Выдержка из текста работы
Распространение в американской литературе получило направление «черный юмор» — американский аналог абсурдизма. Представителями этого не очень четко выраженного направления стали Уильям Берроуз, Томас Пинчон, Джон Барт.
«Черные юмористы» воспринимают мир как хаос. В их произведениях констатируется абсолютная бесцельность человеческого существования. Характерным для творчества писателей этого направления является то, что они высмеивают не только объект — реальную действительность, но и способ ее отражения — искусство. Излюбленными приемами писателей, представляющих эту школу, становятся бурлеск, пародия, гротеск, ирония, фарс, «гигги», сатира.
У «черных юмористов» есть связь и с предшествующими школами. Уильям Берроуз, к примеру, был наставником и духовным отцом битников.
Ирреализмом называет свое творчество один из наиболее талантливых представителей направления «черного юмора» Джон Барт. Своими предшественниками Барт называет «экспериментаторов» XX в. — Беккета, Борхеса, Набокова. «Комический роман» Барта строится на бурлеске, травестии, гротеске, пародировании. Примечательно, что этот жанр писатель противопоставляет модернистским произведениям, отрицающим роль сюжета, провозглашающим смерть романа как жанра.
Крайняя и наиболее ранняя фаза «черного юмора» — творчество Уильяма Берроуза 60-х гг.
Курт Воннегут (1922)
Как мастер сатирической прозы приобрел популярность в 60е гг. Писать начал раньше, но его романы и рассказы критика долгое время оставляла без внимания, относя к разряду легковесного научно-фантастического чтива. Был замечен после публикации «Колыбели для кошки», а прославился благодаря «Бойне…».
Ведущие темы его творчества – дегуманизирующее влияние технологий, доброта как единственное средство одолеть человеческую глупость и жестокость, борьба человека с враждебной вселенной. Давая художественную интерпретацию этих тем, писатель сплавляет воедино иронию, сатиру, научную фантастику, трагикомедию; разговорный язык его прозы содержит массу неологизмов.
Каждый его роман в своей основе — трагикомедия, обусловленная ощущением исчерпанности и нежизнеспособности идеалов традиционного гуманизма. Перед лицом зла. принявшего тотальный хар-р, нелепы общепринятые меры справедливости и добра. Примечателен эпизод из «Бойни» — на пепелище Дрездена солдаты вершат «правосудие» — расстреливают американского военного за украденный им чайник. Очевидно, что взять на себя ответственность за совершающееся в мире зло отдельный человек не может. Причиной страданий слишком часто оказывается не чей-то злой умысел, а отсутствие смысла.
В «Бойне» дрезденскую трагедию переживают двое — ровесники и соотечественники, совсем юные солдаты. 1н из них, Билли Пилигрим, становится процветающим оптометристом в провинц. горождке Илиум: постаравшись обо всем забыть, он приспосабливается к жизни. Другой — Курт Воннегут, впоследствии прозаик со спорной репутацией (персонаж собств. романа), ни о чем забыть не может и долгие десятилетия вынашивает в себе опыт войны, чтобы воплотить его в «антивоенной книжке». Билли совершает «путь пилигрима» наоборот — от главного, самого страшного в жизни события все глубже в духовное небытие и дальше — на фантастическую планету Тральфамадор, где культивируется философия ни-во-что-невмешательства. В., напротив, идет от события, частного опыта, к его осмыслению в широком контексте современной жизни. В одном из интервью он называет писателей «эволюционными клетками общества»: их назначение — нащупывать и вводить в обиход новые идеи в оболочке невероятного вымысла.
Тральфамадорцы убеждены, что все живые существа и растения во вселенной машины. Они не понимают, почему земляне так обижаются, когда их называют машинами. Тральфамадорцы, напротив, очень рады своему машинному статусу: ни волнений, ни страданий. Механизмы не мучаются вопросами насчет того, как устроен мир. Согласно научной точке зрения, принятой на этой планете, мир надлежит принимать, как он есть. «Такова структура данного момента», — отвечают Тральфамадорцы на все «почему» Билли.
Тральфамадор в романе являет собой торжество научного знания. Его обитатели давно разгадали все загадки вселенной. Им известно, как и когда она погибнет. Тральфамадорцы сами взорвут ее, испытывая новое горючее для своих блюдец, «когда создастся подходящая структура момента». Но грядущие катаклизмы не портят настроения тральфамадорцам, руководствующимся принципом «не обращать внимания на плохое и сосредоточиваться на хороших моментах». Билли в общем-то и сам всегда жил по тральфамадорским правилам. Ему не было дела до Вьетнама, где исправно функционирует его сын Роберт. В составе «зеленых беретов» эта «стреляющая машина» наводит порядок согласно приказу. Запамятовал Билли и про дрезденский апокалипсис. До тех пор, пока не слетал на Тральфамадор после той самой авиакатастрофы. Но теперь он постоянно курсирует между Землей и Тральфамадором. Из супружеской спальни он попадает в барак военнопленных, а из Германии 1944 г. — в Америку 1967 г., в роскошный «кадиллак», который везет его через негритянское гетто, где совсем недавно танки национальной гвардии вразумляли местное население, попытавшееся «качать свои права». В скитаниях Пилигрима хаотичность только кажущаяся. Его маршрут выверен точной логикой. Дрезден 1945 г., Тральфамадор и США конца шестидесятых — три планеты в одной галактике, и вращаются они по своим орбитам, подчиняясь закону «целесообразности», где цели всегда оправдывают средства, а чем больше человек напоминает машину, тем лучше для него и для машинно-человеческого социума.
В дрезденском фрагменте не случайно столкнутся две гибели — огромного немецкого города и одного военнопленного-американца. Дрезден погибнет в результате тщательно спланированной операции, где «техника решает все». Американец Эдгар Дарби, до войны читавший в университете курс по проблемам современной цивилизации, будет убит по инструкции. Раскапывая завалы после налета союзной авиации, он возьмет чайник. Это не останется незамеченным немецкими конвоирами, он будет обвинен в мародерстве и расстрелян. Дважды восторжествует буква инструкции, дважды совершится преступление. Эти события при всей их разнокалиберности взаимосвязаны, ибо порождены логикой машинного прагматизма, когда в расчет принимаются не люди, а безликие человеко-единицы.
