Выдержка из текста работы
. Появляются «новые двадцатилетние», новые реалисты. Прилепин «Санькя» 2005. Маканин «Удавшийся рассказ о любви» 2000, Пелевин «Бубен для нижнего мира», «Акико». Развивается баталистика.
Главный художественный метод – постмодернизм, маргинальный, специфический метод, уже устаревший на Западе. Реабилитация понятия «патриотизм». Начинают сниматься фильмы о ВОВ. Государственная премия «Звезде» Лебедева. Актуализация интереса к истории.
многообразие литературного процесса-поиск литературой новых художественных приемов. «Коллажный» («мозаичный») тип сознания читателей, вторжение в повседневную жизнь электронных СМИ и Интернета — изменение традиционных для русской культуры связей, между литературой и читателями. Тип композиционной организации текста, в основе которого находится прием монтажа, генетически связанный с киноискусством, а также обращение к поэтике имитаций+ авторскими рефлексивными пассажами. Принципы традиционного реализма сочетаются с приемами, характерными для поэтики разных вариантов постмодернизма. Автор находится в свободном диалоге с героями произведения и с сознанием потенциального читателя, которому предоставлена свобода интерпретации и оценки.
К началу 21 века в критике предлагаются модели сосуществования множества литератур внутри русской литературы, “мультилитературы”, но при значительном расширении ее эстетических возможностей одновременно сокращается ее общественная влиятельность. Отход от литературоцентризма — ничего хорошего! Установки на эксперимент, преодоление критического реализма, игровые формы. Литература постмодернизма из маргинальной в течение 90-х годов переходит в ранг актуальной и (или) модной. Литература, продолжающая классические традиции, вытесняется наступлением, с одной стороны, масскульта, с другой — постмодернистской словесности, принципиально не различающей “массовое” и “элитарное”.
«Новый реализм» и проза Прилепина
Эпитет «новый» говорит о новых реальностях, вызовах современности, с которыми приходится сталкиваться авторам. Они для России действительно новы, во многом уникальны. Развал империи, вoйны, социальная несправедливость, терроризм и нарастание протеста. К этому можно добавить романтизм и радикализм молодого поколения.
Отсюда другой важный момент – социальность. Писатель должен быть включён в современность, чувствовать её токи, чтобы транслировать в вечность.
«Новый реализм» – это не копирование реальности, но надежда на её переустройство. Эпитет «новый», конечно, делает акцент на методе, но в равной степени он иллюстрирует призыв к новой реальности. И в этом плане «новый реализм» – это сила протеста. Это оппозиция, альтернатива, свидетельствующая о том, что мир вокруг нас может и должен меняться. Только это призыв к новым реальностям не в виртуальном сугубо художественном пространстве, а в реальном измерении.
Рождается романтическая ситуация конфликта с окружающей действительностью. Появляется герой – странник, скиталец, неприкаянная душа. Он не принимает законы и структуру мира, а потому становится в нём неустроенным. Способов самореализации немного: личная автономия, уход в себя, либо взрыв, бунт, открытое противоборство. Это и делает Санькя Тишин – герой романа Захара Прилепина «Санькя».
«Новый реализм» сочетает элементы различных литературных родов, возвышенное и приземлённое, ведь его задача – представить мир в его полноте. «Новый реализм» не свидетельствует о зацикленности только лишь на реалистическом методе письма.
Он в поиске языка, интонации, адаптированной под современность. «Новая» литература находится в ситуации поиска прямого контакта с аудиторией. Она не может существовать вне читателя, без него. Но это вовсе не упрощение, а вхождение текста в мир.
«Новый реализм» – литература молодого поколения, способ самоидентификации авторов, только вошедших в литературу. Для «нового реализма» крайне важно понятие «русскость». «Новый реализм» – это прямая принадлежность к русской культуре и традиции, это одно из проявлений нации перед реальной опасностью потери своей идентичности.
Специфическая черта художественного мира писателя заключается в том, что автор всегда выходит за рамки основной проблемы, лежащей на поверхности, расширяя конфликт до универсальных масштабов. Так, в романе «Санькя» писатель обращается не только к вопросам косности современного государственного аппарата и появления революционно настроенной молодежи, готовой на самые отчаянные поступки, но и параллельно рассматривает проблемы современного мироустройства в целом, где царят хаос, бессмыслица и общее разложение.
Он изображает эпоху 90-х годов XX века как время перелома, утраты прежних ценностей и идеалов, где почти нет надежды на возрождение. Люди в этом мире обречены на страдание и смерть, и трагизм усиливается за счет того, что это касается и молодых людей (именно молодые – герои книг писателя). В романе «Санькя» юные «бунтари» обречены на смерть или долгие мучения за свою попытку насильно перестроить общественно-политическую систему.
Герой – молодой, но изначально душевно чуткий, подвижный, способный к рефлексии и глубокому анализу себя и окружающих людей; это герой сильный, цельный, яркий, способный многого достичь в жизни и многое осознать. Но именно потому, что неустроенность современного мира всеобъемлюща и безнадежна, по концепции писателя, даже лучшие люди здесь вынуждены бороться до последнего за свое существование и за свое счастье. Благодаря наличию временных реалий и созданию полнозвучных человеческих характеров произведения автора кажутся абсолютно достоверными и актуальными.
Пелевин
Философская проблематика. Проблема иллюзорности реальности, множественность реальностей, их совмещение. Виртуальная реальность. Пограничное состояние героев.
по Пелевину, человеческая личность — это «случайная сцепка надежд, мнений и страхов», а наше настоящее Эго кроется глубоко внутри. С детства мы воспринимаем окружающий мир через устоявшиеся понятия о нем, через чуждые нам восприятия других,— родителей, друзей, духовных авторитетов. Но именно поэтому этот мир и иллюзорен — это только наше впечатление, и существует оно лишь в нашем сознании. Чтобы освободиться, надо сбросить с себя «платья», побороть «темную банду ложных «я», сформированную и обусловленную нашим воспитанием, социальными связями, традиционными представлениями и даже нашими привычками и страхами.
Герой в нескольких реальностях сразу, точка зрения и оценка зависят от читателя. Критик А. Генис: «В героях Пелевина больше и от насекомых, и от людей. Собственно, между ними вообще нет разницы, насекомые и люди суть одно и то же. Кем их считать в каждом отдельном эпизоде, решает не автор, а читатель».
Основной темой пелевинского творчества можно считать буддистский тезис «мир — это только мое впечатление». Но Пелевин развил его гораздо глубже, чем может показаться на первый взгляд. Для него любая проблема сводится к тому, что человеку часто навязывают это впечатление, заменяют его чужим, а он этого не осознает.
Тема исторического рубежа России: перехода ее от советской власти к новой эре — демократии. Хотя советская власть и не смогла изменить реальность, она видоизменила сознание людей, и именно такие люди, находящиеся в плену у собственного сознания, являются героями многих произведений писателя. Проблема их не в том, что они боятся карательной системы и четко следуют линии вождя, а в том, что они не понимают, что их существование виртуально, так как обусловлено чужой волей.
Эта тема особенно ярко проявилась в романе «Омон Ра», а также в рассказе «Вести из Непала». Советский быт, по мнению Пелевина, настолько страшен, трагичен, безысходен, что люди, прожившие так всю свою жизнь, просто не замечают, что уже умерли. Советский человек — собирательный прототип героев Виктора Пелевина. Поколение, прожившее большую часть своей жизни «под диктовку», уже не может вернуться к истинной реальности; оно «выпало из своей социально-психической ниши» и теперь не может существовать без контроля. Люди, не умеющие желать, не управляют собственным порабощенным сознанием.
Маканин.
С 1970-х годов всё больше стало появляться в жизни людей, о каждом из которых можно было сказать, что он «никакой». Творческая манера Маканина меняется. Он начинает использовать символику и архетипы, чтобы раскрыть господствующие в обществе настроения. Усредненный человек. Проблема потеря личностного начала, страх обнаружения, растворения «я» в «мы».
Как справедливо отмечает критика (А. Генис, М. Липовецкий, Н. Иванова, И. Роднянская и др.), в произведениях В.Маканина конца 1980–1990-х годов все более очевидным становится философско-притчевое начало. Все больше проявляется желание автора уйти от фабульности, от персонажности, от масок повествователя, в результате чего фабула все чаще замещается перетеканием (из повествования в повествование) сквозных тем и мотивов.
Так, И. Соловьева выделяет несколько таких скрепляющих и движущих творчество Маканина мотивов («неудачного возвращения», «убыли сил», «проницаемости и зова»). Настойчивее других повторяется мотив подкопа, лаза. Его исток – в истории и легендах уральского горнозаводского края. Начиная с «Голосов», все герои Маканина роют норы, пещеры, тоннели, однако это лишь повод для пробуждения новых смыслов, возникающих в глубинах художнической психики. Преобладающий вектор писательского исследования мира – погружение в земную толщу, в «слоистую» глубину времени, в архаические глубины подсознательного. Автор конструирует целый ряд сходных ситуаций: и «копание» тоннеля под рекой Урал («Утрата»); и «ввинчивание» Ключарева в узкое отверстие лаза («Лаз»); и «проваливание» в пыточный подвал («Стол, покрытый сукном и с графином посередине»); и «втискивание в щель», в трещину («Удавшийся рассказ о любви»).
Узкое место, названное «лаз», «щель», – это или трещина в земле, или нора, или отверстие в стене, «ввинчиваясь» в которые, герой движется лишь в прошлое и не дальше этого уже пройденного пути. В этом акте «путешествия назад», преодоления временных барьеров автор манифестирует специфическую форму своего мышления. Все эти реальные и ирреальные попытки разомкнуть ограниченное бытие личности в вечность связаны с поисками человеком собственного места в переходном времени-пространстве, между «всегда» и «сейчас», вечностью и сиюминутностью, оборачиваются духовным «застреванием» во времени, блужданием в лабиринте (постмодернизм).
Писатель ищет корни продолжающегося расчеловечивания людского мира и, не удовлетворяясь историко-социологическим объяснением этого процесса, он двигается все дальше и глубже. Бессознательное. Так возникает органичная для стиля Маканина идея «спуска».
В повестях 2000-х годов «Удавшийся рассказ о любви», «Буква «А» темы и образы русской классики дают возможность B.C. Маканину рассматривать проблему свободы общества и свободы личности в широком историко-культурном контексте. Обращение к произведениям «лагерной» темы позволяет автору в «Букве «А» утверждать, что понятие «свобода» неразрывно связано с понятиями: «ответственность» и «культура». Литературные аллюзии и реминисценции в «Удавшемся рассказе о любви» ставят вопрос о творческой свободе художника, которая, по Маканину, не зависит от свободы внешней, но во многом определяет «культурный тонус» страны. вопрос о свободе общества и духовной независимости личности, освободившихся от условий «лагерного» режима. В «Удавшемся рассказе о любви» выражена авторская мысль о том, что свобода от «оков» тоталитарной власти предоставляет каждому художнику условия для его творческой самореализации, но при этом возрастает и личная ответственность каждого за сказанное и сделанное.
На исходе второго тысячелетия, в период смены эстетических, идеологических, нравственных парадигм, B.C. Маканин продолжает неустанно «выслеживать сдвиги общественного подсознания»
