Выдержка из текста работы
Определение предмета и задач риторики в истории европейской цивилизации складывалось постепенно. Основатели искусства риторики расходились в понимании того, какую именно речь следует считать хорошей и качественной. В античную эпоху сложились два основных направления в области риторики.
Первое направление, идущее от Аристотеля, связывало риторику с логикой и предлагало считать хорошей речью убедительную, эффективную речь. При этом эффективность тоже сводилась к убедительности, к способности речи завоевать признание (согласие, симпатию, сочувствие) слушателей, заставить их действовать определенным образом. Аристотель определял риторику как «способность находить возможные способы убеждения относительно каждого данного предмета».
Второе направление также возникло в Древней Греции. К числу его основателей относят Исократа и некоторых других риторов. Представители этого направления были склонны считать хорошей богато украшенную, пышную, построенную по канонам эстетики речь. Убедительность продолжала иметь значение, но была не единственным и не главным критерием оценки речи.
Направление в риторике, берущее начало от Аристотеля можно назвать «логическим», а от Исократа – «литературным».
В эпоху эллинизма «литературное» направление укрепилось и вытеснило «логическое» на периферию дидактической и научной риторики. Это произошло, в частности, в связи со снижением роли политического красноречия и повышением роли церемониального, торжественного красноречия после падения демократических форм правления в Греции и в Риме. В Средневековье такое соотношение продолжало сохраняться. Риторика в сфере школьного и университетского образования стала превращаться в литературную риторику. Она находилась также в сложных взаимоотношениях с гомилетикой — учением о христианском церковном проповедничестве. Представители гомилетики то обращались к риторике, чтобы мобилизовать ее инструментарий для составления церковных проповедей, то вновь отгораживались от нее как от «языческой» науки. Преобладание «декоративно-эстетического» представления о риторике углубляло ее отрыв от речевой практики. На определенном этапе сторонники «литературной» риторики вообще перестали заботиться о том, годятся ли их речи для эффективного убеждения кого-либо. Развитие риторической парадигмы в данном направлении завершилось кризисом риторики в середине 18 в.
Соотношение сил изменилось в пользу «логического» направления во второй половине 20 в., когда на смену старой риторике пришла неориторика, или новая риторика. Ее создатели были преимущественно логиками. Они создавали новую дисциплину как теорию практического дискурса. Наиболее весомую часть последней составила теория аргументации. Сферой интереса неориторики вновь была объявлена эффективность воздействия и убедительность речи и текста. Сегодня можно говорить о мирном сосуществовании и взаимном обогащении «логического» и «литературного» направлений при доминировании первого.
Рассмотрим истоки формирования и развития риторики в античную эпоху.
Возникновение риторики в Элладе. Софисты, Сократ и Платон.
«Красноречие — это служанка убеждения», — сказал Коракс, который еще в 5 в. до н.э. открыл в Сиракузах школу красноречия и написал первый (к сожалению, не дошедший до нас) учебник риторики. «Красноречие — мастер убеждения», — повторял великий греческий философ Платон (427-346 г. до н.э.). «Отец риторики» Квинтиллиан (35-96 г. до н.э.) называл ее «искусство хорошо говорить» и «наука хорошо говорить».[1] Итак, риторика при своем зарождении воспринималась и как наука, и как искусство.
Как и все другие виды искусства, риторика уже при зарождении нуждалась в эстетическом освоении мира, в представлении об изящном и неуклюжем, красивом и уродливом, прекрасном и безобразном. Но одновременно молодая риторика базировалась и на рациональном знании, на отличии реального от нереального, действительного от мнимого, истинного от ложного. В самом становлении риторики было и третье начало. Оно объединяло оба вида познания — эстетический и научный. Таким началом была этика, учившая различать честное и нечестное, справедливое и несправедливое, то, что достойно быть и недостойно быть.
Итак, риторика была триедина. Она была искусством убеждать с помощью слов, и одновременно процессом убеждения, основанном на моральных принципах.
Само это слово восходит к греческому «рютор/ритор"» (оратор), откуда и «риторейа» — «искусство подготовки и произнесения публичной речи».
Многие ученые пытаются «точно» определить место и время рождения риторики. Считают, что это была Сицилия в 5 в. до н.э.: именно к этому периоду относится свержение сиракузской тирании, сопровождающееся многочисленными тяжбами и спорами, предполагающими искусство убеждать. Другие ученые стремятся быть еще «точнее»: называют 427 г. до н.э., время прибытия основателя риторики — Горгия (483-376 г. до н.э.), уроженца сицилийского города Леонтины, в Афины. Разумеется, здесь не обходится без преувеличений, ибо всякое хорошее дело всегда находит своих предшественников. Говорят, что Горгий вышел из школы риторы Месия (459-380 г. до н.э.) из Сиракуз, а тот в свою очередь был учеником Коракса.[2] Но как бы там ни было, риторика получила широкое распространение сначала именно в Греции.
В 5 в. до н.э. в Элладе были распространены полисы, в которых развивалась рабовладельческая демократия. В них создавалась особая атмосфера для расцвета красноречия. Верховным органом полиса было Народное собрание, к которому политический деятель обращался непосредственно. Чтобы привлечь на свою сторону «демос» (народ), надо было представить свои идеи наиболее привлекательным способом. Публично решались не только политические вопросы, но и совершался суд. При этом прокуроров не существовало, и обвинителем мог выступить любой человек. Обвиняемый защищался сам, убеждая судей в своей невиновности. Количество судей в Афинах 7-го в. до н.э. было не менее 500, а всего в решении судьбы обвиняемого принимало участие до 6000 человек. При таких условиях в более выгодном положении оказывались те, кто, обладая даром слова, умел расположить к себе слушателей.
Общественная жизнь Древней Греции была такова, что политику приходилось выступать в собрании совета и на народных собраниях, полководцу — перед войском, частному лицу — перед судом, а также на празднествах, дружеских встречах, поминах, которые бывали достаточно многолюдны. В этих условиях красноречие становится необходимым каждому человеку. Появляются платные учителя- софисты (от греч. — мудрость, искусство), которые не только обучали практическому красноречию, но и составляли речи для граждан. Софисты принадлежали к сложившейся в Афинах во второй половине 5 в. до н.э. школе философов-просветителей, создавших невиданный культ слова. Они мастерски владели всеми формами ораторской речи, законами логики, искусством спора, умением воздействовать на аудиторию.
Софисты постоянно подчеркивали силу слова. Так, Протагор в речи «Похвала Елене» пишет: «Слово есть великий властелин, который, обладая весьма малым и совершенно незаметным телом, совершает чудеснейшие дела. Ибо оно может и страх нагнать, и печаль уничтожить, и радость вселить, и сострадание пробудить». Но, чтобы слово приобрело власть над людьми, над ним нужно постоянно работать. Поэтому красноречие требует огромного труда. Это также разъясняет Протагор: «Труд, работа, обучение, воспитание и мудрость образуют венец славы, который сплетается из цветов красноречия и возлагается на голову тем, которые его любят. Труден, правда, язык, но его цветы богаты и всегда новы, и рукоплещут зрители и учителя радуются, когда ученика делают успехи, а глупцы сердятся, или, может быть, иногда они и не сердятся, так как они недостаточно проницательны».[3]
Софисты большое внимание уделяли не только практике, но и теории красноречия. Именно они заложили основы риторики как науки об ораторском искусстве. По мнению софистов, цель оратора – не раскрытие истины, а убедительность. А убеждать, как считал Горгий, может только «искусно составленная речь; при этом не важно, соответствует она истине, или нет. Задача софистов — научить и сделать слабое мнение сильным». Отсюда значение слова софизм — преднамеренный ложный вывод. Софисты умели насмешкой уничтожить довод противника, а на его насмешу ответить с достоинством. Истинный оратор, по мнению Горгия, должен уметь одну и ту же вещь и восхвалять, и порицать.
Чтобы овладеть красноречием, предлагались определенные правила (приемы). Учили о том, что «речи должны быть ни длинными, ни короткими, но соблюдающими меру», использовали в речи и созвучия окончаний (рифмовка, звукопись); обращали внимание на сжатость и «закругленность» мысли, ритм речи, изучали ораторскую лексику, а также воздействие речи на чувства.
Риторике софистов, которую Платон не считает наукой, он противопоставляет красноречие, основанное на знании истины, а поэтому доступное только философу. Эта теория красноречия изложена в диалоге «Федр», в котором представлена беседа философа Сократа с юношей Федром. Суть теории в следующем.
Прежде чем начать речь о каком-либо предмете, надо четко определить данный предмет. «Во всяком деле, юноша, — обращается Сократ к Федру, — надо для правильного обсуждения начинать с одного и того же: требуется знать, что же именно подвергается обсуждению, иначе неизбежны сплошные ошибки». Далее, по мысли Сократа, необходимо познание истины, то есть сущности предмета: «Прежде всего надо познать истину относительно любой вещи, о которой говоришь или пишешь; суметь определить все соответственно с этой истиной; подлинного искусства речи нельзя достичь без полного познания истины. Кто не знает истины, а гоняется за мнениями, у того искусство речи будет, видимо, смешным и неискусным».
Ясно и четко говорится в диалоге о построении речи. На первом месте, в начале речи, должно быть вступление, на втором месте — изложение, на третьем -доказательства, на четвертом — правдоподобные выводы. Возможно еще подтверждение и добавочное подтверждение, опровержение и добавочное опровержение, побочное объяснение и косвенная хвала.
Ценное в теории красноречия Платона — идея воздействия речи на душу. По его мнению, оратору «необходимо знать, сколько видов имеет душа», вследствие чего слушатели бывают различными. Оратор должен соотносить виды речей, виды души и ее состояния. Знать, какую душу какими речами и по какой причине непременно удается убедить, а какую — нет. Задача оратора — «отыскивать вид речи, соответствующий каждому характеру, и таким образом строить и упорядочивать свою речь; к сложной душе надо обращаться со сложными, разнообразными речами, а к простой душе — с простыми».[4]
Таким образом, по мнению Платона, подлинное красноречие основано на знании истины. Познав сущность вещей, человек приходит к правильному о них мнению, а познав природу людских душ, имеет возможность внушить свое мнение слушателям.
Цицероновский век риторики Древнего Рима
Культура Древней Греции, в том числе и достижения в области риторики, была творчески воспринята Древним Римом. Расцвет римского красноречия приходится на 1 в. н.э., когда особенно возрастает роль народного собрания и судов. Вершиной развития ораторского искусства является деятельность Цицерона.
Марк Туллий Цицерон (106-43 г. до н.э.) — крупнейший древнеримский оратор, политик, писатель. Его имя стало даже нарицательным. Из риторических сочинений Цицерона большое значение имеют прежде всего три книги: «Об ораторе», в которой автор показывает идеального, всесторонне образованного оратора-философа; «Брут, или о знаменитых ораторах» — история красноречия; «Оратор» — произведение, в котором разрабатывается вопрос о лучшем стиле и теоретически обосновывается собственный идеал. Это памятники античного гуманизма, имевшие огромное влияние на всю европейскую культуру.
Все три риторических произведения Цицерона были написаны им в годы невольного досуга, вызванного вынужденным отходом от государственных дел. Эти литературные занятия были для него продолжением политических занятий. В предисловии к трактату «О предвидении» он писал так: «Я долго раздумывал, каким способом я могу оказывать людям помощь как можно более широкую, чтобы не оставлять государство своими советами; и мне представилось, что лучше всего было бы указать моим согражданам пути к самым прекрасным наукам. Думается, что в моих уже многочисленных книгах я этого достиг…», — и затем, перечислив свои написанные к этому времени философские произведения, добавляет: «А так как Аристотель и Феофраст, мужи замечательные как высокостью мысли, так и обилием сочинений, соединяли с философией и наставления в красноречии, то, видимо, в числе остальных следует упомянуть и наши ораторские книги — а именно, три – «Об ораторе», четвертую – «Брут» и пятую – «Оратор».[6]
Взгляды Цицерона на ораторское искусство содержат разнообразные и глубокие истины. Автор сетует на то, что красноречие среди всех наук и искусств имеет меньше всего представителей. По его мнению, подлинное красноречие — нечто такое, что дается труднее, чем это кажется. Красноречие рождается из многих знаний и умений.
Цицерон считает, что основа ораторского искусства прежде всего — глубокое знание предмета. Если же за речью не стоит глубокое содержание, усвоенное и познанное оратором, то словесное выражение — пустая и ребяческая болтовня.
Риторика, по мнению Цицерона, это наука об ораторском искусстве. Во всех трех трактатах Цицерона постоянно звучит вопрос о взаимоотношении риторики и других наук, в частности, философии. Всякий раз он неуклонно приходит к принципу подчинения всех наук главной ораторской цели. Издавна один вопрос разделял философов и риторов: является ли риторика наукой? Философы (Сократ и Платон) утверждали, что риторика не есть наука. Риторы утверждали обратное. Цицерон предлагает компромиссное решение: риторика не есть истинная, то есть умозрительная, наука, но она представляет собой практически полезную информацию об ораторском опыте, его полную систематизацию.
Цицерон придерживается установившейся в античном мире классической схемы, согласно которой предлагалось пятичастное деление риторического процесса. В соответствии с древними традициями риторику делили на пять частей: «Изобретение мыслей», «Расположение мыслей», «Украшение мыслей», «Напоминание», и «Произнесение речи». Четвертый и пятый разделы иногда объединяли, называя их «подготовкой речи».
В чем видел Цицерон красоту речи? В ее свежести, благородстве, страстности, логичности, причем, по его мнению, «цветы слов и мыслей» должны распределяться в речи «с разбором». Словесные нагромождения, расцвеченная чрезмерно яркими красками речь не доставляют длительного удовольствия, пресыщают и раздражают слушателей.
Таким образом, Цицерон продемонстрировал глубокое проникновение в сущность ораторского искусства, создав ораторскую теорию на основе своего опыта. Блестящий теоретик, он обобщил и осмыслил взгляды теоретиков и практиков красноречия.
Цицерон имел право гордиться своим творением. Он поставил себе целью изобразить для современников и потомков идеальный облик человека-гражданина, мужа слова и дела, соединившего в себе философскую глубину знаний и практический навык действий. Это был идеал эпохи заката последней античной республики. Цицерон — оратор и политик предпочитает держаться категорий риторики и политики. Цицероновский образ оратора остался в веках самым ярким воплощением того, что мы называем античным гуманизмом.[7]
Риторика Римской империи
С переходом от республики к империи латинское красноречие повторило ту же эволюцию, которую в свое время претерпело греческое красноречие с переходом от эллинских республик к эллинистическим монархиям. Значение политического красноречия упало, значение торжественного красноречия возросло. Судебное красноречие по-прежнему процветало, имена таких ораторов, как Эприй Марцелл или Аквилий Регул, пользовались громкой известностью, но это уже была только известность бойкого обвинителя или адвоката. Римское право все более складывалось в твердую систему, в речах судебных ораторов оставалось все меньше юридического содержания и все больше формального блеска. Цицероновское многословие становилось уже ненужным, на смену пространным периодам приходили короткие броские сентенции, лаконически отточенные, заостренные антитезами, сверкающие парадоксами. Все подчиняется мгновенному эффекту. Это была латинская параллель рубленому стилю греческого красноречия.
Становление нового красноречия было постепенным, современники отмечали его черты уже у крупнейшего оратора следующего за Цицероном поколения — Валерия Мессалы; а еще поколение спустя пылкий и талантливый Кассий Север окончательно утвердил новый стиль на форуме. Успех нового красноречия был огромным, его отголоски слышатся и в поэзии, и в философской, и в исторической прозе I в. н.э. Всеобщим кумиром был философ Сенека с его дробным, афористическим, блестяще сентенциозным, патетически напряженным слогом, в небольших отрывках увлекательным, но в конечном счете утомительным.
Питомником нового красноречия была риторическая школа. Латинские риторические школы, закрытые когда-то Крассом, влачившие незаметное существование при Цицероне, с первых же дней империи мгновенно расцветают, переполняются учениками, становятся центрами всей культурной жизни Рима. Падение господства сенатской олигархии повлекло стремительный переворот римской образовательной системы. Раньше молодые люди из сенаторских семей готовились к политической жизни дома и на форуме, с детства усваивая наследственные аристократические традиции ( юный Цицерон посещал дома Сцеволы и Красса); теперь, с победой монархии, в политику хлынули новые люди, возвысившиеся на императорской службе, часто даже не римляне, а италийцы или провинциалы; не имея за собой никаких родовых традиций, их сыновья не могли искать образования в сенаторских семьях и неизбежно устремлялись в риторические школы. Пользуясь богатым опытом греческих риторических школ, латинские школы быстро выработали свой тип преподавания и свою программу.
Новое красноречие, а именно, рубленые сентенции вместо развернутых периодов, школьная словесная изощренность вместо единства философской теории и политической практики, было противоположностью цицероновскому ораторскому идеалу. Любопытно, что при этом никакой сознательной борьбы против цицероновской традиции не велось: имя Цицерона в риторических школах пользовалось высочайшим уважением, речи его читались и изучались, однако чувство действительности подсказывало учителям и ученикам, что прямое следование цицероновским идеалам в новой исторической обстановке уже невозможно. Зато все противники нового красноречия, отыскивая противовес господствующему риторическому обучению естественно обращались мыслью к ораторским сочинениям Цицерона. Их мечтой было вновь вдохнуть животворный цицероновский дух в погибающее, как им казалось, латинское красноречие. Из всех попыток, которые делались в этом направлении, две известны нам лучше всего, это произведения, возникшие почти одновременно на исходе I в. н.э. — одно было написано ритором, другое — политиком. Это «Образование оратора», упомянутого выше, Квинтилиана и «Разговор об ораторах» Тацита.[8]
Марк Фабий Квинтилиан был самым видным ритором Рима в последней четверти I в. н.э. Слава его была широка, император Веспасиан содержал его школу на государственный счет, император Домициан сделал его наставником своих предполагаемых наследников. Это было время, когда полувековое господство нового стиля в литературе уже успело утомить слух своим напряженным однообразием. Началась реставрация классического стиля «золотого века»: поэты стали копировать Вергилия, ораторы — Цицерона. Квинтилиан стал вождем этого литературного неоклассицизма. Беззаветный поклонник Цицерона, он видел в его учении залог спасения от «соблазнительной порочности» нового стиля. Для него Цицерон уже не имя, а символ красноречия: «Чем больше тебе нравится Цицерон, тем больше будь уверен в своих успехах», – говорит он ученику.
Как и все современники, Квинтилиан задавал себе вопрос, в чем причина «упадка» красноречия после Цицерона. Педагог по призванию, он отвечал на него, как педагог: причина — в несовершенном воспитании молодых ораторов. Трактат Квинтилиана «О причинах упадка красноречия», в котором он развивал эту мысль, не сохранился; но до нас дошло обширное сочинение «Образование оратора», где Квинтилиан во всеоружии своего двадцатилетнего преподавательского опыта развертывает программу идеального воспитания молодого оратора. Чтобы оратор был «достойным мужем», необходимо развивать его нравственность; чтобы оратор был «искусен в речах», необходимо развивать его вкус. Развитию нравственности должен служить весь образ жизни оратора с младенческих лет и до старости, в особенности же занятия философией; развитию вкуса должен служить весь курс его риторических занятий, систематизированный, освобожденный от излишней догматики, всецело ориентированный на лучшие классические образцы.
Замечательно сжатая и яркая характеристика этих образцов в X книге «Образования оратора» во многом навеяна критическими приемами цицероновского «Брута». Сам Цицерон, разумеется, занимает среди этих образцов главное место: его имя упоминается на каждом шагу, приводятся цитаты едва ли не изо всех его речей. Местами целые разделы представляют собой переложение из риторических сочинений Цицерона: например, раздел о комическом почти полностью повторяет речь Цезаря в диалоге «Об ораторе». Самое заглавие труда Квинтилиана должно напомнить Цицерона: он пишет не о красноречии, а об «образовании оратора», потому что вслед за Цицероном он видит залог процветания красноречия не в технике речи, а в личности оратора.
Но именно это старание Квинтилиана как можно ближе воспроизвести цицероновский идеал отчетливее всего показывает глубокие исторические различия между системой Цицерона и системой Квинтилиана. Цицерон ратует против риторических школ, за практическое образование на форуме, где начинающий оратор прислушивается к речам современников, учится сам и не перестает учиться всю жизнь. У Квинтилиана, наоборот, именно риторическая школа стоит в центре всей образовательной системы, без нее он не мыслит себе обучения, и его наставления имеют в виду не зрелых мужей, а юношей-учеников; закончив курс и перейдя из школы на форум, оратор выходит из поля зрения Квинтилиана, и старый ритор ограничивается лишь самыми общими напутствиями для его дальнейшей жизни. В соответствии с этим Цицерон всегда лишь бегло и мимоходом касался обычной тематики риторических занятий — учения о пяти разделах красноречия, четырех частях речи и т.д., а главное внимание уделял общей подготовке оратора — философии, истории, праву. У Квинтилиана, напротив, изложение традиционной риторической науки занимает три четверти его сочинения (9 из 12 книг — это самый подробный из сохранившихся от древности риторических курсов), а философии, истории и праву посвящены лишь три главы в последней книге (XII, 2-4), изложенные сухо. Для Цицерона основу риторики представляет освоение философии, для Квинтилиана — изучение классических писателей; Цицерон хочет видеть в ораторе мыслителя, Квинтилиан -стилиста. Цицерон настаивает на том, что высший судья ораторского успеха — народ; Квинтилиан в этом уже сомневается и явно ставит мнение литературно искушенного ценителя выше рукоплесканий невежественной публики. Для Цицерона золотой век ораторского искусства был впереди, и он сам был его вдохновенным искателем и открывателем. Для Квинтилиана золотой век уже позади, и он — лишь его ученый исследователь и реставратор.
«Риторические наставления» Квинтилиана не ушли бесследно для риторики. Его труд обладает следующими ценностями: он систематичен и строго продуман; здесь учтен весь опыт классической риторики и обобщен собственный опыт преподавателя риторики и судебного адвоката. Это вершина исследования ораторского искусства, ни до, ни после не было работ, которые с такой тщательностью давали бы теоретический и практический анализ красноречия. Квинтиллиан рассказывает о воспитании будущего оратора, занятиях в риторической школе, рассуждает об изучении грамматики, философии, искусства, права, анализирует образцовых ораторов, писателей, поэтов, говорит о системе упражнений, дат рекомендации для чтения художественных произведений и блестящих речей.
«Следует ли жестко придерживаться риторических правил?» — спрашивает Квинтиллиан. Он считает, что правила не должны лишать оратора возможности проявлять самостоятельность. А этому следует учиться. И Квинтиллиан залает вопрос: природное дарование или учение способствует красноречию? Он отвечает: оратором нельзя сделаться без того и другого: «Словом, природа есть вещество, а наука художник. Художество без вещества ничего не значит, вещество и без художника имеет свою цену; но превосходная отделка есть лучше самого драгоценного вещества».
В своем сочинении Квинтиллиан ставит вопрос: «Что значит быть красноречивым?». И отвечает: это есть не что иное, как выражать словом то, что мы думаем, и сообщать это слушателям. И риторика есть наука о способности хорошо говорить и силе убеждать (риторика — творительница убеждений). Поэтому слова должны быть ясны, чисты, соответствовать нашему намерению, они должны быть правильно и пристойно расположены. Но говорить исправно и ясно, по мнению Квинтиллиана, еще не значит быть оратором. Оратора отличает изящество и красота речи. Однако украшение должно быть сообразно с предметом и целью речи, должно учитывать интересы и реакцию аудитории. К красоте речи он относит живое изображение вещей и воссоздание живых картин, страсти, ибо подробное описание ощутимее, нежели простое сообщение. Разумеется, наша речь не может быт «красна», если не будет правдоподобна. По мнению Квинтиллиана, бывает «слововыражение слабое, сухое, скучное, небрежное, подлое», то есть к недостаткам речи следует отнести ее неполноту, однообразие, навевающее скуку, ее растянутость и т.д. И здесь же он отмечает, что недостаток речи — употребление сниженных выражений, «коими великость или достоинство предмета умаляются».
Вершина ораторского мастерства, по мнению Квинтиллиана, — способность говорить, не готовясь, для чего необходимы огромные знания и разнообразные навыки.[9]
Но, как и всякий призыв «назад к классикам», программа Квинтилиана обрекала литературу на подражательство. До нас дошли сочинения Плиния Младшего, одного из преданнейших учеников Квинтилиана: десять книг писем и панегирик императору Траяну. Письма Плиния представляют собой заботливейшее подражание письмам Цицерона, а панегирик — речам Цицерона. Произведения Плиния написаны тщательно, изящно, даже талантливо, но они бездейственны и легковесны, в них нет ни римской силы, ни греческой глубины, то есть именно того, за что боролся Цицерон.
Корнелий Тацит был сверстником Плиния. Его «Разговор об ораторах» появился, по-видимому, около 100 г., лет через пять после сочинения Квинтилиана. Мы привыкли видеть в Таците историка, но в эти годы он историком не был. Это был политик, сенатор, недавний консул: его первыми литературными опытами были «Агрикола», биография римского сенатора и полководца, и «Германия», трактат о самом опасном соседе Римской империи. Как всякий римский сенатор, Тацит был и оратором: Плиний высоко его ценил и прислушивался к его суждениям. Вопрос о судьбах латинского красноречия вставал и перед Тацитом; но его, как политика, больше занимал не стиль, а смысл красноречия, не построение риторической программы, а место риторики в жизни общества. Это и определило своеобразие его взглядов, нашедших выражение в «Разговоре об ораторах».
Эпоха империи установила в Риме и провинциях твердую и устойчивую власть, разногласия и беспорядки миновали, но с ними исчезли и поводы для применения силы красноречия. Можно радоваться спокойствию и благоденствию римской державы, но от мечты о процветании латинского красноречия нужно отказаться. В этом оправдание Матерна, от риторики уходящего к поэзии.
Заключение
Античная риторика — фундамент современной культуры, «царица наук», в рамках которой в неразрывном единстве формировались идеи таких наук, как философия и логика, психология и этика, лингвистика и литературоведение. Это означает, что знание античной риторики является необходимым условием и основанием образования. Овладение категориальным аппаратом античной риторики формирует надежный инструментарий аналитического мышления.
Основные этапы развития античной риторики можно разложить на этап возникновения риторики в Древней Греции; этап формирования основ ораторского искусства, послуживших образцами для многих поколений; этап развития риторики в эпоху римской цивилизации. На начальном этапе явно выявлялся синкретизм античной риторики: риторика выступала одновременно как теория управления обществом, как теория убеждения, как теория нравственного воздействия, как теория порождения текста, как теория стиля.
В античную эпоху сложились два основных направления в области риторики.
Первое направление, идущее от Аристотеля, связывало риторику с логикой и предлагало считать хорошей речью убедительную, эффективную речь. Второе направление также возникло в Древней Греции. Представители этого направления были склонны считать хорошей богато украшенную, пышную, построенную по канонам эстетики речь. Убедительность продолжала иметь значение, но была не единственным и не главным критерием оценки речи.
Направления в риторике «логическое» и «литературное» до сих пор присутствуют в современной теории и практике ораторского искусства.
В процессе развития античной риторики выделяется деятельность софистов, которые создали учение об относительности истины и риторики и разработали теорию спора.
Крупными учителями риторики были Платон и Аристотель. Платон осмыслил этические основы риторики, нарисовал нравственный образ оратора, описал типологию речи на этическом основании, создал теорию именований, оказал влияние на Аристотеля.
Риторическое учение Аристотеля включало области: размышления на тему — речевая организация общества в связи с общественным государственным устройством. Отсюда, риторика выступала как учение об обществе и общественном управлении, как искусство убеждения. Аристотелем были развиты логические основы ораторской речи.
Греческое учение о риторике было воспринято и развито римлянами, представитель поздней античной эпохи Цицерон стал кумиром многих поколений, он создал ( трактаты «Об ораторе», «Брут», «Оратор») риторику как универсальную науку о словесном оформлении мысли и как теорию публичной ораторской речи, проповедовал идеал оратора — гражданина человека высокой культуры.
Последователь своего кумира Квинтилиан создал педагогическую риторику, где излагались правила и принципы обучения ораторскому мастерству, в школе, подобной квинтилиановской, получали воспитание и образование будущие государственные деятели. Риторика Квинтилиана осталась в истории как энциклопедия античной науки об ораторском искусстве.
Гуманистическое Возрождение XV в., после периода, так называемых, темных веков вернула европейской цивилизации лучшие достижения риторики античного времени.
