налоговой, правовой или финансовой системой, а лишь следствие лени и инертности граждан. Я же считаю, что не все может решить один человек, но и правительство обязано создать условия для развития частного бизнеса. А при нормальных социальных и финансовых условиях, при отлаженной правовой и налоговой системе Русские люди могут и умеют работать, не хуже иностранных поданных, а даже лучше. Этой работой я хочу показать, на примере развития кооперации в Русском государстве, на рубежах XIX – XX веков, что при умелом ведении дел в хозяйстве страны, правительство смогло создать благоприятные условия для раскрытия коммерческого потенциала Русского человека. И благодаря этим условиям Он проявил себя как умелый, рачительный, инициативный хозяин и партнер.

1. Введение.

Чтобы дать определение кооперации, воспользуемся словами ведущего российского экономиста-аграрника конца XIX — начала XX в. проф. М. И. Туган-Барановского: «Кооператив есть такое хозяйственное предприятие нескольких добровольно соединив­шихся лиц, которое имеет своею целью не получение наибольше­го барыша на затраченный капитал, но увеличение благодаря об­щему ведению хозяйства трудовых доходов своих членов или уменьшение расходов на потребительские нужды». Стоит отметить, что в русском языке слово «кооперация», в годы ее развития, не прижилось, и ее заменило более привычное русскому уху слово «артель», так что, когда мы говорим об артели мы подразумеваем идею кооперации.

2. Зарождение идеи кооперации.

Идея кооперации, т.е. сотрудничества, очень древняя. Зарождение ее совпадает с началом человеческого общества. На первых ступенях развития культуры люди, в силу окружающих условий, вынуждены были объединятся в группы для более успешной борьбы за существование. Такое объединение среди первобытных людей вызывалось тем, что встречавшиеся на и пути препятствия (дикие звери, непроходимые леса и т.д.) были не под силу отдельному человеку. Поэтому – совместная охота, рыбная ловля, вырубка леса.

Но как ни широко было применение идеи кооперации на заре человеческой истории, она не имела корней в сознании людей. Ее пользовались как вспомогательным средством для достижения хозяйственных целей и совершенно не подозревали, что она может стать постоянной экономической системой. Понятно, что исчезновение препятствий, должно было повлечь за собой пренебрежение этой идеей. Действительно, по мере развития цивилизации и хозяйственной жизни, когда успела установиться известная безопасность и появилась возможность приобретать предметы потребления в обмен на денежные знаки, действовать объединенными усилиями больше не представлялось необходимым, за исключением редких случаев: нашествия врагов, общественного бедствия и т.д.

Что касается современного понимания идеи «кооперации» по первым ввел слово «кооперация» Роберт Оуэн, это произошло в начале XIX столетия в Англии, но он не может рассматриваться как прямой родоначальник кооперативного движения. Хотя он уделял внимание потребительским обществам, его деятельность, главным образом, была направлена на реорганизацию рабочего класса на коммунистических началах.

В тоже время во Франции Шарль Фурье критиковал существующий экономический строй в основном с точки зрения потребителя. По мнению Фурье, класс посредников между потребителем и производителем не только бесполезен, но и вреден.

Единственное средство для уничтожения всего этого общественного зла – товарищество. Фурье доказывал, что при организации производства и потребления на товарищеских началах всякий сможет с незначительной затратой труда получить гораздо больше материальных благ, чем имеют немногие избранные, богачи.

Впервые идея «кооперации» была применена на практике в середине XIX века английскими ткачами города Рочделя, которых с тех пор принято называть «рочдельскими пионерами». Находясь в материальной нужде, 28 рочдельских ткачей организовали в октябре 1844 г. общество, ставившее себе целью доставить своим членам доброкачественные продукты по справедливым ценам. При этом учредители обязались соблюдать следующие принципы:

1) свободный доступ в общество для новых членов;

2) равенство всех в обсуждении дел общества и его управления;

3) распределение прибыли по забору;

4) отчисление части прибыли в резервный и образовательный фонды и т.д.

Эти принципы вполне доказали свою целесообразность, поскольку их предприятие дало блестящие результаты сначала в Англии, а потом – во всей Европе. Кооперативное движение показало, что там, где они строго соблюдались, кооперативные организации могли развиваться и укрепляться; напротив, там, где пытались эти принципы заменить другими, кооперативы либо гибли, либо вырождались в капиталистические предприятия.

Замечательно, что в своей практической и окончательной форме идея кооперации не была изобретена каким-либо гениальным реформатором или мыслителем, а возникла самопроизвольно в недрах самого народа.

Кооперация — одно из важнейших достижений европейской цивилизации второй половины XIX в. Она позволила значительно увеличить производительность труда в народном хозяйстве, повы­сить качество жизни, способствовала просвещению самых широких слоев населения, росту их гражданского статуса и человеческого до­стоинства. Развиваясь вглубь и вширь, втягивая в себя все новые социальные, хозяйственные и профессиональные группы, коопера­ция на протяжении многих десятилетий сохраняет одни и те же принципы организации и формы практического осуществления.

3. Становление кооперации в России.

Возник­новение первых кооперативных организаций в России относится к 60-м годам XIX в., то есть к тому же времени, когда они стали распространяться в передовых странах Европы. Более того, Рос­сия даже опережала в этом отношении многие из них.

В России зачинателями кооперативного движения были братья Лучинины, создавшие ссудосберегательное товарищество в 1865г. в селе Да­ровитое Ветлужского уезда Костромской губернии. Подчеркнем, что речь идет о товариществе, официально офор­мленном, имеющем утвержденный властями устав. К тому времени в разных местах Российской империи уже существовало мно­жество стихийно образовавшихся товариществ и артелей. Рязанс­кие крестьяне, а также жители приволжских губерний сколачива­ли бурлацкие артели; артелями же брали в городах строительные подряды. Все это — временные объединения, не связанные с сель­скохозяйственным трудом, хотя были и такие. Например, на Ук­раине широкое распространение получили так называемые «суп­ряги», когда несколько крестьянских дворов, имевших по одному волу, объединялись для проведения глубокой вспашки. Обеспокоен­ные обнищанием крестьян власти поощряли подобные объедине­ния. В Шадринском уезде Пермской губернии земская управа в 1891 г. выдавала ссуды безлошадным крестьянам (таковых в уезде было 38 %) с целью приобретения одной лошади на несколько чело­век. Окрепнув, хозяин порывал с подобного рода «кооперативом».

Точно так же на несколько дворов иногда приобреталась одна корова; содержали ее по очереди, а долю своего молока каждая хозяйка получала ежедневно.

Можно привести много примеров подобного рода примитив­ных кооперативов, рождавшихся из стремления к выживанию. Однако, говоря о кооперации, мы имеем в виду объединение уси­лий достаточно устойчивых хозяйств, производящих продукцию не только для внутреннего потребления, но и на рынок. Можно говорить об определенных рамках, за пределами которых хозяй­ственные субъекты или граждане не имеют интереса или не могут быть членами кооперативных товариществ. Ведущему крупное сельское хозяйство землевладельцу, располагающему собственной инфраструктурой, кооператив не нужен. С другой стороны —не от всякого желающего может быть польза кооперативу.

«Кооперация открывает двери для всех, но не все в них входят. На практике она существует лишь для трудящихся классов совре­менного общества, но не для капиталистов.

Но и здесь внизу, среди трудящихся, имеются свои пределы для кооперации. Так, полезным членом потребительского обще­ства может быть только тот, кто располагает определенным (по­стоянным) и не совсем незначительным доходом.

Поэтому беднейшие элементы современного общества так же мало пригодны для потребительской кооперации, как и более бо­гатые… Кредитные кооперативы пока более привлекают крестьян средней состоятельности; маломощное крестьянство в более огра­ниченной степени участвует в кредитных товариществах, а более значительное крестьянство занимает в кредитных кооперативах следующее место за средними крестьянскими группами. Вообще, членами сельскохозяйственной кооперации, естественно, могут быть только лица, имеющие какое-либо свое земледельческое хо­зяйство, заинтересованные в его поддержании и улучшении».

Пока крестьянское хозяйство остается натуральным, пока оно само обеспечивает себя всем необходимым (равно как и потребля­ет практически все, что производит), оно мало приспособлено к кооперации и, строго говоря, не нуждается в ней. С развитием ры­ночной экономики ситуация меняется. Мелкие хозяйства, вполне способные производить сельскохозяйственную продукцию с не меньшей эффективностью, чем крупные, оказываются бессиль­ными конкурировать с ними в сфере производственной и коммер­ческой инфраструктуры. Естественной реакцией становится объе­динение их усилий.

«Способы, какими мелкие земледельческие хозяйства пользу­ются, чтобы поставить себя в соответствие с требованиями, созда­ваемыми современным развитием экономических отношений, заключаются в соединении в разные союзы, товарищества, как с целью организации кредита для сельскохозяйственных целей, так и для совместного сбыта и закупки продуктов, а иногда и для со­вместного производства» [69, с. 363].

Со временем кооперация стала рассматриваться уже не только как желательная, но и как обязательная предпосылка выживания крестьянских хозяйств, что дало основание для утверждения: «…кооперативное начало — единственный и неизбежный способ для мелкого земледельческого хозяйства отстоять свои законные интересы в современном меновом хозяйстве, приспособления земледельцев к рыночным отношениям» [51, с. 130].

Появление первых кооперативов именно в 60-е годы связано с двумя обстоятельствами. Первое — отмена крепостного права и появление юридически свободных крестьян, хотя их экономичес­кая самостоятельность и была ограничена общиной. Второе — ут­верждение в России местного самоуправления в форме земства (1864 г.). Впервые в истории Российского государства были обра­зованы властные структуры, представлявшие и защищавшие инте­ресы самого многочисленного и в то же время самого униженного в стране сословия.

4. Участие Земства в развитии кооперации.

Земства, видя безусловную полезность кооперативных объеди­нений для крестьян, стали инициаторами их создания. Кроме того, они выделяли немалые средства на поддержку кооперативов. Однако, отдавая должное земствам за их участие в развитии ко­операции, в том числе в выделении средств кооперативам и това­риществам для образования основного капитала, нужно отметить и негативные последствия чрезмерной опеки и помощи. Возни­кавшее на этой почве иждивенчество и рвачество зачастую своди­ло на нет их усилия. Извращалась сама идея кооперации, когда она насаждалась сверху без достаточных предпосылок для воспри­ятия в самой среде будущих кооператоров. Возникавшие под дав­лением и по инициативе, казалось бы, искренне заинтересован­ных общественных и земских деятелей и государственных чинов­ников, многие товарищества оказывались недолговечными.

В фундаментальном труде «Юбилейный Земский сборник. 1864—1914гг.» [205], изданном в 1914г., довольно критически оцениваются усилия земств по развитию сельской кооперации вплоть до начала XX в. В. В. Хижняков, автор раздела «Коопера­ция и земство», пишет: «Кооперативные начинания 60—70-х годов представляют из себя, как известно, «поля, усеянные мертвыми костями…». Артели погибали, просуществовав обычно год или два, товарищества жили немного дольше и все же в огромном большинстве ликвидировались, оставляя после себя след горьких разочарований, а иногда и тяжелые материальные последствия для населения» [205, с. 345].

В чем автор видит главные причины слабых успехов, а по прав­де говоря, практического отсутствия таковых в течение 40 лет? — «Условия тогдашнего крестьянского хозяйства вообще, и молоч­ного в частности, не соответствовали задачам, которые ставили общественные деятели, проявлявшие кооперативную инициативу. Хозяйственная косность… была почвой, в которой не могли давать ростков бросаемые кооперативные семена.

…Артели, не образованное путем самодеятельной инициативы населения, а насажденные сверху, не могли быть успешны. Куста­ри шли в артели часто для того только, чтобы получить из земства ссуду, а потом не считали нужным выполнять принятые на себя обязательства.

… То же можно сказать и о земледельческих артелях 90-х годов. Они просуществовали недолго опять-таки потому, что крестьяне делались артельщиками не из-за сознания выгодности совместно­го ведения хозяйства, а из-за желания получить ссуду, которая вы­давалась только на условии артельного объединения.

…Для успеха учреждений мелкого кредита необходима развитая потребность обслуживаемого хозяйства в производительном кре­дите, необходимо пробуждение личной предприимчивости, на­правленной на хозяйственные цели… Крестьянское хозяйство, оп­ределявшееся целями потребления, а не целями промышленны­ми, не могло создать благоприятных условий для успешного при­ложения идеи кредитной кооперации, которая является прежде всего хозяйственной кооперацией».

В принципе этих аргументов вполне достаточно, чтобы понять главные причины неуспеха кооперации на ее начальном, весьма длительном этапе. Но для убедительности мы обратимся также к авторитету М. И. Туган-Барановского, крупнейшего теоретика и практика кооперативного дела:

«…Причиной неудач их было то, что товарищества эти менее всего основывались на самодеятельности населения и в этом от­ношении самым резким образом отличались от своего германско­го образца. Все эти товарищества насаждались сверху, сначала не­сколькими благожелательными интеллигентами, а затем земства­ми, т. е. в конце концов, тоже интеллигентами. Как только ссуды земствами стали сокращаться, стало соответственно падать и чис­ло вновь открываемых ссудно-сберегательных товариществ…

Щедрые ссуды со стороны земств приводили к тому, что то­варищества возникали сплошь и рядом только ради получения этих ссуд, которые разверстывались между учредителями това­рищества, чем и заканчивалась Деятельность последнего» [181, с. 444-445].

Во-первых, развитие кооперации в России, в том числе ссудно-кредитной, в конце XIX века было еще крайне слабым. Во-вторых, значительная часть создаваемых товариществ оказывалась нежизнеспособной и вскоре прекратила свое существование. В-третьих, с уменьшением доли субсидируемых товариществ про­цент их выживаемости повышался.

Конечно, это вовсе не значит, что только предоставленные сами себе товарищества обладали высоким ресурсом выживания. Дело в другом. В годы Столыпинской реформы кооперативы со­здавались в большом числе и не распадались, так как, во-первых, они возникали по инициативе самих крестьян, а не «интеллиген­тов», а во-вторых, в товарищества объединялись уже более или менее состоятельные хозяева. Они искали от объединения усилий реальных результатов, а не повода для получения ссуд.

Не следует, однако, слишком строго судить наших предков за крестьянские хитрости и уловки. В просвещенной Европе и в наши дни сплошь и рядом фермеры создают по сути фиктивные кооперативы, чтобы воспользоваться льготами, предоставляемы­ми правительствами отдельных стран.

Все крупнейшие авторитеты в области кооперации начала XX в. подчеркивали, что, предусматривая производственную и коммерческую интеграцию отдельных субъектов, она предполага­ет при этом и их полную хозяйственную самостоятельность. Про­тиворечие? Нисколько. Логика проста — крестьянин должен сам обрабатывать свое поле и ухаживать за своими животными. Ибо только хозяин, побуждаемый природным инстинктом частной собственности, будет все делать, чтобы обихаживать их, не огра­ничиваясь стремлением к сиюминутной выгоде. На это не способен член «кооператива», обрабатывающий «общую» землю, а тем более наемный работник. Так, Шарль Шид, французский эконо­мист, говорил: «…кооперация берет только одну сторону личности и увеличивает силы человека, не подчиняя его и не уничтожая его самостоятельности… Соответственно тому, что отвечает условиям сельского хозяйства… кооперация и не может вести к сосредото­чению производства, а напротив, к поддержанию самостоятельно­сти мелких производителей, но объединенных в том, что для них является общим» [69, с. 374].

В России, как уже отмечалось, наибольший вес в этих вопросах имело мнение М. И. Туган-Барановского. Некогда «легальный марксист», в период первой русской революции перешедший на позиции кадетов, крупнейший экономист и историк своего време­ни, он, хотя и разделял в чем-то взгляды Маркса, одновременно выступал и с критикой многих положений марксизма. Он был ак­тивным участником и теоре-гиком кооперативного движения, вы­пускал в начале века журнал «Вестник кооперации». Для нас его мнение важно еще и потому, что, будучи современником Столы­пина, он выражал позицию значительной части российского об­щества.

Прежде всего отметим, что Туган-Барановский выступал реши­тельным сторонником кооперации в деревне: «Для крестьян коо­перация является незаменимым и единственно возможным сред­ством поднятия их экономического благосостояния». Но, ратуя за нее, он предостерегал от крайностей, ограничивая кооперацию рамками, за которыми она превращается в свою противополож­ность. Здесь уместно привести выдержки из его работы «Соци­альные основы кооперации» [181], чтобы показать всю сложность этой проблемы.

«В общем, сельская кооперация значительно повышает произ­водительность крестьянского хозяйства и увеличивает его способ­ность конкурировать с крупным капиталистическим сельским хо­зяйством. Крестьянскому хозяйству, и помимо кооперации, при­сущи известные преимущества сравнительно с капиталистичес­ким; преимущества эти коренятся в одной определенной области сельского хозяйства — в области производства, где, в силу техни­ческих условий, крестьянское производство оказывается значи­тельно более производительным, чем капиталистическое… Поэто­му нужно самым решительным образом отвергнуть идею, будто кооперация ведет к концентрации крестьянского хозяйства и та­ким образом подготовляет почву к социализму. Нет, как бы ни была развита сеть кооперативных организаций, все же в основе ее остается индивидуалшый производитель-крестьянин».

И далее: «…мы не имеем никакого основания предполагать, что крестьянская кооперация мало-помалу захватит и область крес­тьянского производительного труда, не можем думать, что в дальнейшем своем развитии крестьянские кооперативы возьмут на себя и производство земледельческих продуктов, причем крес­тьянин лишился бы самостоятельного хозяйственного предприя­тия, перестал бы самостоятельно обрабатывать свое поле, Которое вместе со всем инвентарем перешло бы крестьянскому кооперати­ву. Жизнь не показывает таких примеров, и ни малейших тенден­ций к такому процессу развития мы пока не наблюдаем. Наобо­рот, факты показывают, что по мере развития кооперации кресть­янин все крепче сидит на своем поле и не обнаруживает ни малей­шей охоты отказаться от своего хозяйственного предприятия и передать его какому-либо кооперативу…

…Итак, стоя на почве фактов, мы должны придти к выводу, что крестьянская кооперация вовсе не заключает в себе тенденции к замене крестьянского хозяйства кооперативным социализмом. Благодаря кооперации, создается новый тип крестьянского хозяй­ства, в котором для индивидуального хозяйства остается только одна область, — сельскохозяйственного труда, все же остальные сельскохозяйственные операции — купли, продажи, получение кредита и переработки с.х. продуктов — исполняются не едино­личными силами с.х. производителя, а коллективной силой орга­низованных в кооперативы производителей».

Показательно, что крупнейший теоретик и практик коопера­тивного движения вообще и крестьянской кооперации в частно­сти выступает категорически против кооперирования непосред­ственно в сфере сельскохозяйственного производства. Он стоит за кооперирование крестьян во имя решения, если так можно выра­зиться, «околопроизводственных» вопросов. Само же сельскохо­зяйственное производство остается уделом крестьянской семьи, неприкосновенным для вторжения извне.

Правоту такого подхода убедительно подтвердили и наш соб­ственный дореволюционный опыт, и блестящие результаты коо­перирования крестьян в странах Западной Европы, где в этот про­цесс было вовлечено практически все, кроме производства. Значе­ние же кооперации, по мнению Туган-Барановского, выходит да­леко за рамки сугубо экономического: «Она воспитывает нового крестьянина, чуждого ограниченного кругозора крестьянина пре­жнего времени, приучает его к самодеятельности и самопомощи, развивает его общественные чувства и приобщает его к умствен­ной культуре».

5. Политический момент на рубеже веков и вопрос кооперации.

Мы столь подробно останавливаемся на различных подходах к кооперации того времени, поскольку в конце XIX —начале XX в. социалистические идеи владели умами большей части русской ин­теллигенции и широко дискутировался вопрос о социалистичес­ком преобразовании жизни крестьян. Многие, прежде всего боль­шевики, отвергали взвешенный подход к кооперации, выступая за полную коллективизацию. С их стороны это было логично, по­скольку их доктрина вообще отвергала частную собственность. Против них выступили революционные деятели иного толка.

В частности, Г. В. Плеханов, освободившись от народнической идеологии и став марксистом, категорически выступал против полного кооперирования сельскохозяйственного производства, считая, что «от общественной обработки полей немногим больше до коммунизма, чем от общественной работы на барщине или от «общественных запашек», вводившихся при царе Николае Павло­виче с помощью штыков и розог».

И уж совсем не принимали самой идеи коллективизации в аг­рарной сфере теоретики анархизма — учения, имевшего значи­тельное число последователей как среди интеллигенции, так и среди мелкобуржуазных слоев.

На большевистском подходе к кооперации остановимся под­робнее, так как ему было суждено утвердиться на долгие годы на российской земле и ввергнуть ее в запустение. Для большевиков согласно их теории кооперация была одним из трех китов наряду с индустриализацией и культурной революцией, на которых осно­вывалась концепция строительства социализма. В. И. Ленин в ста­тье «О кооперации» писал: «Собственно говоря, нам осталось «только» одно: сделать наше население настолько «цивилизован­ным», чтобы оно поняло все выгоды от поголовного участия в ко­операции и наладило это участие. «Только» это. Никакие другие премудрости нам не нужны теперь для того, чтобы перейти к со­циализму. Но для того, чтобы совершить это «только», нужен це­лый переворот, целая полоса культурного развития всей народной массы… А строй цивилизованных кооператоров при обществен­ной собственности на средства производства, при классовой побе­де пролетариата над буржуазией — это есть строй социализма».

При кажущейся близости подходов Ленина и Туган-Барановского к кооперации есть принципиальные расхождения. Туган-Барановский видит в кооперации помимо всего прочего и путь к развитию крестьянина как культурного человека, гражданина, члена общества. Ленин же считает возможным успех в кооперации только после того, как удастся сделать население цивилизован­ным, т. е. предполагается, что пока народная масса к кооперации не готова.

Однако самые существенные расхождения в другом. Туган-Барановский за индивидуальное ведение крестьянского хозяйства, за формирование на селе зажиточных крестьян-собственников, и в этом разделяет позиции Столыпина. В кооперации он видит путь к повышению эффективности хозяйствования, средство крестьянину в конкурентной борьбе с крупными капиталистичес­кими хозяйствами. Ленин же не оставляет шанса для существования индивидуальных крестьянских хозяйств, руководствуясь как конечной целью построением социализма независимо от тоге, нравится такой социализм крестьянам или нет.

Итак, намеренно огрубляя анализ, чтобы резче, контрастнее высветить позиции противоборствующих сторон, можно прийти к следующим выводам.

В реформе Столыпина достаточно полно сочетаются экономи­ческие и политические цели, тогда как у его противников превали­руют идеологические и политические мотивы. У Столыпина крах общины открывает простор для инициативы, деловой хватки и со­зидательной работы, стимулируя резкий рост производительности труда и объемов продукции в сельском хозяйстве, и одновременно создает условия для мощной поддержки существующего строя со стороны слоя зажиточных крестьян, обеспечивая в государстве со­циальную и политическую стабильность. Большевики же, проводя коллективизацию, поступаются эффективностью сельскохозяй­ственного производства, но зато ликвидируют опасность реставра­ции капитализма, уравнивая всех через колхозы и совхозы.

Столыпин, разрушая общину и тем самым выбивая экономи­ческую и социальную базу из-под вековой общинной психологии, пытается на смену ей сформировать в наиболее активной части аграриев новую психологию — независимого предпринимателя. Его оппоненты, свершив Октябрьскую революцию и взяв курс на сплошную коллективизацию села, реанимирует, как это ни пара­доксально звучит (конечно, на ином уровне), элементы общинных представлений, создавая уже не крестьянский, а колхозно-совхоз­ный «мир».

6. Кооперация на фоне реформ Столыпина.

Рассмотрим вопрос о развитии кооперативного движения в период активного проведения Столыпинской ре­формы. Многие причины, сводившие прежде на нет организатор­скую работу и финансовые вложения земств, в это время уже не оказывали столь отрицательного воздействия. Земства остались верными курсу на кооперирование крестьян, сделав выводы из неудач начального периода. Неплохое представ­ление об этом можно получить на основании постановления Мос­ковского губернского земского собрания, принятого в феврале 1911г.:

«Полного успеха мероприятий по улучшению экономического быта населения можно ожидать только в том случае, когда в осно­ву их будут положены принципы самопомощи и самодеятельности населения, осуществляемые кооперативными организациями раз­ного рода, а потому содействие кооперативным учреждениям дол­жно быть признано одной из самых важных и неотложных задач земства.

Распространение сведений о кооперации, советы и указания по упорядочению и

развитию деятельности существующих коопера­тивных учреждений и по устройству новых и другие обязанности инструкторского характера, независимо от лиц специально при­глашенных, должны быть возложены на земскую агрономическую и кустарную организации.

В видах объединения деятельности кооперативных учрежде­ний, установления живой связи между ними, лучшего выявления нужд и потребности кооперативного дела и способов их удовлет­ворения должны быть созываемы не реже 1 раза в год совещания представителей кооперативных учреждений, уездные — при уезд­ных управах и губернское — при губернской управе» с отнесением потребных на этот предмет расходов на первых порах «а счет под­лежащих земств…

При экономическом отделении губернской земской управы должна быть учреждена должность специалиста по кооперативно­му делу, на обязанности коего лежали бы: составление сводного отчета о деятельности кооперативных учреждений, подготовка ма­териалов к губернскому кооперативному совещанию и участие в уездных совещаниях, исследования и консультации по вопросам кооперации, разработка сети кооперативных учреждений, устрой­ство бесед, чтений и курсов по кооперативному делу…

В видах финансирования кооперативных учреждений, изыска­ния и привлечения необходимых для этой цели средств должны быть учреждены земские кассы мелкого кредита, действующие на банковских основаниях…

Уездные кассы мелкого кредита должны обслуживать нужды только кооперативных учреждений, губернская касса — нужды только уездных касс, а также союзных кооперативных учрежде­ний, имеющих губернский характер…

При земских кассах мелкого кредита желательно учреждение специальных фондов: 1)для выдачи в основные капиталы коопе­ративных учреждений мелкого кредита; 2) для выдачи долгосроч­ных ссуд кооперативам; 3) для выдачи ссуд кооперативным учреж­дениям на ведение ими посреднических операций.

В видах объединения и упорядочения всех вообще операций губернского и уездных земств по отпуску населению в кредит тра­вяных и хлебных семян, земледельческих машин и орудий, кро­вельного Железа, пожарных труб, по выдаче ссуд на пруды и ко­лодцы и прочие, операции эти желательно производить через по­средство земских касс мелкого кредита, за счет специальных средств и на основании правил, устанавливаемых земскими собра­ниями.

…Разрешить управе выдавать в отдельных случаях уездным кас­сам мелкого кредита ссуды каждая по 1000 руб. на образование ос­новных капиталов кооперативных учреждений мелкого кредита.

Таким образом, органы местного самоуправления (каковыми тогда были земства), располагающие властными прерогативами и финансовыми возможностями, объявляют содействие коопера­тивным организациям своей важнейшей задачей. Указываются ве­домства, на которые возлагаются обязанности по распростране­нию информации и ведению консультационной работы в этом направлении; регламентируется даже периодичность проведения со­вещаний представителей кооперации (наверное, и тогда были проблемы с исполнительской дисциплиной).

Мы видим, что еще в царской России в структуры местного са­моуправления включались представители кооперативных учреж­дении.

Вообще в цитируемом документе немало поучительного. Чего стоит, например, положение о выдаче уездным кассам кредитов «на образование основных капиталов». Имея столь мощную под­держку от земств, а также благодаря росту числа самостоятельных хозяев в результате Столыпинской реформы кооперация в России встала на путь быстрого количественного и качественного разви­тия.

В книге С. Маслова можно найти весьма выразительные данные на сей счет. Количество кооперативов в России к 1914 г. всего составило 32975 из них кредитных кооперативов 13839 , далее шли потребительские 10000, сельскохозяйственных 8576, ремонтных 500 и 60 прочих. По общему коли­честву кооперативных организаций Россия уступала только Гер­мании. К сожалению, мы не располагаем сравнительными данны­ми за более позднее время, но другие источники утверждают, что за несколько последующих лет Россия вышла на первое место в мире по уровню развития кооперации. Во всяком случае, в 1916г. численность кооперативов достигла уже 47 тыс., в 1918 г. — 50—53 тыс. Потребительские общества среди них составляли более 50 %, кредитные кооперативы — около 30 %. С. Маслов считает, что на 1 января 1917 г. в стране было не менее 10,5 млн. членов кредитной кооперации, а потребительской порядка 3 млн. Вместе с членами семей получается, что около 70 млн. граждан России (примерно 40 % населения) имели отно­шение к кооперации.

Оговоримся, что приведенные цифры касаются кооперации в целом, включая жителей как города, так и деревни. Не располагая точными данными об их соотношении, С. Маелов тем не менее считал, что абсолютное большинство кооператоров были крестья­нами.

По оценкам автора, кредитных кооперативов на селе было 16,5 тыс., сельскохозяйственных товариществ — 2,1 тыс., сельско­хозяйственных обществ — 6,1 тыс., маслодельных артелей — 3 тыс. Посмотрим, что представляла собой сельская кооперация в ка­кой-нибудь типичной губернии Российской империи.

Перед нами «Обзор агрономических мероприятий в Костромс­кой губернии за 1911—1912 годы» [124], в котором есть интересу­ющие нас сведения. Всего в губернии насчитывалось к началу года 162 кооперативных учреждения, в том числе 88 кредитных и ссу-досберегательных товариществ, 62 сельскохозяйственных обще­ства, 5 молочных артелей, 1 товарищество по сортировке зерна, 6 картофелетерочных товариществ. О темпах развития кооперации можно судить по тому, что в течение года открылось вновь: 35 кредитных товариществ, 10 сельскохозяйственных обществ, 3 мо­лочных артели и 1 картофелетерочное общество.

Представляет интерес информация по отдельным уездам. Так, в Буйском уезде 4 кредитных товарищества было открыто «без участия и ведома земства» (оказывается, возможно было и такое). Три сельскохозяйственные общества Варнавинского уезда уст­роили опытные поля, на которых посеяли овес, пшеницу, клевер, корнеплоды и другие растения перспективных, но недостаточно освоенных сортов. Они же проводили опыты с использованием различных минеральных удобрений. Бельшевское сельскохозяй­ственное общество на участке в 0,5 дес. создало показательный огород и хмельник. Многие общества выписали новые сельскохо­зяйственные машины и орудия.

В Ветлужском уезде велись работы по «организации обще­ственных лавок сбыта и закупки продуктов, организации сельскохозяйственных складов, прокатных и зерноочистительных пунк­тов… опытно-показательных полей, огородов, случных пунктов и других мероприятий, направленных на улучшение хозяйства» [124, с. 32J.

В Костромском уезде, где имелось 45 кооперативов различного профиля, очень развита была кредитная кооперация. «С целью расширения деятельности кооперативов в уезде и снабжения их денежными средствами при уездной управе открыта уездная земс­кая касса мелкого кредита с 6 июня 1911 года. Ссуды выдаются исключительно кооперативным учреждениям уезда. При управе имеется особый инструктор по кооперации, на обязанности коего лежит постоянное руководство и наблюдение за деятельностью кооператива, выяснение кредитоспособности каждого кооперати­ва» [Там же, с. 35].

В Макарьевском уезде в текущем году возникли артели: рогож­ная в деревне Доенкино и ложкарная в деревне Бортное. В селе Шадрине этого же уезда состоялось «…общее собрание сельскохо­зяйственного общества, Ш котором постановлено устроить потре­бительское общество на паях, что имеет весьма большое значение, т. к. капитал сельскохозяйственного общества, как составленный главным образом из земских субсидий, с каждым годом уменьша­ется… В силу чего внесенные паи членами могут заменить со вре­менем земскую субсидию».

Представляет интерес информация о Токаревском обществе Солигалечского уезда; в него вошли 10 человек. Были поставлены цели: проведение опытов по применению минеральных удобре­ний, улучшению лугов, испытанию новых сортов хлебов, внедре­нию прогрессивных технологий обработки почвы и т. д. Общество открыло склад, с которого вело торговлю сельскохозяйственными орудиями, скобяными и бакалейными товарами, предметами до­машнего обихода. Из 800 руб. капитала общества 200 составляли паевые взносы, 200 — безвозвратные пособия, 400 руб. — беспро­центная ссуда.

Дьяконовское общество Юрьевского уезда главное внимание уделяло льноводству: «…устроило льнообдельную станцию с не­фтяным двигателем… поставлена 10-вальная и 3-вальная мялка за­вода Хрущева. Трепальная камера на 10 станков… вентилятор Блекмана… Приход денег в общество за 1911 г. — 3053 р. 76 к., рас­ход — 3020 р. 80 к., имущество — 4789 р. 31 к.» .

Из «Обзора земской агрономической деятельности в Орловс­кой губернии за 1913/1914 год» мы узнаем, что в то время в губернии было 214 кредитных товариществ, 18 ссудосберегательных товариществ, 20 сельскохозяйственных обществ, 4 сельскохо­зяйственных товарищества, 10 маслодельных артелей, 5 кустарных артелей, 306 потребительских обществ. Оборот кредитных и ссудосберегательных товариществ на начало 1914г. составил около 9 млн. руб., вклады —около 3,5 млн. К кредитно-сберегательным операциям в той или иной мере было привлечено более 209 млн.членов, или 67 % всех крестьянских хозяйств губернии.

Деятельность кредитных кооперативов выходила за рамки только денежных операций. Они занимались также залоговыми операциями с зерном, посреднической деятельностью по продаже сельскохозяйственных машин и орудий, инвентаря, семян, орга­низовывали прокатные и зерноочистительные пункты. В некото­рых уездах кредитные товарищества создавали случные пункты, поставляли племенных животных, формировали библиотеки со специальной и просветительской литературой.

В 1914 г. в губернии был создан Союз кредитных товариществ, в который вступило 11 товариществ из различных уездов. Союз располагал своими амбарами, складами, подъездными путями. Он получил и выполнил крупный государственный заказ на снабже­ние действующей армии овсом.

Из других кооперативных организаций губернии особый инте­рес представляют молочные артели, хотя их было всего 10. Они появились в 1913r. по инициативе латышей и эстонцев, пересе­лившихся на земли, когда-то принадлежавшие помещикам. Хоро­шие доходы артелей стимулировали различные улучшения в жи­вотноводстве, особенно в части кормления животных и селекци­онной работы.

7. Некоторые типы кооперативов и их союзов.

По мере роста числа кооперативов различного назначения и их специализации росла и сеть союзов, их объединяющих. Появи­лись союзы общероссийские, губернские, уездные. Иногда их функции были ограничены (например, сбытом вырабатываемой продукции), иногда охватывали значительную часть операций производственно-коммерческого цикла. Разными были союзы и по специализации входящих в них кооперативов (от узкоспециа­лизированных до многоотраслевых).

В который раз приходится говорить о связи всевозможных по­лезных начинаний в сельском хозяйстве России со Столыпинской реформой. Вряд ли случайным является тот факт, что именно в 1907 г. А. Н. Балакшиным был образован Союз сибирских масло­дельных артелей. Он быстро рос, охватывая все большее число ар­телей, занимавшихся скупкой молока и производством масла, став совершенно для них незаменимым. Начав с оборота в 2,4 млн. руб. в 1908г., Союз довел его к 1918г. до 201,5 млн. руб. Даже война, в целом крайне негативно сказавшаяся на эконо­мике стран, не привела к снижению производства масла. Сибир­ский союз маслодельных артелей в 1913 г. продал его 613 тыс. пу­дов, в 1914г. — 679 тыс., 1915г.- 818 тыс., 1916г. – 865 тыс., 1917г. — 957 тыс. пудов.

7.1. Кредитная кооперация.

В рамкам данной реферата невозможно подробно рассмотреть все типы кооперативов, но на некоторых мы все же остановимся под­робнее. Наибольшего внимания заслуживает кредитная кооперация, охватывающая наибольшую часть крестьянства. Бурный рост ее приходится на те годы, когда Столыпинская реформа уже нача­ла давать свои результаты. Новый класс крестьян-собственников нуждался в средствах для развития своего хозяйства.

Число кредитных кооперативов постоянно росло, так с 1900 г. по 1917г. их суммарный оборот вырос с 40,3 млн. руб. до 601,5 млн. рублей

С ростом числа кредитных кооперативов, увеличением их обо­ротов естественным было появление центров, объединяющих мел­кие кредитные организации. Они создавались для перемещения капиталов между отдельными товариществами, привлечения средств со стороны, осуществления совместных закупочных опе­раций, развития кредитного дела в целом, защиты интересов коо­перативного движения во властных структурах.

Затем наступил следующий этап интеграции — объединение в единую систему при посредстве центральных кредитных банков. Так было в большинстве европейских стран; в России функцию центрального кредитного учреждения стал выполнять Московс­кий народный банк, образованный в 1912 г. О его успехах говорит стремительный рост масштабов операций: 4 млн. руб. — в 1913 г., 8 млн. — в 1914г., 27 млн. —в 1915г., 83 млн. — в 1916г., 321 млн. руб.— в 1917г.

Это был банк, созданный кредитными товариществами; он ими контролировался и их обслуживал. В 1916г. 68,4 % его акций при­надлежало кредитным кооперативам и их союзам, 12,8 % — объе­динениям потребителей, 5,4 % —сельскохозяйственным товари­ществам и союзам, 5 % —другим учреждениям и только 8,4 % час­тным лицам.

7.2. Маслодельные кооперативы.

Особого разговора заслуживают маслодельные артели. Во-пер­вых, это была одна из, самых распространенных и эффективных форм сельской кооперации, способствовавших росту благосостоя­ния крестьян и их самосознания. Во-вторых, именно в них произ­водилось знаменитое российское масло, дававшее стране валюты в несколько раз больше, чем вся золотодобывающая промышлен­ность. Передовые позиции здесь занимала Вологодская губерния.

Если сыроделие зародилось здесь еще в 30—40-е годы XIX в., то первое предприятие по производству масла было открыто в 1871 г. в селе Марфино Вологодского уезда. Отрасль стала быстро расширяться с открытием железнодорожного сообщения между Волог­дой и Москвой; до этого производить скоропортящийся продукт не было возможности. Теперь же маслоделие стало быстро вытес­нять сыроварение. Если в 1860 г. в губернии было 5 сыроваренных заводов и ни одного маслодельного, то в 1875г.— уже соответ­ственно 16 и 11, 1879г.-30 и 51, 1894г.-10 и 376, 1898г.-5 и 637.

Сначала маслодельные заводы, как правило, принадлежали по­мещикам и сдавались в аренду предпринимателям; на них перера­батывалось молоко как с помещичьих ферм, так и сдаваемое крес­тьянами. Но уже с конца 80-х годов началось разорение помещи­ков-маслоделов, не выдержавших конкуренции с деревенскими лавочниками, которые стали скупать у крестьян молоко, предос­тавляя им товарный кредит. Крестьянам это было удобно, хотя они и переплачивали за забираемые товары 30—50 % и более. При лавках стали открываться мелкие заводы (их средняя годовая про­изводительность в 1888г. составляла около 1670 руб.). Отдельные помещики пытались привлечь крестьян на свою сторону, создавая с ними совместные артели. Из этого ничего не вышло — слишком разными были интересы сословий. С середины 1900-х годов маслодельные артели стали создавать­ся уже по инициативе самих крестьян, чему способствовал ряд об­стоятельств: во-первых, рост цен на масло, а во-вторых, стремле­ние крестьян освободиться от гнета посредников-лавочников, скупавших у них молоко. В отчетах многих артелей об этом гово­рилось практически в одних и тех же выражениях.

Стризневская артель: «При покупке молока за молоко назнача­ли цену в 50 коп. за пуд, но большею частью расплачивались това­ром, накладывая на него высокий процент. Забравши товаром, выходило на место 50 коп., за пуд молока — по 30 коп.; а иногда и меньше. Все это заставило многих подумать над тем, как изба­виться от кабалы скупщиков, сделаться хозяевами и соединиться в единое, т. е. в артель».

Озерковская артель: «Крестьяне, выведенные из терпения алч­ностью к наживе частных маслоделов, которые, не имея себе кон­курентов, вздували цену на товар, какую им вздумается, возмути­лись и приступили к открытию артели».

Важно отметить, что стремление крестьян иметь свою дешевую лавку больше стимулировало их к созданию артели, чем желание иметь собственное маслодельное производство. Первой в губер­нии (1904г.) стала Шурбовская маслодельная артель Кадниковского уезда. К концу 1912 г. таких артелей в уезде было уже 38. В Вологодском уезде первая артель появилась в 1905 г., но к 1912 г. их число достигло 82. В других частях губернии их было гораздо меньше. Настоящий бум начался в 1910 г.; за три года было создано 107 артелей — более 2/3 от их общего количества на начало 1913 г.

Как уже говорилось, артели возникали в основном по инициа­тиве самих крестьян. Но, как показало проведенное в 1913г. ис­следование, это верно лишь отчасти (на 80 %). Среди других ини­циаторов можно отметить врача, священника, земских и прави­тельственных чиновников. Юридическим документом, служащим основанием для открытия артели, был договор или Устав; впро­чем, некоторые из них не имели ни того, ни другого.

Для организации производства требовался первоначальный ка­питал; он должен был формироваться за счет взносов артельщи­ков. Но фактически лишь немногие из них могли внести более или менее значительные суммы. Основным источником средств стали займы у частных лиц (в том числе у скупщиков масла), у земств, у Вологодского общества сельского хозяйства. Размеры кредитов могли быть от нескольких сот до нескольких тысяч руб­лей. Ни о какой чрезмерной и длительной кабале речь не шла; за­долженность погашалась в основном путем отчислений с реализо­ванного масла.

В результате жесткой конкурентной борьбы между мелкими ча­стными заводами лавочников и вновь создаваемыми артелями су­щественно возросли цены на молоко (до 20 % и более). Частники в борьбе с артелями использовали, как теперь бы сказали, приемы недобросовестной конкуренции — подкупали старост, влиятельных крестьян, распускали слухи о введении вы­соких налогов на артельщиков, производили разного рода пожерт­вования в пользу селений и т. д. Но главным, традиционно российским способом воздействия на крестьян стало их спаивание.

7.2.1. Сибирский союз маслодельных артелей.

Пока мы говорили только о вологодских маслодельных арте­лях; в губернии в 1912 г. их было 159. В целом по России их коли­чество к началу 1915г. достигло 2,7 тыс. В Сибири эти артели не ограничивались переработкой молока и реализацией готовой продукции; они обеспечивали крестьян необходимыми товарами, сельскохозяйственной техникой, а затем ехали оказывать услуги и по реализации хлеба. Уровень развития Кооперации в Сибири вообще был довольно высоким, она охватывала многие стороны крестьянского хозяйства. Кооперативы, как и везде, объединялись в союзы. «Сибирский союз маслодельных артелей, — писал М. И. Туган-Барановский, — является, быть может, самым значительным делом русской кооперации. Возник тот союз в 1907 г. В 1912 г. союзу принадлежало уже 382 артели со 170 артельными потребительскими лавками, причем товарные обороты союза достигли почти 7 с половиной миллионов рублей… В 1912 г. союзу удалось организовать сбыт своего масла непосред­ственно на лондонском рынке, — в Лондоне была учреждена ком­пания на паях под названием «Союз сибирских кооперативных товариществ», к которой перешли все заграничные операции по сбыту масла сибирских артелей. В 1915 г. в союзе участвовало 829 артелей и 628 артельных потребительских обществ, совокупный оборот которых достигал 20 млн. руб.».

7.3. Машинные товарищества.

О машинных товариществах имеет смысл говорить не потому, что они охватывали большое число крестьян или имели особое значение для развития села в начале XX в. В то время по-прежне­му господствовал ручной труд. Важно другое — указание на невоз­можность использования машинной техники в мелких частных хозяйствах со временем станет главным аргументом большевиков в пользу коллективизации. Более того, и в конце XX в. консерва­тивные силы будут использовать его против развития частного сектора на селе. Поэтому важно посмотреть, как не в теории, а на практике российские крестьяне приобщались к машинной техни­ке, оставаясь самостоятельными хозяевами.

Если создание пунктов проката сельскохозяйственных машин и орудий получило повсеместное распространение сразу же с ут­верждением системы земского самоуправления, то массовое обра­зование кооперативов по совместному использованию сельскохо­зяйственной техники приходится уже на годы первой мировой войны. Объяснить это можно двумя обстоятельствами. Во-первых, война забрала наиболее трудоспособную рабочую силу, и механи­зация могла частично компенсировать ее убыль. Во-вторых, к се­редине 10-х годов был достигнут значительный прогресс в сель­скохозяйственном машиностроении; появились самые современ­ные почвообрабатывающие, уборочные, очистительные и другие машины, значительно повышавшие производительность труда крестьянина. В-третьих,(практика работы прокатных пунктов вы­явила, с одной стороны полезность машин, с другой — неэффек­тивность такой формы организации их использования.

Об этом можно судить, например, по корреспонденции из Ко­тельнического уезда Вятской губернии в «Крестьянской газете»: «Небольшое количество машин при большом на них требовании заставляло многих членов не раз подолгу ждать очереди на пользование ими. Дешевая прокатная плата, установленная обществом, а также и бесплатное пользование инвентарем для местных кресть­ян не всегда оказывались полезными. К дешевому делу и отноше­ние оказывалось дешевым».

Машинные товарищества часто возникали в рамках уже дей­ствовавших общесельскохозяйственных товариществ; чтобы пользоваться кредитом на выгодных условиях, они одновременно становились членами кредитных кооперативов. О бурном росте числа машинных товариществ именно в военные годы, несмотря на отсутствие исчерпывающей статистики, говорит масса частной информации. Если в 1913г. по всей России их насчитывалось только 77, то в 1916 г. уже известно о существовании 20 таких то­вариществ только в Маломыжском и 25 в Слободском уездах Вят­ской губернии. Они были широко распространены в Петербургс­кой, Ярославской, Вологодской, Рязанской, Курской, Харьковс­кой и других губерниях. Неплохое представление о машинных то­вариществах и об их значении для крестьян дают слова одного из их членов, крестьянина Вельского уезда Вологодской губернии Андрея Платова, опубликованные в газете «Северный хозяин»:

«У нас в селении 34 домохозяина, из них не состоят в товари­ществе только трое. Каждый домохозяин нашей деревни в от­дельности не имеет возможности купить двух и даже одной маши­ны. Товарищество же имеет ручную молотилку… три веялки № 1 завода Феникс в Риге, 2 соломорезки, двухвальную мялку Хруще­ва, дранковый струг для изготовления дранки для крыши, пожар­ную машину и благоустроенный товарищеский колодец. Нашими машинами и мы пользуемся сообща, без шуму, потихоньку, и их хватает для обслуживания не только товарищей, но часто (напри­мер, льномялка) отпускаются машины и в соседние селения. То­варищество устраивается так: собираются несколько крестьян и сообща обсуждают, какая им необходима сельскохозяйственная машина. Для покупки таковой делается складочный фонд, для чего по уговору каждый товарищ вносит определенную сумму ежемесячно или раз в год, как ему удобнее. В нашем товариществе вносят по 5 коп. каждый месяц, а также берут иногда сообща ка­кую-либо платную работу и вырученные за эту работу деньги це­ликом вносят в товарищество. Так, например, мы сообща возили камень в посад Верховажский, брали выстилку дороги и т. д. Для хранения денег из среды товарищества выбирается казначей, ко­торый ведет книгу прихода и расхода. Для каждой машины также выбирается заведующий, который ведает этой машиной, хранит ее, ведет порядок пользования ею и присматривает за ней. Если мне нужна какая-либо машина, я иду к заведующему ею и спра­шиваю, когда могу пользоваться машиною в очередь… Все товари­щи пользуются машинами бесплатно».

8. Вывод.

Хозяй­ственная эффективность кооперирования была настолько значительной, а влияние ее на жизнь деревни такой всеобъемлющей, что не кажутся преувеличением слова А. И. Чупрова: «Идея ассо­циации в применении к сельскому хозяйству является не менее великим открытием, нежели новые приемы техники». Более подробно об этом говорит М. И. Туган-Барановский: «…Она делает свое дело не только поднятия экономического уров­ня крестьянского хозяйства, но и глубокого ее преобразования. Она воспитывает нового крестьянина… приучает его к самодея­тельности и самопомощи, развивает его общественные чувства и приобщает его к умственной культуре. Это с одной стороны, со стороны влияния кооперации на личность крестьянина. Что же касается до самого крестьянского хозяйства, то под влиянием коо­перации оно становится также иным… Крестьянское хозяйство хотя и остается индивидуальным, но в то же время общественно урегулированным…».

Отметим основные преимущества кооперативного ведения хозяйства. Возможность лучше жить.Потребительское общество отпускает своим членам исключительно доброкачественные продукты. Это положение не может быть оспариваемо, поскольку потребители сами руководят предприятием, невозможно предположить, чтобы они сами себя снабжали фальсифициро­ванными или испорченными продуктами. Никто ведь себе не враг. И как, кооператив дает своим членам возможность лучше питаться, следовательно лучше жить.

Сокращение расходов.Когда потребительское общество отпускает своим членам продовольственные товары по себес­тоимости, разница между ценами кооперативного магазина и частной лавкой бывает весьма значительна. При применении же рочдельской системы кооперативы продают товары по средне­рыночным ценам, но в конце года выдают своим членам оп­ределенную сумму в виде дивиденда. Другими словами, кооператив возвращает потребителю часть сделанных им ранее расходов.

Сбережение без риска. Потребительское общество есть чудодейственный инструмент, благодаря которому можно делать сбережения, не сокращая потребление: чем больше пайщик покупает товаров в своем кооперативе, тем больше к концу года сумма причитающегося ему дивиденда.

Возможность стать владельцами собственности. Строительныекооперативы не только строят своим членам дешевые квартиры, но и помогают им стать собственниками домов.

Возможность трудиться.Потребительские, производствен­ные, сельскохозяйственные и другие кооперативы создают ра­бочие места, и предоставляют своим членам возможность трудиться по избранной ими специальности.

Поднятие благосостояния крестьян.Кредитные и сель­скохозяйственные товарищества позволяют крестьянам улучшить производство на своей земле и сбыть продукт своего труда на самых выгодных условиях, что способствует поднятию благо­состояния крестьян.

Более полное использование продуктов своего труда. Рабочие и ремесленники, организуясь в кооперативы, присваивают себе предпринимательскую прибыль; сельскохозяйствен­ные товарищества производителей сами перерабатывают и сбывают свои продукты, удерживая в свою пользу вознаграждение многочисленных посредников, стоявших между ними и потре­бителями. Таким образом, все трудящиеся получают возмож­ность более полно использовать продукт своего труда.

Нравственный облик человека определяется его повседневной деятельностью. Поэтому представляется вполне очевидным, с изменением экономического положения и моральный уровень должен будет изменяться.

Развитие самодеятельности и самопомощи. Человек, всту­пивший в кооператив, не говоря уже о тех, которые явились инициаторами его создания, совершил акт самопомощи, пока­зал стремление улучшить существующие экономические усло­вия путем присоединения своих собственных усилий к усили­ям других. Польза, получаемая им от кооператива, вознаграж­дает за этот первый поступок и поощряет его на новые пос­тупки.

Развитие солидарности.С первого взгляда может пока­заться несовместимым развитие самопомощи и солидарности. Одно как будто исключает другое. Но это только кажется. В действительности кооператив, являющийся школой самопомо­щи, одновременно распространяя идею солидарности. Созна­тельный член кооператива не может не отдавать, себе отчета в том, что, как бы широко он ни развил свою самодеятельность, он будет беспомощен без содействия других лиц, преследую­щих такие же, как и он, цели. К экономическому обоснова­нию этой идеи добавляется нравственный элемент, источником которого является практическая деятельность кооперативной организации, способствующей окончательному укреплению в умах кооператоров идеи солидарности.

На основе данного реферата можно считать, что кооперация открывала прекрасные возможности, как в экономическом, так и в культурном развитии нижних слоев общества. Кооперативное развитее побуждает его участников к защите общих интересов на ряду с частными, воспитывает уважение к личности и приучает к правильной постановки самоуважения. Но революция прервала этот подъем, и хотя во времена нэпа имел место очеред­ной кратковременный всплеск кооперативного движения, оно вскоре окончательно погибло под валом сплошной коллективи­зации.