Содержание
В последнюю четверть ХХ века предметный круг этики науки определился как осмысление тех норм, которые должны направлять не только отношения ученых в пределах научного содружества или определять высшие познавательные ценности науки, но и таких, что позволяют или запрещают определенное вмешательство науки в природу и человека.
Если говорить о становлении и утверждении статуса проблем этики науки в структуре философии науки, то нужно обозначить 70-ые годы как то время, когда проблемы этического смысла научных исследований в определенных отраслях природоведения привлекли внимание мирового научного сообщества. Это было связано с развитием молекулярной биологии и генной инженерии. Этические проблемы, которые возникли в связи с названными отраслями биологии, были определены как «вызов биологии по отношению к философии» .
Однако, следует заметить, что моральные проблемы в научном исследовании, которые нуждались в осмыслении в связи с фундаментальными открытиями в биологии, не были абсолютной новостью для науки. Но если в 60-ые годы ХХ ст. философское осмысление развития ядерной физики квалифицировалось у контраверзи рационализма и иррационализма, предложениями которых стали соответственно сциентиский и екзистенциалиский взгляды на науку и возможности человека, то в 70-80-ые годы ХХ ст. дилема «наука — мораль» решалась в пределах технократизму и гуманизма. Соответственно предлагались противоположные ответы на вопрос — что дает наука для прогресса цивилизации и что она дает для собственно человека и культуры?
Обсуждения такого рода вопросов позволили философам и методологам науки определиться по поводу того, что такое этические проблемы науки. Их анализ и осмысление представлены в работах И.Фролова, Б.Юдина. С.Пастушного, Р.Карпинской, А.Мамзина и др. в 70-80-ые годы ХХ ст. На основании этих исследований этические проблемы были определены как проблемы, что связаны с осознанием того, что на исследовательскую деятельность ученого влияют социокультурные факторы, в частности — моральные нормы. Этические проблемы возникают в реальном процессе научного исследования и касаются результатов, которые могут повлиять на существование и развитие человека, общества, культуры, цивилизации. Последними годами объектом этических проблем считают и биосферу в целом — возникла экологическая этика. Этические проблемы связаны с моральным выбором исследователя, ученого и предусматривают ответственность морального характера — перед собой, научным содружеством, обществом за то влияние, которое вызвано его исследованиями и их результатами.
Выдержка из текста работы
Хотя наука и техника выступаютсегодня в ряду факторов, приводящих к необходимости создания некоей новой илиуниверсальной этики, но возможно эта задача в позитивистском духе не выполнимаи тем тревожнее слышать предупреждения биологов, генетиков, медиков о том, чтомы стоим перед опасностью разрушения человечества как вида, деформации даже еготелесных основ. Расшатывание генофонда, лихие шаги генной инженерии,открывающей настолько новые горизонты, но и зловещие возможности: порождения“призрака Франкенштейна”, выход из-под контроля “мутантных генов”, могущихисказить эволюционные приспособления человека, массовое порождениеискусственных мутантов. Не исключена возможность ломки основного генетическогокода в результате непродуманных вмешательств в его структуру. Нарастаетгенетическая отягощенность человеческих популяций. Повсеместно фиксируетсярезкое ослабление иммунного аппарата человека, под воздействием ксенобиотиков имногочисленных социальных и личных стрессов (Философия,1995, с.556).
Возможно этика ненасилия и диалогаиз полуэкзотической и наивно-утопической конструкции становиться одним изцентральных моментов этической мысли и выживания человечества в этомстремительно меняющимся мире. Поэтому дискуссии происходящие по этическимаспектам в биологии, медицине, генетике имеют не только чисто теоретическийинтерес. но и практический касающийся всех нас так или иначе.
2. Нравственность, мораль, этика в науке
В научной литературе понятия“мораль” и “этика” часто употребляются, как взаимозаменяемые (хотя они и нетождественны). Например мы говорим: нормы профессиональной этики, этикаученого, моральные, нравственные, этические нормы и т.д. Это происходит оттого, что сама мораль, как реальность содержит в себе разные элементы, теснопереплетенные между собой — сознание, отношения, поступки (деятельность), тоесть содержит и определенное обоснование своих норм и принципов, точно так же,как наука о морали — этика -не ограничивается лишь пассивным теоретическим отражениемморальной стороны нравов, а сама имеет нормативное содержание вырабатываетконкретные образцы поведения, обоснование должного.
Кроме понятий “мораль” и “этика” врусском языке употребляется и термин “нравственность”. Этимологически понятия“нравственность”, “мораль”, “этика” восходят к одному корню и в античностиупотреблялись как анонимы. Термин “этика” произошел от древнегреческого <span Times New Roman";mso-hansi-font-family: «Times New Roman»;mso-char-type:symbol;mso-symbol-font-family:Symbol">h
В истории этики нравственностьиногда трактовалась, как нечто отличное от морали. Так, Гегель делит этику натри части: абстрактное право, мораль и нравственность. Первое охватываетвнешнее поведение, второе вскрывает внутреннюю сущность особой воли субъекта.Нравственности Гегель придавал более высокий смысл, рассматривая ее как идеал,как долженствование и критическое отношение к социально-историческим явлениям.
Следует отметить, что предмет этики- мораль и наука о ней — этика исторически, от эпохи к эпохи менялись.
Особенности научно-техническойреволюции не могли не оказать влияния и на постановку этических проблемсовременного естествознания. в частности на отношение ученых к проблемеответственности. Как постановка. так и решение проблемы ответственностиестествоиспытателя находятся в прямой зависимости от более общей проблемывзаимоотношения науки. морали и этики.
Для обозначения максимальноширокого круга философско-методологических и социологических проблем.отражающих разносторонние аспекты этого взаимодействия, употребляют термин“этика науки”.
Этика ученого — более узкое посвоему объему понятие. чем этика науки. поскольку она охватываетпреимущественно регулятивистские аспекты действия морали в науке. обосновываетпрофессиональную мораль ученых и является частью, одним из аспектов этикинауки.
Кроме этих двух понятий (“этиканауки” и “этика ученого”) в литературе часто встречается и такие понятия, как“этика научного работника”, “этика (этические аспекты) научного творчества(деятельности), “нравственная функция науки”, обозначающие те или иные аспектыэтики науки (Дробницкий,1977, с.6).
Этика науки представляет собойфилософское и социологическое изучение взаимоотношений науки и морали: а) вплане воздействия науки на мораль, знаний и научного прогресса на моральность,нравы людей и нравственный прогресс общества, влияние ценностей науки намораль, соотношение истины и добра, истинности моральных явлений и б) в планевоздействия морали на науку, ценностей и норм морали на отношение в науке и еерезультаты, мировоззренческих установок ученого на познание действия морали какрегулятора научной деятельности и научного общения, раскрытия содержаниягражданской и моральной ответственности ученых.
По аналогии с социологией — этиканауки должна иметь также разные уровни исследования: общеэтический анализвзаимоотношений науки и морали (с выходом на философский уровень, на обобщениеметодологического порядка), средний уровень для которого общеэтическиеположения выступают в качестве методологических предпосылок, и конкретно — эмпирический уровень исследования моральных отношений и нравов в науке спомощью методов социологии, социальной психологии и других наук.
В нормах научной этики находят своевоплощение во-первых общечеловеческие моральные требования и запреты,приспособленные разумеется к особенностям научной деятельности.
Во-вторых, этические нормы служатдля утверждения и защиты специфических, характерных именно для науки ценностей.Первый из них является бескорыстный поиск и отстаивание истины. В повседневнойнаучной деятельности обычно бывает непросто сразу же оценить полученное знание,как истину либо, как заблуждение. И это обстоятельство находит отражение внормах научной этики, которые не требуют, чтобы результаты были новыми знаниямии так или иначе логически, экспериментально и пр. — обоснованными. Ответственностьза соблюдение такого рода требований лежит на самом ученом (Фролов,1989, с.407).
Так, современный английскийсоциолог науки Р. Мертон считает, что научные нормы строятся вокруг четырехосновополагающих ценностей: универсализма, всеобщности, бескорыстности(незаинтересованности), и организованного скептицизма (Философия, 1995, с.513).
Корень вопроса при обсуждении же,темы о науке и нравственности заключается, видимо, не просто в том, чтобыпонять, как вообще соотносятся два этих явления. Для всех нас, имеющих какое-тоотношение к науке, источник беспокойства, а с ним и повышенного интереса ктеме, заключается, очевидно, не просто в том, нравственно или безнравственносовременное использование достижений науки, нравственно или безнравственно то илидругое явление современного научного развития, даже не в том, можем ли мысегодня, как мы это делали последние 200-300 лет, начиная от эпохи Просвещенияи до середины нынешнего века, все еще возлагать надежды на то, что научноеразвитие по мере достижения в области приобретения и распространения знанийсможет выработать надежную основу для решения наиболее важных проблемчеловеческого бытия, но в том, может ли вообще наука, как особая формасознания, быть и оставаться высшей инстанцией при решении всех без исключенияобщих, т.е. и мировоззренческих, нравственных и им подобных вопросов? Неявляются ли напротив, некоторые, из этих суждений, например. нравственные, вобщегуманистическом и мировоззренческом, пускай даже и более абстрактном смыслесуждениями более высокого и общего порядка, чем суждения науки как таковой.Подобные вопросы, почти невозможные лет 50-100 назад неожиданно оказалисьпочему-то возможными сегодня, и не только возможными, но чуть ли неестественными. И эта их возможность и естественность как раз и обнаруживаетчрезвычайно важные сдвиги, которые произошли в сознании современного человекаотносительно науки, и научности по сравнению с сознанием людей ближайших к нампредшествующих культурных эпох. Естественность этих вопросов обнаруживает нетолько глубокое и все более возрастающее недоверие к современномунаучно-техническому развитию в его материальных формах, и в первую очередь кнауке, как бы мы ни понимали ее (Трубников, 1990, с.278,279).
3. Свобода и ответственность ученого
Одним из необходимых условий иособенностей развития науки является свобода научного творчества. Во всех своихаспектах — в психологическом (свободаволи), гносеологическом (свобода как познанная необходимость), социально-политическом(свобода действий), связанных между собой, свобода в области науки проявляетсяв особых конкретных формах и выступает, как необходимое основаниеответственности не только ученого, но и человечества в целом.
Свобода должна проявляться нетолько во вне и при помощи науки, но и внутри нее самой во всех формах свободымысли (постановка научных проблем, научная фантазия, предвидение и т.п.),свободы выбора объектов исследований и методов научной работы, свободы действий(эксперимент, практическое использование научных достижений и т.п.), социальнойсвободы ученого как личности и др. (Медянцева,1973, с.102).
Одним из проявлений свободынаучного творчества, а следовательно, и ответственности, является способностьученого освободится от предвзятых мнений, умение практически проанализироватьсвою работу и доброжелательно отнестись к работе другого, увидеть в ней зернаистины. Постоянное сомнение в правильности и достоверности выводов и открытий,является одним из оснований научной добросовестности, чувства ответственностиученого за истинность научных взглядов. Победа сомнений, которой предшествовалаинтенсивная работа мысли по проверке выводов и выражает подлинную свободутворчества.
Одной из особенностей современнойнауки является ее все большее сближение с производством, уменьшается дистанцияот момента научного открытия до его практического воплощения, ответственностьученого увеличивается. Появляется необходимость того научного риска, безкоторого невозможно претворение лабораторных результатов и научных выводов впроизводство в широком масштабе. Таким образом вопрос о практическом применениинаучных открытий заключает в себе проблему риска, то есть осознания ученымнеобходимости той смелости, которая выступает одной из конкретных формпроявления ответственности.
Формы проявления научного риска многообразны,но всегда вопрос о нем тесно связан с проблемой моральной ответственностиученого.
В осознании ученым возможности илинеобходимости определенного научного риска проявляется противоречивый характер свободы научного творчества, с однойстороны, и ответственности — с другой.
Ответственность ученого являетсяоборотной стороной свободы его научного творчества. С одной стороны,ответственность немыслима без свободы, с другой — свобода без ответственностистановится произволом.
Когда четкие нравственные критерииутрачивает современный ученый, вооруженный всей мощью современной техники иподдержаный всеми “активами” современных государств, когда он “в интересахнауки”, а не из нравственности, а часто и из чисто “эстетического” интереса к“делу”, к открытию и творчеству, как таковому, изобретает наборы ядов, атомное,бактериальное, психопатогенное и т.д. оружие, это смертельно для человечества,не говоря о том, что это смертельно и для науки (Трубников, 1990, с.279).
Среди областей научного знания, вкоторых особенно остро и напряженно обсуждаются вопросы социальнойответственности ученого и нравственно-этической оценки его деятельности, особоеместо занимают генная инженерия, биотехнология, биомедецинские и генетическиеисследования человека, все они довольно близко соприкасаются между собой.
Именно развитие генной инженериипривело к уникальному в истории науки событию, когда в 1975 году ведущие ученыемира добровольно заключили мораторий, временно приостановив — ряд исследований,потенциально опасных не только для человека, но и для других форм жизни нанашей планете.
Мораторию предшествовал резкийрывок в исследованиях по молекулярной генетике. Однако другой стороной этогопрорыва в области генетики явились таящиеся в нем потенциальные угрозы длячеловека и человечества. Такого рода опасения и заставили ученых пойти на стольбеспрецедентный шаг, как установление добровольного моратория. Тем не менеедискуссии вокруг этических проблем генной инженерии отнюдь не утихли (Фролов,1989, с.410).
И здесь использование средствфилософского анализа, обращение к многовековому опыту философских размышленийстановится не просто желательным, а существенно необходимом для поиска иобоснования разумных и вместе с тем подлинно гуманных позиций при столкновениис этими проблемами в сегодняшнем мире. Это стало предметом особой науки — биоэтики.
4. Биоэтика и мировоззренческие традиции
Биоэтика порождение западнойцивилизации конца XX века. Биоэтика пытается ответить на тотморально-мировоззренческий запрос, который порождают медико-биологическиеисследования, и сегодня уже можно говорить о наметившихся позициях. Согласноодной из них, биомедецинские технологии допустимо рассматривать как ту“аномалию”, которая не может быть освоена средствами концептуально-понятийногоаппарата устоявшейся “парадигмы”( традиционное морально-мировоззренческоесознание).
Две старые мировоззренческиетрадиции — религиозно-идеалистическая и материалистическо-натуралистическая — равно остановились у порога Жизни и Смерти. Выход за их пределы был ограничен содной стороны “Волей Божьей”, с другой непознаваемыми или еще не познанными“законами Природы”. В рамках этих традиций, которые условно можно назватьонтоцентрической парадигмой, человек не обладал правом произвольногоманипулирования своей “уже ставшей” биологической сущностью, которая, и вестественнонаучном материализме и в догматическом богословии, заключается в егосмертности и размножении. Новые возможности биомедицинского управленияпроцессами размножения и смертности обнаруживают несостоятельностьонтоцентрической парадигмы. Эта несостоятельность закрепляется успехамитехногенной цивилизации и либерально-демократического“строительства”(Салуянова,1995, с.125).
Человек все чаще отказывается себяпонимать как “пассивный” материал в руках высших сил (Бог, Природа) и все болееукрепляется в оценке себя как самодетерминируемого существа, целеноправленного“творца” техники, своей жизни, самого себя. Все это характеристикиантропоцентрической мировоззренческой парадигмы, в границах которой допустимопонимание биоэтики как системы “новых этических стандартов”. Так, П. Сингеротмечает, что “биоэтика — это дисциплина, которая обсуждает ценность техэтических доктрин, которые зачастую окружены ореолом святости”(Сингер, 1993,с.143)..
Т. Энгельхарт полагает, что“сегодня проблема заключается в том. чтобы создать для решения биомедицинскихпроблем такую этику, которая обладала бы авторитетом рациональности и выступалаот имени всего разнообразия точек зрения на мораль. Эта проблема приобретаетсегодня особую актуальность, если иметь в виду крах многих традиционныхценностей”.
Один из стандартов связан среанимационной практикой. Совершенствование реанимационных методик превратилоумирание в длительный механизированный процесс. поставив новый для человекаморально-этический вопрос: кто в данной ситуации должен принять решение осмерти — сам умирающий, врачи или родственники? Данная реальность взначительной степени способствует формированию у медицины, наряду страдиционной здравоохранительной новой функции — смертеобеспечения. Эта функцияпрочно закрепляется развитием трансплантологии, ибо основным источникомбиоматериала — человеческих органов, подлежащих трансплантации, являютсятерминальные пациенты — terminus (конец.предел).
Для формирования “нового этическогостандарта” используется превращенная форма — “дарение своих органов”. Именно онопределяет и новые критерии гуманности — чем выше “органическая ценность”, темвыше гуманность, наличие которой проявляется в способности к “дарению своегобиоматериала”. Однако если этому “стандарту” ещё предстоит завоевать “умы”, топраво на уничтожение своего биоматериала (аборт), пожалуй уже приобрело искомыйстатус стандарта. В 1920-х годах вРоссии начинается, а к 1980-м практически заканчивается “молчаливая революция”в общественном сознании: “право на свободу выбора” сохранять или не сохранятьжизнь своего ребенка становится основным нормативным регулятором обесценив ипрактически вытеснив норму “не убий”.
Обесценивание и вытеснение многихтрадиционных ценностей возможно и ожидаемо при условии неограниченного имассового распространения методик искусственного оплодотворения — “асексуального размножения”.
Транссексуальная хирургия — ещёодно медицинское нововведение. Оно возникло как следствие широкого правозащитногодвижения, и в частности новых подходов к сексуальности человека.Транссексуальная хирургия, которая, как правило, сопряжена с подавлениемфункции продолжения рода, косвенно, но все же существует в режиме обеспечениясексомоторной сексуальности, то есть стандарта “анормальность”.
Практика генетической диагностикиприводит к вопросам: что такое здоровая наследственность, хороший или плохойген, существует ли мера допустимых для общества аномалий? Неудивительно, чтогенные технологии называют “новым социальным оружием”.
Принцип “личного права” сталэтическим стандартом и для “антипсихиатрического” движения. В основе, признаниеправа пациента на отказ от принудительной изоляции, госпитализации,определенным методам лечения лежит признание права каждого человека на свой“образ мира”. Последовательное осуществление этического стандарта “личноеправо” оборачивается реальным обесцениванием традиционных норм (цит. по:Силуянова, 1995, с.125,126).
Последние десятилетия отмеченычрезвычайным развитием нейробиологии, в рамках которой возникли и успешноразвиваются новые направления, изучающие структуру и функции центральнойнервной системы человека. Результаты этих исследований, как имеющие подлиннонаучное значение, так и представляющие собой скоропалительные, необоснованныеили явно сфальсифицированные “сенсации” таят опасность их антигуманногоиспользования отнюдь не в целях излечения психических расстройств, а в качествесредства “модификации поведения”. Бурное развитие химии и фармакологии втечении последних десятилетий обогатиломедицину большим количеством новых активных лекарственных средств, воздействующих на психику человека и егоповедение. Успехи нейрохирургии позволили проводить тонкие и сложные операциина мозге. Все эти достижения научно-технического прогресса и естественноестремление ученых проникнуть в тайны деятельности мозга человека выдвинули ряд важных морально-этических и правовых проблем (Чавкин,1982, с.215,218).
Понимание биоэтики как “новойэтики” в рамках антропоцентрической парадигмы можно рассматривать как следствие“правовой ошибки”, то есть сведения моральных ценностей кприродно-психологической основе. Типичным примером натуралистической ошибкиявляется гедонистический принцип “удовольствие является единственным добром”.
Может ли “новый опыт” бытьосмысленным с христианских позиций? Могут ли быть найдены ответы набиоэтические проблемы в рамках христианского понимания человека?
Православное богословие полагает,что биомедецинские технологии не столько ставят новые, сколько усиливают иобостряют традиционные моральные проблемы.Современные представителикатолицизма, протестантизма, а также и иудаизма, ислама, буддизма активновключились в работу Совета Европы по выработке рекомендаций по вопросамбиоэтики.
Православие не откликнулось наочередной цивилизационный “запрос” рядом “инструкций” и “правил”. Этикаправославия в первую очередь этика “сердца” (“блюдение сердца”и “сведение ума всердце”). Поэтому осмысливая “новую реальность” и “новый опыт” православие нестремиться к созданию “учения, разработанного во всех пунктах”, но определяет“лишь основную онтологическую ориентацию”. Последняя применительно к нашимпроблемам заключается в признании апофатической природы Богочеловечества и впризнании принципа синергии. Речь прежде всего идет о возможности для человекабыть причастным Высшему Бытию — Богу. Между человеком и Богом возможен нетолько “нравственный союз”, но и реальное соединение. Реализованное вБоговоплощении, оно создает и гарантирует “тайну Личности”. Отказ же от “тайныЛичности”, то есть богообразия человека, равносилен “отказу человеку в правесчитаться человеком”. Даже если личность еще не вступила в обладание всейполнотой своей природы или утратила это обладание — сама личность есть. Поэтому — аборты и эвтаназия это убийство (цит. по:Кураев, 1995. с. 117).
Таковы две мировоззренческиепозиции во взгляде на биоэтику.
5. Евгеника и этика генетического контроля
Как известно, термин “евгеника” (отгреческого eugenes — хорошего рода) был предложен в 1869 г. Ф. Гальтоном вкниге “Наследственность таланта, его законы и последствия”. Еще в ДревнейСпарте занимались евгеникой, тогда она состояла в том, что родившихся больныхили с аномалиями детей убивали.
Евгеника ставила перед собой дверазные задачи, одна из них заключалась в попытке улучшить человеческую“породу”, скажем за счет приближения среднего уровня к уровню лучших еепредставителей. Это позитивная евгеника. В современную эпоху это направлениеобычно ассоциируется с именем Ф. Гальтона. Другая задача может состоять вудалении из генофонда явно вредных аллелей, например, при близкородственныхбраках. Это негативная евгеника. Идеи позитивной евгеники были использованырасистами и реакционерами, в особенности теоретиками и практиками фашистской и“расовой гигиены” и геноцида. Подобная дискредитация идей евгеники “улучшенияпороды людей”, разумеется не могла не привести к ее банкротству (Ичас, 1994,с.220).
Интересна эволюция евгеническоймысли в нашей стране. Евгеническое движение в России, возникшее давно,организовано оформилось лишь к 1920 г., когда под председательствомН.К.Кольцова было создано в Москве Русское евгеническое общество. Второй центрвозник в 1921 г. в Петрограде, где Ю.А. Филипченко организовал Бюро поевгенике. Наконец, еще одним учреждением, занимавшимся евгеникой былМедико-биологический институт (с 1935 г. Медико-генетический) под руководствомС.Г. Левата, который условно можно назвать третьим центром, так как изучавшаясяздесь генетика человека и медицинская генетика являлись в то время составнымичастями евгеники. Особый интерес и сегодня представляет оригинальная программагенетического анализа психических свойств человека.
Генетики во главе с Ю.А.Филипченко, считали главной задачей анализ генетики одаренности. Кольцов Н.К.стремился изучить генетику человека в норме и патологии. Третий центр евгеникизанимался “близнецовым методом” для выяснения механизмов взаимодействиягенетических и средовых (социальных) факторов в онтогенезе человека и анализомблизкородственных браков.
Оценивая евгенические движения внашей стране видно существенное обстоятельство: во всех программах центровевгеники речь шла главным образом о решении сугубо научных задач. Причем нашиученые полностью отвергали насильственное улучшение природы человека (цит. по:Фролов, 1988, с.276).
Примерно с таких же позиций в те жегоды с активной пропагандой евгенических идей выступал и Г. Мёллер. Он объявил“крестовый поход” в пользу евгенических мер, которые призваны спастичеловечество от генетической катастрофы. Особенно отчетливо эта идея былавыражена в книге Г. Мёллера “Из ночи: взгляд биолога в будущее”. Где конкретнопредлагает вести контроль за размножением людей и отбор для улучшения генофондачеловечества, а затем искусственное осеменение женщин, создание искусственныхбанков генов. Тем не менее уже чисто научный аспект этих идей встретилвозражение у ряда видных генетиков (Т. Добжанский, Дж. Бидл, Б. Гласс и др.).Однако у евгеники нашлось и много сторонников среди ученых причем от теории,они перешли к практике. Друг Г. Мёллера — американский бизнесмен Р. Грем.создает банк для хранения спермы и находит женщин, согласившихся участвовать вэксперименте по созданию “суперлюдей”.
Сегодня подобные проекты зачастуюсвязываются с возможностями применения к человеку методов генной инженерии,клонирования и т.д. Но не надо забывать, что селекция жестокий процесс ибудущее человека получит огромные возможности, вероятнее всего, благодаряиспользованию изменчивости генофонда. а не стандартизации некоторой формы — Homo sapiens.
Своеобразная трактовка проблемэтики генетического контроля в частности в связи с неоевгеническими проектами,развита в книге П. Рамсея “Фабрикуемый человек”. Ссылаясь на генетикаГ.Мёллера, Рамсей, утверждает, что остается лишь один метод предотвращениягрядущей генетической катастрофы, и этот метод, нравится ли он нам или нет естьметод целеноправленного контроля над воспроизводством людей. Он выдвигаетдва предложения. Во-первых, прямоенаступление на вредные генетические мутации (“генетическая хирургия”). Во-вторых,Рамсей сосредотачивает свое внимание на фенотипе человека. он допускаетвозможность евгенических мер, но при строгом этическом контроле. Евгеника помнению Рамсея, должна быть соединена с христианскими принципами (Фролов, 1988,с.283,284).
Дискуссии об этике генетическогоконтроля примечательны вот в каком отношении, на Западе получила широкоераспространение точка зрения, согласно которой исследования и практикагенетического контроля рассматривается вне связи с социальными,гуманистическими и этическими ценностями. Ориентация современной России наЗапад говорит скорее о том, что у нас будет то же самое.
О том что между этикой вообще инаукой. особенно в ее прикладном значении пролегает все большая пропастьговорит следующее. Так, американский генетик Дж. Ледерберг, разрабатывая“технологию копирования людей”, стремился доказать ее преимущество перед геннойинженерией, поскольку в первом случае дело касается репродуцирования ужеизвестных генотипов, а во втором — создание новых, что связано с опасностями ириском.
В книге М. Эбона “Клонированиечеловека: прекрасная новая надежда или новый ужас ?” широко обсуждаютсяподобные проблемы. По словам Эбона, дискуссии по поводу клонирования быливызваны выходом в свет книги Д.М. Рорвика “По его образу и подобию”. Эбонзаявляет, что у человечества есть довольно большие основания рассматривать клонв качестве “чудовища” (по сведениям Рорвика клонирование человека было ужеосуществлено секретно в 1978 году), алюдей, создающих его, как “сумасшедших ученых”, действия которых направляются“дьяволом”. Эбон констатирует, что подобные представления об ученом и егодеятельности получил сегодня широкое распространение и имеют довольно весткиеоснования. Причину он видит в изменении характера самой деятельности ученого-исследователя,в погоне за деньгами, и субсидиями, в узкой специализации, во властибюрократии. Подобное положение привело к тому, что между человеком ибиомедецинской науки пролегла глубокая пропасть. Эбон утверждает, что ужесейчас в обстановке секретности ведут исследования по клонированию “рас господ”(людей обладающих финансовыми возможностями), а также эксперименты поклонированию ценных представителей домашних животных. Наверно не случайно идеиклонирования людей и манипуляций с ДНК человека еще больший резонанс получилина Западе, когда по телевизионным экранам в 1997 году прошел нашумевший фантастический сериал “Секретныематериалы”, где показано, что федеральное правительство и военные в строжайшемсекрете давно проводят антигуманные и антиморальные эксперименты над людьми. Умассового зрителя создается впечатление о целенаправленной политикевседозволенности в науке не смотря ни на что, а политика правительства “всеотрицать”.
Дж. Уотсон в одном из выступлений,опубликованном в приложении к книге Эбона отмечает, теоретически все формыжизни на уровне высших животных могут в конечном итоге быть воспроизведеныпутем клонирования. Если это так, то ситуация может иметь потрясающиепоследствия для человеческой природы. Если мы не начнем думать над этими проблемамиуже сегодня, то может весьма скоро наступит день, когда мы окажемся лишеннымивозможности принимать свободные решения, делает вывод Уотсон.
Существуют резкие противники любоговмешательства в генетику человека, полностью осуждающие это направление научныхпоисков, но наиболее распространенной и влиятельной на Западе оказываетсяпозиция принципиальной защиты идеи генетического контроля в определенныхэтических рамках.
Данная позиция получила развернутоеобоснование в книге “Этика генетического контроля” Дж. Флетчера, теолога ивместе с тем специалиста по проблемам медицинской этики. Флетчер, считаетоправданным любой генетический контроль, если он может помочь избавитьчеловечество от генетических уродств и болезней. Он резко отделяет биологию и генетику,которые решают вопрос о том, как осуществить генетический контроль, от сферыморали, этики, где по его мнению устанавливается сущность самой этой процедуры,ее человеческая ценность. Флетчер проводит мысль о том, что любое средствооправданно, пока оно служит достижению поставленной и одобренной цели, когда жеэта “гармония” нарушается, то средства рассматриваются как неадекватные. Такойподход разрушает все преграды, все ограничения на пути научного исследованиячеловека и генетического контроля, и прежде всего этические (Фролов, 1988, с.302 ).
6. Генетика и этика
Проблема существованиябиологических основ этики особенно те ее аспекты, которые возникли в основномпод влиянием идей З. Фрейда и этологии (К. Лоренц, Р. Арди и др.), широкообсуждается в мировой науке. Это в немалой степени относится, в частности, ксоциобиологии. Ее позиции в отношении эволюционно-генетических предпосылоксоциально-этических качеств человека отчетливо выражены в “Социобиологии”Э.О.Уилсона.
Так, по мнению Уилсона, альтруизмследует рассматривать с точки зрения вида. На вопрос, как мог возникнуть иразвиваться альтруизм, который по самому своему понятию противоречит личнойприспособленности, Уилсон дает следующий ответ: родство. Если гены, вызывающиесклонность к альтруизму, свойственны двум организмам вследствии их общегопроисхождения и если акт альтруизма увеличивает совместный вклад этих генов вследующее поколение, то склонность к альтруизму будет распространяться на весьгенетический фонд популяции (цит. по: Фролов, 1988, с.333).
“Альтруизм”, то есть способностьжертвовать собственными интересами ради других часто встречается у животных,образующих социальные группы. Происхождение его путем естественного отбора былотрудно объяснить. Сегодня для этого используют теорию “отбора родичей”, или“кин-отбор”, согласно которой животное проявляет альтруизм в большей мере кродственникам, чем к чужакам, и темсамым способствуют репродукции генов, сходных с его собственными. Современныманалогом биологического “отбора родичей” у человека является лояльное отношениеиндивидума к другим членам своей социальной или политической группы. Основытакого подхода к проблеме альтруизма и его возникновения сформулировал в 1964г. английский биолог Ч. Гамильтон, рассматривавший его как формирующееся вбиологической эволюции качество, которое помогает индивиду в распространенииего генов. Американский биолог Р. Триверс развил эти идеи, выдвинув концепциювзаимного альтруизма у всех организмов, и бессмысленно считать, чточеловеческие существа — единственный вид у которого альтруизм не имеетгенетического основания.Концепция взаимного альтруизма стала основой основсоциобиологии, Уилсон распространяет ее не только на альтруизм, но и на другиеэтические явления. Как естествоиспытатели, так и ученые гуманитарии, счи
