Выдержка из текста работы
На мой взгляд, несомненно, можем, так как миф в современном сознании сейчас скорее существует, чем нет, мифы о конце вселенной и научные картины мира только подтверждают это, а не ставят под сомнение, как это может показаться на первый взгляд. И философия даже сейчас хочет «отказаться» от мифа, уйти от него, так как, может быть, он является чем-то более переходящим, тем, чему более свойственно быть современным. А философия даже больше вне времени, чем древний миф, в том смысле, что он доступен каждому. Тем не менее, философия сама в некотором смысле миф, а именно — в его мировоззренческой живой цельности.
Миф — “убеждающее слово”, сила убеждения происходит в нем от божественности рассказываемой истории . Содержание рассказа не случайно, каким бы затейливо сказочным не выглядело внешнее обрамление».
Мифология существует и по сей день. Только воздействие на эмоции, то есть перформативную функцию сейчас выполняют научно-популярные работы, фильмы и пр. — по сути масс культура. Конечно, миф тогда и миф сейчас играют немного разные роли. Нельзя сказать, что миф тогда играл ту же роль как масс-культура сейчас, тем более, что такое понятие вообще не применимо к тому времени, но тем не менее он существовал для всех как социальное представление, то, что формирует современное им социальное мировоззрение — как сейчас она.
Наука как таковая, как и рациональность в чистом виде, не могут создать ту цельность мировоззрения, которая демонстрируется современными естественнонаучными представлениям о реальности. Позитивистская наука не может выстроить цельную картину в силу собственного метода исследования, который подразумевает точечное изучение мира через конкретные явления. Она не знает всех частей своего мировоззрения, однако достраивает его с помощью гипотез.
Такого рода предположения и иллюстрации — создание некой мифологии, конечно, другой, чем в античности, но, тем не менее, мифологии.
Миф играет роль связующей ткани, которая оживляет и объединяет некоторые уже выявленные и считающиеся объективными теории и законы.
Хочется добавить, что данная тема, безусловно, актуальна сейчас, и была взята не только из самого интереса изучить данный вопрос, но и из стремления лучше понимать то, что происходить сейчас вокруг нас. Современный мир переживает процесс становления принципиально нового мировоззрения, не похожего ни на что, бывшее ранее. Общий упадок (длительностью в не одно столетие) — свидетельство этому. Потому что переход, смена «общественного мировоззрения» — это тяжелый период трансформации. А переход от мифа к логосу — самый принципиальный в этом смысле процесс за всю историю человечества.
Цель моего реферата узнать взаимосвязь философии и мифа, а так же зарождение западноевропейской философии.
Основные задачи, поставленные для достижения данной цели:
Рассмотреть мифологическое сознание и специфику рационального мышления;
Выяснить взаимосвязь философии и мифа.
Глава 1. Миф и Логос
§1. Мифологическое сознание
Мифологическое сознание, как и миф, не совсем понятный или проработанный термин, употребляемый в разных, не всегда совпадающих смыслах: с одной стороны, это сознание древних в его целостности, с другой — сознание, противопоставленное научному (в современном ракурсе). Для нас оно нелогично, непредсказуемо: «Мифическое сознание скорее, пожалуй, задумается над какими-нибудь редкими, небывалыми, эффектными и единичными явлениями, и скорее дает не их причинное объяснение, но какое-нибудь выразительное и картинное изображение» Лосев А.Ф. Диалектика мифа. М., 1990(С 32).. Поэтому нельзя применять наши понятия и закономерности к трактовки мифа, на что указывает Лосев :«Миф надо трактовать мифически же, что мифическое содержание мифа само по себе достаточно глубоко и тонко, достаточно богато и интересно и что оно имеет значение само по себе…. Для этого нужно каким-то образом приблизить себя к самому мифическому сознанию, отстранив всякие притязания на критическую трактовку и восприятия его как нечто несовершенное и незаконченное, как нечто примитивное, в частности, как примитивную науку.
Мифическое сознание в каком-то смысле просто, в этом его можно сравнить с массовой культурой современного мира, понятийной общепринятой сферой, неким таким общим для всего общества «мировоззрением», как говорит Лосев. «Мифическое сознание совершенно непосредственно и наивно, общепонятно…» Лосев А.Ф. Диалектика мифа. М., 1990(67).. Но насколько ущербна и безцветна наша масс-культура сейчас, насколько раздроблено наше восприятие! Разобрано науками, которые бесконечно и бесконечно делятся на все менее и менее цельные предметы. Миф — обратное этому. В нем есть все и сразу, и нет оторванности каждой области «знаний» друг от друга. Более того, теории о мире, наука и сам мир не совпадают, и в них нет метафизической отрешенности, но это и не есть реальность, в отличие от мифа, где происходит прямо противоположное.
В мифе ничего нет самого по себе. Мифология дает нечто живое, одухотворенное и, если хотите, прекрасное. Но это не значит, что мифологический предмет есть всегда живое существо, личность, одухотворенный предмет. Мифического образа нет самого по себе, как нет вещи, которая бы уже сама по себе была прекрасна. Мифический образ мифичен в меру своего оформления, т.е. в меру своего изображения, в меру понимания его с чужой стороны. Мифичен способ изображения вещи, а не сама вещь по себ.
Тем не менее, нельзя сказать, что мифическое сознание не предполагает некую отрешенность, в особенности, от бытового пласта жизни. «Мифическая же отрешенность есть отрешенность от смысла, от идеи повседневной и обыденной жизни. По факту, по своему реальному существованию действительность остается в мифе тою же самой, что и в обычной жизни, и только меняется ее смысл и идея …это отрешенность от смысла вещей. Вещи в мифе, оставаясь теми же, приобретают совершенно особый смысл, подчиняются совершенно особой идее, которая делает их отрешенной» Лосев А.Ф. Диалектика мифа. М., 1990(С 124). . А.Ф.Лосев иллюстрирует данную идею:«Ковер — обыкновенная вещь повседневной жизни. Ковер-самолет — мифический образ. Какая разница между ними? Разница в том, что он получил совершенно другое значение, другую идею».
Так вещь приобретает некий другой смысл, и становится символов, а «Вещь, ставшая символом …, есть уже миф» Лосев А.Ф. Диалектика мифа. М., 1990(С 94). .
Но тем не менее, несмотря на свою отрешенность, миф есть действительность реальная, и данная отрешенность только подчеркивает ее реальную целостность, подчеркивает внутреннюю соединенность с миром мифологического сознания.
Само понятие «мифология» А.Ф.Лосев определяет как «принципиально-религиозное осмысленное поведение или вообще протекание жизни, или священная история», «В интеллигентном ряду, следовательно, место мифологии — после богословия и религиозного поведения, или обряда, т.е. она оправдана как диалектический синтез того и другого» Лосев А.Ф. Диалектика мифа. М., 1990(С 45). . Она содержит в себе 3 основных аспекта: «1) учение о первозданном светлом бытии, или просто о первозданной сущности, 2) теогонический и вообще исторический процесс и, наконец, 3) дошедшую до степени самосознания себя в инобытии первозданную сущность» Лосев А.Ф. Диалектика мифа. М., 1990(С 51). . И вот как раскрывается этот тезис: «Без религии и без вопросов субстанциального …самоутверждения личности в вечности …не может появиться никакая мифология…Сущность религии есть таинства. Таинства суть формы субстанциального утверждения личности как таковой в вечности… Таким образом, богословие есть религиозная наука, обряд есть религиозное поведение, мифология есть религиозная поэзия и искусство» Лосев А.Ф. Диалектика мифа. М., 1990(С 60). .
Глава 2. ЛОГОС
«Логос» — греческое слово, имеющее очень разнообразные смысловые значения. Это «разум», «речь», «слово», «смысл», «порядок» (в смысле глубины божественной закономерности). Первый вводит термин логос Гераклит, определяя его как порядок мира. Позднее стоики снова обращаются к этому термину, развиваялогику. То есть в разных уже собственно философских системах понятие «логос» приобретало разное значение, но в основном смысл его заключался в разумном, упорядоченном устроении космоса, мира (такой смысл придавал ему Гераклит, и затем это употребление развивали стоики, важное значение придававшие логике и обозначившие типы логических выводов). Здесь же под логосом будет рассмотрен сам рациональный способ мышления, его становление и возникновение из мифа — т.е. рождение философии.
§2. Специфика рационального мышления
Философия возникает через осмысление мировоззренческой стороны мифа — и с появлением письменного текста. Письменный текст важен тем, что, освобождается память, вместо запоминания происходит осмысление текста и удивление, что значит переход от простого доверия, веры — к сомнению в смысле сказанного и вопросу, что породило миф, а значит, не все теперь очевидно. С появлением письменного текста возникает опосредованное отношение к мифу и мифическому повествованию, кроме его непосредственного живого восприятия.
Но как так получается, что миф вдруг перестает удовлетворять человека как мировоззренческая система? Вероятно, это происходит по причине того, что«искусственность» становится превалирующей по отношению к «естественности». Утрачена непосредственная включенность в те природные и социально-культурные процессы, которая была в мифе, уходит из под ног живая реальность, заменяясь самой человеческой, культурной, социальной.
С развитием вне-природного бытия в рамках цивилизации появляется отстраненность от живого мира, от самого себя, вместо взгляда изнутри — взгляд со стороны, и вполне можно сказать — взгляд сверху на живой мир.
Гармония, естественное единение с миром утеряны, и чтобы это воссоздать, чтобы понять и поверить в те же самые мифы, нужно их подтверждение — со стороны общества. Нужна целостность общества, которому способствует мифология как мировоззрение («миф дает сплоченность общества»). А если мировоззренческого единства нет, что мы наблюдаем в древнегреческой философии, для понимания мифов нужна целостность личности (о которой говорилось в предыдущем параграфе), воссоздание её единства с миром.
Кроме чисто фактических причин, важно само обстоятельство выпадения человека из мира. Тому, по каким причинам это произошло, посвящено много различных концепций (может, перечислить хотя бы какие-нибудь или эта фраза не очень нужна). Результат этого был таков, что сначала частично, а потом все более и более распространилось неудовлетворенности мифом, удивление его содержанию.
В письменной форме миф теряет некоторую целостность, абсолютную истинность, и начинается поиск истины в логосе, слове, которое становится в письменном тексте более очевидным. Происходит переход от многоплановости к одноплановости (в мифе сосуществуют разные версии объяснения одного и того же явления, не будучи взаимоисключающими, в отличие от логоса как рационального дискурса и философского текста, где ставится задача добиться не противоречивости, однозначности текста). Сомнение в очевидности истин, существующих в мифе, а значит, осмысление их, а впоследствии критика — начало философии как таковой.
Одной из основных причин появления рационального типа мышления считается возникновение доступных письменных текстов и их широкое распространение.
Однако возникновение письменности ещё не определяет возникновения некоего исторического характера, а именно характер древнегреческого народа, сложившийся по тем или иным определенным (геополитическим в том числе) обстоятельствам — причина возникновения западной рациональной философии, так как в нем потенциально содержится критичность ума, любознательность и т.д.
Одна из основных черт философии — отстраненность от себя, взгляд на себя со стороны. Это способность, наверное, тоже во многом присуще древнегреческому народу. Ведь отстраненность — значит, некоторая объективность своих идей, некая их всеобщность. Формированию такого качества у народа способствовала политическая жизнь, а также навык развитой торговли. миф философия логос мышление
Отстраненность от себя — это способность не просто появилась, но выразилась в письме, создав специфического типа текст: «Что было внешним знаком, сигнализирующим о том, что автономизация греческой философии бесповоротно свершилась? …возникновение специальной теории литературы, поэтики, литературной критики и филологии. Литература, допускающая рефлексию…» Аверинцев С.С. Греческая «литература» и ближневосточная «словесность». — М., 1971(56-62). А в дальнейшем — рефлексию с использованием доказательства. «В отличие от них [египтян, вавилонян, иудеев] греки… извлекли из жизненного потока явлений неподвижно-самотождественную «сущность»… и начали с этой сущностью интеллектуально манипулировать, положив тем самым начало философии» Аверинцев С.С. Греческая «литература» и ближневосточная «словесность». — М., 1971(С 74-81).. И это, конечно, основа философии. Философия есть там, где говориться о каких-то «неподвижно-самотождественных «сущностях» и приводятся доказательства. Критерии философского текста именно этим и обусловлены, и остаются такими же по сей день.
С.С. Аверинцев видит их в том, что теоретическое мышление «впервые превратилось из мышления-в-мире в мышление-о-мире» Аверинцев С.С. Греческая «литература» и ближневосточная «словесность». — М., 1971(С 34-45)., что возникла литература как особая форма письменного текста: «В Греции произошло то, чего принципиально не могло произойти в «библейском» мире: литература осознала себя именно литературой, т.е. самозаконной формой человеческой деятельности, явно противостоящей всему, что не есть она сама» Аверинцев С.С. Греческая «литература» и ближневосточная «словесность». — М., 1971(С 63-70)..
Также, важная тема для понимания, что такое философия, — это однозначность и четкость значения слов, употребившихся в текстах, внимательное отношение к форме выражения мысли. Так Эмпедокл повествует, что задача философа — прийти к правильной чистой речи, т.е. встает вопрос о правильности выражения мысли, так как мы из всех возможных вариантов должны выбрать один, и, соответственно, он должен быть правильным, единственно верным, мифу же этого не требуется в силу многозначности.
На основании этого можно сделать вывод, что Гомер и Гесиод — это уже шаг к философии, так как они письменно зафиксировали мифологические поэмы, тем самым создали базу для перестройки мышления, к критической оценки как таковой. Конечно, они записывали миф для фиксации в памяти некой легендарной истории. Однако, параллельно с этим, фиксировалось представление о богах, о космическом мироустройстве, о сотворении. Сама необходимость записать то, что вроде всем было известно и знакомо, приводит к мысли, что какой-то сдвиг в сторону рационализации существовал до появления философии как оформленного сомнения. Возможно, философия — это выражение того, что происходило вокруг, а не только «разносчик» сомнения. Сложно предположить, что поэмы были записаны случайно, бесцельно, но скорее это есть момент переломный, переходный.
Глава 3. ОТ МИФА К ЛОГОСУ
§1. Взаимосвязь философии и мифологии
В начале своего становления философия еще неразрывно связана с мифологическим сознанием (в собственном смысле слова), философия наполнена мифологическими образами и представлениями о мире. Например, Эмпедокл учит, что миром движут две противоположные силы: Любовь и Вражда, которые он называет мифологическими именами Афродиты и Ареса. Или для пифагорейцев в центре мира помещается огненный шар, но они не считают его солнцем и не останавливаются на чистой физической абстракции, а отождествляют его с Гестией — богиней домашнего очага, помещаемого в центре жилища.
К.А. Морган пишет о большой закономерности взаимодействия мифа и философии у досократиков, софистов и Платона. Они обращаются к мифу прежде всего для того, чтобы популярно объяснить, переформулировать свои идеи. Платон использует миф для того, чтобы сделать из своего учения нечто органическое, цельное. Он, вдохновленный идеями Сократа, создает целую философскую систему, и опирается на миф там, где он не находит рациональных доказательств или же считает, что подобного рода вещи достаточно обоснованы, что сам миф в подобных вопросах является достаточным аргументом, имеет философское содержание. (Так, в «Тимее» Платон приводит миф о Фаэтоне для доказательства своих космогонических взглядов, а рассказ об Атлантиде служит тому, чтобы обосновать, какой должна и не должна быть политика государства). Также миф может быть использован в качестве иллюстрации самой идеи (например, в «Федре», образ души как возничего или путешествие души за колесницами тех богов, чьи качества им присущи).
Известный образ пещеры также мифологичен. М. Хайдеггер трактует его так: «Пещерообразное помещение — образ области местопребывания, которая (повседневно) показывает себя взору». Огонь в пещере, горящий где-то выше тамош-них обитателей, есть «образ» для солнца. Своды пещеры изображают небесный свод. Под этим сводом, предоставленные земле и привязанные к ней, живут люди. То, что их тут окружает и задевает, есть их «действительное», т.е. сущее. В этом пещероподобном помещении они чув-ствуют себя «в мире» и «дома» и находят здесь на что опереться» Хайдеггер М. Учение Платона об истине (пер. Бибихина В.В.) // Историко-философский ежегодник (С 315-324).. И здесь видно четкое противопоставление мифа и логоса: миф — это то, что «в мире», философия же и «мир идей» в целом — подлинное бытие для Платона.
Образ пещеры создан творческой фантазией самого Платона, как во многом и дошедший до нас образ Атлантиды и своеобразное представление о посмертном путешествии души. Чаще же греческие философы пользуются готовыми, сложившимися в мифологии формами.
Античные философы ни в коем случае не отвергают миф целиком, хотя и вырабатывают тип рационального мышления, построенный на доказательстве, рациональной аргументации.
Миф оказывается рациональным и как результат методологической рефлексии, он служит самому рациональному осознанию. Он делает философские понятия очевидными, явным образом обнаруживая их философское содержимое.
§2.Причины использования мифа в философских текстах
Сегодня возможны два различных подхода к использованию мифа в философских текстах:
1) миф добавляет красок к сухому или забытому материалу, смягчает жесткие контуры философии, но сущностно отделен от содержания философского дискурса. Предполагается, что философ предпочитает говорить только в строго аналитических терминах, то есть добавление художественных черт является отклонением от принципов философии. При таком подходе игнорируется то, что миф может иметь философское значение.
2) Миф в философии — не просто украшение, а играет философскую роль, он выражает то, что не может выразить философский, рациональный язык, и покрывает те сферы, которые остаются за гранью чистой философии. Этот подход содержит элементы мистики, он привлекателен, когда применим к таким философам, как Парменид или Платон, которые верят в трансцендентный мир: так миф сообщает аудитории трансцендентный характер откровения Парменида и намекает на природу мира, населенного идеями и бестелесными душами Платона.
По-видимому, из двух таких подходов к истине ближе второй, поскольку он дает понять, что миф привносит в философию некие дополнительный смысл, а не просто помогает раскрыть её рациональное содержимое. Внутри любого мифа содержится своя мудрость, своя философия. Поэтому и автор книги считает: представление о том, что философский миф начинается там, где собственно философия заканчивается, не совсем верно, так как в таком случае миф будет чем-то только иррациональным.
Как уже было сказано (при рассмотрении идей Лосева), миф выводит к подлинной реальности: к истинному и чудесному плану бытия. Но только выход к мистике, обеспеченный мифом, для философа недостаточен. Необходимо также рациональное обоснование мифа Платон. Собр. соч. в 4-х Т. — М., 1993(С 124-130).. Так Платон помещает мифы в контекст, где их восприятие требует философского осмысления и где они ставят вопросы о возможности человеческого знания и его выражения.
Миф создает контраст между рациональным, земным и чем-то большим, что возвышается над ним как чудесное. Он может превратить чисто рациональное рассуждение в философскую рефлексию. Ведь для философского текста недостаточно чисто рационального обоснования, так как он предполагает рефлексию, затрагивающую сущность и целостность явления. Таким образом, можно сделать вывод, что миф необходим в античной философии. Он неслучаен, и не используется лишь как наглядный художественный образ, но выступает как некоторая понятийная сфера для более точного понимания и проникновения в собственно философскую идею автора.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Таким образом , ясно видно, что философия не уничтожает мифа своим появлением, и что она не есть нечто борющееся с мифом, но есть ему противостоящее как противоположность в одной системе, в исполнении одной функции, одной задачи. Эта задача заключается в проникновении в сферу над-временного и над-обыденного состояния, в состояния одновременного покоя и радости, в чувство подлинной реальности. Философия возникает в момент утраты превалирующего естественного чувства реального, подлинного мира, когда античная культура доходит до своего расцвета и становится более значима для человека, чем природа. Ослабевает реальная связь с землей, столь необходимая мифологическому сознанию. А значит, постепенно пропадает мифологическое сознание (но не миф). Так как мифическое сознание — это в первую очередь жить в мире, но, ни в коем случае, не отстраняться от себя и от него, не абстрагироваться. На смену ему приходит философское осмысление мира, но миф при этом не исчезает. Способность мыслить мифами, существование мифа — это неискоренимое свойство человеческого мышления, поскольку любое мировоззрение — это некое обобщение, целостное восприятие мира, а значит, построено на мифе и только на нём. Миф — это связующая ткань идей, концепций, теорий, гипотез о мире. И как только появляется способность стоить предположение, как только появляется идея — так появляется и миф.
Философия, в таком случае — одна из форм, вытекающая из мифа. Она извлекла из него идею мировоззрения и идею мифического состояния, к которому на протяжении всех столетий своего существования она так стремиться прийти. Это — усмотрение в подлинное бытие, прикосновение к реальному миру. Это то духовное состояние, к которому так стремится философов, но теперь уже волевым путем — ведь подлинная связь с землей уже утеряна. Тем не менее, не стоит усматривать трагизм в данном положении человеческого существа. Интересно то, что человек стремится с помощью определенных волевых усилий достичь подобного состояния, стремится сам поймать его. И это огромный шаг в развитии человеческого мышления, самого человека. Ведь он встал на путь собственноручного достижения «божественного». Он поставил себе весьма интересную и смелую задачу!
Сначала философия предстает как пассивная созерцательность, и деятельное начало только возникает, проступает через философию, реально и полно не воплощаясь — пассивная именно как жизненная позиция. Все так, как должно быть — ее главный непоколебимый тезис. Религия же делает шаг к активности. Личностное поведение уже каждого конкретного человека может повлиять на собственное будущее, человек в силах изменить его. Сила собственного мышления все смелее выявляет себя, и все более как творческое начало, активное и изменяющее уже не только свою судьбу, но и судьбу других людей, даже мира.
В философии человек желает достичь своей духовной цели с помощью построения целостной мировоззренческой конструкции. И смысл философии даже не столько в том, что получиться в итоге, но в том, что в то время, когда он будет нащупывать идеи, он будет натыкаться в своих поисках на подлинное, дотрагиваться до реальности, ощущать эту полноту и целостность.
В данном реферате я изучила взаимосвязь философии и мифа, а так же зарождение западноевропейской философии; систематизировала понятие «миф» и понятие «логос»; рассмотреть мифологическое сознание и специфику рационального мышления; выяснила взаимосвязь философии и мифа.
Список литературы
1. Аверинцев С.С. Греческая «литература» и ближневосточная «словесность». — М., 1971.
2. Кессиди Ф.Х. От мифа к логосу. (Становление греческой философии). — М., 1972.
3.Лосев А.Ф. Диалектика мифа. М., 1990.
4.Платон. Собр. соч. в 4-х Т. — М., 1993.
5. Рожанский И.Д. Ранняя греческая философия // Фрагменты ранних греческих философов (под ред. Лебедева А.В.).- Ч. 1: от эпических теокосмогоний до возникновения атомистики. М: Наука 1989г.
6.Хайдеггер М. Учение Платона об истине (пер. Бибихина В.В.) // Историко-философский ежегодник. С 315-324.
Размещено на
