Пример реферата по бухучету и аудиту: Памятники счетного искусства раннего Средневековья

Содержание

Введение3

Памятники счетного искусства раннего Средневековья4

Заключение14

Список литературы15

Выдержка из текста работы

Крым — это уникальный историко-культурный заповедник, где многочисленных памятниках отражены исторические события и культура разных культур и разных народов и народностей.

История средневекового Крыма всегда была объектом внимания отечественных ученых.

Актуальность данной темы заключается в проблеме резкого размежевания взглядов исследователей в оценке социально-экономических, культурных и этнических процессов, протекавших в Крыму в эпоху раннего средневековья.

Актуальность данной темы заключается также в потребностях экскурсионно-туристического использования памятников.

В условиях полиэтнического Крыма самым актуальным из разделов краеведения является изучение его истории. Крым — с историко-социального взгляда — сложный регион. Для воспитания детей в духе толерантности, патриотизма и памяти о традициях своего народа, взаимоуважения к другим народам в условиях поликультурного сожительства, в первую очередь необходимо ознакомить с историей края.

Объектом изучения являются архитектурные памятники раннесредневекового Крыма V-X вв.

Предмет изучения: методы использования материалов по культурным памятникам Крыма в эпоху раннего средневековья на уроках краеведения.

Цель работы: осуществить всесторонний анализ архитектурных памятников раннесредневекового Крыма; рассмотреть возможность использования данного материала на занятиях по историческому краеведению.

Для достижения цели были поставлены следующие задачи:

1) изучить особенности развития архитектуры Крыма в эпоху раннего средневековья;

2) рассмотреть выдающиеся архитектурные памятники Крыма V-X вв;

3) выделить цели и задачи исторического краеведения как спецкурса;

4) осветить методологические аспекты использования материалов по архитектурным памятникам Крыма эпохи раннего средневековья;

5) показать на примере урока возможность использования материалов по архитектурным памятникам Крыма V-X вв.

Данная работа состоит из введения, трех глав, заключения и практической части.

Глава первая и вторая посвящены изучению архитектурных памятников Крыма периода раннего средневековья. В них описаны наиболее значительные в Крыму архитектурные памятники раннего средневековья.

В главе третьей выделены роль и место архитектурных памятников Крыма в спецкурсе историческое краеведение. Описаны основные методы использования материалов по архитектурным памятникам Крыма на уроках краеведения.

В практической части представлен план-конспект урока-экскурсии «Пещерные города Крыма», как пример использования на уроках краеведения материала по архитектурным памятникам раннесредневекового Крыма.

В своей работе я опиралась на материалы исследований таких известных историков и археологов как А.Г. Герцен, Ю.М. Могаричев, М.А. Заводская, И.А. Баранов.

Мной были использованы статьи посвященные краеведению Крыма, использованию краеведческого материала на уроках истории; учебные пособия по историческому краеведению Амурова В.Н., Борисовой Н.С., Сергеева И.С. и т.д.

1. Архитектурные памятники Крыма V-X вв.

1.1 Хронология и основные типы построек Херсонеса

Херсон в IV-V вв. — отдалённый и крайний пункт империи среди сплошь враждебного населения. Диким и голодным рисуют его в конце IV в. современники. Обстановка изменилась только во второй половине V в. — после поражения гуннов в борьбе с империей и распада гуннской державы Аттилы. Вслед за тем часть гуннов отхлынула на Восток, заняла всю Таврику и подступила к самому Херсону. Из дозорного пункта, каким был Херсон в IV и первой половине V в., он был превращён Византией в опорный пункт империи в обширной области Северного Причерноморья.

Херсон на заре средневековья стал центром относительно большого и в сущности основного района оседлого земледельческого населения, занимавшего юго-западное нагорье Таврики (так называемую страну Дори). Политическое положение Херсона определялось его зависимостью от Византии. Уже в конце V в. (судя по надписи императора Зинона 488 г.) здесь стоял византийский гарнизон. Тогда, в конце V в. в Херсоне началось и большое крепостное строительство, указывающее на значение города в качестве византийского форпоста в Северном Причерноморье. Особенно обширное строительство крепостных стен велось в VI в. при императоре Юстиниане I; именно в это время была, вероятно, сооружена мощная береговая линия стен, усилены и надстроены остальные куртины в соответствии с византийской стеностроительной практикой того времени [58, c. 11].

Византийские правители сооружали крепости и на подступах к Херсону — в области Дори: на плато Мангупа, на плато соседнего Эски-Кермена, на плато Сюреньского мыса, откуда можно было контролировать один из наиболее важных горных проходов второй гряды Крымских гор, ведущих к Херсону, на плато Чуфут-кале — на границе со степью, в Каламите.

Кроме того, по словам Прокопия, Юстиниан I построил два укрепления на южном берегу — Алустон (нынешняя Алушта) и «в Горзувитах» (нынешний Гурзуф). Оба города были крупными поселениями, преимущественно аланскими. Что Горзувиты по своему этническому составу были не греческим городом, убеждает их обширный могильник Суук-су. Горзувиты и Алустон приобрели значение стратегически важных византийских крепостей так же, как и Мангуп и Эски-кермен. Эти крепости были призваны не только защищать византийские владения от вторжения степняков, но и осуществлять цели внутренней византийской политики в Таврике — закреплять зависимость населения этого края от Византии и подавлять возможное его сопротивление.

В эпоху раннего средневековья византийская культура определяла весь облик Херсона. Город унаследовал от античности правильную планировку с прямоугольными кварталами и прямыми узкими улицами. Правда, в V-VI вв. эта античная планировка претерпела некоторые изменения — многие кварталы объединились, благодаря чему увеличились в размере, но это не нарушало общего принципа планировки. Объединение кварталов объясняется ростом населения Херсона и соответственно увеличением густоты застройки. Главная из улиц, длиной около километра, пересекала город с юго-запада на северо-восток, проходила через акрополь — центральную площадь города, где находились рынок и два храма; северо-восточным концом она упиралась в большой храм-базилику и площадь перед ним, выложенную крупными плитами, другим — во въездные ворота города. Главная улица была немного шире остальных (6 — 7 м), имела канализацию в виде каменных желобов и водопровод из глиняных труб. На главную улицу выходил своим фасадом большой дворец и высеченный в скале пещерный мавзолей, вероятно, V в., четырёхлопастный в плане, принадлежавший какому-то знатному роду. Планировка мавзолея следовала сиро-палестинской традиции — традиции, шедшей из тех областей, откуда в Херсон пришло и христианство [58, c. 20].

Для Херсона особенно характерны многочисленные христианские храмы-базилики, являвшиеся в полном смысле общественными зданиями средневековья. По всей вероятности, каждый район города, объединявший несколько кварталов, имел свой храм-базилику. Они стояли на наиболее видных местах, преимущественно вдоль берега и на главных площадях. Самая крупная из них, расположенная на берегу моря в квартале Фионы и построенная ещё в V в., была, можно думать, главным храмом города; сюда вела более широкая улица, чем подчёркивалось значение здания. Базилика имела большой двор (так называемый атриум) с галереями вдоль стен и с фиалом (фонтаном) в центре; здесь отдыхали и вели беседу; к храму примыкал мавзолей.

Мраморные архитектурные детали всех этих монументальных зданий — колонны, капители, предалтарные преграды, наличники входов — привозились сюда в готовом виде с острова Проконнес в Пропондите (остров Мармара в Мраморном море), где ещё с римских времён существовали императорские мрамороломни и мастерские по обработке мрамора. Отсюда готовые изделия развозили по всему Средиземноморью — в Константинополь, Италию, Грецию и в далёкую Таврику [58, c. 25].

В V-VII вв. Херсон находился ещё в крепкой зависимости от Византии, для которой, как говорилось, он был важен в качестве опорного пункта в Северном Причерноморье. Этим объясняется предпринятое Византией в Херсоне большое крепостное строительство, особенно широко развернувшееся в VI в. Об этом строительстве сообщает современник — византиец Прокопий — и свидетельствует упомянутая надпись императора Зинона 488 г.

В V-VI вв., во-первых, надстроили античные крепостные стены и, во-вторых, вновь возвели приморскую линию обороны. Могучие стены, толщиной 2,5 — 3 м, членились на куртины длиной от 50 до 90 м, с прямоугольными башнями; только некоторые башни в основе античные, были круглые. Одна из них, самая большая, диаметром 21 м, с двумя поясами утолщения, находилась в юго-восточной оконечности крепости — в наиболее уязвимом месте обороны города (она противостояла возвышенности). С этой башни связывают надпись императора Зинона, именем которого обычно и называют башню.

Стены её сложены из очень крупных блоков камня, составлявших два мощных панциря, с забутовкой внутристенного промежутка, залитого очень прочным известковым раствором с морским песком или цемянкой (толчённым кирпичом). В V в. применялась ещё античная кордонная кладка (чередование блоков, положенных вдоль стены, и блоков, поставленных на ребро и уходящих узкой стороной в забутовку), а в VI в. стала доминировать квадровая кладка (панцири состояли из массивных квадров, положенных одинаково). Обычная в центрально-византийских областях квадровая кладка с чередованием поясов кирпича и камня в крепостных стенах Херсона почти не применялась. Это ещё раз показывает, что херсонские строители были связаны преимущественно с византийской провинцией [58, c. 26-27].

В такой же технике были сооружены и другие византийские крепости Таврики, хотя и менее мощные. Полнее всего сохранилось упомянутое Сюреньское укрепление, представлявшее собой дозорный пункт, занимавший скалистый мыс над рекой Бельбек на подступах в Херсон. Небольшие отрезки византийских крепостных стен вполне аналогичные херсонским, сохранились, как сказано, на плато Мангупа, Эски-кермена и Чуфут-кале.

Об упадке Херсона VII в. свидетельствует прежде всего прекращение в начале столетия, после смерти императора Маврикия (582 — 602 гг.), выпуска собственной монеты. Византийских монет VII — первой половине IХ вв. столичного чекана найдено очень мало, а монет VIII в. — совсем ничтожное количество. Это резкое сокращение денежного обращения уже одно указывает на экономический застой и натурализацию хозяйства Херсона, а вместе с тем свидетельствует об ослаблении и временами полном прекращении торговых связей с Византией. На ход и интенсивность этого процесса большое влияние оказали, конечно, и внешнеполитические факторы.

Зависимость Херсона от Византии также, по-видимому, ослабела. На это указывает появление в Херсоне в конце VII или начале VIII вв. протополита Зоила, то есть главы местного самоуправления. Однако, карательная экспедиция Юстиниана II уничтожила это самоуправление.

В иной мир, мир византийский мы попадаем, как только обращаемся к памятникам монументального строительства — к монастырям, возникшим здесь, вероятно, именно в пору монашеской эмиграции, и к храмам, возводившимся в наиболее крупных поселениях; строительство их было связано с активизацией церкви.

Наиболее крупным и богатым среди тогдашних монастырей стал монастырь апостолов, расположенный с восточной стороны Медведь-горы, у её подножья. Здесь в конце VIII в. на месте раннесредневековой базилики был построен небольшой трёхнефный трёхабсидный храм-базилика длиной 18 м. Нефы разделялись не колоннами, а столбами; с трёх сторон здание обхватывали галереи. Пол базилики имел узорчатую вымостку из каменных разноцветных плиток. Весь облик здания приобрёл провинциально-византийский характер. Резкое упрощение сказалось на узорчатой вымостке, предельно простой и однообразной. Во всех этих чертах Партенитской базилики нельзя не видеть сознательного отхода от классической византийской архитектуры V-VI вв. и стремления своего рода архитектурному аскетизму — стремления, вполне понятного в монастырском строительстве иконопочитателей [58, c. 49].

Аналогичная по форме трёхнефная трёхабсидная базилика, только в два раза больше, была сооружена на холме Тепсень в Планерском — в наиболее крупном поселении восточной Таврики. Однородные по типу и всему облику храмы-базилики, строившиеся в те времена в менее крупных поселениях, были совсем небольшими. Таковы базилики на плато Пампук-кая — маленькая цитадель, высящаяся над долиной реки Бельбек, — и на поселении того же времени близ села Гончарного.

Византийская ориентация очень ярко выражена и в архитектуре некоторых полупещерных монастырей в юго-западной Таврике, сооружавшихся в ту пору. Наиболее крупным среди них был, по-видимому, монастырь в Инкермане (древней Каламите), занимавшей скалистый утёс возле устья реки Чёрной близ Севастополя. Основным пещерным сооружением являлся храм Георгия — короткая базилика, разделённая на три нефа тремя парами колонн, с нартексом и одной широкой апсидой, общей длиной 10,6 м. Колонны здесь не имеют конструктивного значения; они поставлены лишь с целью выделить нефы, то есть придать пещерному пространству облик базилики — традиционную форму византийского храма, хотя и в уменьшенном и упрощённом виде [58, c. 51].

Наземные формы монументальной византийской архитектуры воспроизведены и в других пещерных храмах Каламиты: это крестообразный храм, аналогичный храмам VI в. такой формы, известным в Херсоне, и даже маленькая триконхиальная (трёхлапостная в плане) мемориальная церковка, также следующая раннесредневековым традициям.

Пещерная базилика в Каламите, очень скромная по размерам, была рассчитана на небольшое число молящихся: старая вместительная базилика, доступная всем, уже отмирала, так как замкнутым монастырям и поместьям эпохи феодализма нужны были архитектурные формы — не обширные базилики, а ограниченные сравнительно небольшим пространством церкви для немногочисленного и замкнутого прихода или монастырской братии. Правда, в этих ранних пещерных монастырях эпохи иконоборчества еще удерживалась старая форма базилики, хотя и в резко сокращенном размере.

Истоки пещерной архитектуры Таврики VIII-IX вв. хорошо дает понять пещерная церковь в Тепе — Кермене, где, может быть, находился монастырь. Особенность этой церкви та, что она не по оси, направленной к алтарю, а в ширину: молящиеся размещались полукругом относительно сильно выступающего в церковь предалтарного помещения, ограниченного оградой с арками, где происходило богослужение. Аналогичную особенность имеет и одна из церквей Каламиты. Поперечная ориентация этих храмов очень характерна для архитектуры византийского Востока в противоположность столичной византийской, что убедительно говорит о господствовавшем в монастырском строительстве Таврики архитектурном направлении.

Однако базилика уже отходила в область прошлого. В течение всего раннего средневековья постепенно вырабатывалась совсем иная архитектурная система, ставшая с IX в. основной как в центральновизантийских областях, так и на византийском Востоке: базилику сменил небольшой крестово-купольный храм с четырьмя устоями, поддерживавшими купол на световом барабане. Это была принципиально новая архитектура.

Одним из наиболее ярких и значительных свидетельств византийского влияния в Крыму являются христианские храмы Херсонеса. Культовые сооружения располагались повсеместно на всей городской территории. Преобладая над остальной застройкой, они определяли архитектурный облик средневекового города во все периоды его существования. Особой монументальностью отличались раннесредневековые храмы.

Изучение храмового строительства Херсонеса имеет давнюю историю. Археологическое исследование городища началось именно с раскопок древних церквей в 1827 году лейтенантом Крузе. С тех пор многие ученые обращались к проблемам культовой архитектуры. Один из первых вопросы датировки херсонесских храмов рассмотрел А.Л. Бертье-Делагард в своей работе «Раскопки Херсонеса» (1893 года). Церковное строительство здесь он относит к концу VI века, но, главным образом к VII в. на том основании, что образцы херсонесских мраморных архитектурных деталей подобных ровенским VI в. изобретали не для Херсонеса. По его мнению, плохо построенные здания базилик часто разрушались и на их руинах возникали новые. В результате ни одна из открытых к тому времени церквей не может относиться к периоду ранее Х в. Постройку наилучших из дошедших до нас храмов вместе с их мозаичными полами А.Л. Бертье-Делагард связывает с эпохой императоров Македонской династии, способствовавших расцвету всего византийского искусства. Позднее, на основании нумизматических данных, полученных в ходе раскопок К.К. Костюшко-Валюжинича (1901 г.), А.Л. Бертье-Делагард отнес сооружение Уваровской базилики и крещальне к VI-VII векам [23, c. 77].

Большинство ныне известных храмов Херсонеса раскапывали в ХIХ — начале ХХ вв., когда археология находилась в стадии становления и методы полевых исследований были крайне не совершенны. Хронология массового археологического материала, в частности, керамики, не была разработана, и его послойной фиксации не проводилось. Это значительно затрудняло датировку культовых сооружений. Время их возведения ограничивали широкими хронологическими рамками.

В результате совершенствования методики археологических изысканий о более конкретном времени ранневизантийского культового строительства стали судить, опираясь на фиксацию более дробной стратиграфической картины, а также привлекая керамический материал. По мнению Г.Д. Белова, возведение христианских храмов происходило в период восстановления города после разрушения его гуннами в конце IV в. и датировал их в V-VI вв. А.Л. Якобсон относил начало строительства к концу V-VI в., не позднее начала VII в., основываясь на архитектурных типах самих зданий и датировки мраморных деталей [23, c. 77].

Многие исследователи продолжали придерживаться мнений А.Л. Бертье-Делагарда и датировали церковное строительство в Херсонесе временем не ранее самого конца VI или даже не ранее VII вв. Согласно наблюдениям А.И. Романчук, большинство из них возведено в конце VI — начале VII вв. Приверженцем ранней датировки храмового строительства в Херсонесе является С.А. Беляев. Сооружение Базилики на холме, Уваровской и Западной базилик он относит к IV в [23, c. 78].

Временем не ранее VII-VIII вв. датировал многие херсонесские базилики Л.В. Фирсов. В основу предложенной им периодизации культового строительства положена ориентировка средневековых храмов. По его мнению, храмы, направление, которых отлично от ориентации городской застройки, являются ранними. Культовые же сооружения, согласованные с направлением продольных улиц, более поздние.

Архитектор Ю.Г. Лосицкий хронологизировал храмы исключительно по архитектурно — строительным признакам, в частности, объёмно — планировочном типе, технике кладки и модульном построении.

К раннехристианским архитектурным памятникам принято относить так называемый пещерный храм на главной улице Херсонеса, раскопанный Одесским обществом истории и древностей в 1883-1884 гг.

Начиная с 1930 гг. проводили систематические раскопки херсонесского городища, во время которых были не только открыты новые храмы, но и доследованы уже известные памятники и окружающая их территория, что позволило получить материал для их датировки.

На основании имеющихся археологических данных, можно определить хронологический период раннесредневекового христианского строительства на территории Херсонеса (речь идёт только об известных памятниках). Оно началось, скорее всего, в эпоху Юстиниана I и продолжалось на протяжении всего VI в. данный процес завершается, скорее всего, в первой половине или даже в начале VII в.

Исключать возможность церковного строительства в Херсонесе при Юстиниане I, исходя из того, что об этом ничего не говорится в сочинении Прокопия «О постройках», нет оснований. Крым не единственная территория, при описании которой Прокопий не упоминает о возведении или ремонте здесь храмов [23, c. 83].

Все дошедшие до нас средневековые храмы функционировали на протяжении длительного времени. За время своего существования они неоднократно ремонтировались: стены периодически белились, имеющаяся фресковая роспись подновлялась, о чём свидетельствуют многочисленные слои побелки и фресок на обломках штукатурки; лакуны в мозаичных полах, образовавшихся от длительного использования, восполнялись либо кусками белого мрамора, как например в Уваровской базилике, либо мозаичными кубиками, без соблюдения основного рисунка, как в северном нефе Базилики 1932 г. Сами храмы перестраивались, менялся их интерьер, снаружи они обрастали пристройками, становились центрами целых культовых комплексов. Определить точную дату этих преобразований в настоящее время затруднительно, можно говорить лишь о периоде, когда они могли совершаться. Верхней хронологической границей, безусловно, является время гибели самих храмов [23, c. 84].

Наиболее яркими и характерными для ранневизантийского периода памятниками христианской архитектуры Херсонеса являются трехнефные базилики, превратившиеся на протяжении длительного функционирования в центры целых храмовых комплексов. В настоящее время на территории городища известны остатки одиннадцати таких базилик. Это, прежде всего, Уваровская базилика, которую считают центральным храмом города до конца его истории, Восточная, Северная, Западная базилики, базилики 1932 и 1935 гг., Базилика на холме, Базилика в базилике, Базилика Крузе. Согласно архитектурно-археологическим данным, все они сооружены в рамках одного хронологического периода, а именно во второй половине VI — начале VII вв. Данную группу памятников условно можно отнести ко второму этапу христианского строительства в Херсонесе, который явился результатом наивысшего подъема христианизации херсонесситов, подготовленного всем предшествующим, практически двухсотлетним периодом распространения здесь христианства [20, c. 261].

Базилика — церковь прямоугольной формы, чаще всего с полукруглым в плане алтарем на восточном ее конце и шатровой крышей. Наиболее распространенная форма базилики — здание, разделенное рядами колонн на три или пять продольных частей — нефов, средний из которых шире и выше боковых и освещаются верхнебоковым светом [31, c. 12].

На протяжении достаточно длительного периода преобладания в данном регионе эллинистическая базилика претерпела значительные изменения. Укороченные пропорции характерны в большей или меньшей степени практически для всех базилик Херсонеса. Принимая во внимание соотношение ширины наоса к его длине (без нартекса), наиболее вытянутыми являются базилики Уваровская, Западная и, вероятно, Базилика на холме (соотношение примерно 1: 1,5). Более укорочены базилики Восточная и 1935 г. (Рис. 1).

Самые короткие пропорции (примерно 1: 1) имели базилики Северная, 1932 г., Базилика в базилике данные показатели свидетельствуют об отражении общей тенденции к укорочению базилик и в Херсонесе [20, c. 263].

Первые христианские храмы до суровости скромны, они лаконичны по формам, лишены или почти лишены архитектурных украшений. Со временем эти постройки усложняются, обогащаются колоннами, арками и сводами, позаимствованными из языческих храмов Греции и Двуречья.

Остатки херсонеских базилик VI-X вв. относятся к тому времени, когда внешнему облику храма уделяли еще мало внимания, но зато тщательно и богато отделывали его интерьер. Фасады были предельно скупы, но тем неожиданней поражал контраст аскетического внешнего облика внутреннего убранства. Средний неф обычной базилики с востока закруглялся алтарной абсидой. С запада к нефами примыкали нартекс и экзонартеск — внутренний и внешний притворы. Экзонартекс через сквозную аркаду связывал пространство храма с улицей или атриумом — парадным двором, посреди которого стоял фиал — водоем для омовения молящихся. Сены базилики были расписаны, украшены мозаикой, полы отделаны мрамором или тоже выложены мозаикой. Лучи верхнебокового света скользили по резьбе, мозаики, росписям, мерцающее, насыщенное цветом пространства храма создавало возвышенное и торжественное настроение. Монументальность архитектуры, роскошь и благолепие и божественное происхождение духовной и светской власти, привлекать в храм неофитов — новичков, еще не принявших христианство [31, c. 13].

Наряду с базиликами в Херсонесе был распространен центрально-купольный тип храма, в котором среднее более высокое помещение перекрывалось куполом.

В северо — восточной части Херсонеса уцелели стены одного из наиболее интересных памятников византийской архитектуры VI-VII вв. — баптистерия (крещальни). Крестообразное в плане здание с экседрами (нишами) по трем сторонам и шестигранной купелью в центре завершалось куполом. Стены были сложены из чередующихся рядов камня и плинфы (плоский квадратный кирпич) на известковом растворе с примесью мелко истолченной керамики.

Датировка крестообразных сооружений Херсонеса базируется в основном на исследованиях Храма с ковчегом и Загородного, поскольку остальные сооружения этого типа не были в достаточной степени исследованы и слабо освещены в литературе. В процессе их изучения предложены весьма отдаленные одна от другой датировки: ранняя V-VI вв., более поздняя VII-VIII вв. и, наконец, Х — ХI вв. [32, c. 29].

В очертаниях планов крестообразных сооружений Херсонеса есть некоторые различия: наличие или отсутствие алтаря и разная форма восточной ветви креста. Так, в Храме с ковчегом и Храме под собором имеются первоначальные алтари исинтроны, вписанные в полуциркульное завершение восточной ветви креста. В Загородном же храме и обеих пристройках к базиликам нет алтарей, а восточные ветви, равные по длине с остальными, имели такое же прямоугольное завершение.

Наличие либо отсутствие алтарей в крестообразных сооружениях можно объяснить чисто функциональными различиями. Обе пристройки к базиликам и Загородный храм, не имеющие алтарей, были, видимо, исключительно мемориями, а Храм с ковчегом и Храм под собором, с самого начала имевшие алтари, предназначались, как и большинство других сооружений этого типа, для повседневной церковной службы.

Наружное очертание восточной ветви креста при наличии алтаря было, как правило, полукруглым, иногда и прямоугольным; без алтаря — только прямоугольным.

Не являются типологическими отличиями также диаконники и жертвенники, имеющиеся в юго- и северо-восточных углах Загородного храма, Храма с ковчегом и Храма под собором.

К Загородному храму жертвенник и диаконник, безусловно, были пристроены позднее, поскольку в своем первом строительном периоде он являлся мортирием. Подобные добавления могли появиться не ранее устройства алтаря в восточной абсиде этого сооружения, то есть не прежде приспособления его для обычной службы [32, c. 29].

Что касается аналогичных помещений при Храме с ковчегом, то мысль об их единовременности всему сооружению вызвала дискуссию: К.К. Косцюшко-Валюжннич считает, что жертвенник и диаконник пристроены позднее, поскольку их стены не перевязаны с основным объектам; А.Л. Бертье-Делагард же доказывал их одновременность пристройке в целом, считая отсутствие перевязки преднамеренным так называемым деформационным швом.

Cводы этих помещений опирались с одной стороны на две стены основного объема, а с другой — на две стены пристройки. При каком-либо смещении треснул бы именно свод. Храм с ковчегом стоит на скале, что устраняет возможность осадки и необходимости в таких швах. Это и дает основание считать в данном случае жертвенники и диаконники более поздними, нежели основной объем храма.

Характер кладки крестообразных сооружении Херсонеса более или менее одинаков. Это равномерный бут (в лучшем случае очень грубо подтесанный с лица), уложенный почти без соблюдения порядовки. В кладку включены разнородные детали более ранних сооружений и она имеет весьма неровную поверхность, годную только под штукатурку.

Остается неясным вопрос о наличии в кладке этих сооружений прослое плинфы. Обе пристройки к базиликам и Храм под собором, сохранившиеся на незначительную высоту, не дают на него ответа. В Загородном храме, где стены сохранились лучше, существование таких прослоек также не доказано. Единственным сооружением, не вызывающим сомнений на этот счет, является в Херсонесе Храм с ковчегом: при высоте стен более 3 м в них нет прослоек плинфы [32, c. 30].

Квадратные в сечении барабаны относятся приблизительно к V в., когда приемы перехода от квадратного основания к круглому или многоугольному барабану с помощью парусов или тромпов были не так распространены, как позднее — в VI в.

Поскольку крестообразные сооружения Херсонеса возникли не ранее VI в., вопрос о форме их барабанов решается в пользу круглого сечения.

Большинство исследователей склоняются к тому, что крестообразные храмы Херсонеса имели сводчатые перекрытия ветвей креста и купол на высоком барабане над перекрестьем, как и другие сохранившиеся постройки этого же типа, приведенные выше в качестве аналогий.

На основе двух типов культовых сооружений — базилики и центрально купольного храма — в течение всего раннего средневековья выработалась новая архитектурная система — крестово — купольный храм. Происхождение его не вполне прослежено. Возможно, ему предшествовала так называемая купольная базилика, продольные нефы которой пересекались крестообразно трансептом — своего рода поперечным нефом (как правило, перед алтарем). Квадрат внутри этого перекрестия перекрыт был куполом на невысоком барабане с окнами. Гибридизация такой архитектурной формы с храмом в виде креста и могла дать новый тип культового сооружения [31, c. 14].

Промежуточным звеном в развитии такого рода композиции можно считать замечательный памятник на почве самого Боспора, то есть в Керчи, — упомянутый храм Иоанна Предтечи, занимавший видное место в укрепленном акрополе города в близи порта. Судя по композиции здания и технике кладки с чередованием рядов кирпича и камня, а также учитывая надпись на колонне храма, он, вероятнее всего, построен в конце VIII в. Эту дату подтверждают раннесредневековые по форме амфоры, которые были заложены в качестве голосников в своды храма.

В этом выдающемся здании свободный крест ясно выражен лишь в верхней части храма, а нижняя его часть представляет собой прямоугольный четырехстолбный массив. Но основной крест снаружи подчеркнут и доминирует в композиции всего храма.

Храм Иоанна — свидетель кратковременного оживления Боспора в VIII в., продолжавшегося и в следующие два столетия. Но жизнь остальной Таврики — как восточной, так и западной — где-то на рубеже IX-X столетий резко оборвалась. Население многочисленных поселков испытало, как видно, сильное потрясение и было вынужденно оставить насиженные места.

Обмеры культовых зданий Херсонеса показали, что толщина их стен имеет весьма стабильное отношение к пролету перекрытия в зависимости от его типа: в базиликах со стропильными перекрытиями толщина стен составляет около 1/10 пролета; в однонефных часовнях и крестообразных храмах перекрыты опирающимися на стены сводами толщина стен составляет 1/5, 1/4 либо 1/3 пролета, практически не имея промежуточных значений. Вместе с тем в столпных крестово-купольных храмах это соотношение колеблется от 1/4 до 1/2,5 пролета [32, c. 31].

Сказанное дает основание предположить, что существовали определенные методы расчета толщины стен в зависимости от типа перекрытия и его пролета; это обеспечивало, с одной стороны, достаточный запас прочности, а с другой — избавляло от перерасхода строительного материала.

Любая сводчатая конструкция отличается от стропильной тем, что кроме вертикальной нагрузки своды передают на стены горизонтальное усилие, называемое распором, направленное к наружной стороне от центра свода. Распор значительно опаснее вертикальной нагрузки, поэтому стена должна противостоять главным образом не вертикальному, а горизонтальному, опрокидывающему усилию, чем объясняется резкое увеличение ее толщины по отношению к ширине пролета. Распор свода зависит главным образом от четырех факторов: геометрии свода (отношения стрелы подъема к пролету), ширины перекрываемого пролета, высоты до пят свода и нагрузки на него.

Следует отметить, что отношением толщины стен к перекрываемому пролету пользуются для приблизительных расчетов до сих пор. Для полуциркульных сводов рекомендуется толщина стен 1/5-1/5,5 ширины пролета, а при повышении пят сводов более чем на три метра вводится поправка, увеличивающая толщину стены на 1/6 добавочной высоты. Это говорит о высокой точности строительных норм средневековья, выведенных, безусловно, эмпирическим путем, и говорит о том, что разные отношения толщины стен к пролетам -1/5, 1/4 и 1/3 отражают разную высоту пят их сводов. Точную зависимость относительной толщины стен от высоты пят сводов, вероятно, строго регламентированную, теперь трудно, хотя и возможно, определить, поскольку мало зданий сохранилось.

Разумеется, описанная схема расчета сводчатых конструкций по современным понятиям весьма примитивна и приблизительна, однако она весьма проста и наглядна, а также вполне соответствует уровню технических знаний и возможностей средневековья; эта схема хорошо согласуется с результатами исследования сводчатых сооружений Херсонеса [32, c. 31].

1.2 Постройки салтово-маяцких поселений и городищ

Находясь на перекрестке Запада и Востока и являясь своеобразным мостом, соединяющим народы Древней Руси и Приазовья с византийским Причерноморьем и западноевропейским Средиземноморьем, Крымский п-ов занимал особое положение в истории Восточной Европы. На его территории известно более 300 археологических памятников эпохи раннего средневековья, большая часть которых принадлежит провинциально — византийской культуре, сложившейся в результате синтеза полиэтничных культур крымско-византийских городов и местных земледельческих племен и народов, переживших кровавые катаклизмы. Великого переселения. Традиционно им уделяется главное внимание исследователей, в то время как немногочисленные и яркие, но не менее важные для понимания исторических процессов в Крыму и Юго-Восточной Европы, невизантийские памятники второй половины VII-X в. так же традиционно остаются за пределами их научных интересов. Между тем появление таких памятников в Таврике связано с деятельностью Хазарского каганата, игравшего заметную, хотя зачастую и негативную роль в судьбах населения полуострова и региона в целом. Следствием его политики, в частности, были значительные перемещения кочевых и полукочевых народов, часть которых попала и в Крым, существенно изменив политическую и этнокультурную ситуацию.

Письменные источники — отрывочные и противоречивые — позволяют лишь в общих чертах представить ход исторического процесса в Таврике и связать его с событиями в Причерноморье. Конкретизация представлений о нем возможна лишь на основании археологического материала. В связи с этим особое значение приобретают введения в научный оборот и историческая интерпритация невизантийских памятников VII-X вв., обнаруженных в разных районах Крымского п-ов. Значительная часть их принадлежит салтово-маяцкой культуре, распространенной, главным образом, за пределами Крыма на большей части Юго — Восточной Европы и территориально совпадающей с историческими границами Хазарского каганата.

Изучение салтово-маяцкой культуры продолжается уже более семидесяти лет. В ходе длительной дискуссии по поводу имени ее носителей наметились три основных направления: венгерское, славянское и алано — булгаро — хазарское.

Чрезмерное преувеличение значения древнегреческих материалов о салтово-маяцких древностях неоднократно подвергались критике в отечественной литературе. Видимо не без ее влияния в послевоенное время среди венгерских археологов получил распространение взгляд на салтово — маяцкую культуру как многоэтничную, в составе которой наряду с многими другими представлен и угорский компонент. Эта точка зрения нашла отражение в работах Э. Мольнара, Й. Перини и И. Эрдели и была поддержана некоторыми советскими исследователями [5, c. 3].

В отечественной историографии дискуссии происходили, главным образом, вокруг двух других направлений, которые возникли практически одновременно и довольно долго развивались параллельно.

К середине 60-х гг. был накоплен значительный материал по региональному изучению памятников салтово-маяцкого круга. Он позволил С.А. Плетнёвой завершить работу по выделению локальных вариантов салтово-маяцкой культуры, наметить их границы и сформулировать принципы выделения самой культуры. Они сводятся к следующему:

1. Салтово-маяцкая культура сложилась в бассейне Дона и в Приазовье. Его носителями были аланы, переселившиеся с Северного Кавказа в первой трети VIII в. Здесь культура была воспринята кочевыми и полукочевыми тюрками, которые стали основной этнической средой.

2. В салтово-маяцкой культуре выделяется семь локальных вариантов, сложившихся в результате миграции племён Юго-Восточной Европы: (донской и северокавказский) и пять тюркских (дагестанский, дунайский, волжский, азовский и крымский). Они совпадают по основным характеристикам, различаясь между собой лишь степенью местного и византийского влияния. Последнему, естественно, в наибольшей степени был подвержен крымский вариант салтово-маяцкой культуры в зоне непосредственных контактов тюрок с провинциально-византийской культурой Таврики.

Работы С.А. Плетнёвой внесли значительный вклад в изучение салтово-маяцкой культуры и оказали влияние на исследователей раннесредневековых древностей Подонья, Приазовья и Таврики. В отношении последней это прежде всего относится к А.В. Гадло, который раскопал в 1962-1964 гг. салтовские поселения близ сёл Героевское и Пташиное на Керченском полуострове. Его работы явились серьёзным шагом вперёд на пути создания фундированной истории кочевых и полукочевых племён, образовавших в VII-VIII вв. в степях Северного Причерноморья и Поволжья три мощных государственных объединения. Критически подойдя к исследованиям своих предшественников и современников, он подверг всестороннему анализу не отдельные предметы из крымских поселений VIII-X вв., а археологические комплексы, и доказал, что салтовские поселения Восточной Таврики возникли в результате оседания кочевников, названных им так же, как их называли византийские хронисты, — хотциры [5, c. 5].

В планировке поселений и конструктивных особенностях жилых и хозяйственных сооружений кочевников и полукочевников Таврики отразились многообразие и сложность социально-экономических и культурных преобразований, происходивших в их среде в ходе процесса седентаризации. В выборе места для жилья предпочтение отдавалось землям, которые были малопригодны для земледелия и скотоводства — надпойменным террасам без плодородного слоя или крутым склонам холмов. Занятия земледелием имели наибольший экономический эффект в речных поймах с их гумусированными чернозёмами, а также на прилегающих к пресной воде пологих холмах и защищённых от ветров горных долинах. В условиях преобладавших в крымских степях в VII в. безводья и безтравья приречные селища имели независимые от засух земледельческие угодья и гарантированную кормовую базу для содержания скота, что было особенно важно в переходный период оседания кочевников. По планиметрическим признакам поселения можно разделить на несколько групп: кочевья, неукреплённые селища аильного типа и городища. Наиболее характерны для степняков кочевья или стойбища.

Стойбища кочевников VII в. обнаружены в районе Внешней гряды Крымских гор. Их выявление обычными археологическими методами не даёт результатов, так как подобные памятники не имеют внешних признаков. Они были выявлены лишь в ходе комплексной археологической и аэрофоторазведки, обеспеченной К.В. Шишкиным.

Известны два памятника этого типа. Первый обнаружен в 1977 г. при дешифровке аэрофотоснимков и тогда же обследован. Стойбище располагалось над левым берегом реки Бештерек на краю обширного плато (западная окраина с. Донское Симферопольского района). Как показала разведка, оно состояло из 12 подквадратных в плане построек площадью около 25 кв.м, расположенных в один ряд по кругу диаметром около 150 м. Конструктивные особенности жилищ выявить не удалось, так как поселение сильно распахано. Однако в одном из жилищ в центре обнаружено очажное пятно внутреннего очага. Археологический материал немногочислен, но даёт представление о культуре поселения и его дате.

Второе поселение с совершенно аналогичным материалом обнаружено в урочище Битак Симферополе на краю обширной надпойменной террасой, обращённой к долине реки Салгир. Его планировку выяснить не удалось, так как памятник полностью разрушен при земляных работах в 1974 г. [5, c. 35 — 36].

Кроме того, в 1980 г. при раскопках укрепления на вершине холма Кордон-Оба зачищено основание круглой в плане юрты, перекрытой культурными отложениями византийского укрепления первой половины VIII в. и Генуэзской крепости XIV-XV вв. Края юрты были обложены крупным бутом, вероятно, придерживавшим кошму. С внутренней стороны юрты в обмазанном глиной полу по периметру юрты обнаружены основания жердевого каркаса. В центре постройки зачищен тарелкообразный очаг диаметром 0,7 м, обложенный мелким плитняком и заполненный на глубину 0,3 м пеплом и углями.

Крымские стойбища, вероятнее всего, датируются временем появления на полуострове кочевых тюрок после распада Приазовской Болгарии. Они незначительны по площади и являлись, скорее всего, относительно долговременными становищами кочевников на начальном этапе седентаризации. Выявленное аэрофотосъёмкой точное количество построек у с. Донское позволяет произвести демографический расчёт. По данным Н.Я. Бичурина, парная семья кочевых тюрок состояла из 7-8 человек, стойбище из 12 таких семей включало 90-96 человек. Численность жителей и характерная планировка позволяют сделать вывод, что тюркское селище принадлежало, вероятнее всего, семье расширенного типа или, как её чаще определяют этнографы, большой неразделённой семьёй — основой ячейки кочевого общества [5, c. 36].

Аилы — наиболее характерный тип сельского неукреплённого поселения кочевых и полукочевых народов Евразии в период седентаризации. Памятники переходного от кочевий периода (вторая половина VII — первая половина VIII вв.) немногочисленны. Подавляющее большинство обнаружено в горах и Предгорьях Центрального Крыма. Однако отдельные селища этого времени известны и в Юго-Западной Таврике — в долине р. Чёрной, на Бодраке, Каче, Бельбеке и Альме. Наиболее типичным памятником этой группы является поселение в урочище Тау — Кипчак — единственное в Юго — Восточной достаточно полно изученное поселение раннетюркского этапа салтово — маяцкой культуры. Оно обнаружено в 1969 г. при строительстве Балановского водохранилища в верховье р. Зуи поселение располагалось в тесной речной долине на склонах невысоких, но крутых и поросших лесом гор, переходящих местами в обширные надпойменные террасы [5, c. 37].

При строительстве водохранилища в пойме р. Зуи на площади около 100 га был полностью снят дерновый слой, а на площади около 80 га в слое обнажившегося плотного материкового суглинка обнаружены 34 жилые и хозяйственные постройки, а также более 50 хозяйственных ям и многочисленных очагов, находившихся вне жилищ. Поселение изучено почти полностью: 14 построек и большинство ям и очагов раскопаны, остальные сооружения фиксировались, обмерялись и ставились на сводный план в ходе их разрушения во время строительства.

Постройки Тау — Кипчака располагались пятью «кустами2: по одному большому на обоих берегах реки и тремя малыми в верхней части левобережной поймы. Каждый «куст» состоял из строений группировавшихся внутри него по два — три вместе. Группы построек стояли друг от друга внутри «куста» на расстоянии от 10 до 25 см. В «куст» на правом берегу входили 9 групп построек (изучены 11 и разрушены при строительстве водохранилища 6 полуземлянок), большой левобережный «куст» — такое же количество комплексов. В 50 м выше последних по склону находилось скопление трех групп построек (двухкамерные наземные дома), а ниже по течению реки — еще два «куста» из трех комплексов.

В Тау — Кипчаке — единственном из поселений второй половины VII — первой половины VIII в. — удалось проследить еще одну особенность планировки, отражающую форму организации семьи. Так, внутри двух больших «кустов» селища среди стандартных по конструктивным особенностям и площади (около 12 кв.м) полуземлянок лишь в одной из каждой пары близлежащих построек зафиксирован глинобитный внутренний очаг, а у ее входа во дворе — летняя печь. Вторая постройка в паре очага не имела и использовалась, скорее всего, в качестве хозяйственного помещения.

В итоге раскопок Тау — Кипчака уточнена существующая классификация салтовских жилищ и хозяйственных сооружений. Жилища этого селища располагались пятью «кустами» на обоих берегах Зуи. Здесь были открыты 24 полуземлянки, 10 наземных построек с каменными стенами, т.е. полуземлянки составляли около 70% от общего числа построек. Они обнаружены исключительно в больших «кустах» поселения, возникающих во второй половине VII в. Наземные постройки известны лишь в малых «кустах» на левом берегу реки. Уже топография разнотипных построек наводит на мысль об их разновременности, что и подтверждают стратиграфические наблюдения в долине [5, c. 38 — 39].

Геоморфологические изменения в пойме р. Зуи позволяют произвести внутреннюю периодизацию поселения Тау — Кипчак. Наиболее древние салтовские постройки находились на правом берегу, где лес вырубили задолго до появления тюрок. Как уже отмечалось, первые кочевники осели здесь около середины VII в., постройки большого левобережного «куста» возникли несколько позднее, но, судя по их хронологии, в той же половине столетия, что и постройки левобережного. Три остальных левобережных «куста» появляются

не раннее начала VIII в.

Внутренняя периодизация Тау — Кипчака даёт возможность создать типологию его построек.

На правом берегу Зуи располагался «куст» наиболее ранних сооружений: здесь обнаружены и частично раскопаны постройки исключительно одного типа — бесстолбовые полуземлянки. Они группировались по две вместе, при этом тарелкообразный очаг сооружался только в одной из них, предназначенной для жилья.

Стандартны и полуземлянки правобережного «куста». Они подпрямоугольной формы с сильно закругленными углами и входом, обращенным в сторону реки. Постройки на правом берегу. Зуи возведены без каких-либо стен. Последнее позволяет предполагать, что они перекрывались многоскатной крышей, опиравшейся либо непосредственно на грунт, либо на невысокую жердевую или плетневую стенку, обмазанную глиной. Это тем более вероятно, что во всех раскопанных полуземлянках обнаружены скопления глины и истлевшего дерева. Такая конструкция крыши сближает полуземлянки Тау — Кипчака с чумами полукочевых тюрок. При переходе кочевников к новым типам жилищ, связанных с оседлым образом жизни, еще долго бытовал традиционный тип постройки и ее основные конструкции [5, c. 41].

Строительство домов большого левобережного «куста» начиналось с вырубки леса: землянки и хозяйственные ямы впущены в слой горно-лесной почвы и в отличие от правого берега тип почвы изменился здесь не в эпоху раннего железа, а во второй половине VII-VIII в. Стратиграфические материалы указывают на более поздний, по сравнению с правым берегом, строительный период. Однако, судя по хронологии комплексов, постройки обоих больших «кустов» сосуществуют во второй половине VII в. Почти не различимы они и в строительном отношении: на левом берегу обнаружены такие же полуземлянки, как и на правом.

Археологические материалы позволяют восстановить и интерьер полуземлянки. В северо-западном углу жилища напротив печи на высоте 0,5 м от пола возвышалась лежанка размерами 2,0 Х 1,0 м. Судя по древесной трухе на ее поверхности, она была обложена деревом. Печь по всей конструкции отличалась от других печей этого поселения. Ее пол сложен из мелких плиток и обмазан глиной, спекшейся с камнем основания в ходе длительного употребления. Сама печь имела полукруглую форму с круглым подом и узким входом. Трубы в такой печи не было. Ее заменяло небольшое отверстие вверху, которое после прокаливания печи и посадки в нее хлеба или лепешек закрывалось сверху, чтобы держать тепло. Такие печи не характерны для салтовских поселений второй половины VII — первой половины VIII в. Они типичны лишь для византийских построек Южной Таврики и появляются у крымских салтовцев лишь на последнем этапе [5, c. 43].

На той же высоте от уровня реки, что и полуземлянки большого правобережного «куста», на противоположном от них южном борту балки обнаружена третья группа построек из трёх совершенно одинаковых наземных сооружений. По планировке наземные постройки совершенно не отличались от полуземлянок. Общий с полуземлянками и начальный строительный цикл наземного жилища: при его сооружении в начале рыли котлован подпрямоугольной формы. В отличие от полуземлянок глубина его небольшая. По краю котлована внутри домов возводились безфундаментные кладки стен, сохранившиеся на высоту до 0,6 м при ширине 0,5 — 0,6 м. Не зная простейших приёмов каменного строительства, вчерашние кочевники не сумели перевязать углы стен в местах стыков и закруглили их, полностью повторив контур котлована. В заполнении построек почти не обнаружен строительный бут, но зафиксировано большое количество глины.

Четвёртый строительный период Тау — Кипчака представлен двумя двухкамерными наземными домами с каменными стенами. «Куст», в который они входили, располагался в самой верхней части склона. Лес был вырублен здесь в последнюю очередь. Строительная техника домов почти не отличались от однокамерных построек. Размеры жилого помещения с тарелкообразным очагом приблизительно одинаковы. Однако хозяйственные помещения, пристроенные к одной из стен жилищ, были большими, удлинённой в плане формы. Полы обеих построек, как и в однокамерных домах, находились ниже основания стен на 35 — 40 см. Внутренняя часть обеих двухкамерных построек была заполнена бутовым камнем — развалом стен [5, c. 45].

Постройки аналогичные Тау-Кипчакским, обнаружены в синхронных с ним горизонтах Героевки, в Пташино, Сюйренее и других поселениях Таврики. Следовательно, они характерны для салтовских поселений Крыма второй половины VII — первой половины VIII вв. Приазовские тюрки, придя в Таврику во второй половине VII в., привнесли присущий им тип жилища, не встречавшийся ранее на полуострове: постройку юртообразного типа (как летнюю с лёгкими стенами, так и впущенный в землю зимник). В Крыму они столкнулись с устоявшейся традицией каменного гражданского зодчества, и дальнейшие изменения в их строительном деле были связаны с влиянием последнего. Уже при сооружении полуземлянки второго строительного периода салтовцы отступили от традиций, возведя каменные стены и двускатную крышу, а также использовав более удобный тип очага. Ещё большее влияние крымско-византийской строительной техники заметно в возведении наземных построек, внешний облик которых отдалённо напоминал сельский дом земледельца Южной Таврики. Однако пережитки земляночного строительства сохранялись до конца существования поселений этой группы. Так, первые наземные дома в деталях повторяли полуземлянку. Сохраняется и характерное для кочевников разделение дома на хозяйственную и жилую половины с отдалёнными входами, и совершенно отсутствует (типичный для крымско-византийских поселений) огороженный двор с хозяйственными службами. В корне отличались и строительные приёмы: именно с приходом салтовцев и исключительно на их поселениях в Таврике получает распространение техника кладки «в ёлку». В Крым она проникла, вероятнее всего, из Северного Кавказа и Восточного Приазовья.

Салтово-маяцкие поселения второй половины VIII-X вв. в Крыму составляли подавляющее большинство. Из 120 поселений 85 относятся к этому периоду, а 14 из них подвергались раскопкам. В отличие от поселений первого периода, расположенных в необжитых районах Центральной Таврики, поселения второй половины VIII-X вв. появились в прибрежной зоне Восточного и Северо — Западного Крыма, а также близ византийского Херсона. Появление в Таврике салтовцев второго периода хронологически совпадает с уходом части населения (в том числе и салтовцев первого периода) Центрального и Юго — Западного Крыма в районы Главной гряды Крымских гор и возникновением там поселений в пещерах [5, c. 46].

Большая часть поселений тюркского этапа салтово — маяцкой культуры второй половины VII — первой половины VIII вв., вероятнее всего, уничтожена при вторжении на полуостров войск Хазарского каганата, главную ударную силу которых, в свою очередь, составляли носители салтово-маяцкой культуры. На это указывает хронологическое совпадение между появлением последних в Таврике и повсеместными пожарами и разрушениями на поселениях типа Тау — Кипчак.

В аилах салтовского периода раскопано около 80 жилых и хозяйственных построек и 5 христианских храмов. Жилища можно разделить на 4 типа: полуземлянки, однокамерные наземные дома с каменными стенами, дома-пятистенки и усадьбы с огороженными дворами и хозяйственными службами.

Полуземлянки второй половины VIII в. раскопаны в котловане глиняного карьера близ Щебетовского водохранилища в 197 г., у подножья холма Кордон-Оба в 1976 г. и на западном склоне мыса Ай-Фока близ с. Морское в 1986 г. Щебетовская полуземлянка сильно разрушена карьером и её планировка неясна. Лучше сохранились полуземлянки двух других поселений.

По размерам и планировке полуземлянки Кордон-Обы и Ай — Фоки принципиально не отличаются от аналогичных сооружений Тау — Кипчака и нижнего слоя Героевки. Можно предположить, что кочевники и этого периода вновь привнесли в Таврику присущий им тип постройки, т.е. исходные типы жилищ у салтовцев обеих хронологических групп были одинаковыми. По одному пути шло и развитие жилища.

В IX в. на смену полуземлянкам пришли однокамерные наземные дома с каменными стенами, сложенными насухо «в ёлку» без перевязи углов. Стратиграфически мы их отнесли ко второму строительному периоду. Два однокамерных дома раскопаны на Кордон — Обе, два — на Тепсене, два в верхнем слое Героевки, два — на Мирмекии и три — на Бакле. Тепсеньский дом по размерам (3,5 Х 2,5) близок к однокамерным жилищам Тау — Кипчака, однако отличается от них наличием печи — каменки и более правильной планировкой. Наиболее близки византийским однокамерные дома Кордон-Обы [5, c. 48].

Однокамерные дома второго типа существовали относительно короткий срок. Жилище у развалин византийского храма Кордон — Обы после очередного пожара в первой половине IX в. было разобрано до основания, а другая постройка после восстановления включена в состав жилого помещения усадьбы.

Однокамерные дома полностью вытесняются домами — пятистенками и усадьбами с огороженными дворами, которые по своему внешнему облику и функциональному назначению хозяйственных служб максимально приблизились к домам провинциально — византийского типа. Оба типа построек, судя по повсеместным находкам в них высокогорлых кувшинов и белоглиняных византийских поливных сосудов, появляются во второй половине IX в. и исчезают с последними салтовцами и хазарами в X в. [5, c. 50].

Дома — пятистенки — наиболее многочисленная группа салтово — маяцких построек второй половины IX-X в. Дом — пятистенка, раскопанный в порту Судакской крепости в 1985-1986 гг. состоял из двух изолированных помещений с отдельными входами в западной стене. Его стены сложены из мелкого плитняка и крупной плоской гальки насухо «в елку» и сохранились на высоту более 2,0 м. Хозяйственное помещение дома площадью около 36 кв.м. отделялось от жилой части капитальной каменной стеной. Его пол подмазан глиной и сильно утрамбован. В центре помещения зачищено плитовое основание круглой в плане жаровни, сооруженной из обломков черепицы и плиток сланца. Жаровня, скорее всего, использовалась для обогрева молодняка зимой. Огороженного двора постройка не имела.

До VIII в. дома-пятистенки в Северном Причерноморье неизвестны. Их появление можно связать с той же иконоборческой иммиграцией из Малой Азии, где совершенно аналогичные постройки — наиболее распространенный тип сельского жилища, начиная с IV в. н.э.

Появление таких построек у крымских и таманских тюрок можно считать наиболее характерным признаком византизации салтовской культуры в этом регионе. Однако, как и в предыдущий период, византинизация коснулась лишь общих принципов сельского домостроительства салтовцев и не затронула саму суть кочевнических традиций. Так, в конструкциях салтовцы не смогли перейти от «ёлочки» к бутовой кладке с перевязью углов и продолжали ставить стены без фундаментов на дно неглубоких котлованов. Кочевнические пережитки проявились и в разделении дома на жилую и хозяйственную части под одной крышей, и в наличии отдельных входов в каждое помещение. При этом, как и в большинстве домов первого периода под жильё использовалось меньшее помещение с очагом, а большее — для хозяйственных целей: в нём находились зерновые ямы, продовольствие, а в зимнее время мог содержаться скот.

Одновременно с домами — пятистенками на салтово — маяцких поселениях второй половины IX-X вв. появляются постройки четвёртого типа — усадьбы с отдельно стоящими жилыми и хозяйственными помещениями и огороженным двором. Четыре таких усадьбы раскопаны на Кордон — Обе и один комплекс обнаружен в верхнем горизонте Тиритаки.

Раскопками 1963-1967 гг. на участке рыночной площади и храма Иоанна Предтечи в Керчи на большой площади прослежена византийская городская застройка VI-VII вв., перекрытая мощным слоем пепла и гари, — результат сильного пожара. Непосредственно на мраморных плитах пола базилики юстиниановской поры, сгоревшей в VII в., построены салтовские дома, стены которых сложены насухо «в елку». Т.И. Макарова обнаружила здесь руины хазарской цитадели, возведенной в VIII в. Оборонительная стена последней прослежена в длину 15, 3 м. Она состоит из двух паралельных двухпанцирных кладок с забутовкой, сложенных на глине из подтесанных бутовых камней, «ложком» разноколиберного плитняка «в елку». Толщина каждой кладки 1,0 — 1,1 м. Пространство между ними забутовано на глине, в результате чего обе параллельные стены оказались своего рода панцирями одной мощной оборонительной стены, общая толщина которой составила около 2,5 м. Конструкция оказалась непрочной и к внешнему фасаду цитадели пристроили контрфорсы, предохранявшие стены от обрушения. Как и стены жилищ, оборонительные сооружения хазарского Боспора возводились без фундамента в характерной для всего салтовского каменного строительства в Таврике техники [5, c. 54].

В VIII в. подчиненный хазарам тюркский отряд занял стратегически важную часть Судакской крепости — ее порт и цитадель. При этом салтовские жилища сооружаются непосредственно на правах византийских построек и даже на плитах пола византийской укрепленной цистерны VII в., разрушенной при вторжении хазар. Первоначально салтовцы не возводили новых оборонительных сооружений. В порту они использовали сохранившуюся византийскую оборонительную стену, защищавшую слободу севера, а в цитадели на вершине горы (башня Кыз — Куле) был размешен, вероятно, хазарский отряд и находилась ставка наместника — Тархана.

Со второй половины IX в. предпринимается строительство хазарских укреплений Сугдеи. Скорее всего это произошло одновременно с расширением территорий салтовского поселения, жилища которого появляются в это время на северном склоне горы Дженевез — Кая ниже цитадели. Остатки салтово-маяцких жилищ со стенами, сложенными «в елку», обнаружены в горизонтах IX-X вв., подстилающих квартал у Главных городских ворот, на участке храма Девы Марии и на северо — восточном участке городища, где салтовское сооружение пристроено к внутренней стороне оборонительной стены. Отсутствие на этом участке византийских сооружений предшествующего периода дает основание связывать первый строительный период оборонительной стены с салтовцами и датировать его фрагментами высокогорлых кувшинов и византийских белоглинянных поливных тарелок второй половины IX-X вв. Оборонительная стена прослежена на трех участках: с внешней стороны куртины, перекрытой башней Коррадо Чикалло, под византийской и генуэзской куртинами и в основании генуэзской цистерны у Главных ворот. Общая протяженность раскрытых участков стены второй половины IX-X в. составляет 45 м.

При возведении оборонительных стен Сугдеи в IX-X вв. использованы необычные для крымско — византийских фортификационных сооружений приёмы кладки. Несмотря на значительную толщину, у неё отсутствуют фундаменты, а основание поставлено на довольно рыхлый суглинок. Однако под блоки кладки перпендикулярно укладывались широкие плоские плиты, выполнявшие нивелировочную функцию. Кроме того, на всех участках судакской стены второй половины IX-X вв. панцири не перевязаны с забутовкой, а лишь примыкали к ним [5, c. 57].

Оборонительные стены IX-X вв. оградили территорию более 20 га, что было достаточно для расположения крупного приморского города. Однако признаков формирования города на северном склоне горы Дженевез — Кая в хазарский период не заметна.

Помимо Боспора — Корчева и Сугдеи письменные источники отмечают появление хазарских гарнизонов во второй половине VIII в. на Фуллах, расположенных к востоку от Сугдеи и Доросе — главной крепости в Готии.

С 804г. название Дорос полностью исчезает из источника — вероятно, хазары уничтожили эту стальную крепость Готии. В центре этой области каган возводит крепость Мангуп. Оборонительные стены Мангупского городища состоят из пяти самостоятельных участков, защищавших плато с наиболее уязвимых северной и западной сторон. Вместе с недоступными вертикальными обрывами мыса Ели — Бурун, Чуфут — Чеарган — Бурунчак, Чамну — Бурун, к которым пристроены торцы всех стен, они составляли сплошную раннесредневековую оборонительную систему Мангупской крепости [5, c. 58].

Кроме упомянутых в Юго-Западной Таврике, известны ещё три белокаменных городища, датировка и культурная принадлежность которых могут быть установлены археологическими материалами — Сюйрен, Кыз-Кермен и Чуфут-Кале.

Сюйренская крепость расположена над одноименным салтовским поселением в долине реки Бельбек на плато обрывистого мыса Куле — Бурун. Площадь городища около 7 га. Мыс защищен двумя поясами оборонительных стен, торцы которых упирались в обрывы. Длина внешней, так называемой таврской стены, 155 м при толщине 2,2 м и сохранившийся в высоте до 1,5 м. Кладка двухпанцирная с забутовкой из рваного камня, сложена без фундамента насухо. Лицевой панцирь выложен из хорошо подобранных плит. В траншеях и шурфах под этим участком городища обнаружены смытые с плато обломки причерноморских амфор и столовой посуды VIII-X вв., дотирующие наиболее ранний горизонт этого участка.

Внутренняя стена Сюйренской крепости находится в 300 м к северо — западу от внешней. Она состоит из двух куртин и круглой двухэтажной башни. Первые постройки у оборонительных стен Сюйренской крепости появились после X в.

В кладке башни прослеживаются два строительных периода, из которых только первый связан с ранним средневековьем. Кладка Сюйренской крепости двухпанцирная с забутовкой из рваного камня. Блоки крупные, поставлены в основном на узкую грань «ложком» и примыкают к забутовке, как это наблюдалось в кладках хазарских стен Судака и Мангупа. Противоречит византийским традициям бесфундаментный характер куртин.

Ворота Сюйренской крепости шириной 3,2 м устроены в оборонительной стене с правой стороны башни, хотя это и не вызвано топографическими условиями плато. К воротам подводила совершенно прямая дорога, позволявшая противнику преодолеть простреливаемый участок очень быстро. В положениях ворот и дороги можно заметить грубейшее нарушение фортификационных канонов, соблюдение которых было непременным от античности до средневековья. Определенный просчет, допущенный в планировке обороны Сюйренской крепости, свидетельствует о слабой тактической и военно-инженерной подготовке ее строителей.

Оборонительные стены Сюйренской крепости сохранились до уровня боевых площадок, находящихся на высоте 3,6 — 3,8 м. При зачистке боевой площадки на круглой башне в 1968 г. обнаружены следы парапета.

Кладки оборонительных стен Сюйрени типологически близки оборонительной стене городища Кыз — Кермен, расположенного над долиной реки Качи на обрывистом мысу Кыз — Куле — Бурун. Длина мыса около 1 км, ширина до 0,25 км, что составляет около 15 га.

Оборонительная стена городища Кыз — Кермен перегораживала мыс в наиболее узкой его части. Длина стены 130 м, толщина более 2,5 м, высота до 1,5 м. С ее внутренней стороны в 1968 г. был заложен шурф, показавший, что основание кладки стоит на грунте без фундамента.

К описанным памятникам по многим признакам приближается городище Чуфут — Кале. Несмотря на то, что оно исследовалось больше остальных памятников этой группы, археологические материалы, достаточные для однозначного решения вопроса о времени возникновения и культурной принадлежности городища до сих пор не получены.

Укрепление расположено на плоской вершине мыса Бурунчак и состоит из двух разновременных поясов оборонительных стен, перегораживавших мыс от обрыва к обрыву. Наиболее древняя, так называемая Средняя стена с воротами Орта — Капу поставлена в наиболее узкой части мыса. Она огородила территорию мыса длиной около 1,8 км при ширине в наиболее широкой части до 0,5 км; площадь, огражденная стенами, составляет около 40 га. В плане Чуфут — Кале напоминает Сюйренское и Кыз — Керменское городища, значительно превосходя их по площади.

Помимо перечисленных укреплений VIII-X вв., в эту категорию памятников можно ввести ещё четыре городища, изучение которых только начато. Это Кордон — Оба, Тепсень, Баксанское городище, «Чайка».

Раннесредневековое укрепление Кордон — Оба расположено на южной окраине одноимённого салтовского поселения второй половины VIII-X вв. в поселке Курортный Судакского района. Его кольцеобразная оборонительная стена, выявленная при раскопках 1974-1980 гг., ограждала плоскую вершину конусообразного холма над морем. Площадь городища около 1 га. Сохранились раннесредневековые оборонительные стены плохо. Судя по сохранившимся остаткам, салтовская оборонительная стена была сложена на глине и не имела фундамента. Остатки башен в раннесредневековом укреплении выявить не удалось. Местонахождение первоначальных ворот не обнаружено [5, c. 64].

Предполагаемая оборонительная стена Тепсеня обнаружена В.П. Бабенчиковым при раскопках большого храма. Стена толщиной 2,0 м сохранились на высоту до 1,5 м.

Баксанское городище на правом берегу реки Бурульчи расположено к северу от села Межгорье на плоской вершине вытянутого в длину обрывистого мыса, неприступного с трёх сторон. Его площадь — около 1 га — густо поросла лесом. Оборонительная стена толщиной около 2,5 м поставлена в наиболее узкой части мыса. Кладка двухпанцирная, облицовочная. С внешней стороны в ней видны проём ворот и находящиеся в отдалении от ворот башенные выступы. Толщина стены около 3,0 м.

На городище «Чайка» И.В. Яценко в 1967-1974 гг. раскрыла более 30 салтовских построек. Толщина сохранившегося участка оборонительной стены 2,0 м при высоте до 1,0 м. Укрепление, судя по наличию в жилищах мощного слоя угля и гари, погибло в пожаре.

Завершая характеристику салтово-маяцких укреплений Таврики, ещё раз отметим, что они безусловно относятся к одному хронологическому периоду и с той или иной степенью вероятности — к салтово-маяцкой культуре. К числу наиболее устойчивых типологических признаков, позволяющих объединить эти укрепления, относятся несомненная тяга салтово-маяцких фортификаторов к белокаменному строительству из хорошо обработанных блоков известняка, отсутствие фундаментов под мощными оборонительными стенами, применение вместо фундаментов нивелирующих подсыпок или выравнивание нижних рядов кладки при помощи подведения под её основание плоских плит, а также использование в кладках блоков с родовыми тюркскими тамгами, разнообразными знаками и символическими изображениями [5, c. 67].

Укрепления по сложности крепостных ансамблей, протяжённости главной крепостной ограды и площади делятся на три типа. К первому можно отнести укреплённые поселения площадью огражденной территории до 15 га — Кордон — Оба, Баксанское, Кыз — Кермен, «Чайка», стены которых сложены без применения известковых растворов. Некоторые из этих городищ находятся в окружении неукрепленных поселений.

Ко второму типу можно отнести единственный памятник — Сюйренскую крепость с двумя поясами оборонительных сооружений, из которых внутренний сложен на известковом растворе и имел жилую башню — донжон. По планировке и военно-техническим показателям, Сюйренский комплекс близок к белокаменным замкам салтовского Подонья.

Салтовские городища третьего типа превосходят наиболее крупные укреплённые поселения в 3-4 раза. Фортификационные сооружения памятников возведены на известковом растворе и ограждали огромные пустующие территории. Мощность оборонительных сооружений Чуфут — Кале несоизмерима с задачей защиты стад в военное время, а протяженность и фортификационная сложность оборонительных стен Мангупа и Сугдеи в IX-X вв. намного превышала потребность огрожденных ими салтово — маяцких поселений в необходимой обороне. Проживавших внутри крепостей взрослых мужчин — воинов вряд ли могло хватить для контроля и защиты хотя бы десятой части крепостного периметра [5, c. 67].

Можно, скорее всего, предполагать, что в мирное время в этих крепостях находились хазарские военачальники с регулярным отрядом, а в военное — в крепости стекались отряды родовых вождей со всей территории Крымской Хазарии, а также основные силы каганата в случае военных действий в Таврике. Таким образом, эти крепости играли, по существу, роль военных лагерей.

2. Пещерные города

2.1 Эски-Кермен

пещерный крым краеведение архитектурный

Памятники раннего средневековья (V-X вв.) в Крыму чрезвычайно разнообразны, но, к сожалению, слабо изучены. К ним относятся и так называемые «пещерные города», большинство которых возникло — предположительно — в V-VII вв. и продолжало в течение многих столетий.

Расположены «пещерные города» в Бахчисарайском районе и в зоне Севастополя на малодоступных скалистых мысах и останцах Внутренней горной гряды. Основали их потомки разноплеменного населения степей и центрального предгорья — тех поздних скифов и сарматов, аланов, которые в III-IV вв. в более гористые и труднодоступные места, спасаясь от нашествий готов и гуннов. Здесь беженцы слились постепенно с потомками тавров — древних аборигенов Крыма. Тогда же к ним присоединились местные греки, позднее — малоазийские греки — иконопочитатели, потом армяне, бежавшие от турок, и другие гонимые судьбой народы, попадавшие на Крымский полуостров.

«Пещерные города» — название их условное. Застройка их состояла из наземных сооружений «крепостных стен, жилищ и прочее» и многочисленных высеченных в скалах помещений оборонительного, хозяйственного, погребального и культового назначения. Наземные постройки сохранились плохо. Остались на виду наиболее прочные части стен и, главным образом, пещеры, давшие повод путешественникам XVIII-XIX вв. называть эти пепелища «пещерными города» [32, c. 15].

Среди «пещерных городов» самые крупные — Эски — Кермен, Мангуп и Чуфут — Кале.

Городище Эски — Кермен, по мнению Н.И. Репникова, возникло в V в. Свой вывод он обосновал следующими положениями: а) из нижнего слоя городища происходит керамика V-VII вв.; б) кладка крепостной стены аналогична кладке ряда участков стен и башни Зенона в Херсонесе, которые К.Э. Гриневич датировал V в.; в) на расположенном, на склоне городища могильнике начали хоронить в V в. По утверждению Н.И. Репникова и Ф.И. Шмита, крепость на городище построена готами в V в. В центральной части в VI в. они возвели трехнефную базилику. С V по VIII в. на Эски — Кермене находилась столица крымской Готии — Дорос. В конце VIII в. базилику, а к 962 г. укрепления разрушили хазары. С середины X по XIII в. на горе находилось неукрепленное поселение, которое в конце XIII в. разрушили татаро — монголы [2, c. 44].

Анализ материалов раскопок на Эски — Кермене позволяет выделить в истории городища три этапа. Сложнее всего определить начало первого этапа и выявить относящиеся к нему постройки. На большей части городища ранний культурный слой уничтожили в процессе более позднего строительства и сбросили на склоны плато. Только у оборонительных стен Н.И. Репников обнаружил небольшие участки раннего слоя. В хранящейся в Эрмитаже и

Бахчисарайском музее коллекции керамики с городища отсутствовали фрагменты сосудов, характерных для V-VI вв. [2, c. 44].

Найденная в слое, накопившемся у стен, керамика второй половины VI-VII вв. дает лишь самое приблизительное представление о времени постройки крепости.

При доследовании большой трехнефной базилики Е.А. Паршина и Ю.Г. Лосицкий установили неоднородность кладки стен нефов и абсид. По их мнению, базилику построили в VIII в., а затем перестраивали. С предложенной датой трудно согласиться. Поскольку у базилики не сохранился ранний культурный слой, то о времени ее постройки, приходится судит только по технике кладки уцелевших участков первоначальных стен нефов. Названные участки сложены так же, как и стены херсонесских базилик VI-VII вв. Вероятно, рассматриваемый храм возвели тогда же, когда и крепость [2, c. 45].

Начало второго этапа логичнее всего связать с распространением в конце VII в. в Готии хазарского влияния. Такой вывод исследователи обычно делают из рассказа Феофана и Никифора о событиях, связанных с высылкой Юстиниана II в 695г. в Херсонес.

Конец второго этапа можно приурочить к дате освобождения Эски — Кермена из под власти хазар.

Начало третьего этапа необходимо отнести к 833-842 гг. В упомянутые годы византийская администрация в процессе организации фемы Херсона и Климатов возвратилась на Эски — Кермен. По данным А.Г. Герцена, в этот период укрепляется оборонительная система городища и высекаются новые пещерные казематы [14, c. 7].

Эски — Кермен являлся крепостью, построенной в традициях византийской фортификации. Естественную защиту, которая и так затрудняла доступ на плато, дополняла сложная система фортификационных сооружений (хоть городище расположено на отдельно стоящем скальном массиве, тот все же изрезан множеством расселин, а в некоторых местах высота обрывов достигала «всего» 10 — 12 м, что было вполне доступным для знающего приемы штурма крепостей неприятеля). Оборонительная система городища раскопана не полностью, но исследованные участки позволяют предположить: по краям плато проходила стена толщиной 1,7 м и высотой до 3,2 м, сложенная из двух рядов каменных блоков, пространство между которыми было заполнено забутовкой (возможно, такие стены отсутствовали на участках, где не было расселин, а отвесные обрывы достигали высоты 25 м, хотя не исключено, что защитная ограда там была «облегченного» варианта). В наиболее уязвимых местах (расселины, калитки, ворота) стены дополнялись боевыми площадками, устроенными на выступах скалы и выполнявшими функции башен. Иногда сооружались и сами башни. В систему обороны городища входили и пещерные сооружения. Всего на Эски — Кермене их известно порядка 25-30. Вопреки расхожему мнению о существовании па городище «пещерных казематов», игравших важную роль в его обороне, сейчас можно утверждать, что оборонительные пещеры были небольших размеров и использовались в основном в подсобных целях. «Казематы» же позднего происхождения и большей частью предназначались для хозяйственных нужд. На городище вело четыре входа. С севера, востока и запада сюда можно было попасть через хорошо защищенные пешеходные калитки, миновав две линии стен. Главные же ворота находились в южной части. Сюда из долины вела колесная подъемная дорога [58, c. 102 — 103].

Перед верхним маршем проходила протейхизма (передовая оборонительная стена). В результате этот участок дороги оказывался между протейхизмой и основной оборонительной стеной. Межстенное пространство таким образом представляло собой своеобразный «каменный мешок» — коридор, запертый с одной стороны главными воротами, а с другой, в начале и конце марша, еще двумя передовыми. Главные ворота были пробиты в массиве скалы. Отсюда начиналась главная улица. Над воротами возвышалась башня, от нее сохранились вырубки в скале. По бокам ворот — боевые площадки, на которых в позднее время возвели небольшие часовни [10, c. 30].

Одним из выразительных фортификационных узлов является Северный дозорный комплекс, который устроен в отдельном от Эски — Кермена небольшом скальпом останце, находящемся к северу от городища, на противоположном краю соединяющей их седловины. Лестница, начинающаяся от подножия изолированного скального массива и прорубленная в его толще, состоит из двух маршей (33 ступени). По ней можно попасть на вершину плато, которое было ограждено деревянным парапетом. По ходу лестницы в ее стенах высечено два пещерных сооружения. Нижнее, вероятно, являлось усыпальницей, а верхнее — место отдыха дозорных. Основная задача комплекса — сторожевая и защита северных подступов к городищу. С его верхней площадки хорошо просматриваются подступы к городищу и весь район предгорий. В древности Северный дозорный комплекс соединялся с основным массивом деревянными мостками. Такие же мостики были перекинуты и на другие расположенные к северу изолированные скалы. Вероятнее всего «Северный дозорный комплекс» возник в период раннего средневековья и использовался как автономный наблюдательный пункт за северными подступами к Эски — Кермену, а также для флангового обстрела неприятеля, пытавшегося штурмовать городище с севера.

В систему обороны входил и Осадный колодец, который расположен в северной части восточного края плато. Это грандиозное сооружение, которое 6 маршами (84 ступени) прорезает скальный массив Эски — Кермена сверху вниз и заканчивается каптажной галереей длиной около 20 м. Здесь, в основании скалы, в естественной пещере, некогда струился источник, который и стал поставлять воду в галерею. Каждый марш лестницы заканчивался площадками (они предназначались для того, чтобы здесь разойтись водоносы). Последние освещалась естественным светом через прорубленные окна. В нижней части колодца естественного освещения уже не было, поэтому в стенах шестого марша и в галерее высечены ниши для установки светильников. По ходу первого марша дверной проем со ступенькой ведет в пещерное сооружение, скорее всего позднее самой шахты. Вероятно, здесь располагалась стража. На площадке между четвертым и пятым маршами и на уровне пятого марша имеются проломы скалы. Запас воды всего гидротехнического сооружения составлял около 75 куб. м. На поверхность вода доставлялась исключительно вручную. Очевидно, колодец был сооружен одновременно с крепостью. По поводу же времени прекращения его использования в литературе нет единого мнения. То ли колодец специально уничтожили хазары, якобы разрушившие всю оборонительную систему Эски-Кермена (они устроили пролом в стене на площадке между четвертым и пятым маршами, в результате чего уровень воды понизился, и отсюда открылся проход из гроза в подножие обрыва, а следовательно, колодец перестал быть изолированным извне). То ли «уход» воды произошел под воздействием природных условий. Естественно, что основная задача осадного колодца — обеспечить водой жителей крепости, оказавшихся в условиях длительной осады. В мирное же время использовалась дождевая вода, собираемая в водосборники, и вода, поступавшая на городище по керамическим трубам из источника в балке Бильдеран [10, c. 33 — 36].

О жизни средневекового Эски — Кермена, занятиях его жителей мы во многом можем судить по остаткам усадеб. Территория городища по толщине культурного слоя делится на две части — большую (южную), где видны следы плотной застройки и меньшую (северную), представляющую собой пустырь. Они отделены друг от друга стеной, пересекающей плато с востока на запад. Необходимость в пустыре заключалась в том, что крепость предназначалась не только для защиты ее жителей, здесь в случае опасности должно было найти убежище, вместе со своим скарбом и скотом, и население окрестных долин. Поэтому часто в крупных крепостях оставляли такие «резервные» участок. Каждую усадьбу ограждал глухой каменный забор. Дома были, в основном, двухэтажные. Нижний этаж (каменный) предназначался для содержания скота и хозяйственных целей, а верхний (в основном деревянный или сырцовый, реже каменный) был жилым. Односкатная или двускатная крыша покрывалась черепицей. Внутри двора возводились также подсобные помещения, мастерские, а часто вырубались и внутрискальные подвалы.

На Эски-Кермене и в его ближайшей округе насчитывается свыше 400 пещерных сооружений, в том числе на самом плато — более 350, что позволяет называть его самым «пещерным» из «пещерных городов». Значительная часть пещер расположена по краям обрывов застроенной части городища, хотя они встречаются и в других местах. Доля хозяйственных пещерных сооружений составляет около 85% от общего числа (остальные — оборонительные и культовые), а около 80% из них являлись загонами для скота. Оставшиеся 15%-это подвалы в усадьбах и другие хозяйственные помещения [58, c. 107].

Достопримечательностью городища являются его культовые памятники. Центральный из них — базилика. Она находится в самом высоком месте плато, практически в центре застроенной территории. В плане храм прямоугольной формы, размерами 24 Х 13 м. Он разделен на три помещения (нефа) двумя рядами колоны. Каждый из нефов в восточной части закапчивается апсидой, полукруглой внутри и пятигранной снаружи. С западной стороны к нефам примыкал притвор. Стены наоса толщиной 65 см сложены из двух рядов блоков с забутовкой между ними, апсиды из квадров меньших размеров. Перекрытие храма было плоским. Вероятно, сооружение базилики следует отнести к концу VI в. Скорее всего, первоначально у базилики была одна апсида, центральная. Несомненно, что базилика функционировала на всем периоде истории Эски — Кермена и неоднократно ремонтировалась и перестраивалась.

Кроме базилики, на Эски — Кермене были и другие наземные культовые сооружения, в частности, небольшие квартальные однонефные церкви и часовни. Так, четыре таких сооружения были выявлены в районе подъемной дороги и въезда на городище.

Эски — Кермен известен и своими пещерными церквами. Церкви в районе подъемной дороги. «Большой пещерный храм» расположен в самом начале третьего марша подъемной дороги. Уровень его пола находится приблизительно на 2,5 м выше уровня последней. Первоначально из-под обрыва в него вела сложенная из камней лестница. Размеры церкви по уровню пола — 4 Х 4, 7 Х 2,3 м. В плане она имеет форму трилистника (конхиальную). В настоящее время здесь отсутствует западная стена. Однако наличие пазов и гнезд для балок позволяет предполагать, что она была деревянной. Не исключено также, что первоначальная стена все же была скальной (по аналогии с другими пещерными церквами), а после разрушения ее заменили на деревянную [58, c. 108].

Апсида — полукруглой формы, размерами 1,7 Х 2,3 м, ориентирована на северо-восток. Вдоль ее стены расположено сопрестолие, которое к середине понижается. В стене конхи имеется углубление, возможно, для запрестольного образа. В середине сопрестолия и в центре апсиды в скале имеются углубления. Это, по всей видимости, основания для престолов, что позволяет говорить о нескольких строительных периодах церкви. Апсида отделяется от стен храма скальными простенками, которые, поднимаясь к потолку, образуют арочный карниз. Вдоль северной и южной стен церкви вырублены скамьи. На южной стене, над скамьей, рядом с апсидой имеется вырубка, вероятно, жертвенник. В западной части южной стены, под потолком, вырублена ниша размерами 1,2 Х 0,4 м. В полу храма имеется водосток. Стены тщательно обработаны. В комплексе с церковью находится пять усыпальниц и пять гробниц — вырубленных в скале могил с заплечиками, перекрытых каменными плитами.

«Пещерный храм у городских ворот» расположен в том же обрыве, к югу от «Большого храма». Он прямоугольной формы, размерами (но полу) 4,1 Х 4,17 Х 2 м. Наос вытянут с севера на юг. Западная стена церкви представляет собой скальную перегородку со входом, в настоящее время частично разрушенную. Апсида полукруглой формы, размерами 1,7Х2,3 м, ориентирована на восток-север-восток. От остального помещения она отделена так же, как и в «большом храме», однако более грубо. В простенках имеются пазы для установки деревянной алтарной преграды. Престол первоначально был вытесан из скалы и составлял одно целое с церковью. К югу от апсиды в полу вырублена могила с заплечиками [58, c. 109].

2.2 Мангуп

Крепость на плато горы Мангуп или Баба — кая (так гору называло местное население в XVIII-XIX вв.), известна в период раннего средневековья как Дорос, а в XIV-XV вв. — Феодоро. Ближайший к Мангупу населенный пункт-деревня Хаджи-сала, Бахчисарайского района, которая находилась у его северо-западного подножия. Плато возвышается над окрестными долинами на высоту до 300 м, высота же над уровнем моря составляет порядка 584 м. Гора представляет собой скальный останец, с тех сторон (западной, южной и восточной) окруженный высокими, до 70 м, обрывами. А северную и северо восточную её часть прорезают три ущелья, с востока на запад — Капу — дере (Воротный овраг), Гамам — дере (Банный овраг), Табана — дере (Кожевенным овраг), которые разделяю! между собой четыре мыса. Восточный мыс называется Тешкли — бурун (Дырявый мыс), далее к западу — Елли — бурун (Мыс ветров), Чуфут — чеарган — бурун (Мыс вызова иудеев), Чамну — бурун (Сосновый мыс). Общая площадь поселения составляет порядка 90 га. Таким образом, Мапгуп — самое большое средневековое укрепленное поселение па территории Юго-Западного горного Крыма [58, c. 120].

Первые археологические исследования городища были проведены Л.С. Уваровым в 1853 гг. В 1890 г. здесь вел раскопки Ф.А. Браун, а в 1912-1914 гг. — Р.Х. Лепер. В 1938 г. работы на Мангупе продолжила экспедиция под руководством Е.В. Веймарна. М.А. Тихановой и А.Л. Якобсона. В 1949 г. разведки оборонительных сооружений городища предпринял Е.В. Веймарн. С 1967 г. археологическая экспедиция, сначала руководимая П.В. Веймарном, а с 1975 г. — А.Г. Герценым, здесь работает практически ежегодно.

Древнейшие находки на Мангупе относятся к эпохе энеолита, однако они единичны. Со второй половины III в. начинается активное заселение плато, здесь формируется неукрепленное поселение. Очевидно, первые жители, скорее всего гото — аланы, в первую очередь осваивают верховья балок, имевших выходы источников воды. С конца IV в. некрополи округи городища фиксируют увеличение здесь населения. Во второй половине VI в., очевидно, в конце правления Юстиниана I, по инициативе византийской администрации, на плато возводится мощная крепость. Кроме стен, для утверждения Христианства и для закрепления византийского господства в ‘Гаврике в центре городища строится большая базилика. Вероятно, именно здесь находился известный по письменным источникам Дорос, центр византийских владений в горной Таврике. и здесь размещалась резиденция «Господина Готии».

В 80-х гг. VIII в. Мапгуп был захвачен хазарами, которые за период своего недолговечного владычества успели перестроить некоторые участки фортификационной системы.

Лицом Мангупа являются его оборонительные сооружения. А.Г. Герценым выделены три линии защитных сооружений: Главная линия обороны; вторая линия обороны; цитадель, воздвигнутые на разных этапах истории поселения.

Первоначальной фортификационной системой городища являлась Главная линия обороны. Мангуп, как и другие большие «пещерные города», предназначались не только для содержания горнизона но и для укрытия в случае опасности населения окрестных долин. Вероятно, с самого начала византийские военные инженеры планировали его как центр имперских владений в горном Крыму, чему способствовали и удачные природные условия: большая площадь и присутствие постоянных источников воды, не требовавших устройство осадных колодцев и строительство водоводов. И сейчас в верховьях балок Табана — дёре и Гама — дёре находятся два функционирующих источника воды. С учетом этих особенностей и строились укрепления в Доросе. В результате в кольцо стен были включены как плато, так и верховья ущелий. Геологические особенности горы способствовали тому, что здесь не было необходимости сплошной заградительной линии. Поэтому оборонительные сооружения возводились только там, где была хоть какая-то возможность взойти на плато. Мощные стены, высотой не менее 5 м, толщиной от 1,2 до 3,5 м (в зависимости от условий рельефа) перегородили упомянутые балки в северной части плато. Они были устроены так, чтобы куртины соединяющиеся в тальвегах, образовали входящий угол и, следовательно, появлялась возможность обстреливать неприятеля с фланга. Защитные линии ставились и там, где края плато прорезали небольшие расселины или были участки пологого склона. Таким образом, Главная линия обороны состояла из отдельных фортификационных узлов, которые вместе с неприступными обрывами представляли мощную крепость. В настоящее время выявлено только одна башня, относящаяся к древнейший оборонительной системе. Но по предположению А.Г. Герцена, первоначально их было несколько. Как правило, внешний панцирь первоначальных стен был сложен из обработанных известняковых блоков, тыльный же — из ломанных камней, у которых подтесывалась внешняя сторона. Пространство между панцирями заполнялось забутовкой из бутового камня, залитого известковым раствором. Применялась также двухслойная лицевая кладка (лицевой панцирь примыкает к тыльному) и двухслойная однояйцевая (лицевой панцирь и забутовка с тыльной части). Общая длина оборонительных сооружений Мангупа составляла 1500 м, а оборонительный контур крепости — 6600 м. Для защиты такой территории требовалось приблизительно 2000 человек. Главные ворота находились в верховьях балки Капу — дере (ныне разрушены) и представляли собой сооружение с коробовым сводом, опиравшимся одной стороной на пилон, а другой — на скальное основание мыса Тешкли — буруи. Они были сложены из хорошо отесанных и подогнанных квадров. Пролет арки достигал 3,8 м, а ширина проезда — около 2,6 м. Над воротами, на 6 м выше уровня дороги, находились вырубленные в скале усыпальницы. К воротам из балки Алмалык-дере (Яблоневый овраг, расположена с южной стороны плато) несколькими маршами вела колесная подъемная дорога. Оборонительные степы дополнялись порядка 15-17 пещерными сооружениями, которые выполняли функции укрытий для караульных и наблюдателей, а также для контроля подъемной дороги. Построенная во второй половине VI в., Главная линия обороны практически без серьёзных реконструкций просуществовала до конца XV в.

Достопримечательностью Мангупа являются его культовые, в первую очередь христианские, памятники. Среди них особое место занимает базилика, расположенная в центральной части плато, напротив мыса Чуфут — чеарган — бурун, самый большой христианский храм в горной Таврике. Ее размеры 31,5 Х 26,2 м (по А.Л. Якобсону). Храм трехнефный. Нефы отделены друг от друга рядами колон, по шесть в каждом. С востока к центральному и южному нефам примыкали полукруглые апсиды, большая и малая. К зданию с северной и южной сторон были пристроены галереи. Стены храма, изнутри украшенные фресками, сложены из крупных, тщательно обработанных и плотно подогнанных блоков известняка, кровля была двускатной. Полы были вымощены мозаикой, а предалтарная часть центрального нефа — каменными плитами. В оформлении базилики широко использовались архитектурные детали из проконесского мрамора. Главный вход находился с западной стороны. Он вел в нартекс, из которого каждый из нефов имелся отдельный проход. Вероятно, попасть в храм можно было также с северной и южной сторон. Внутри базилики и в ее округе находился некрополь. К настоящему времени выявлено 75 гробниц (в них, вероятно, хоронили знатных особ), вырубленных в скале или сложенных из каменных плит (выделяется пять их типов), и более 300 грунтовых захоронений. После захвата Мангупа турками в базилике было совершено массовое захоронение горожан, погибших при штурме и последующих погромах. В дальнейшем территория базилики превратилась в кладбище, а ее архитектурные детали использовались турками для ремонта оборонительных стен. Несмотря на то, что территория памятника практически полностью раскопана, о времени его сооружения среди исследователей нет единого мнения. Архитектурные особенности памятника, находки раннесредневековых архитектурных деталей, в том числе и обломка известняковой плиты с надписью, упоминающей императора Юстиниана, материалы археологических исследований Мангупа, анализ исторической ситуации позволяют датировать сооружение базилики второй половиной VI в. Фрагменты алтарной части раннего одноапсидного храма выступают из-под основания большой апсиды. Естественно, что за время функционирования базилика неоднократно ремонтировалась и перестраивалась [12, c. 84].

Так называемый ортогональный храм расположен на территории цитадели, в 50 м к северо — востоку от входа. В настоящее время он практически полностью разрушен. В плане церковь представляла собой восьмигранник (отсюда и название), размерами 8 X 8,5 м, а по своему внутреннему устройству — равноконечный крест с полукруглой восточной ветвью. Толщина стен, поставленных па скалу, — 0,9 м. Они состояли из крупных известняковых блоков. Входной проем шириной 0,7 м находился с запада. Размеры апсиды 2,6 X1,8 м. [39, c. 75].

2.3 Чуфут-Кале

В определении хронологии пещерных сооружений Чуфут-Кале историки сталкиваются с целым рядом трудностей. Невозможна датировка помещений в скале по археологическим данным, так как в них, как правило, совершенно отсутствует культурный слой времени функционирования помещений. Не помогает в данном случает и типографическая привязка к датируемым памятникам. Оборонительные пещеры сооружения Чуфут-Кале являются неотъемлемой частью первоначальной фортификационной системы городища, и, казалось бы, их датировка возможна но наземным оборонительным сооружениям. Однако среди исследователей нет единства взглядов по вопросу о времени начала здесь крепостного строительства. Привлекая различные аргументы: архитектурные особенности Средней оборонительной стены, материалы из культурного слоя городища и под его обрывами, связь с раннесредневековым могильником под юго-западным склоном городища, наличие различных архитектурных фрагментов и т.д., различные авторы определяют время возникновения поселения на плато Чуфут-Кале от VI до XII вв. [9, c. 74].

Именно для определения хронологии оборонительных пещерных сооружений Чуфут-Кале большое значение приобретают архитектурные особенности этих помещений их аналогии с другими подобными памятниками.

В качестве аналогии могут быть указаны первоначальные оборонительные пещерные сооружения Мангупа, Эски-Кермена и Тепе — Кермена. Возникновение оборонительной системы на Мангупе относится ко второй половине VI — начала VII вв., на Эски-Кермене к концу VI — началу VII вв. По всей видимости, ранним средневековьем следует датировать и Тепе-Кермен. Следовательно, и первоначальные оборонительные пещерные сооружения там можно относить к тому же времени. Аналогии между рассматриваемыми помещениями Чуфут-Кале и других городищ проявляются во всех компонентах: размерах, форме решения потолка, внутренней обработке, деталях устройства (ниши, скамьи), форме и размерах входного отверстия, особенностях расположения (у оборонительных стен или в комплексе со скальной площадкой), функциональном назначении и т.д.

Среди рассматриваемых аналогий обращают на себя внимание раннесредневековые склепы.

Площадь ранних оборонительных сооружений, за редким исключением, варьирует в пределах от 3 кв. м до 11 кв. м, такие же размеры, как правило, имеют склепы.

Форма как тех, так и других сооружений обычно овальная или близка к овалу, подпрямоугольная со скругленными углами.

Потолки в пещерных сооружениях имитируют коробовый свод. Такое же архитектурное решение имеют и раннесредневековые склепы.

Входной проем в раннесредневековые скальные помещения — прямоугольной формы с имитацией арочного решения в верхней части. В основном аналогичную форму входа имеют и склепы, однако в них арочные решения более выражены, что вполне объяснимо, так как входные проёмы в пещерные сооружения имеют более крупные размеры.

Для рассматриваемых помещений характерны арочные ниши, по всей видимости, для установки светильников. Ниши аналогичной формы распространены и в склепах.

В одном из помещений на стене вырублен крест, вписанный в круг. Такие же кресты, датируемые, как правило, ранним средневековьем, известны на многих некрополях этого времени. Причём они встречаются как на надгробиях, так и на стенах склепов [38, c. 57 — 58].

В ряд скальных помещений с плато ведут вырубленные в скале ступеньки, напоминающие дромосы в склепах.

Среди аналогий оборонительным пещерным сооружениям Бурунчака и Старого города известны только памятники, относящиеся к раннему средневековью. Возникнуть в XII в. или позже исследуемые помещения не могли, так как в это время в Крыму были распространены уже другие типы пещерных сооружений. Период X-XI вв. также, вероятно, нельзя считать временем возникновения оборонительных пещерных сооружений Чуфут-Кале, так как некрополь под юго-западным склоном городища прекратил функционировать ещё в IX в., как и большинство раннесредневековых склеповых могильников.

Нет оснований относить возникновение первоначальных оборонительных пещерных сооружений Чуфут-Кале и к VIII-IX вв. Ни на одном из «пещерных городов», где известны оборонительные пещеры (Мангуп, Эски-Кермен, Тепе-Кермен) подобные памятники для VIII-IX вв. не выделяются. Более того, на Мангупе, в так называемой Лагерной балке, А.Г. Герценом был исследован участок Главной линии обороны, перестроенный в VIII-IX вв. Пещерных сооружений, находящихся в комплексе с ним, там не оказалось [38, c. 58].

Особый интерес вызывают данные, полученные Е.В. Веймарном при исследовании шурфа, на основании которых он датировал Среднюю оборонительную стену, а, следовательно, и возникновение всей фортификационной системы на городище X-XI вв. Внимательное наблюдение за стратиграфией данного шурфа и анализ археологического материала из него позволяют сделать вывод о строительстве Средней стены до IX в.

Подтверждают вышеизложенные выводы и данные, полученные из раскопок с внутренней стороны стены Буюк — исар, проведённые в 1988 г. Культурный слой в этом месте мог накапливаться только при наличии оборонительной стены, перегораживающей расселину. Нижний слой этого раскопа толщиной до 1,2 м датируется VI-IX вв. и, следовательно, в определённой мере указывает на время возникновения Буюк-исар.

Таким образом, учитывая все аргументы: архитектурные особенности самих исследуемых помещений, аналогии, археологический материал, результаты изучения Чуфут — Кальского могильника ущелье Марьям — Дере, датировать первоначальные оборонительные пещерные сооружения Чуфут-Кале можно периодом раннего средневековья, а именно дохазарским временем.

3. Использование материалов по архитектурным памятникам Крыма на уроках краеведения

3.1 Историческое краеведение как спецкурс в школах

Современная история не может быть только исторической дисциплиной. Она является синтезом гуманитарных наук и восстанавливает жизнь человека и народа в целом. Основными заданиями исторического образования являются:

1. Помочь ученикам понять современность в контексте прошлого.

2. Вызвать у них интерес к прошлому, помочь понять культурное наследие своей нации.

3. Помочь им обрести чувство единства со своим отечеством, со своим народом, освоить принципы общечеловеческого гуманизма.

4. Формировать понимание истории и культуры других народов, в контексте современности, воспитывать уважение к другим.

5. Обогатить учеников осознанием того, что исторические знания всех сфер способствуют пониманию жизни человека, что всем предметам из основ наук в школе присущи человеческие и исторические признаки.

6. Готовить учеников к самостоятельной взрослой жизни, поскольку именно история создает систему знаний, формирует критическое отношение к жизненным делам, помогает выработать личные взгляды, что не может сделать ни один другой предмет в школе.

Для того чтобы выполнить эти сложные задания, учитель должен постоянно находиться в творческом поиске, привлекать к работе учеников. Осмысление истории всей Украины возможно только через познание истории своей маленькой родины: села, поселка, города, края. На помощь приходит краеведение, которое является тем фундаментом, на котором базируется историческая наука. Чем крепче он будет, тем весомей в общественной жизни станет история.

Краеведение — это наука о нации, о человеке в ее связях с языком, историей культурой. Это один из важнейших факторов обучения, воспитания и развития личности, очищения общества. Благодаря краеведению ученики глубже осознают историю, понимают свое место в обществе. [21, с. 13]

Одним из важнейших приоритетов внешкольного образования на современном этапе является его гуманизация, создание условий для активной позитивной деятельности, формирующей мироощущения личности, ее способность к адаптации к сложным и противоречивым процессам национального возрождения Украины. Смысл гуманизации пространства детства состоит в «очеловечивании» жизни ребенка в школьные годы, обеспечении условий для личного роста, интересного и радостного бытия.

В раскрытии способностей и талантов ребенка, в обретении навыков рациональной самостоятельной деятельности, привитии интереса к образовательному процессу значительную роль играет научно-исследовательская деятельность учащихся во внешкольных образовательных учреждениях. [30, с. 39]

Школьное краеведение является важнейшим фактором идейно-политического, нравственного, трудового, эстетического, экологического и физического воспитания учащихся. Оно способствует патриотическому воспитанию, расширяет кругозор и развивает познавательные интересы учащихся, приобщает к творческой деятельности, формирует практические навыки, помогает в выборе профессии.

Идея изучения родного края и использования краеведческого материала в учебно-воспитательной работе далеко не новая. Она получила педагогическое обоснование в трудах великого чешского педагога Я.А. Коменского, французского мыслителя и педагога — Ж.Ж. Руссо и великого русского ученого и просветителя М.В. Ломоносова. Большой интерес к школьному краеведению проявлял и основоположник научной педагогики К.Д. Ушинский, установки которого об использовании краеведческого принципа в обучении получили конкретное воплощение в его учебных книгах для детей «Родное слово» и «Детский мир». Важная роль в обосновании школьного географического краеведения принадлежит последователю учения Ушинского — Д.Д. Семенову, который в «Педагогических заметках для учителей» отмечал: «…если справедлива та педагогическая истина, что во всяком первоначальном преподавании должен быть соблюден постоянный переход от близкого и знакомого детям к отдаленному и менее знакомому, от легкого к трудному, то и в преподавании географии следует начинать с изучения местности, на которой живет ребенок».

В XX в. краеведение прочно вошло в практику учебно-воспитательной работы средней общеобразовательной школы. Оно по достоинству было признано одним из эффективных педагогических средств активизации учебно-воспитательной и организационно-методической работы. Содержание, организационные формы и методы современного школьного краеведения определяются целями и задачами гражданского воспитания, требованиями учебных программ, особенностями исторического прошлого, конкретными природными и социально-экономическими условиями родного края. Школьное краеведение должно охватывать географическое, историческое, литературное и другие направления краеведения. Все эти направления являются основными структурными элементами общешкольного краеведения и тесно взаимосвязаны между собой как по своему содержанию, так и по форме организации, и методам проведения [45, с. 10].

Составными частями школьного краеведения являются учебная (программная) и внеклассная краеведческая работа. По своему существу, педагогическому значению и целевым установкам они тесно связаны между собой, взаимообусловлены и дополняют друг друга.

Нередко в методической литературе и в школьной практике внеклассное краеведение рассматривается как добровольное для учителей и для учащихся занятие. Однако, если учесть роль внеклассной работы в практическом осуществлении краеведческого подхода в преподавании, то необходимость ее организации в каждой школе становиться очевидной. Отсюда — задача учителя заключается в том, чтобы активизировать внеурочную учебно-краеведческую работу как промежуточное звено учебного и внеклассного краеведения.

Практически во всех регионах Крыма существует система или элементы внеклассной краеведческой работы, базирующиеся, как правило, только на энтузиазме любящих свое дело учителей. Элементами такой работы являются организации и проведение туристических походов, экскурсий, краеведческих кружков, соответствующих тематических внеурочных мероприятий (конференций, диспутов, викторин, конкурсов и др.).

На сегодняшний день внеклассная краеведческая работа остается основным и чуть ли не единственным элементом школьного краеведения. К сожалению, проводимая реформа образования слабо учитывает специфику краеведческого подхода в преподавании, что проявляется, в первую очередь, в исключении из учебных планов для 5-го класса краеведческого курса «Родной край» и в сокращении часов на изучение регионального компонента при изучении «Географии Украины» (8-9 класс). Таким образом, существование в основной школе учебной (программной) краеведческой работы становится под сомнение. [49, с. 4].

Школьными программами по истории Украины предусмотрено в 7-11 классах изучение истории края с древнейших времен и до наших дней. Местный материал стал неотъемлемой частью во время изучения отечественной истории.

Историческое краеведение — это не самостоятельный предмет школьного изучения, а принцип обучения и воспитания на местном материале. Краеведческая работа проводится на уроках, факультативных занятиях, во внешкольной и внеклассной работе. Краеведение стало важным способом повышения качества занятий, оно способствует формированию у учеников научного мировоззрения, воспитанию моральности. Основные особенности школьного краеведения на современном этапе — высокая идейность, общественно полезная направленность, его поисково-исследовательский характер.

Привлечение краеведческого материала на уроках истории служит решению общих задач обучения и воспитания учеников, которые стоят перед школой на современном этапе. Методист-историк А.И. Стражев справедливо утверждал, что без краеведческой работы нельзя поставить по-настоящему преподавание истории. Известный методист Н.Г. Дайри не безосновательно считает, что программные вопросы, по которым изучался не только материал учебника, но и действительность, которая непосредственно окружает учеников, осваиваются значительно лучше.

Подготовка учеников к жизни, воспитание у них добросовестного отношения к труду — главная задача школы. Важную роль в воспитании этой задачи играет краеведение. Курс истории позволяет систематически знакомить учеников с трудовыми подвигами земляков. Нельзя не согласиться с мнением А.И. Стражева о том, что знание своего края, его прошлого и настоящего нам необходимо для непосредственного трудового участия в его преображении.

Краеведение открывает широкие возможности для самостоятельной деятельности учеников, для поиска, исследования и даже небольшого открытия. Это пробуждает у школьников глубокий интерес к истории края, страны, вызывает тягу к знаниям [45, с. 9].

Многогранная внеурочная историко-краеведческая работа и ее тесная связь с обучающим процессом создают условия для широкого использования знаний и умений, полученных от учеников в клубах, на экскурсиях, в походах и экспедициях, во время изучения нового программного материала, а также для установления межкурсовых и межпредметных связей.

Большое значение краеведческой работы заключается в воспитании патриотизма.

Местный материал очень важен при установлении связи исторического прошлого с современностью, в процессе познания проблем общественных отношений, в раскрытии понятий о народе, о способе жизни, в изучении науки, техники, экономики, культуры. краеведение создает благоприятные условия для применения в образовательной работе различных элементов поиска и исследования, широкого использования местных источников.

Краеведческий материал владеет полифункциональностью, объединяя в себе обучающие, воспитывающие и развивающие функции. Краеведческая работа педагогически очень многогранна. В то же время она может иметь исследовательский и прикладной, общественно полезный и образовательно-воспитательный характер. Краеведение многогранно по своему составу, поскольку в нем объединяются история, география, природа и этнография, фольклор и топонимия и др.

Школьному краеведению во всех его звеньях необходима более глубокая научная основа. Практика убеждает в том, что краеведческая работа дает наибольший педагогический эффект тогда, когда учитель не ограничивается передачей готовых ведомостей, а организовывает учеников к самостоятельному поиску краеведческих знаний, поощряя использование ими этих знаний во время изучения курса отечественной истории.

Должна быть тесная связь с обучением, внеклассной и внешкольной историко-краеведческой работой, кроме того, также важным является различность ее форм и методов. Краеведческая работа учителя и учеников и ее постепенное усложнение должны вестись в определенной последовательности.

В школьном краеведении очень важное значение имеет взаимосвязь теоретической и практической работы учеников. Сначала школьников необходимо вооружить определенными знаниями по истории края, научить их элементарным умениям и навыкам краеведческой работы, только после этого можно приступать к выполнению конкретных практических задач.

Историческое краеведение — один из источников обогащения учащихся знаниями о родном крае, воспитания любви к нему и формирования гражданских понятий и навыков. Оно помогает уяснить неразрывную связь, единство истории каждого города, села с историей, жизнью нашей Украины, почувствовать причастность к ней каждой семьи и признать своим долгом, честью стать достойными лучших традиций родного края.

Идея изучения краеведения зародилась давно. Еще в школах Киевской Руси изучали историю и элементы землеведения. Источниками знаний были летописи, устное народное творчество, описание путешествий землепроходцев, купцов.

Определенного развития краеведение приобрело в братских школах в юго-западной Руси в XVI-XVII вв. книги и учебные пособия были насыщены фактами по истории края, этнографическим материалом.

Дальнейшее развитие краеведения связано с введением в России в начале XVIII века изучения в школах географии, как учебного предмета.

Основы теории школьного краеведения заложены выдающимся русским педагогом К.Д. Ушинским. Он впервые дает определение краеведению как педагогическому понятию, выделяя в нем общественно-экономический, образовательно-воспитательный и методический аспекты. Великий педагог впервые выражает мысль о том, что краеведение является важным способом осуществления межпредметных связей в обучении.

Краеведение нельзя считать научной дисциплиной, так как оно не имеет четко очерченного объекта исследования и не способно дать качественно новые знания. Результаты краеведческого изучения, как правило, касаются определенной отрасли науки.

3.2 Методы использования материалов по архитектурным памятникам Крыма в эпоху раннего средневековья на уроках краеведения

Историческое краеведение прочно вошло в общеобразовательную школу и является важным средством повышения качества знаний, формирования у учащихся научного мировоззрения и воспитания патриотизма. Важнейшими особенностями школьного краеведения на современном этапе являются его высокая идейность, общественно полезная направленность, а также поисково-исследовательский характер.

Историческое краеведение в школах проводится на уроках, факультативных занятиях, во внеклассной и внешкольной работе.

Школьное краеведение преследует учебно-воспитательные цели и осуществляется учащимися под руководством учителей. Поэтому первым условием успешной краеведческой работы в школе будет глубокое знание самим учителем истории своего края, владение методикой его изучения; второе условие — систематическое использование местного материала на уроках истории и постоянная перспективная внеклассная и внешкольная работа; третье — глубокая научная основа.

Одна из главных особенностей краеведческой работы состоит в том, что она включает в себя элементы исследования. Отдельные учителя ограничивают краеведческую работу только изложением на уроках готовых знаний о своем крае, почерпнутых из учебных пособий и другой литературы, и упускают важную часть краеведческой работы — непосредственное участие как учителя, так и учащихся в поисково-исследовательской деятельности по изучению местной истории. В ряде школ вместо глубокой поисково-исследовательской работы по изучению истории края имеет место так называемое описательное краеведение, когда учащиеся лишь фиксируют, «фотографируют» явления и факты местной истории, не раскрывая их причинно-следственных связей, закономерностей [18, с. 22-23].

Изучая историю родного села, города, края, в некоторых школах интересуются лишь современностью, а прошлое их не изучают. Однако, не зная прошлого, трудно оценить по-настоящему и современное, увидеть и сравнить происшедшие изменения. Собранный краеведческий материал далеко не всегда подвергается тщательной проверке, в результате в краеведческие музеи, а также в местную печать попадают ошибочные факты, сведения. Чтобы избежать подобных ошибок, необходимо повышать научно-методический уровень краеведческих изысканий. Каждый учитель-краевед должен подходить к изучению местной истории как исследователь и помнить свою ответственность за научную добротность фактического материала, который он использует в учебном процессе.

Факультатив. Большую роль в активизации историко — краеведческой работы в школе играют факультативные занятия. Факультативы целесообразнее всего строить специализированно, в зависимости от особенностей местных памятников истории и культуры. Например, в областях, городах, районах, где имеются в большом количестве разнообразные памятники архитектуры, факультатив можно провести по теме: «Архитектурные памятники нашего края».

В зависимости от специфики края можно проводить и факультативы лишь с частичным привлечением местного краеведческого материала, иллюстрирующим общеисторические данные.

В процессе практических занятий на факультативе следует обратить особое внимание на выработку практических навыков у учащихся по сбору местного краеведческого материала [3, с. 153].

Конкретная методика проведения факультативов определяется выбором профиля для школьного исследования. Наиболее перспективным для развития факультативов является преимущественное развитие сравнительно узких специальных курсов, не слишком больших по объему изучаемого материала, но располагающих достаточным числом часов, а значит и значительными возможностями для углубления знаний для развития творческой самостоятельности к занятиям историей.

Факультативные занятия относятся к категории учебных, но у них много общего с внеклассной работой так как они предполагают не только классно — урочную организацию работы, но и широкую внеклассную и внешкольную деятельность.

По своему содержанию факультативные курсы по краеведению делятся на факультативные курсы, которые полностью строятся на краеведческом материале, и общеисторические факультативные курсы с привлечением местного материала.

Исследовательская направленность в работе факультатива по истории края является необходимым условием для успешной деятельности. Поэтому в работе факультатива особое внимание уделяется организации самостоятельной работы его слушателей. Проведение факультативных занятий требует дифференцированного подхода к учащимся, соблюдения принципа индивидуализации, внимательного отношения к интересам и возможностям каждого ученика. В итоге такие занятия обеспечивают выработку у учащихся умений самостоятельно добывать знания [3, с. 159].

Одной из эффективных форм учебной работы на факультативных курсах являются занятия семинарского типа. Они посвящаются анализу актуальных и сложных проблем. Готовясь к семинарским занятиям, учащиеся производят самостоятельно сбор местного материала, подвергают его анализу, систематизируют, обобщают, делают первичные выводы. Более подготовленные из них пишут рефераты, доклады, а остальные разрабатывают отдельные вопросы и выступают на семинарах в качестве содокладчиков. Факультативные курсы удачно сочетают в себе разные формы и методы урочной и внеурочной работы по краеведению. Они предусматривают организацию практикумов в местном архиве, музее, библиотеке, а также проведение экскурсий, встреч, походов, экспедиций, вечеров, конференций и т.п.

Внеклассная работа по историческому краеведению может быть массовой, групповой и индивидуальной. К ее массовым формам относятся: экскурсии, походы, экспедиции, вечера, олимпиады, викторины, конференции, создание школьных уголков, музеев, встречи с участниками и свидетелями исторических событий, краеведческие игры. Групповыми формами внеклассной работы являются: кружок, общество, лекторий, издание рукописных книг, журналов, стенгазет, бюллетеней. Индивидуальная работа по краеведению предполагает чтение литературы по местной истории, работу с документальными материалами архива, вещественными памятниками музея, подготовку рефератов, докладов, запись воспоминаний, описание памятников истории и культуры, наблюдение за жизнью и бытом изучаемого народа, изготовление наглядных пособий и др.

В настоящее время в школах получили широкое развитие краеведческие кружки двух видов: а) охватывающие в своей работе весь комплекс краеведческого материала; б) тематические кружки по предметам (историко-краеведческий, литературно — краеведческий и т.д.) в свою очередь историко-краеведческие кружки по содержанию своей работы имеют и более узкую специализацию: этнографические, археологические и др.

Составляя программу работы кружка, важно не упустить два момента: органическое единство истории края и его частей с историей страны в целом и особенностей в историческом развитии края [36, с. 112-113].

Заботясь о постоянном развитии интереса учащихся к занятиям в кружке необходимо не только разнообразить методы и приемы, сочетать занятия теоретического и практического характера, но и умело их чередовать: лекции сменять экскурсией или просмотром диафильма, прослушивание и обсуждение докладов, рефератов — походом или просмотром кинофильма, диапозитива и т.д.

Широкие возможности для всесторонней воспитательной работы предоставляют специализированные краеведческие кружки — археологические, этнографические, искусствоведческие и т.п. Например, большую роль в организации внеклассной и внешкольной работы с учащимися в привлечении их к охране памятников истории и культуры может сыграть археология.

Историко-краеведческий вечер. Цель историко-краеведческого вечера состоит в том, чтобы разнообразными средствами искусства (художественным чтением, музыкой, пением, инсценировкой) помочь учащимся эмоционально воспринять значение и содержание исторического факта, события, явления.

Историко-краеведческие олимпиады и викторины. Олимпиады — это своего рода соревнования в знаниях учащихся по истории села, города, края. Они помогают обобщать и распространять передовой педагогический опт изучения родного края. Школьные олимпиады могут охватывать как отдельные темы, так и весь комплекс краеведческой работы.

Во время подготовки к олимпиаде определяется круг вопросов, минимум литературы по внеклассному чтению, требования к ответам учащихся.

Основная цель викторины — заинтересовать учащихся знаниями своего края, стимулировать чтение краеведческой литературы, местной печати. Содержанием викторины может быть история села, горда, края. Проведению викторины, как и олимпиады, предшествует самостоятельная работа учащихся. Викторина проводится устно или письменно в вопросно-ответной форме. Чаще викторины проводятся в кружке, в классе и в масштабе школы.

Историческое общество (клуб) учащихся. Историческое общество является высшей формой организации внеклассной краеведческой работы в школе. Нередко оно имеет свой девиз, устав, членские билеты, значки, а также эмблему, флаг и форму. Общество чаще всего имеет свои секции историков, географов, геологов, литераторов, музейных работников, инструкторов по технике туризма и др.

Экскурсия. Эта форма краеведческой работы предполагает изучение местных объектов в их естественной обстановке. Такими являются экскурсии к историческим памятникам и памятным местам, а также историко-производственные экскурсии.

Педагогическое значение экскурсий очень велико. Во-первых они дают возможность учащимся знакомится с историко-краеведческими объектами в их естественных условиях. Во-вторых, в педагогическом отношении экскурсия очень продуктивна, так как в высшей степени предметно и конкретно. На экскурсии учитель имеет возможность события прошлого непосредственно связать с конкретными историческими памятниками — немыми свидетелями тех событий, что помогает учащимся создать более верные представления о далеком прошлом; экскурсия помогает школьникам стать как бы современниками исторических событий прошлого. В-третьих, экскурсии всегда вызывают у школьников повышенный интерес.

Школьные краеведческие экскурсии делятся на учебные и внепрограммные; они бывают тематические и обзорные [18, с. 67].

Экскурсия включает три основные этапы: подготовку; проведение ее и подведение итогов; использование ее материалов в дальнейшей учебно-воспитательной работе. Проведение экскурсии включает информационную часть и рабочую. Информационная часть — это рассказ, объяснение учителя, специалиста. Рабочая часть — исследовательская и регистрационная деятельность учащихся.

Краеведческие экскурсии можно условно разделить на несколько типов. Это, во-первых, вводные экскурсии, они предшествуют изучению учебного материала на уроке. Во-вторых, экскурсии, являющиеся продолжением изучения материала на уроке. В-третьих, экскурсии, целью которых является углубление, закрепление и обобщение общеисторического материала на базе вещественных и письменных исторических памятников. В-четвертых, экскурсии, проводимые с целью установления связи материала, изложенного в учебнике, с современностью. В-пятых, историко-производственные экскурсии.

Историко-краеведческие походы и экспедиции. Пожалуй, ни один вид внеклассной и внешкольной работы не привлекает так школьника как туризм. В туристско-краеведческих походах воспитываются наблюдательность и самостоятельность, выносливость и смелость. Краеведение использует туризм как интересную форму. В свою очередь, во время походов учащиеся выполняют различные краеведческие задания.

Историко-краеведческие экспедиции, как и туристко-краеведческие походы, бывают тематические и комплексные. Первые ставят своей задачей изучение определенной темы по истории края. Комплексные экспедиции преследуют своей целью всестороннее изучение тех или иных краеведческих объектов.

Историко-краеведческая конференция. Если для историко-краеведческого вечера характерно использование разнообразных жанров, то конференция отличается более глубокой научностью и строгостью.

Историко-краеведческие конференции обычно проводятся по итогам определенного периода работы кружка, общества [7, с. 44-45].

Архитектура, которую образно называют страницами каменной летописи истории, независимо от степени известности и художественного совершенства памятников, фиксирует вехи многовековой истории и культуры народа. Произведения архитектуры — это первоисточники тесно связанные с местом своего возникновения, вобравшие в себя все, что связано с материальной и духовной жизнью общества. Изучение их дает возможность судить о развитии производительных сил общества, его социальном строе и экономике, научных знаниях, технических достижениях и производственных возможностях, различных сторонах трудовой жизни народа. В свих конструкциях, формах, декоративном оформлении памятники архитектуры раскрывают эстетические воззрения эпохи и характер жизненного уклада, художественные особенности творчества создавших их мастеров, свидетельствуют о международных связях и специфических особенностях разных архитектурных школ в конкретных исторических региональных условиях. Поэтому краеведы все чаще поднимаются на защиту рядовой застройки старых городов, домов, которые не принадлежат к числу зарегистрированных памятников архитектуры, но являются самой историей.

3.3 План -конспект урока — экскурсии «Пещерные города Крыма»

Во время урока — экскурсии закрепляются исторические представления и понятия, изученные в курсе всемирной истории по темам: «Византия в IV-XI вв.», «Упадок и гибель Византии. Возникновение империи Османа», «Духовный мир человека Средневековья», а также в курсе истории Украины — «Наш край в XIV — первой половине XVI вв.».

Предложенный вариант урока — истории является одним из возможных в цикле внеурочных занятий по историческому краеведению в 7-9-х классах на тему «Древний и средневековый Крым».

Организация однодневного урока — экскурсии.

1. Приказ по школе и составление списков учеников, которые будут принимать участие в экскурсии, с подписями директора школы и печатью.

2. Регистрация маршрута пешей экскурсии в контрольно — спасательной службе.

3. Приказ по местному управлению образованием.

4. Инструктаж взрослых, которые будут сопровождать группу, учеников (не меньше 1-го учителя на 14 школьников, обязательный минимум взрослых сопровождающих — 2 человека на группу даже меньшей численностью), по технике безопасности в дороге (электропоезд — автобус) и во время экскурсий в горнолесной части Крыма.

5. Подготовка материалов экскурсии.

6. Оповещение родителей о маршруте, длительности похода и время возвращения группы.

Маршрут однодневного урока — экскурсии: г. Симферополь — станция Сирень (Бахчисарайский р-он) — с. Мало — садовое (Кучук — Сирень) — монастырь Чильтер — Коба — Сюреньская крепость — с. Верхнесадовое — г. Симферополь. пешеходная часть экскурсии — 6 км. Выезд из Симферополя — 8.30. Возвращение в Симферополь — 17.00.

Цели и задачи урока:

— показать особенности географического размещения средневековых поселений Крыма, православной монастырской «скальной архитектуры»;

— раскрыть характер «византийского присутствия» в Юго-западном Крыму, причины строительства здесь крепостей, укрепленных монастырей, а также возможной эмиграции монахов — иконопоклонников из Византии в VIII в.;

— объяснить причины сложности датировки некоторых «пещерных городов» Крыма и версии ученных о времени их возникновения;

— продолжить усовершенствование навыков исторического наблюдения, анализа и обобщения исторических фактов и известий об объектах показа — историко — культурные памятники (составление отчетат об экскурсии или плана — схемы памятника по фотографиям);

— формировать бережное отношение к историко — культурному наследию народов Крыма, привлечь учеников к ее сохранению;

— развивать коммуникативные навыки, навыки самоорганизации и самодисциплины, пропагандировать активный образ жизни и оздоровительно — познавательный туризм.

Основные понятия: федераты Византии, христианские монастыри и храмы, Готская епархия, митрополит, епископы, монахи — анахореты, иконоборство, «Те, кто воюют», «Те, кто молятся», «Те, кто работают», завоевание турков — османов в Крыму, средневековый замок.

Персоналии: Иоанн Готский, Юстиниан I, Юстиниан II, Лев III Исавр, Кедук Ахмет — паша, Мехмед II.

ХОД ЭКСКУРСИИ

I. Актуализация опорных знаний.

Беседа в электричке.

Вопросы ученикам.

1. Вспомните, при каком императоре Византии Восточная римская империя достигла наибольшего могущества в раннем средневековье.

2. Каким способом это было достигнуто?

3. Когда произошел раскол христианской церкви на западную и восточную?

4. Что вы знаете о церковной иерархии?

5. Вспомните статут, особенности архитектуры и оснащения монастырей, способ жизни, занятия и правила для монахов.

6. Назовите обязательные элементы средневекового замка в Европе. Для чего они строились?

7. Какие народы заселяли Крым в раннем средневековье, какими были их исторические судьбы?

Дополнительные вопросы.

1. Какие исторические памятники мы с вами посетили в прошлом году?

2. Какие легенды Крыма в курсе литературы вы уже читали о памятных местах и событиях горного Крыма?

3. Для чего государством создаются историко — культурные, природно — ландшафтные, геоклиматические заповедники? Нужно ли их создавать?

4. Как вы думаете, почему большинство пещерных городов создавалось в труднодоступных местах? Какие из этих памятников вы посещали с родителями? Можете ли поделиться своими впечатлениями об этом с одноклассниками?

Домашнее задание.

Напишите короткий отчет о сегодняшней экскурсии в свободной форме: эссе, рассказ об одном из памятников или всем комплексе, сочинение — описание или составьте схему описание маршрута с чертежами и фотографиями.

II. Вступительная лекция.

Организация группы для прохождения пешеходной части маршрута и мотивация.

Текст лекции.

III. Лекция на первом объекте.

Проводится на первой остановке возле северного подножья мыса Джанике — бурун. (15 мин.).

Текст лекции.

IV. Лекция на втором объекте.

Пещерный монастырь Чилтер — Коба.

Текст лекции.

V. Привал. (20 мин.).

Возможное проведение короткой игры — викторины по историческим памятникам, посещенным сегодня.

VI. Подъем к Сюреньскому укреплению и осмотр памятника.

Текст лекции.

Беседа с учениками. После окончания осмотра памятника, на привале, ученикам задают вопрос.

VI. Завершающий этап.

Привал на обед. Организация группы на самообслуживания и уборку места привала. Спуск к автобусу. Перед прощанием — еще раз объяснить домашнее задание.

Заключение

История Крыма сложна и многогранна, особенно она была насыщена в эпоху раннего средневековья, в период так называемого «великого переселения народов». Многие племена, народы и народности оставили здесь следы своего пребывания — тавры и скифы, греки и сарматы, аланы и готы — в античную эпоху, греки и гунны, хазары и праболгары, печенеги и половцы, русские, армяне, евреи, венецианцы и генуэзцы, татары и турки — в средние века.

В V-I вв. население полуострова формировалась раннее из потомков киммерийцев, тавров, скифов, сарматов, готов, гуннов и античных греков. В этот период византийские войска в союзе с готами занимают юго-западную прибрежную зону. Император Юстиниан строит крепости Алустон в Гурзувитах, ремонтирует оборонительные сооружения миссионеров — храмы-базилики в Херсонесе, Сугдее, Эски-Кермене и т.д.

VIII в. характеризуется тем, что в образовавшуюся этническую общность внедряется хазарский компонент. Археологические материалы, полученные в результате раскопок, позволяют выделить в Крыму памятники салтово-маяцкой культуры. К этим памятникам относятся поселения обнаруженные в районе Верхней гряды Крымских гор (стойбища), в горах и предгорьях Центрального Крыма (аппы), и хазарские городища.

В Крыму сохранились остатки восьми пещерных городов, наиболее впечатляющие из них — Эски-Кермен, Кыз-Кермен, Чуфут-Кале, Мангуп.

Следует сказать, что хотя в период раннего средневековья в Крыму построено немало оборонительных сооружений, они как и храмы, часто создавались на обломках более древних стен, либо сильно переделывались в последующие времена и потому в «чистом» виде почти не сохранились.

Историческое краеведение — один из источников обогащения учащихся знаниями о родном крае, воспитания любви к нему и формирования гражданских понятий и навыков. Оно помогает уяснить неразрывную связь, единство истории каждого города, села с историей, жизнью нашей Украины, почувствовать причастность к ней каждой семьи и признать своим долгом чести стать достойными наследниками лучших традиций родного края.

Школьное краеведение является важным средством связи обучения и воспитания с жизнью. Школьное краеведение имеет определенную предметную направленность — историческое, литературное, географическое.

Школьное краеведение включает в себя учебное и внеурочное.

Историческое краеведение, являясь частью школьного краеведения, подразделяется на археологическое, этнографическое архитектурное, искусствоведческое.

Учитель-краевед, обратившийся к работе с памятниками архитектуры, должен иметь в виду некоторые общие положения.

Прежде всего каждый памятник архитектуры, каждое древнее строение и сооружение, привлекшее внимание краеведа, следует оценивать по двум признакам: по степени его эстетического совершенства и по ценности заложенной в нем исторической информации. При анализе архитектурных достоинств памятника нельзя умалчивать и о его недостатках.

Работа юных историков-краеведов, изучающих родной край, создает условия для широкого применения знаний и умений, полученных учащимися на экскурсиях, в походах, при изучении программного материала, а также для установки межпредметных связей.

Список литературы

1. Агаджанов С.Г., Сахаров А.Н. Крым прошлое и настоящее. — М., 1988.

2. Айбабин А.И. Основные этапы истории городища Эски — Кермен. // Материалы по Археологии, Истории и Этнографии Таврии. — Симферополь, 1991 г. Вып. 2.

3. Ашурков В.Н., Матюшин Г.Н., Кацюба Д.В. Историческое краеведение. — М., 1980.

4. Баранов В.И. Судакские склепы // Историческое наследие Крыма. — Симферополь. — 2003. — №2.

5. Баранов И.А. Таврика в эпоху раннего средневековья (салтово — маяцкая культура). — К., 1990.

6. Бирюков А.А., Иванова О.И. Судакская крепость. — Симферополь, 1991.

7. Борисова Н.С. «Методика историко-краеведческой работы в школе» — М., 1980.

8. Вагин А.А. Методика обучения истории в школе. — М., 1971. — с. 298.

9. Веймарн Е.В. О двух неясных вопросах средневековья Юго — Западного Крыма // Археологические исследования средневекового Крыма. — К., 1968.

10. Веймарн Е.В. Оборонительные сооружения Эски — Кермена // История и Археология средневекового Крыма. — М., 1958.

11. Висоцький С.О. Генуезька фортеця в Судаку. — К., 1972.

12. Герцен А.Г., Могаричев Ю.М. Пещерные церкви Мангупа. — Симферополь, 1995.

13. Гармаш П.Е. Крым. Путеводитель. — Симферополь, 1997.

14. Герцен А.Г., Могаричев Ю.М. Эски — Кермен. — Симферополь, 1995.

15. Герцен А.Г. Мангуп. Город в крымском поднебесье. — Симферополь, 2001.

16. Герцен А.Г., Могаричев Ю.М. Крепость драгоценностей. Кырк — Ор. Чуфут — Кале. — Симферополь, 1993.

17. Герцен А.Г. Система оборонительных сооружений Мангупа. — Симферополь, 1984.

18. Даринский А.В. Краеведение: Пособие для учителя. — М., 1987.

19. Домбровский О.И. Дорога тысячелетий. — Симферополь, 1966.

20. Домбровский О.И. Крепость в Гурзувитах. — Симферополь, 1972.

21. Жук Л. «Использование краеведческих материалов в процессе обучения истории» // История Украины. — 2006. — №37. — С. 13-17.

22. Завадская И.А. О происхождении христианской архитектуры раннесредневекового Херсонеса // Материалы по Археологии, Истории и Этнографии Таврии. — Симферополь, 2001. Вып. 8.

23. Завадская И.А. Раннесредневековые храмы западной части Херсонеса // Материалы по Археологии, Истории и Этнографии Таврии. — Симферополь, 1998. Вып. 6.

24. Завадская И.А. Хронология памятников раннесредневековой христианской архитектуры Херсонеса // Материалы по Археологии, Истории и Этнографии Таврии. — Симферополь, 2000. Вып. 7.

25. Зерба И.А., Галкин Я.Б., Радищев А.П. Туристско — краеведческие кружки в школе: Методические указания для руководителей — М., 1988.

26. Зубарь В.М., Сорочан С.Б. У истоков христианства в Юго — Западной Таврике. — К., 2005.

27. Зубарь В.М. Час та обставини будівництва комплексу Західної базиліки Херсонеса — Херсона // Археология. — К., 2006. — №1.

28. Иванов Л.И. Памятные вехи истории Крыма // Педагогическая жизнь Крыма. — 2006. — №10. — С. 34-35.

29. Карташевская И.Ф. Материалы второй республиканской научно — практической конференции «Туризм, курорты и наука» — Симферополь, 2004.

30. Карюк С.И. Краеведение как форма научно — исследовательской деятельности учащихся в системе внешкольного образования // Педагогическая жизнь Крыма. — 2006. — №10. — С. 39-41.

31. Килессо С.К. Архитектурные памятники Крыма. — К., 1983.

32. Когонашвили К.К., Махнёва О.А. Алустон и Фуна. — Симферополь, 1971.

33. Крикун Е. Архитектурные памятники Крыма. — Симферополь, 1977.

34. Лосицкий Ю.Г. Опыт реконструкции крестообразных храмов Херсонеса // Архитектурно археологические исследования. — К., 1988.

35. Манаев А.Ю. Ранневизантийские оборонительные сооружения Юго — Западного Крыма и Болгарии: Опыт сравнительного анализа // Историческое наследие Крыма. — Симферополь. — 2003. — №1.

36. Матюшин Г.Н. Историческое краеведение: Пособие для студентов педагогических институтов. — М., 1987.

37. Майданец И. Комплексные краеведческие исследования // Сельская школа Украины. — 2002. — №2.

38. Могаричёв Ю.М. Пещерные города в Крыму. — Симферополь, 2005.

39. Могаричёв Ю.М. Ранние пещерные сооружения Чуфут — Кале // Материалы по Археологии, Истории и Этнографии Таврии. — Симферополь, 1991. Вып. 2.

40. Могаричёв Ю.М. Пещерные церкви Таври. — Симферополь, 1997.

41. Моця К.О. Система оборони середньовічного Херсонеса в контексті візантійскої військової доктрини // Археологія. — К., 2006. — №4.

42. Надинский П.Н. Очерки по истории Крыма. — Симферополь, 1951. Ч. 1.

43. Новиков А. О национальном характере образования и воспитания // Народное образование. — 2001. — №4.

44. Паршина Е.А. Эски — керменская базилика // Архитектурно — археологические памятники в Крымую — К., 1988.

45. Перелыгина Л.Г. Испгльзование краеведческого материала на уроках истории и в воспитательной работе // История и правоведение. — 2007. — №35. — С. 9-11.

46. Секиринский С.А. Крепость в Судаке. — Симферополь, 1980.

47. Сергеев И.С., Сергеев В.И. Краеведческая работа в школе. — М., 1993.

48. Смирнов А.П. История и археология средневекового Крыма. — М., 1958.

49. Супрычев А.В. Школьное краеведение — важнейший элемент реализации концепции приоритетных направлений воспитательной работы в общеобразовательных учебных заведениях АРК // Педагогическая жизнь Крыма. — 2005. — №5-6. — С. 3-7.

50. Тимченко З.В. Методические рекомендации по самостоятельной работе студентов по дисциплине «Краеведение». — М., 1989.

51. Тонкошкурова С.Ю. Место и роль краеведения в учебно — воспитательном процессе // Педагогическая жизнь Крыма. — 2006. — №10. — С. 42-44.

52. Тронько П. Краеведение Украины: достижения и проблемы // История и правоведение. — 2004. — №13-14.

53. Тур В.Г. Православные монастыри Крыма. — К., 2006.

54. Фадеева Т. Пещерные города и монастыри в окрестностях Бахчисарая. — Симферополь, 2004.

55. Храпунов И.Н., Герцен А.Г. От киммерийцев до крымчаков. — Симферополь, 2006.

56. Цапенко М.П., Шульц П.Н. Архитектура Крыма. — К.,
1961.

57. Шеремет М. Краеведческий материал на уроках истории Украины // История в школах. — 2001. — №11.

58. Якобсон А.Л. Крым в средние века. — М., 1973.

59. Якушева Е., Нижура А. Пещерные города Крыма. — К., 1961.

Размещено на