Содержание
Введение2
1. Понятие преступление Русской Правде3
2. Понятие наказания по Русской Правде5
3. Виды преступлений и наказаний за них по Русской Правде5
3. 1 Побои и оскорбление5
3. 2 Членовредительство6
3.3 Убийство7
3. 4 Кража или порча имущества8
4. Кровная месть12
Заключение14
Список литературы15
Выдержка из текста работы
Частный характер древнего права проявился в сфере уголовного права.Преступление по Русской Правде определялось не как нарушение закона или княжеской воли, а как «обида», т.е. причинение морального или материального ущерба лицу или группе лиц. Уголовное правонарушение не отграничивалось в законе от гражданско-правового. Объектами преступления былиличность и имущество. Объективная сторона преступления распадалась на две стадии: покушение на преступление (например, наказывался человек, обнаживший меч, но не ударивший) и оконченное преступление. Закон намечал понятиесоучастия (упомянут случай разбойного нападения «скопом»), но еще не разделял ролей соучастников (подстрекатель, исполнитель, укрыватель и т. д.). В Русской Правде уже существует представление о превышении пределов необходимой обороны (если вора убьют после его задержания, спустя некоторое время, когда непосредственная опасность в его действиях уже отпала). Ксмягчающим обстоятельствам закон относил состояние опьянения преступника, котягчающим корыстный умысел. Законодатель знал понятиерецидива , повторности преступления (в случае конокрадства).
Субъектами преступления были все физические лица, включая рабов. О возрастном цензе для субъектов преступления закон ничего не говорил. Субъективная сторона преступления включалаумысел илинеосторожность. Четкого разграничения мотивов преступления и понятия виновности еще не существовало, но они уже намечались в законе. Ст. 6 ПП упоминает случай убийства «на пиру явлено», а ст. 7 ПП убийство «на разбое без всякой свады». В первом случае подразумевается неумышленное, открыто совершенное убийство (а «на пиру» значит еще и в состоянии опьянения). Во втором случае разбойное, корыстное, предумышленное убийство (хотя на практике умышленно можно убить и на пиру, а неумышленно в разбое). Тяжелым преступление против личности былонанесение увечий (усечение руки, ноги) и других телесных повреждений. От них следует отличатьоскорбление действием (удар чашей, рогом, мечом в ножнах), которое наказывалось еще строже, чем легкие телесные повреждения, побои.
Имущественные преступления по Русской Правде включали: разбой (не отличаемый еще от грабежа), кражу («татьбу»), уничтожение чужого имущества, угон, повреждение межевых знаков, поджог, конокрадство (как особый вид кражи), злостную неуплату долга и пр. Наиболее подробно регламентировалось понятие «татьба». Известны такие ее виды, как кража из закрытых помещений, конокрадство, кража холопа, сельскохозяйственных продуктов и пр. Закон допускал безнаказанное убийство вора, что толковалось как необходимая оборона.
Система наказаний по Русской Правде достаточно проста. Смертная казнь не упоминается в кодексе, хотя на практике она, несомненно, имела место. Умолчание может объясняться двумя обстоятельствами. Законодатель понимает смертную казнь как продолжение кровной мести, которую он стремиться устранить. Другим обстоятельством является влияние христианской церкви, выступавшей против смертной казни в принципе.
Высшей мерой наказания по Русской Правде остается«поток и разграбление», назначаемое только в трех случаях: за убийство в разбое (ст. 7 ПП), поджог (ст. 83 ПП) и конокрадство (ст. 35 ПП). Наказание включало конфискацию имущества и выдачу преступника (вместе с семьей) «головой», т. е. в рабство.
Следующим по тяжести видом наказания была «вира» штраф, который назначался только за убийство. Вира поступала в княжескую казну. Родственникам потерпевшего уплачивалось «головничество», равное вире. Вира могла быть одинарная (за убийство простого свободного человека) или двойная (80 гривен за убийство привилегированного человека ст. 19, 22 КП, ст. З ПП). Существовал особый вид виры «дикая» или «повальная», которая налагалась на всю общину. Для применения
В Русской Правде еще сохраняются древнейшие элементы обычая, связанные с принципом «око за око, зуб за зуб» в случаях с кровной местью. Но главной целью наказания становится возмещение ущерба (материального и морального).
Судебный процесс носил ярко выраженный состязательный характер: он начинался только по инициативе истца, стороны в нем (истец и ответчик) обладали равными правами, судопроизводство было гласным и устным, значительную роль в системе доказательств играли «ордалии» («суд божий»), присяга и жребий. Процесс делился на три этапа (стадии).
«Заклич» означал объявление о совершившемся преступлении (например, о пропаже имущества), производился в людном месте, «на торгу», объявлялось о пропаже вещи, обладавшей индивидуальными признаками, которую можно было опознать. Если пропажа обнаруживалась по истечении трех дней с момента заклича, тот, у кого она находилась, считался ответчиком (ст. 32, 34 ПП).
Вторая стадия процесса «свод» (ст. 3539 ПП) напоминал очную ставку. Свод осуществлялся либо до заклича, либо в срок до истечения трех дней после заклича. Лицо, у которого обнаружили пропавшую вещь, должно было указать, у кого эта вещь была приобретена. Свод продолжался до тех пор, пока не доходил до человека, не способного дать объяснение, где он приобрел эту вещь. Таковой и признавался татем. Если свод выходил за пределы населенного пункта, где пропала вещь, он продолжался до третьего лица. На того возлагалась обязанность уплатить собственнику стоимость вещи и право далее самому продолжать свод.
«Гонение следа» третья стадия судебного процесса, заключавшаяся в поиске доказательств и преступника (ст. 77 ПП). При отсутствии в Древней Руси специальных розыскных органов и лиц гонение следа осуществляли потерпевшие, их близкие, члены общины и все добровольцы.
Система доказательств по Русской Правде состояла из свидетельских показаний («видоков» очевидцев преступления и «послухов» свидетелей доброй славы, поручителей); вещественных доказательств («поличное»); «ордалий» (испытания огнем, водой, железом); присяги. На практике существовал также судебный поединок, не упоминавшийся в Русской Правде. В законе ничего не говорится также о собственном признании и письменных доказательствах.
3. “Гонение следа” — поиск док-в и преступника. Потерпевшие, члены рода и добровольцы.
Виндикационый процесс. Судоговорение. Речь, док-ва.
Вынесение решения (приговора):
1. если уголовное дело — приговор немедленно приводился в исполнение.
2. если гражданское дело — необходимость заключения договора об исполнении суда (3-6 месяцев). Если нет — право истца терялось.
Поводами к возбуждению процесса служили жалобы истцов, захват преступника на месте преступления, факт совершения преступления. Одной из форм начала процесса был так называемый “заклич”: публичное объявление о пропаже имущества и начале поиска похитителя (обычно на торгу). На ком лежала обязанность приводить судебные приговор в исполнение, т.е. подвергать виновного наказанию, собирать пени и т.д. — на все это нет достаточных указаний в Русской Правде. Но из других свидетельств мы узнаем о важном значении при суде тиуна князя, от которого зависело решить дело право или неправо. Кроме того, при судопроизводстве упоминаются еще слуги княжеские. Чиновники, которым подлежало решить уголовные дела, назывались вирниками, и каждый судья имел помощника, или отрока, метельника, или писца. Они брали запас от граждан и пошлину от каждого дела. Вирнику и писцу его, для объезда волости давали лошадей. Давался трехдневный срок для возвращения похищенного, по истечении которого лицо, у которого обнаруживались искомые вещи, считалось виновным, должно было вернуть имущество и доказывать законность его приобретения. Можно предполагать, что использовались различные виды доказательств: устные, письменные, свидетельские, улики. Очевидцы происшествия назывались видаками. Существовали “послухи”, которых одни исследователи считают очевидцами “по слуху”, другие — свидетелями “доброй славы обвиняемого”. Ими могли быть только свободные люди: “на холопа послушества не складывают, поскольку он несвободен”, гласит Русская Правда. Равенство сторон в процессе диктовало привлечение к свидетельству только свободных. Лишь в малой тяжбе и “по нужде” можно было ссылаться на закупа. Если не было “свободных”, то ссылались на тиуна боярского, а на иных не складывать (ст.66 ПП). В судебном процессе смерд выступал равноправным участником.
«Когда на двор княжеский» – где обыкновенно судились дела – «придет истец, окровавленный или в синих пятнах, то ему не нужно представлять иного свидетельства; а ежели нет знаков, то представляет очевидцев драки, и виновник ее платит 60 кун». «Ежели истец будет окровавлен, а свидетели покажут, что он сам начал драку, то ему нет удовлетворения».
Оградив личную безопасность, законодатель старался утвердить целость собственности в гражданской жизни.
В Киевской Руси судебными доказательствами были: собственные признания, послухи, видаки, ордалии (т.е. “Суды Божьи”) и присяга. В литературе нет единогласия, что представляют собой послухи и чем они отличаются от видоков. Одни исследователи не находят различия между ними, другие считают послухов соприсяжниками, третьи — свидетелями по слуху, а видоков — очевидцами. В самой Русской Правде заметно, что послухи приближаются к обычным свидетелям. Если одна сторона не могла добиться признания другой стороны, и если послухи и видоки давали одинаково благоприятные показания, тогда прибегали к ордалиям. Русская Правда ничего не говорит о собственном признании, но оно имело решающее значение. Судебный поединок пользовался широким распространением. Победитель выигрывал судебный процесс.
К числу судебных доказательств относился жребий: кому надо приносить присягу. Присяга у славян называлась ротой. По принятии христианства она выражалась в словесной клятве и сопровождалась целованием креста. Принося присягу, обычно клялись именем божеств и высших сил. Имелись два вида судебных клятв: для истца и ответчика. Истец мог приносить перед судом присягу в случае обоснования небольших исков (ст.48 ПП). Ответчик приносил так называемую очистительную присягу (ст.49 и 115 ПП). Смысл клятвы сводился к тому, что приносящий ее клялся именем Бога в подтверждение того, что говорит правду. Считалось, что если присягнувший солгал, то он непременно так или иначе будет наказан Богом.
В Русской Правде не содержится постановлений, которые определили бы ближайшим образом процессуальную деятельность сторон и судей. Процесс начинается и кончается самими сторонами. Решение суда было, вероятно, словесным. Русская Правда не содержит никаких постановлений о вторичном рассмотрении дела по жалобе недовольной стороны. Можно думать, что жалобы на неправильность действий судебных органов подавались князю. Разбирая жалобы, князь пересматривал дело заново по существу.
При неразвитости ход жизни судебного доказательства были ограниченны, поэтому в безысходных ситуациях применялись (роты) и ордалии (испытания железом и водой). Прямых свидетельств об ордалиях на Руси не осталось. Испытание железом заключалось в том, что подозреваемый должен был коснуться раскаленного металла, и по характеру ожога судили о его виновности. При испытании водой, подозреваемого связывали особым образом, чтобы он не захлебнулся и погружали в воду. Если он не начинал тонуть, то считали виновным (вода не приняла его). В Русской Правде предусмотрена особая форма обнаружения утраченного имущества — свод.
“Утратив одежду, оружие, хозяин должен заявить на торгу; опознав вещь у гражданина, идет с ним на свод, т.е. спрашивает, где он взял ее? И переходя таким образом от человека к человеку, отыскивает действительного вора, который платит за вину 3 гривны, а вещь остается в руках хозяина… Кто скажет, что украденное куплено им у человека неизвестного, или жителя иной области, тому надобно представить двух свиделелей, граждан свободных, или мытника (сборщика налогов), чтобы они клятвою подтвердили истину слов его. В таком случае хозяин берет свое лицом, а купец лишается вещи, но может отыскивать продавца”. “О беглом холопе господин объявляет на торгу, и ежели через три дня опознает его в чьем доме, то хозяин сего дома, возвратив укрытого беглеца, платит в еще в казну 3 гривны”.
Если после “заклича” пропавшая вещь обнаруживалась у лица, заявившего себя добросовестным приобретателем, начинался свод. Указывался человек, у которого приобреталась вещь, тот в свою очередь указывал на другого, и т.д. Кто немого указать источник приобретения, считался вором, должен был вернуть вещь (стоимость) и заплатить штраф. В пределах одной территориальной единицы свод шел до последнего лица, но если в нем участвовали жители другой территории (города) он шел до третьего лица, которое выплачивало повышенное возмещение, и начинался свод по своему месту проживания (ст.35-39 ПП).
Другое процессуальное действие — гонение следа — представляло собой розыск преступника по его следам. В случае убийства наличие следов в какой-либо общине обязывало ее членов выплатить “дикую виру” или розыск виновного лица. При терявшихся следах на пустошах и дорогах поиски прекращались (ст.77 ПП).
С.В. Юшков называл обе стороны судебного процесса истцами. Они пользовались почти одинаковыми судебными правами и на суде обыкновенно окружались толпой родственников и соседей, которые являлись, таким образом, пособниками.[1] [51] В Русской Правде содержатся статьи, которые говорят о немалой роли судебной власти и при установлении процессуальных отношений сторон. Обвиняемый, не явившийся в суд, мог быть подвергнут аресту.
В заключение следует отметить, что несмотря на формализм, а порой и чисто внешнюю объективность, древнее судопроизводство последовательно отстаивало интересы господствующего класса феодалов. Феодал мог привести в суд и наибольшее количество послухов, и более успешно организовать свод и гонение следа. Он, имея лучшее оружие и лучшего боевого коня, мог рассчитывать на победу в судебном поединке и, конечно же, на его стороне стояли судьи – представители того же господствующего класса.
Древнерусское законодательство большое внимание уделяет уголовному праву. Ему посвящено много статей Русской Правды, уголовно-правовые нормы есть и в княжеских уста-вах.
Своеобразно трактует Русская Правда общее понятие прес-тупления: преступно только то, что причиняет непосредственный ущерб конкретному человеку, его личности или имуществу. От-сюда и термин для обозначения преступления — «обида».
Соответственно этому строится и система преступлений. Рус-ская Правда знает лишь два рода преступлений — против лич-ности и имущественные. В ней нет ни государственных, ни должностных, ни иных родов преступлений. Это не означало, конечно, что выступления против княжеской власти проходили безнаказанно. Просто в таких случаях применялась непосредственная расправа без суда и следствия.
В уголовном праве особенно ярко проявляется классовая природа феодального права, открыто встающего на защиту господствующего класса и пренебрегающего интересами трудящих-ся. Это отчетливо видно при рассмотрении отдельных элементов состава преступления. Так, субъектом преступления может быть любой человек, кроме холопа. За действия холопа отвечает его господин. Однако в некоторых случаях потерпевший может сам расправиться с холопом-обидчиком, не обращаясь к государст-венным органам, вплоть до убийства холопа, посягнувшего на свободного человека.
Русская Правда не знает еще возрастного ограничения уго-ловной ответственности, понятия невменяемости. Состояние опьянения не исключает ответственности. В литературе выска-зывалось суждение, что опьянение по Русской Правде смягчало ответственность (убийство на пиру). В действительности при убийстве в драке имеет значение не состояние опьянения, а эле-мент простой ссоры между равными людьми. Больше того, Рус-ская Правда знает случаи, когда опьянение вызывает повы-шенную ответственность. Так, если хозяин бьет закупа под пьяную руку, то теряет этого закупа со всеми его долгами; ку-пец, пропивший доверенный ему чужой товар, отвечает не толь-ко в гражданском, но и в уголовном порядке, притом весьма строго.
Русской Правде известно понятие соучастия. Эта проблема решается просто: все соучастники преступления отвечают поров-ну, распределение функций между ними пока не отмечается.
Русская Правда различает ответственность в зависимости от субъективной стороны преступления. В ней нет различия между умыслом и неосторожностью, но различаются два вида умысла — прямой и косвенный. Это отмечается при ответственности за убийство: убийство в разборке карается высшей мерой наказа-ния — потоком и разграблением, убийство же в «сваде» (дра-ке) — только вирой. Впрочем, некоторые исследователи полага-ют, что здесь ответственность зависит не от формы умысла, а от характера самого преступления: убийство в разбое — это низ-менное убийство, а убийство в драке все-таки как-то может быть оправдано с моральной точки зрения. По субъективной стороне различается и ответственность за банкротство: преступным счи-тается только умышленное банкротство. Состояние аффекта ис-ключает ответственность.
Что касается объективной стороны состава преступления, то подавляющее число преступлений совершается путем действия. Лишь в весьма немногих случаях наказуемо и преступное без-действие (утайка находки, длительное невозвращение долга). Наиболее ярко классовая природа древнерусского права вы-ступает при анализе объекта преступного посягательства. От-ветственность резко различается в зависимости от классовой принадлежности потерпевшего. Так, за убийство основной мас-сы свободных людей платится вира в 40 гривен. Жизнь верхушки феодалов оценивается двойной вирой в 80 гривен. Жизнь же зависимых людей оценивается в 12 и 5 гривен, которые даже не называются вирой.
Русская Правда знает лишь два родовых объекта преступ-ления — личность человека и его имуществе. Отсюда, как уже упоминалось, только два рода преступлений. Однако каждый из родов включает в себя довольно разнообразные виды преступ-лений. Среди преступлений против личности следует назвать убийство, телесные повреждения, побои, оскорбление действи-ем. Княжеские уставы знают и состав оскорбления словом, где объектом преступления является преимущественно честь жен-щины.
В уставах князей Владимира Святославича и Ярослава рассматриваются также половые преступления.
Среди имущественных преступлений наибольшее внимание Русская Правда уделяет краже (татьбе ). Наиболее тяжким ви-дом татьбы считалось конокрадство, ибо конь был важнейшим средством производства, а также и боевым имуществом. Извест-но и преступное уничтожение чужого имущества путем поджога, наказуемое потоком и разграблением. Такая высокая мера наказания за поджог определяется, очевидно, тремя обстоятельст-вами. Поджог — наиболее легкодоступный, а потому и наиболее опасный способ уничтожения чужого имущества. Он нередко применялся как средство классовой борьбы, когда закабаляе-мые крестьяне хотели отомстить своему господину. Наконец, поджог имел повышенную социальную опасность, поскольку в деревянной Руси от одного дома или сарая могло сгореть це-лое село или даже город. В зимних условиях это могло привести и к гибели массы людей, оставшихся без крова и предметов первой необходимости.
В княжеских уставах предусматривались и преступления против церкви, а также против семейных отношений. Церковь, насаждая новую форму брака, усиленно боролась против остат-ков языческих порядков.
Система наказаний Русской Правды еще довольно проста и мягка. Здесь сказывается недостаточное обострение классовых противоречий, свойственное раннему феодализму.
Высшей мерой наказания, как уже отмечалось, был поток и разграбление. Сущность этой меры не совсем ясна. Во всяком случае в разное время и в разных местах поток и разграбление понимались по-разному. Иногда это означало убийство осужден-ного и прямое растаскивание его имущества, иногда — изгнание и конфискацию имущества, иногда — продажу в холопы.
Следующей по тяжести мерой наказания была вира, назна-чавшаяся только за убийство. Если за преступника расплачива-лась его вервь, то это называлось дикой вирой.
До второй половины XI в. в качестве наказания за убийство применялась кровная месть, отмененная в Русской Правде сы-новьями Ярослава Мудрого. За основную массу преступлений наказанием была так на-рываемая продажа — уголовный штраф. Ее размеры были раз-личны в зависимости от преступления.
Виры и продажи, шедшие в пользу князя, сопровождались возмещением ущерба потерпевшему или его семье. Вире сопут-ствовало головничество, размер которого нам неизвестен, про-даже — урок.
За преступления, отнесенные к компетенции церковного суда, применялись специфические церковные наказания — эпитимьи. Так, византийский закон предусматривал, например, за блуд с сестрой 15 лет «поститися и плакати»; легкой эпитимьей счита-лись 500 поклонов в день. Эпитимья часто соединялась с госу-дарственной карой. По мнению С. В. Юшкова, церковь приме-няла кроме эпитимий членовредительные наказания и тюремное заключение.
В Русской Правде видны определенные формы обеспечения исполнения судебного решения, например, взыскание виры с убийцы. Специальное должностное лицо — вирник приезжал в дом осужденного с многочисленной свитой и терпеливо ждал уплаты виры, получая каждый день обильное натуральное со-держание. В силу этого преступнику выгодней было как можно быстрее разделаться со своим долгом и избавиться от неприят-ных гостей.
В Псковской и Новгородской судных грамотах и древнейших уставных излагаются уголовные постановления, весьма сходные с постановлениями Русской Правды: из преступлений отмечаются лишь частные: душегубство, нанесение ран, оскорбление чести (уже сословной), побои, татьба (и «свод» для отыскания вора), порча межевых знаков, поджог, разбой и грабеж. Наказа-ния состоят преимущественно в денежных штрафах — «вире» или «продаже», равной частному вознаграждению; о вире упоминается только как о дикой {общинной), и именно в случае неотыскания общиной преступника. Смертная казнь введена в закон; но болезненные и чпеновредительные наказания еще не узаконены. Смертная казнь полагается за татьбу в третий раз, конокрадство, за татьбу храмскую, за поджог и земскую измену. В одном случае упоминается дыба за нарушение порядка в суде. Очевидное преобладание имущественных взысканий над уголовными карами и, кроме того, соразмерность уголовных штрафов с суммой частного иска весьма приближает уголовное право судных и уставных грамот к старой системе Русской Правды; впрочем, при этом не следует забывать, что денежные штрафы могут получить (и получили) чистокарательное значение; так, например, большое экономическое неравенство между классами общества, уже сложившееся в эту эпоху, заставило законодателя в некоторых случаях разнообразить денежные штрафы по состоянию преступников, а именно назначать тем больший штраф, чем выше состояние виновного. Поэтому одним преобладанием имущественных кар еще нельзя измерять степень близости уголовного права этой эпохи к прежней системе композиций. Существенным и главным вопросом является право наложения и отмены наказаний, поскольку в нем конкурирует частное потерпевшее лицо с государственной властью.
В северорусских памятниках XIV и XV вв. воля частного истца как в преследовании преступлений, так и в наложении наказания раньше и больше ограничивается правами государства, хотя в глав-ных чертах остатки системы композиций проявляются так же, как и западнорусском праве, а именно: мировые по делам о татьбе воспре-щаются раньше, чем по преступлениям против личных прав.
В древнейших северорусских уставных грамотах есть следующее постановление «о самосуде» как самостоятельном преступлении: «А самосуд то, кто, изымав татя с поличным, да отпустит, и себе посул возмет, а наместники доведаются до запо-веди, ино то самосуд, а опричь того самосуда нет». Русская Правда взыскивала за самовольное наказание вора, здесь содержится запрещение самовольного освобождения от наказания, в чем нельзя не видеть дальнейшего развития уголовных понятий, вопреки мнению Б.Н. Чичерина, который полагает, что и в эту эпоху общество при-крывает преступников, а правительство преследует преступления лишь ради доходов (и потому система кормления наместников при-несла будто бы громадную пользу) В том, что финансовые расчеты при этом имеют свое удельное (не исключитель-ное) значение, не может быть сомнений: древние цели наказания не скоро уступили место карательным задачам государства.. Запрещение самосуда вызвано, очевидно, не финансовыми целями государства, а сознанием государственного вреда преступлений. Запрещение мировых по делам о татьбе с поличным не следует понимать совершенно буквально, т. е. в том смысле, что по всем прочим преступлениям мировые остава-лись позволенными; нам известно, что под татьбой подразумевались и многие другие имущественные преступления (разбой, грабеж). Однако нет сомнения, что такое раннее запрещение мировых относилось преимущественно к татьбе и притом только к преступникам «ведомым», как именно говорят об этом последующие узаконения. Уставная книга разбойного приказа редакции 1566 г. постановляет, что если кто начнет иск пред губными старостами против разбойников и «татей ведомых», а затем предъявит старостам мировую, то такая мировая не имеет силы, а обвиненных судить «для земских дел, что-бы лихих вывести». Редакция 1617 г. той же книги назначила уже уго-ловное наказание за такие мировые. По отношению к преступлениям против личных прав и к лицам, не имеющим репутации заведомых воров и разбой-ников, мировые допускались долго. Во всяком случае, неполное запрещение мировых по уголовным делам, хотя и составля-ет важную особенность эпохи судных и уставных грамот, но указыва-ет на продолжающееся значение частного лица в уголовном преследо-вании, т. е. продолжающееся применение системы композиций.
Таким образом, эпоха Русской Правды и современных ей памятников охватывает время от начала XI до конца XIII в. Мы пользовались памятниками всей этой эпохи в совокупности, отмечая хронологический рост уголовных постановлений в каждом отдельном случае.
Преступления и наказания по «Русской Правде»
О системе уголовного права Древнерусского государства можно говорить, лишь понимая под ней те нормы «Русской Правды», за нарушения которых прямо предусматривались наказания. Основными причинами, повлиявшими на становление уголовного права, было дальнейшее развитие феодальных отношений, наличие антагонистических классов и обострение борьбы между ними. Именно они определяли направление карательной деятельности государства.
Одной из особенностей «Русской Правды» было отсутствие четкого разграничения между уголовными преступлениями и гражданскими правонарушениями. Все они объединялись понятием «обида», но не в смысле оскорбления чести, а в смысле причинения вреда (физического, материального и морального).
В понятие «обида» входило как убийство, так и неплатеж долга : «аще убиють огнищанина в обиду, то платить дань 80 гривен убийце». В порядки преследования обидчиков разницы не существовало: то и другое возникало по инициативе потерпевшего.
Субъектами преступления по «Русской Правде» являлись феодалы, городские люди и феодальнозависимые крестьяне. Холопы не являлись субъектами права, и за свои преступления и поступки они подлежали наказанию иногда более жестокому , нежели остальные члены общества. Так, по ст. 65, раба, ударившего свободного мужа, можно было убить. Отсутствие имущества делало невозможным для них уплату денежных штрафов. Поэтому за совершение преступления холопы подлежали иной ответственности. Уплату денежного штрафа, возмещение ущерба причиненного холопом, производил его хозяин и наказание холопа за совершение преступления было делом уже не государства, а феодала. Статьей 121 предусматривалась ответственность за кражу , совершенную беглым холопом, господин бежавшего холопа обязан был заплатить за унесенное его холопом имущество по урочной цене. Он мог его бить, убить, а в случае кражи у третьих лиц хозяин холопа мог выдать его пострадавшим, от кражи лицам (ст. 121). Если же хозяин оставлял холопа у себя, то он обязан был уплатить пострадавшим урок. Свободный человек за кражу платил штраф в пользу князя и урок в пользу пострадавших (ст. 75, 79, 82 и др.). При соучастии в краже, т. е. когда субъектами одного преступления являются несколько человек, накладывалась одинаковая ответственность независимо от степени участия в совершении преступления (ст. 42,43, 44). В ст. 35-46, 69, 76, 81 законодатель предусматривал различные виды краж, прежде всего в зависимости от характера и ценности похищенного имущества — конокрадство, кражу скота, хлеба, одежды и т. д.
При определении наказания за кражу, учитывалось откуда было похищено имущество (со двора, хлева, поля и т. д.).
Если «Краткая Правда» (ст. 13) установила за конокрадство и кражу из закрытых помещений 3 гривны, то «Пространная Правда», защищая интересы феодалов, усиливает уголовную репрессию и предусматривает за аналогичные преступления высшую меру наказания — поток и разграбление (ст. 35).
Статья 44 перечисляла денежные штрафы за хищение различных видов скота, устанавливала повышенную ответственность за хищение княжеского скота. Усиливая охрану феодальной собственности, статья имела в виду пресечение покушений на нее, в первую очередь, со стороны смердов.
Статьи 54, 55 подробно указывали злостное, неосторожное и случайное банкротство и в зависимости от значения субъективного момента определяли различные наказания. При случайном или неосторожном банкротстве купец получал рассрочку, платежа на несколько лет («зане же пагуба от бога есть»), при злостном же банкротстве купец мог быть продан в рабство.
В период существования Киевского государства в обществе еще не сложилось абстрактное представление о государстве и государственной власти, не было и понятия о государственных преступлениях. Всякие преступления против государства понимались как выступления против княжеской власти .
Преступления против личности. К ним относилось убийство, но «Русская Правда» подразумевала не всякое убийство чело века. Так, согласно «Правде Ярослава», убийство, совершенное в порядке кровной мести, не являлось преступлением и не подлежало наказанию. В «Правде Ярославичей» месть была заменена денежной вирой и головничеством, а убийство, совершенное в порядке кровной мести, стало преступлением и подлежало наказанию на общих основаниях (ст. 1). Статья 3 «Пространной Правды» за убийство «княжа мужа» устанавливала двойную виру (80 гривен), а за убийство всех других представителей княжеской администрации — простую виру (40 гривен). За убийство свободной женщины ст. 88 «Пространной Правды» взыскивала 20 гривен.
Не являлось преступлением убийство ночного вора (ст. 40), застигнутого на месте преступления, но при условии, что в момент убийства вор не был связан, и это убийство произошло до наступления рассвета. Не являлось преступлением по «Русской Правде» и убийство холопа или рабыни (ст. 89). Закон расценивал это как нанесение хозяину холопа имущественного ущерба и обязывал убийцу возместить хозяину урочную цену, а князю — 12 гривен продажи лишь в случае убийства холопа или рабыни без вины. Если же холопа или рабыню убивал сам хозяин, то это преступлением не считалось, и виновный не платил не только урока, но и продажи.
Наиболее опасным преступлением считалось, по «Пространной Правде» убийство в разбое без всякой ссоры. За это преступление была установлена высшая мера наказания — поток и разграбление (ст. 7), Почти таким же опасным преступлением считалось убийство «княжа мужа» в разбое, если конкретный убийца не установлен и община не ищет убийцу. Вира в 40 гривен изымалась за убийство свободных людей, приближенных ко двору, а также за убийство боярских и младших княжеских слуг. Менее опасным для господствующего класса представлялось убийство других категорий, граждан, о чем свидетельствуют размеры продажи, взимаемой в пользу князя: за ремесленника и ремесленницу — 12 гривен (ст. 15), смерда и холопа — 5 гривен (ст. 16), рабы — 6 гривен. Более позднее происхождение имеет ст. 89, которая предусматривала за убийство холопа и раба 12 гривен продажи князю.
«Русская Правда» посвящала довольно много внимания и другим преступлениям против личных прав. Так, «Краткая Правда» за отсечение руки назначала штраф в 40 гривен, за побои до синяков и крови допускала кровную месть, а в случае невозможности мести — 3 гривны за обиду, и плату лекарю вносил преступник.
За преступления против чести «Русская Правда» предусматривала 12 гривен штрафа.
Все имущественные преступления обозначаются термином татьба. Важнейшим преступлением против прав собственности «Русская Правда» признает поджог двора и гумна — за это назначался поток и разграбление. Различные виды краж наказывались продажею.
Установление денежного штрафа в сумме 17-18 гривен связано с повышением хозяйственного значения холопов, которых уже сажали на пашню и превращали в крепостных крестьян.
Таким образом, система преступлений и система наказаний в «Русской Правде» свидетельствуют о строгой охране законом феодальных отношений.
