Выдержка из текста работы
Совсем недавно судебный прецедент рассматривался отечественными юристами как институт далекой нам англосаксонской системы права, не имеющей ничего общего с регулированием общественных отношений в российской правовой системе. Однако одной из тенденций современного миропорядка становится все большее сближение различных общественных систем, мир становится «теснее», взаимовлияние сказывается все больше в различных сферах общественной жизни. Праворегулирование как основа организации каждого общества отражает эти тенденции весьма явственно и активно. В том числе, все чаще в российской юридической литературе последнего десятилетия возникает вопрос о существовании прецедентного регулирования в отечественной правовой системе, что явно обозначает начала судебного, мы бы даже сказали, судейского влияния на национальное праворегулирование и правовую систему в целом*(1). Параллельно этим процессам наблюдаются тенденции укрепления суда как самостоятельной власти, возрастания его роли в обществе*(2).
Прежде чем определить роль и место судебного регулирования в системе российского права, необходимо определить правовую (конституционно-правовую) природу деятельности самого суда как органа государственной власти.
Суд как орган государственной власти занимает исключительно важное место в государственной системе, однако это место не связано с созданием новых нормативных актов. Назначение судебной власти в осуществлении правосудия посредством конституционного, гражданского, административного и уголовного судопроизводства. Именно в процессе осуществления правосудия по конкретным делам органами судебной власти принимаются решения. Все их акты по сути — конкретное регулирование определенных правоотношений, возникших между участниками данного дела. Будучи по своей природе органами правоприменительными, суды принимают решения, несущие в себе характеристики именно этой специфики. Как известно, все их решения принимаются в соответствии с правилами судопроизводства, только в соответствии с законом (а в случае его пробела — в соответствии с общими принципами права, а не произвольно). Они обязательны для всех участников процесса, государственных органов и организаций (в части конкретно им направленных предписаний или в силу закона, например, в процессе исполнения решения) и подлежат неукоснительному исполнению на всей территории Российской Федерации.
В результате такой правоприменительной деятельности органы судебной власти принимают разного рода решения, и природа каждого из них определяется комплексом факторов, в том числе нормативной определенностью компетенции, процедур принятия и формы такого решения. Суды могут принимать только акты, форма и структура которых четко установлены процессуальными нормами.
Так, суды, рассматривающие дела по первой инстанции, принимают решения, определения, выносят приговоры и постановления по уголовным и административным делам. Суды, пересматривающие дела в кассационном порядке и в порядке надзора, принимают определения и постановления. Верховный и Высший Арбитражный суды РФ вправе также давать разъяснения по вопросам судебной практики. Каждое такое решение — письменный правоприменительный акт. Однако правовая природа таких актов, принимаемых при осуществлении правосудия — это не простое «наложение» норм действующего права на жизненную ситуацию. В каждом конкретном деле должна быть установлена объективная истина, должны быть обеспечены гарантии для всех участников, в конечном итоге должны торжествовать справедливость и право. Именно так должно строиться правосудие и его правовая природа — это деятельность самостоятельной ветви власти, призванной осуществлять социально охранительную функцию, в том числе и от действий других ветвей власти.
Суды, осуществляя правосудие, обеспечивают реальную связь между существующими социальными отношениями и юридическими нормами. Выработка судебного решения требует определенных процессуальных правил, последовательности проводимых действий, то есть процедуры применения права. Субъекты правоприменительной деятельности на основе логических законов в определенной процедуре проводят процесс квалификации, выстраивая для этого силлогизм, где роль большой посылки играет норма, а меньшей — фактические обстоятельства, исследуемые в связи с рассматриваемым делом. Они конкретизируют и детализируют общие нормы, раскрывают содержание оценочных правовых понятий и вырабатывают правоположения*(3) — прообраз полноценной нормы. Как отмечал известный русский правовед Е.В. Васьковский, применение на практике законов, как и других юридических норм, заключается в подведении частных случаев жизни под предусматривающие их в общей форме постановления: Применение законов на практике охватывает четыре основных вопроса: 1) юридический анализ конкретных случаев, подлежащих разрешению; 2) критику подлинности норм; 3) толкование норм; 4) логическое развитие их*(4). Четвертый элемент процедуры правоприменения с очевидностью свидетельствует о том, что суд выходит за рамки конкретного дела, разрешаемого им по существу. Выработанные в таких процедурах правоположения из выводов по конкретному делу могут стать образцом для иных аналогичных случаев, и зачастую они получают признание как надлежащее регулирование спорных общественных отношений. В некоторых случаях такая процедура правоприменения вынуждена заменять законодательное регулирование, которое имеет пробел или коллизию норм, призванных регламентировать конкретные правоотношения.
Нельзя в связи с этим не согласиться с Ю.А. Тихомировым и И.В. Котелевской, которые относят такие результаты деятельности органов судебной системы к правовым актам. «Все решения судов можно охватить понятием «правовые акты» в широком смысле, ввиду присущих им признаков», — пишут они и выделяют некоторые признаки, присущие решениям судов: а) правоприменительный характер и принятие их строго в соответствии с нормами закона; б) самостоятельность и несвязанность актами других органов; в) индивидуализированность содержания в связи с конкретностью рассматриваемого дела, рассматриваемого спора; г) предметная оценка решений в кассационном порядке и в порядке надзора; д) принятие решений в строго процессуальных рамках в соответствии с УПК; ГПК, АПК РФ и др., е) специальные требования к построению текста акта*(5).
Полностью соглашаясь с данной характеристикой, необходимо лишь добавить, что первое и второе положение несколько противоречат друг другу: если говорить о самостоятельности и несвязанности актами других органов, то из первого положения следовало бы исключить такую характеристику как «строгое соответствие нормам закона», поскольку это и есть связанность актами законодателя. Однако исключение этого постулата может повлечь серьезные последствия вплоть до разрушения всей системы правоприменения и праворегулирования. На наш взгляд, в пункте «а» следует сделать дополнение, а именно: «строгое соответствие нормам закона, соответствующим конституционным положениям, общепризнанным нормам и принципам права, международным нормам и стандартам».
При этом нельзя не учитывать, что в российской практике нередки случаи принятия неправовых законов, а также дефектных нормативных актов подзаконного характера, такая характеристика судебного акта, как несвязанность актами других органов, должна проявляться в случаях необходимости разрешения спора, по предмету которого принят, к примеру, акт губернатора, органа исполнительной власти, органа местного самоуправления. Важно, чтобы судебное решение основывалось именно на праве, на конституционно адекватном подходе к оценке спорных правоотношений. В аспекте правотворчества суда данный признак приобретает особое значение. Поскольку жесткая связанность с другими актами может повлечь неправовой характер самого судебного акта, если он принимается на основе закона либо подзаконного акта, противоречащего конституции, нормам международного права.
В случае дефектности нормы, на которой суд должен основывать свое решение, вступает в действие конституционный принцип самостоятельности суда и обязанность его правовым образом разрешить спор. Таким образом, суд принимает самостоятельное решение о дополнении либо замене нормативного регулирования новым, сформулированным непосредственно самим судом в конкретном деле, то есть связанность решения по конкретному делу с актом законодателя проявляется в процедуре проверки это го акта судом, отклонении его, либо вовсе лишении его юридической силы. С другой стороны, в ситуации дефектности нормативного регулирования суд не может произвольно принять решение. Он обосновывает свою оценку, выявляет существенные для данного случая элементы правоотношения и разрешает их исходя из общих принципов права, что выступает залогом обоснованности, мотивированности сформулированных судом юридических правоположений для данного случая. Следовательно, связанность с правом в целом у любого решения суда, принимаемого при дефектности нормативного регулирования, имеет более глубокие и широкие аспекты, на основе которых судом и формулируются определенные выводы для разрешения спора. Такие выводы могут впоследствии приобрести прецедентные свойства, то есть быть использованными, повторенными в аналогичном случае другим правоприменителем.
К характеристике решений судов по конкретным делам следовало бы добавить такие черты, как временный характер их действия и отсутствие у судебных органов собственных полномочий по выбору предмета регулирования, связанность инициативой участников процесса. Действительно, решение суда обязательно для сторон и подлежит исполнению в установленный законом срок. Однако правовые последствия судебного решения далеко не всегда могут быть исчерпаны прекращением исполнительного производства по делу в связи с его исполнением. Сущность судебного регулирования в условиях дефектности законодательства как раз состоит в том, что, будучи исполненным, оно чаще всего продолжает действовать для других аналогичных случаев, пока законодатель не примет необходимых норм.
Приобретающее прецедентный характер предписание имеет своим поводом не собственную инициативу судьи, как принимает нормативные акты законодатель, а возникает из конкретно существующих правоотношений. То есть его природа имеет своим источником потребность праворегулирования, исходящую из конкретных, жизненно определенных обстоятельств, а не теоретически обоснованной необходимости правового регулирования каких-либо правоотношений. В этой связи такое регулирование имеет одно несомненное преимущество перед законодательным: оно своевременно и не позволяет социальному конфликту оставаться неразрешенным, ожидая принятия законодателем соответствующих норм; оно — гибко, поскольку позволяет учитывать реальные обстоятельства каждого конкретного дела, тогда как предписания законодателя могут не быть в конкретных случаях справедливым и приемлемым способом разрешения конфликта.
Суд не может отказать в рассмотрении дела ввиду отсутствия закона, регламентирующего отношения сторон в возникшем споре, его неясности или противоречивости, поскольку это было бы равноценно отказу в правосудии. Поэтому правотворчество суда в таких случаях можно расценить как публично необходимое. Необходимое как для защиты конкретных прав, так и для выполнения публичных задач разрешения возникающих социальных конфликтов, сохранения социального мира, защиты прав и свобод.
Случаи разрешения конкретных дел при пробелах в законодательстве или его дефектности вынуждают суды определять, какие нормативные предписания коллидируют с данной ситуацией, и создавать специальную норму для конкретного случая. В основе такого решения, как отмечает известный английский правовед Эдуард Дженкс, лежит специальный прием — аргументы в пользу вынесенного решения*(6).
Такое регулирование, безусловно, основывается только на правотворчестве суда, выносящего такое решение, здесь используются акты законодателя опосредованно, для выработки новой нормы, то есть применяется аналогия закона или аналогия права. Основным же приемом, методом создания судом новых правоположений в этих случаях выступает прием толкования актов законодателя, которые используются не напрямую, а опосредованно. В результате судебный орган принимает решение, основанное на своем собственном видении права в свете понимания и толкования правовых норм, существующих в законодательстве и регламентирующих иные, но сходные по природе правоотношения. Результат такой деятельности можно рассматривать по его правовой природе, с одной стороны, как новое праворегулирование, а с другой — как акт толкования права или акт с элементами толкования права.
Об актах толкования правовых норм как самостоятельном*(7) источнике права пишет в своей работе В.В. Тарасова. Она, в частности, отмечает, что толкование норм права представляет собой процесс, складывающийся из совокупности трех основных элементов: уяснение, разъяснение и аккумулирующий их акт толкования. Под актом толкования В.В. Тарасова понимает результат определенной деятельности, интеллектуально-волевого процесса, направленного на уяснение и разъяснение смысла правовых норм, объективированный вовне в виде какого-либо юридического документа. Этот юридический документ, принимаемый судом, несет в себе природу судебного праворегулирования.
Причина необходимости такого регулирования лежит не в плоскости амбиций суда, претендующего на самостоятельное правотворчество, а совсем наоборот — в явной дефектности, пробельности законодательной базы. В этом смысле это нормотворчество суда является вынужденным. Кроме того, в российской правовой системе не предусмотрены процедуры официального толкования законов и иных нормативных актов, акты законодателя толкует суд в процессе их применения. Данное правомочие также представляется нам своеобразной составляющей судебного правотворчества и является средством выражения и реализации самостоятельности суда как единственного органа, наделенного полномочиями интерпретировать закон, наполнять его живым пониманием и приспосабливать его к жизни, связывая с конкретными правоотношениями в различных сферах общественной жизни.
Пробельность закона может в некоторых случаях быть связана с тем, что законодатель уходит от выполнения своих конституционных функций, не принимая необходимые нормы он сохраняет пробелы в законодательстве, что создает в некоторых случаях серьезные препятствия для реализации конституционных прав и свобод в обществе. В истории российского государства и права, к сожалению, масса таких примеров. Право на рассмотрение дела судом присяжных по Конституции 1993 г. начало реализовываться на всей территории Российской Федерации с января 2002 г., после решений Конституционного Суда РФ, право на альтернативную гражданскую службу взамен воинской как один из способов исполнения конституционной обязанности российских граждан получил защиту судами до его законодательного урегулирования.
Вырабатывая некоторые положения по регулированию конкретных правоотношений в обществе, суды выступают «проводниками права» в жизнь и нередко понуждают законодателя к правовому, конституционному регламентированию таких отношений.
Некоторые из таких вновь выработанных судами норм воспринимаются не только другими судьями в их практике, но и иными правоприменителями, а иногда и законодателем при последующем принятии нормативного акта по данному вопросу. Такие решения судов по конкретным делам явно приобретают свойства прецедентности, они несут в себе потенциал регулирования определенных общественных отношений, не установленного законодателем, хотя в их формальных признаках нет элемента общеобязательности.
Решение суда, восполняющее пробел в праве, устанавливающее новое толкование нормы, приобретает новые свойства — последствия его принятия не ограничиваются разрешением одного конкретного дела, поскольку в случаях разрешения аналогичных дел требуется принятие справедливого правового решения. Обязан ли суд, разрешающий аналогичное дело, строго следовать предыдущему решению, принятому в аналогичном случае? Если исходить из нынешнего положения в российском правоприменении де-юре, мы даем отрицательный ответ, но де-факто далеко не всегда этот ответ будет отрицательным.
Суды силами собственного потенциала стремятся к единообразию, стабильности, правовой определенности судебной практики. Именно такая необходимость стабильности предопределяет востребованность, повторяемость принятого ранее решения другими правоприменителями. Основой повторяемости таких решений не является общеобязательность, как это имеет место при нормативном регулировании, они повторяемы и востребованы зачастую именно потому, что справедливы и соответствуют представлению о праве. Существует необходимость единообразия судебной практики как залога устойчивости правового регулирования вообще, предсказуемости результатов действий субъектов права и соответствия его социальным ожиданиям добросовестных участников общественных отношений.
Так, в период экономических реформ в российской правовой системе произошло коренное изменение регулирования многих правоотношений. К примеру, пенсионное законодательство, в том числе дающее право на льготные пенсии, неоднократно изменялось и в некоторых нормативных актах допущены отступления от общих принципов преемственности и стабильности правового регулирования данных правоотношений. К примеру, право на получение пенсии по выслуге лет в связи с педагогической деятельностью, предусмотренное законом, зачастую существенно нарушается подзаконными актами и решениями органов социального обеспечения. Так, определением Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда РФ от 7 октября 2003 г.*(8) отменены ранее принятые решения по жалобе Ю. на решение комиссии по пенсионному обеспечению при управлении социальной защиты населения администрации Т-го района. Заявительница с 1975 г. занималась педагогической деятельностью в детском дошкольном учреждении. В период экономических реформ были произведены изменения в управлении этими учреждениями, в том числе детский сад стал структурным подразделением организации, не имеющей статуса юридического лица. Это обстоятельство послужило основанием ущемления пенсионных прав заявительницы, поскольку постановление Правительства РФ от 22 сентября 1999 г. N 1067 установило правила, в соответствии с которыми право на пенсионное обеспечение педагогических работников было связано с местом ее осуществления — только в государственных или муниципальных школах и других учреждениях для детей, имеющих статус юридического лица.
Верховный Суд РФ признал незаконными данные положения постановления Правительства, и, отменяя ранее принятые решения об отказе в удовлетворении жалобы Ю., указал, что отказ органа социальной защиты населения включить в трудовой стаж, дающий право на получение пенсии в связи с педагогической деятельностью, период работы воспитателем детского сада, являющегося структурным подразделением организации и не имеющего статуса юридического лица, незаконен. Исходя из массовости такого рода правоотношений, можно утверждать, что аналогичных дел, находящихся в производстве различных судов РФ довольно много. Решение Верховного Суда РФ для каждого из судов, рассматривающих такие дела, является образцом. Хотя, как мы понимаем, суд при рассмотрении конкретного дела не может сослаться на данное определение как правовое основание принимаемого решения, в основе — образец понимания самого права на пенсионное обеспечение в льготном порядке для лиц, занимавшихся педагогической деятельностью, которое не может быть обусловлено обстоятельствами, не связанными с условиями данного вида деятельности.
Нам представляется исключительно важным, что прецедентный характер судебные решения в национальной системе приобретают именно посредством их признания судами, восприятия их справедливого и правового характера. Фактически формируется система убеждающего прецедента, который по своей природе не навязывается судам, не ограничивает самостоятельность судьи в принятии решения по конкретному делу, а признается им как авторитетное, справедливое и разумное решение другого суда. Очень важно, чтобы решения по аналогичным делам не отличались кардинально от уже принятых, выработанных судами по ранее рассмотренным делам, ведь единообразие судебного разрешения аналогичных дел, как мы не раз отмечали, — это огромная социальная ценность.
Наделение судебного решения формально-определенными свойствами общеобязательности требует исключительно осторожного подхода. Ведь признанное сегодня прецедентом судебное решение может завтра оказаться судебной ошибкой.
Полагаю, что на нынешнем этапе развития судебного права в России разумнее всего для основной части судебного правоприменения ранее принятых судебных актов установить свойства именно убеждающего прецедента, когда суд, рассматривающий конкретное дело, может сослаться на прежнее судебное решение по аналогичному делу, сохраняющее свою силу, то есть мотивировать свое решение правильностью предыдущего. При этом, конечно же, такое предыдущее решение должно иметь совершенно четко очерченный круг характеристик и, кроме названных выше признаков судебного акта, должно быть обязательно опубликовано и принято высшим органом судебной власти, то есть одним из высших судов Российской Федерации (либо санкционировано его актом, подтверждающим его юридическую силу).
Вот эта самая «правильность», то есть достижение наиболее гармоничного, справедливого, разумного регулирования в отсутствие конкретного нормативного положения, — самая большая ценность в судебной деятельности. Это квинтэссенция назначения судебной власти — творить правосудие. Даже термин, означающий рассмотрение дел судебными органами, «правосудие» призван раскрыть суть этого результата: «право судьи», именно «право», а не норма или закон судьи.
Единообразный правовой характер судебного праворегулирования должен обеспечивать толкование и применение действующих законов, восполнение пробелов в праве в едином — правовом, справедливом, разумном, взвешенном — порядке в целом во всем правовом пространстве. Только стабильность в правовом регулировании может быть надежной основой устойчивого развития общественных отношений именно в правовом направлении, совпадающем с общепризнанными правами и свободами человека, с установлением справедливого баланса интересов в обществе.
Каждый, кто вступает в какие-либо правоотношения, должен и вправе точно знать последствия его поведения (правомерного или противоправного), будущую оценку государством этого поведения. Нынешняя непредсказуемость решений судов, к примеру по экономическим спорам, является одной из причин, препятствующих привлечению иностранных инвестиций в отечественную экономику, развития собственных экономических и социальных ресурсов. В любом случае, непредсказуемость последствий поведения субъектов права никак не способствует поступательному развитию общественных отношений, в том числе в экономике, политике, праве, социальной и культурной сферах жизни, установлению стабильности в государственно-правовой сфере.
Таким образом, единообразие правового применения действующего законодательства со всеми его противоречиями и пробелами обязаны обеспечить суды, поскольку именно на них возложена правоохранительная, праворегулятивная функция по разрешению социальных конфликтов, в том числе и в случае необходимости разрешения конкретных споров, регулируемых противоречивыми и пробельными нормативными актами.
Вырабатываются эти единые правила применения через разрешение таких конкретных дел, поскольку правосудие не осуществляется ни в какой иной форме, кроме как разрешение конкретных, подведомственных судам дел. Соответственно основная задача судьи в каждом деле — справедливо, законно и обоснованно разрешить дело при всех привходящих (отсутствие необходимой нормы, либо наличие нескольких норм, противоречащих друг другу, либо наличие нормы, противоречащей конституционным положениям и т.п.). В результате осуществления правосудия в таких обстоятельствах решение суда, как мы отмечали, конечно же, нельзя назвать только правоприменительным индивидуальным актом, касающимся прав и обязанностей исключительно участвующих в деле лиц. В этом случае судом производится не применение определенных положений конкретного нормативного акта в отношении участников процесса, как это свойственно для правоприменительного акта, а создаются, вырабатываются ранее не существовавшие правоположения для регулирования конкретных общественных отношений.
Вспомним один из интереснейших примеров судебного правотворчества, имевший место в период становления современного представления о судебном правотворчестве.
Президиум Верховного Суда РСФСР 1 ноября 1991 г. по протесту Председателя Верховного Суда РСФСР принял постановление, имевшее определяющее значение в вопросах защиты прав человека на свободу и личную неприкосновенность*(9). Г. был арестован с санкции прокурора в связи с привлечением к уголовной ответственности. Его адвокат подал в Верховный Суд РСФСР жалобу, ссылаясь на ст. 15 Декларации прав и свобод человека, считая избранные меры пресечения необоснованными. Постановлением судьи Верховного Суда РСФСР рассмотрение жалобы было отложено «До урегулирования вопроса о порядке ее рассмотрения в уголовно-процессуальном законодательстве». Президиум Верховного Суда РСФСР это постановление отменил, указав, в частности, следующее. В соответствии со ст. 2 Декларации прав и свобод человека положения Декларации имеют прямое действие и обязательны к исполнению всеми государственными органами, должностными лицами, общественными организациями, гражданами. Все права и свободы, закрепленные в Декларации, подлежат судебной защите.
В соответствии со ст. 15 этой Декларации никто не может быть подвергнут аресту иначе как на основании судебного решения или с санкции прокурора, а в случае ареста или содержания под стражей гражданин имеет право на судебную проверку и обжалование этих действий. Следовательно, Декларация устанавливает судебную проверку жалоб на необоснованное заключение применение меры пресечения в виде содержания под стражей; принимая решение об отложении рассмотрения такой жалобы до принятия соответствующего уголовно-процессуального законодательства, судья тем самым в нарушение закона оставил ее без рассмотрения.
Так, Президиум Верховного Суда РСФСР, указав на необходимость прямого применения положений Декларации прав и свобод человека независимо от того, что процедура реализации некоторых из них не урегулирована в отраслевом законодательстве (в данном случае процедура рассмотрения судами жалоб граждан на арест и содержание под стражей), по сути, признал необходимым до внесения соответствующих дополнений в Уголовно-процессуальный кодекс самим судам вырабатывать эту процедуру, то есть самостоятельно создавать процессуальное право, регулирующее данные отношения. Такие процессуальные правила были выработаны судом исходя из основных начал данного вида процесса и общих принципов права и успешно действовали вплоть до внесения соответствующих дополнений в УПК РСФСР 23 мая 1992 г.*(10)
Анишина В.И. Правовая природа. — Стр 2
Очевидно, что природа таких судебных норм тесно связана с деятельностью суда по осуществлению правосудия, главной целью которого была судебная защита конкретного человека, заключенного под стражу. Выработка правила рассмотрения всех аналогичных жалоб не было целью данного постановления Президиума Верховного Суда РСФСР. Однако именно эти правила приобрели публичную значимость — каждый, считавший его заключение под стражу неправомерным, после принятия названного решения мог рассчитывать на судебное рассмотрение его жалобы. В этом и заключается судейское правотворчество — не писать абстрактные нормы и правила, а разрешать дела, защищать права и в отсутствие необходимых норм и правил, создавая эти правила в конкретных делах. Эти правила и есть по сути источники права, поскольку вводят новое регулирование для неопределенного круга лиц во всех аналогичных случаях.
В связи с чем и предложение С.С. Алексеева о новой функции высших органов судебной власти в современных условиях является, на наш взгляд, актуальным и своевременным ориентиром по выработке механизмов ее деятельности. С.С. Алексеев пишет: «Надо полагать, настала пора вообще изменить наше видение правосудия, интерпретацию его назначения как одного лишь «применителя права». Опыт развитых демократических стран, причем не только англо-американской группы, свидетельствует, что высокий уровень правового развития достигается в обществе тогда, когда суд опирается на Конституцию, закон, на общепризнанные права человека, также и творит право. Поэтому придание решениям высших судебных инстанций страны функций судебного прецедента представляется делом назревшим, вполне оправданным»*(11).
Мы же не можем не добавить, что право как сущностная категория в его историческом и содержательном понимании в современном общественном и государственном развитии не может формироваться без судебного влияния, без судебной составляющей, без судебного правотворчества. Как убеждает современная практика, правовое, конституционное регулирование множества правоотношений в обществе достигается только благодаря судебному воздействию, принятию решений о защите прав и свобод (без закона, который должен был принять соответствующий законодательный орган, или вопреки его положениям).
Акты, принимаемые судами в результате рассмотрения конкретных дел с использованием процедур правотворческого характера, обладают определенными особенностями, отличающими их как от обычных актов правоприменения, принимаемых судами при рассмотрении дел и применении действующего закона, так и от актов нормативного характера, принимаемых органами государственной власти, наделенными правотворческими полномочиями в установленном порядке. Прежде всего, эти акты:
1) создают, формулируют новое правоположение, новый подход к разрешению правовой ситуации для конкретного случая, то есть носят казуальный характер;
2) реализуют полномочия суда как самостоятельной власти в системе государственности;
3) основываются на праве как системе действующих юридических ценностей и регуляторов общественных отношений;
4) приобретают характер повторяемого и неоднократно действующего правила в последующем и не в силу особого предписания, а будучи признанными иными правоприменителями как надлежащий способ разрешения юридической коллизии;
5) вырабатываются не по инициативе суда, а по инициативе заинтересованных лиц;
6) принимаются вследствие «молчания закона», то есть отсутствия легитимного регулирования спорных правоотношений;
7) направлены на выработку единого правового подхода к разрешению определенных категорий дел, то есть реализуют принцип определенности права, стабильности правового регулирования.
Эти особенности позволяют нам высказать мнение о том, что названные судебные акты по сути представляют собой источник праворегулирования, несущий в себе правовое начало, направленное на защиту прав и свобод, достижение стабильности и позитивного динамизма и всех тех юридических ценностей, которые вырабатывает и воплощает в жизнь мировая цивилизация, самые прогрессивные из ее составляющих.
В.И. Анишина,
заместитель руководителя отдела конституционного права,
доцент кафедры конституционного права
Российской академии правосудия, кандидат юридических наук,
судья в отставке
«Журнал российского права», N 10, октябрь 2006 г.
─────────────────────────────────────────────────────────────────────────
*(1) См.: Гук П.А. Судебный прецедент как источник права. Пенза, 2003; Гаджиев Г.А. Феномен судебного прецедента в России // Судебная практика как источник права. М., 2000; Гурова Т.В. Судебный прецедент как формальный источник права и его место в системе источников права в России // Атриум. 1997. N 3; Наумов А.В. Судебный прецедент как источник уголовного права // Российская юстиция. 1994. N 1; Нешатаева Т.Н. К вопросу об источниках права — судебном прецеденте и доктрине // Судебная практика как источник права. М., 2000; Цихоцкий А. Прецедентное право как объективная реальность // Научные труды «Эдилет». 2000. N 1.
*(2) Подробнее об этом см.: Лебедев В.М. Становление и развитие судебной власти в Российской Федерации. М., 2000; Судебная власть / Под ред. И.Л. Петрухина. М., 2003; Самостоятельность и независимость судебной власти Российской Федерации. М., 2006.
*(3) См., например: Безина А., Лазарев В. Конкретизация права в судебной практике // Советская юстиция. 1968. N 2. С. 6-7; Судебная практика как источник права / Под ред. Б. Н. Топорнина. М., 1997. С. 5-33; Ершов В.В. Статус суда в правовом государстве. М., 1992. С. 161-173; и др.
*(4) См.: Васьковский Е.В. Руководство к толкованию и применению законов (практическое пособие). М., 1997. С. 6-8.
*(5) См.: Тихомиров Ю.А., Котелевская И.В. Правовые акты: Учебно-практическое и справочное пособие. М., 1999. С. 229.
*(6) См.: Дженкс Э. Английское право. М., 1947. С. 44.
*(7) См.: Тарасова В.В. Акты судебного толкования правовых норм. Саратов, 2002. С. 10.
*(8) См.: БВС РФ. 2004. N 6. С. 25-26.
*(9) См.: БВС РФ. 1992. N 1.
*(10) Именно это судебное постановление В.М. Жуйков, заместитель Председателя Верховного Суда РФ, привел в качестве одного из примеров судебного решения, являющегося источником права (Жуйков В.М. К вопросу о судебной практике как источнике права // Судебная практика как источник права. М., 2000. С. 88-89).
*(11) Алексеев С.С. Теория права. М., 1994. С. 219.
