Содержание
Оглавление
ВВЕДЕНИЕ2
Глава 1. Необходимая оборона
в российском уголовном праве6
Глава 2. Понятие и условие
правомерности причинения вреда.22
ЗАКЛЮЧЕНИЕ27
Список использованной литературы. 29
ВВЕДЕНИЕ
Традиционные институты уголовного права пережили период реформирования и окончательно утвердились в действующем законодательстве. Это было вызвано потребностями соверменности — задачами построения правового государства и формирования гражданского общества. Даже в самых примитивных европейских правовых памятниках мы встречаем указание на ненаказуемость деяний, совершенных в состоянии необходимости . Окончательно эта оговорка получила свое выражение в формуле римского права «quod non est licitum in lege, necessitas facit licitum», «что не дозволяется законом, — дозволяется необходимостью».
Процесс реформирования политической, экономической, социальной,
правовой и духовной сфер общества нередко приводит к возникновению ситуаций, в которых граждане вынуждены использовать различные правовые средства для реализации и отстаивания своих прав и законных интересов. В этой связи представляет научный интерес рассмотрение различных способов защиты прав граждан, законодательно закрепленных в действующих нормативно-правовых актах.
Право на самозащиту можно рассматривать как один из основных
способов защиты прав и свобод человека и гражданина в механизме защиты прав граждан. Поэтому его рассмотрение является не только целесообразным, но и необходимым в сложившихся в стране политико-правовых условиях.
Конституция РФ закрепила положение, согласно которому каждый
вправе защищать свои права и свободы всеми способами, не запрещёнными законом. Причём гарантируется право на обращение за защитой, как в государственные, так и международные органы. Право на самозащиту, по моему мнению, это одно из основных конституционных прав граждан, позволяющее каждому самостоятелно использовать предусмотренные законом способы и меры защиты своих прав, свобод и законных интересов от посягательств. Несмотря на то, что оно прямо не закреплено в Конституции РФ оно выводится из её содержания путём доктринального толкования статей 2,17, 24,30,33,45,46,48,53 и других. Следует согласиться с мнением авторов, которые считают, что право на защиту — конституционное право граждан. Оно служит интересам личности, выступая в качестве одной из гарантий её законных прав и свобод.
Право на самозащиту можно рассматривать как в узком, так и широком аспекте. В узком смысле это действия самого субъекта, направленные на защиту и восстановление нарушенных прав и законных интересов без обращения к какому-либо органу или должностному лицу. В широком смысле — это любые самостоятельные действия гражданина, предусмотренные законом, и направленные на защиту, обеспечение и восстановление нарушенных прав, как с использованием своих собственных сил, так и возможностей государства и его органов, а также межгосударственных механизмов защиты прав человека.
Не вызывает сомнений, что право на самозащиту связано с материальным правом по крайней мере в двух отношениях: во-первых оно может быть реализовано лишь при нарушении или ограничении субъективного права или законного интереса; во-вторых, характер самого требования о защите права определяется характером нарушенного или оспариваемого права, содержание и назначение которого в основном определяет и способ его защиты.
Однако вызывает сомнение утверждение о том, что «право на защиту», точнее считать обязанностью человека, исходя из того, что «если есть опасность или даже её угроза, — каждый должен защищать себя, а не просто вправе. Иначе бы люди не выжили или бы выросли безвольными существами, не представляющими интереса ни для государства, ни для общества». Такая правовая позиция не подтверждается конституционными нормами и положениями действующего законодательства. Обязанность защищать права и свободы возлагается на государственные органы
(ст.2,7,8,18,21, 45,46 и другие Конституции Российской Федерации). Все
граждане наделяются правом выбора использования различных правозащитных механизмов. Например, статья 18 закона РФ «О защите прав потребителей» акрепляя, пять вариантов соответствующего поведения граждан, реализующего свое право на защиту как потребителя, предполагает еще один вариант: возможность отказаться от защиты своих нарушенных прав. Каждый сам решает, как распорядиться своими способностями и делает сознательный выбор средств защиты. Отказ граждан от защиты своих прав нельзя рассматривать как действие
противное обществу и государству. Например, традиционно в христиан-
ской идеологии приветствуется позиция не сопротивления злу. Однако таких лиц нельзя признать «людьми второго сорта».
Термин «самозащита» состоит из двух элементов: «сам» и «защита».
Категория «сам» означает, что «кто-либо лично производит действие».
Защита это комплексная система мер, применяемых для обеспечения
свободной и надлежащей реализации субъективных прав, включающая
различные средства и мероприятия. Право на самозащиту включается в
материально-правовое содержание права на защиту. Возникновение права
на защиту означает неудовлетворённость некоторого опосредованного
правом требования, интереса, который следует защитить. Это обстоятельство предполагает обязанность, вне и помимо которой, право реализоваться не может. Право определяется бытием обязанности, ибо обязанность,
реализуясь, реализует тем самым и право. Следовательно, обязанность и
право требования предполагают друг друга в себе и для себя, и не могут
существовать друг без друга .
Право граждан на самозащиту не сводится к процессуальным консти-
туционным правам. Данное право есть самостоятельное материальное
право, а не процессуальная форма каких-либо иных прав. Отнесение их к последним правам ограничивает понятие защиты прав и свобод личности.
Самозащита это один из способов защиты нарушенных или ограни-
ченных прав. В законодательстве выделяются различные формы самоза-
щиты. На наш взгляд, следует выделить следующие: уголовно-правовая;
гражданско-правовая; самозащита трудовых прав.
Уголовно правовая самозащита связана с использованием, прежде
всего, права на необходимую оборону (самооборону). Самозащита в форме необходимой обороны выступает как комплексный институт, регламентированный уголовным и гражданским правом. Право на необходимую оборону выступает одним из основных средств самозащиты, т.к. принадлежит человеку с момента рождения и в течение всей жизни, независимо от профессиональной или иной специальной подготовки и служебного положения. Оно призвано охранять основные личные права граждан: право на жизнь, на свободу и неприкосновенность личности. Современный период развития российской государственности отмечен ростом преступности, с которой государство справляется не в полной мере. Поэтому право на необходимую оборону позволяет не только обеспечить свою личную безопасность и безопасность своих близких, но и помогает гражданам самим активно противостоять противоправным посягательствам.
Необходимая оборона — это право гражданина, а не его обязанность. В
определенных ситуациях оборона от преступного посягательства может
только являться моральной обязанностью, общественным долгом гражданина. Однако на определенной категории лиц, в ряде случаев, лежит не только моральная, но и правовая обязанность обороняться от происходящего нападения. К числу таких лиц относятся сотрудники милиции, военнослужащие, сотрудники ФСБ
Глава 1. Необходимая оборона в российском уголовном праве
В соответствии со ст. 37 УК РФ под необходимой обороной принято понимать непреступное причинение вреда посягающему лицу при защите личности и прав обороняющегося или других лиц, охраняемых законом интересов общества или государства от общественно опасного посягательства (нападения). Прежде всего необходимая оборона направлена на защиту естественных и неприкосновенных (неотчуждаемых) благ человека: жизни, здоровья, чести, достоинства, свободы и личной неприкосновенности как абсолютных и незыблемых благ, принадлежащих человеку от рождения. Государство гарантирует защиту прав и свобод гражданина (ч. 1 ст. 45 Конституции РФ), ориентируя на это нормы Основного закона (например, ст. 20 22 гл. 2 Конституции РФ) и нормы отраслевого законодательства. В частности, раздел VII Особенной части УК РФ предусматривает уголовную ответственность за посягательства на личные права и свободы человека, и в первую очередь жизнь, здоровье, личную свободу, честь, достоинство, половую свободу и неприкосновенность и др.
В то же время гражданин не должен рассматриваться только как объект охраны со стороны государства. Сложившаяся в стране криминогенная ситуация, обстановка правового беспредела, рост количества насильственных и корыстно-насильственных преступлений требуют активного противодействия со стороны граждан любым противоправным актам . В. Ткаченко справедливо отмечает, что «бандитизм, разбой, посягательства на жизнь и здоровье людей, рэкет, терроризм приобрели характер национального бедствия Часто людям приходится рассчитывать только на самих себя, действовать в состоянии необходимой обороны» .
Однако необходимая оборона это лишь право каждого человека, что подчеркнуто в ч. 2 ст. 45 Конституции Российской Федерации, где говорится о праве каждого защищать свои права и свободы всеми способами, не запрещенными законом. Это значит, что само лицо решает, следует ли ему осуществлять указанное право в конкретной ситуации или нет. Принудить к осуществлению права на необходимую оборону нельзя, как в равной степени невозможно дать негативную правовую оценку отказа от осуществления этого права .
Именно такая позиция признается и уголовным законом. Указание на то, что право на необходимую оборону «принадлежит лицу независимо от возможности избежать общественно опасного посягательства или обратиться за помощью к другим лицам или органам власти» (ч. 3 ст. 37 УК), предполагает два вывода:
1) лицо может не осуществлять свое право на необходимую оборону в случае общественно опасного посягательства (нападения) и избежать его или прибегнуть к посторонней помощи;
2) лицо может осуществлять свое право на необходимую оборону, не принимая во внимание наличие обстоятельств, позволяющих ее избежать.
Реализация гражданами права на необходимую оборону является поистине действенным сдерживающим фактором насильственной преступности, поскольку перспектива получить немедленный и жесткий отпор менее приятна и желательна для каждого преступника, чем вероятность оказаться в будущем в руках правосудия с последующей длительной судебной процедурой и, возможно, благоприятным исходом. Пассивность обороняющегося нередко вызывает у нападающего чувство полной безнаказанности и, как следствие этого, провоцрует эскалацию агрессивных действий с его стороны .
Сделать выбор в пользу активных оборонительных действий при наличии опасности реального посягательства не так просто. Обороняющийся должен обладать незаурядным мужеством и иметь активную жизненную позицию. А главное он должен быть уверен в том, что осуществление права на необходимую оборону поощряется государством и обществом и ему не придется в последующем доказывать свою невиновность, выступая в роли подозреваемого. Поэтому уголовное законодательство должно, во-первых, предоставлять обороняющемуся самые широкие возможности для отпора преступному посягательству, сохраняя лишь минимальные ограничения, призванные предотвратить злоупотребление этим правом. Во-вторых, норма о необходимой обороне должна быть предельно конкретной и доступной для восприятия гражданами.
Частичным выполнением первого условия является новая редакция необходимой обороны, принятая Федеральным законом от 14 марта 2002 г. № 29-ФЗ «О внесении изменений в ст. 37 Уголовного кодекса Российской Федерации», в соответствии с которой обороняющийся в момент нападения на него или иную жертву посягательства не должен думать о соразмерности средств защиты характеру нападения, если посягательство сопряжено с явной угрозой жизни. Он должен думать только об одном как отразить нападение адекватными средствами, а не производить расчеты: соразмерна защита нападению или нет. Такая редакция нормы о необходимой обороне более соответствует интересам защиты жизни людей от преступных посягательств, чем первоначальная редакция ст. 37 УК РФ. Необходимая оборона этого вида в принципе не может быть превышена, т. к. причинение нападающему любого вреда, включая причинение смерти, будет правомерным.
Выдержка из текста работы
В настоящей действительности мы часто сталкиваемся с термином «Крайняя необходимость», в повседневной жизни мало придаем внимания данному термину и практически его не используем.
Но, тем не менее, данный термин нашел свое место и применение в Уголовном Кодексе РФ в ст.39 и в Кодексе об Административных правонарушениях РФ в ст. 2.7.
Законодатель использовал данный термин как своего рода оправдательный факт свершенного события, предположительно на случай непредвиденной и не разрешенной ситуации в силу каких либо непредвиденных обстоятельств, происходящих в момент нарушения гражданином Закона, а именно тогда, когда его жизни и жизни других граждан угрожает опасность, с целью предупреждения и изменения ситуации порой даже путем принесения малых жертв тем самым исключая большие.
Крайняя необходимость – понятие, слагаемое из нескольких составляющих, таких как:
крайний — последний, предельный срок (в свою очередь, предельный срок — последняя степень, граница чего – либо, т.к. срок – определенный промежуток времени);
необходимость — внутренняя, необходимая закономерность совершающегося, в действительности человеком, составляется сплошь из чистейших случайностей, а эти мнимые случайности и представляют ее форму.
Таким образом, мы приходим к выводу, что «Крайняя необходимость» не что иное, как внутренняя, необходимая закономерность совершающегося, в действительности человеком, составляется сплошь из чистейших случайностей в последний срок и определенный промежуток времени с целью непричинения вреда жизни и здоровью других граждан, а также имуществу и другим материальным ценностям.
Действующее уголовное законодательство в числе обстоятельств, исключающих преступность деяния, предусматривает и крайнюю необходимость (ст. 39 УК РФ).
Состояние крайней необходимости порождается коллизией двух правоохраняемых интересов, когда во имя спасения одного (более важного) из них приносится в жертву другой, менее важный.
Например, для спасения людей и имущества от наводнения самовольно захватывается речное транспортное средство.
Действия эти внешне подпадают под признаки состава преступления, предусмотренного ст. 211 УК, но преступными они не являются, поскольку совершены в условиях крайней необходимости.
Таким образом, действия (а иногда бездействие), совершенные в условиях крайней необходимости, не являются преступными вследствие того, что не содержат основного материального признака преступления (общественной опасности) и признаются законодателем социально полезными и отвечающими интересам гражданско-правового общества.
1. Понятие и признаки крайней необходимости
- Понятие, значение и история крайней необходимости как уголовно-правового института
Институт крайней необходимости — один из старейших институтов уголовного права. «Упоминание о нем в отечественном законодательстве мы находим в гл. Х Соборного Уложения 1649 г В ст. 283 говорится: "а будет кто собаку убьет ручным боем не из ружья, оборонятся от себя, и ему за ту собаку цены не платить, и в вину ему того не ставити"» Гаухман Л. Д.
«В дальнейшем институт крайней необходимости получил развитие в Воинском Уставе Петра I, Положения о крайней необходимости нашли отражение в артикулах 123,154,180 и 195. Так, в артикуле 180 указывалось: "тако и с теми таким же образом поступать надлежит, когда у подданных дворы, бревна, заборы и прочее сломаны и сожжены или хлеб на поле отравлен, или потрачен будет, разве по необходимой нужде востребуется и на то позволится» Гаухман Л. Д.
Данной нормой предусматривалась ответственность за истребление чужого имущества, однако в качестве обстоятельства, исключающего уголовную ответственность, называлась "необходимая нужда в этом", то есть когда существует в этом крайняя необходимость.
В условиях крайней необходимости (крайней голодной нужды) признавались в артикуле 195 Воинского Устава Петра I действия, образующие кражу продуктов, если она была малозначительной.
Наказание воровства обыкновенно умаляется или весьма отставляется ежели кто из крайней голодной нужды (которую он доказать имеет) съестные или питейные, или иное, что не великой цены украдет.
В более поздние годы, «анализируя в своих трудах институт крайней необходимости, Н.С. Таганцев писал, что положения о нем в действующих законодательных актах (Свод Законов по изданию 1842 г. и Уложение 1845 г.) были крайне неопределенны и противоречивы» Викторов И.Д.
На мой взгляд, более прогрессивными и отвечающими потребностям практики являлись положения о крайней необходимости, нашедшие отражение в Уголовном Уложении 1903 г.
Так, в ст. 46 говорилось, что "не почитается преступным деяние, учиненное для спасения жизни своей или другого лица от происшедшей вследствие угрозы, незаконного принуждения или иной причины опасности, в то самое время другим средством неотвратимой. При тех же условиях не почитается преступным и деяние, учиненное для ограждения здоровья, свободы, целомудрия или иного личного или имущественного блага, если учинивший имел достаточное основание считать причиняемый им вред маловажным сравнительного с охраняемым благом.
«Проводя сравнительный анализ Уложения 1845 г. и Уголовного Уложения 1903 г. в аспекте положений о крайней необходимости, Н.С. Таганцев писал, "то "Уложение 1845 года упоминало только о защите жизни, а действующее Уголовное Уложение рядом с защитой жизни ставит охрану здоровья, свободы, целомудрия, а равно всякого иного личного имущественного блага. Система Уложения и с теоретической и с практической точки зрения представляется более целесообразной» Викторов И.Д.
Институт крайней необходимости подвергался изменениям и в советский период развития уголовного законодательства. Впервые нормы крайней необходимости были включены в УК РСФСР 1922 г., а в УК 1926 г. существенно дополнены. Так, в ст. 13 УК РСФСР 1926 г. говорилось, что "меры социальной защиты судебно-исправительного характера не применяются вовсе к лицам, совершившим общественно-опасные действия, если судом будет признано, что эти действия были совершены или в состоянии необходимой обороны против посягательств на Советскую власть и революционный порядок либо на личность оборонявшегося или другого лица, если при этом не было допущено превышения пределов необходимой обороны.
Меры социальной защиты судебно-исправительного характера не применяются, когда те же действия были совершены для отвращения опасности, которая была неотвратима при данных обстоятельствах другими средствами, если причиненный при этом вред являлся менее важным по сравнению с предупрежденным вредом.
Фактически, законодатель признавал действия, совершенные в состоянии крайней необходимости, как впрочем, и при необходимой обороне, общественно-опасными и ненаказуемыми лишь в силу указания на это в законодательстве.
Такая формулировка закона существенным образом снижала социальную активность граждан в борьбе с общественно-опасными посягательствами и в защите охраняемых законодательством общественных отношений от грозящей опасности.
«Н.А. Беляев правильно заметил, что, вряд ли кто захочет рисковать своей жизнью, своим здоровьем, своим имуществом, если вред нападающему (при необходимой обороне) или третьим лицам (при крайней необходимости), причиненный при отражении посягательства или иной угрозе, рассматривается государством как опасный для общества» Ветров Н. И.
В такой редакции указанная норма просуществовала 34 года, и только принятие УК РСФСР 1960 г. позволило редакционно изменить ее и наполнить социально-позитивным содержанием. По своей правовой сущности действия, совершенные в состоянии крайней необходимости, признавались непреступными и исключающими уголовную ответственность.
По социальной значимости они были отнесены к общественно-полезным действиям, одобряемым и поощряемым государством. Таким образом, закрепление в законодательстве правовых и социальных оснований для обоснования действий, совершаемых в условиях крайней необходимости, предоставляло гражданам широкую возможность принимать участие в предотвращении вреда правоохраняемым интересам.
Аналогичным образом решается этот вопрос и в современной доктрине уголовного права. В соответствии со ст. 39 УК РФ, "Не является преступлением причинение вреда охраняемым уголовным законом интересам в состоянии крайней необходимости, то есть для устранения опасности, непосредственно угрожающей личности и правам данного лица или иных лиц, охраняемым законом интересам общества или государства, если эта опасность не могла быть устранена иными средствами и при этом не было допущено превышения пределов крайней необходимости.
Превышением пределов крайней необходимости признается причинение вреда, явно не соответствующего характеру и степени угрожавшей опасности и обстоятельствам, при которых опасность устранялась, когда указанным интересам был причинен вред равный или более значительный, чем предотвращенный. Такое превышение влечет за собой уголовную ответственность только в случаях умышленного причинения вреда".
Существенной новацией является дополнение нормы о крайней необходимости указанием на превышение ее пределов (эксцесс крайней необходимости), понятие которого дается в ч. 2 ст. 39 УК РФ.
Следует отметить, что многие ученые-криминалисты, занимающиеся исследованием института крайней необходимости, высказывали предложения, о его дополнении понятием "превышение". Еще ранее, до принятия нового УК, авторы теоретической модели УК справедливо отмечали, что такая законодательная норма ориентировала бы практику на правильное установление состояния крайней необходимости и надлежащую правовую оценку действия, хотя и выходящих за ее пределы, но в силу социально оправданных мотивов их совершения, представляющих меньшую общественную опасность. На наш взгляд, это решение законодателя является весьма правильным и отвечающим требованиям правоприменительной практики.
Говоря о социально-правовой природе института крайней необходимости, следует подчеркнуть, что право на защиту от опасности, угрожающей охраняемым законодательством интересам личности, ее правам, а также правам и свободам иных лиц, общества и государства является неотъемлемым, естественным и субъективным правом любого человека, -будь то гражданин России, гражданин другого государства или лицо без гражданства.
Каждый может использовать это субъективное право на защиту указанных благ собственными силами, но может и уклониться от его осуществления. В последнем случае такое бездействие заслуживает лишь морального осуждения, но исключает уголовную ответственность.
Вместе с тем, такое положение не распространяется на некоторые категории лиц, на которых возложены служебная или специальная обязанность бороться с опасностями, предотвращая причинение вреда личным, общественным или государственным интересам.
Это относится к сотрудникам милиции, которые не могут уклониться, например, от задержания особо опасного преступника, ссылаясь на исключительную опасность для их жизни и здоровья. Также они не вправе отказаться от освобождения лиц, захваченных в качестве заложников, ссылаясь на то, что это опасно.
Работники пожарной охраны не вправе уклоняться от выполнения своих обязанностей при тушении пожара и спасении людей, ссылаясь на невозможность предотвращения опасности, представляющей для них угрозу.
Обязанность бороться с опасностью возлагается и на других лиц: военнослужащих, медицинских работников, сотрудников различных спасательных служб.
Таким образом, учитывая то, что институт крайней необходимости обладает исключительно важными правовыми и социальными свойствами, есть все основания говорить о возведении его в ранг Конституционного права.
Исходя из изложенного, можно заключить, что крайняя необходимость является специфическим способом защиты более ценного блага путем причинения вреда менее ценному. Однако действия субъекта, совершаемые в состоянии крайней необходимости, могут быть признаны общественно полезными и непреступными только при соблюдении всех указанных в законе (ст. 39 УК) условий.
В теории уголовного права принято классифицировать их на две группы:
условия, характеризующие опасность;
условия, характеризующие действия, направленные на устранение опасности.
- СОЦИАЛЬНАЯ ПРИРОДА КРАЙНЕЙ НЕОБХОДИМОСТИ
В Конституции РФ (ст. 45) закреплено положение о том, что «каждый вправе защищать свои права и свободы всеми способами, не запрещенными законом». В ст. 12 ГК РФ эти способы конкретизированы и одним из них является самозащита прав, которая может осуществляться посредством причинения вреда в состоянии необходимой обороны и крайней необходимости. Если относительно социальной природы причинения вреда в состоянии необходимой обороны в литературе утвердилось мнение о том, что реализация субъективного права на причинение вреда в состоянии необходимой обороны основывается на праве неприкосновенности личности, а также содействует формированию активного участия граждан в предупреждении и пресечении преступления¹, то этот же вопрос относительно института крайней необходимости почти не исследовался. Мы полагаем, что природа права на причинение вреда в состоянии крайней необходимости аналогична природе права на причинение вреда в состоянии необходимой обороны. Отличие состоит лишь в том, что в силу того, что вред в состоянии крайней необходимости причиняется правам и интересам третьих лиц, то и его реализация ограниченна двумя требованиями. Во-первых, право на причинение вреда в состоянии крайней необходимости является субсидиарным правом, и возникает только тогда, когда отсутствуют иные средства устранения опасности. Во-вторых, при реализации права на причинение вреда в состоянии крайней необходимости должно быть соблюдено требование соразмерности – вред, причиненный не должен превышать вред предотвращенный. В случае умышленного причинения в состоянии крайней необходимости вреда более значительного, чем вред предотвращенный – имеет место злоупотребление правом. Право на причинение вреда в состоянии крайней необходимости является именно правом, граждане могут его реализовать или удержаться от его реализации. Это положение распространяется и на должностных лиц, что подкрепляется положением ст. 24 Закона «О милиции» о том, что нормы уголовного законодательства об обстоятельствах, исключающих преступность деяния, полностью распространяются на деятельность сотрудника милиции².
Субъективное право на причинение вреда в состоянии крайней необходимости реализуется в форме использования прав в рамках позитивных уголовных правоотношений. Основанием реализации права служит юридический факт – действие, событие, создающее опасность правам и интересам граждан, общества, государства, неустранимой другими средствами, без причинения вреда иным правоохраняемым интересам. Источником опасности, создающим состояние крайней необходимости, в отличии от состояния необходимой обороны, служит не только общественно-опасное посягательство, но и стихийные силы природы, действия животных и т.д.
Причинение вреда в состоянии крайней необходимости выступает юридическим фактом – основанием возникновения правоотношений между лицом, причинившим вред и государством, в лице правоохранительных органов.
Деяния, причиняющие вред в состоянии крайней необходимости, представляют собой сознательные и волевые действия (бездействия) и их следует различать от иных ситуаций причинения вреда, например от случаев физического принуждения, когда у лица отсутствует всякая возможность действовать сознательно с проявлением воли (связывание, запирание, применение гипноза или психотропных веществ). В указанных ситуациях преступность деяния исключается в силу отсутствия самого действия в уголовно-правовом смысле.
Вопрос о правомерности причинения вреда в состоянии крайней необходимости в уголовном праве возникает только тогда, когда необходимо дать уголовно-правовую квалификацию факту причинения вреда правоохраняемым интересам. Сюда не относятся ситуации причинения вреда правоохраняемым интересам, когда преступность деяния исключается на основании ч.2. ст.14 УК в силу малозначительности причиненного вреда или на основании ст.28 УК, невиновного причинения вреда, или в связи с отсутствием какого-либо элемента состава преступления.
Вопрос о природе непреступности деяния в состоянии крайней необходимости послужил предметом споров. Причинение вреда в состоянии крайней необходимости исключает именно преступность деяния, и соответственно уголовную ответственность.
Хотя ряд авторов отождествляли эти понятия, причисляя институт крайней необходимости к одному из видов освобождения от уголовной ответственности³.
Эти взгляды, в теории уголовного права, подверглись обстоятельной критике. В уголовно-правовой литературе неоднократно отмечалось, что в случае причинения вреда в состоянии крайней необходимости, следует говорить не об отсутствии уголовной ответственности, а об отсутствии самого основания уголовной ответственности, то есть отсутствие в действиях лица признаков деяния, предусмотренного Особенной частью УК. По мнению С.Г. Келиной, «При ненаступлении уголовной ответственности за отсутствием основания ( ч.2 ст.7; ст.13;14 УК РСФСР), речь идет о лице, не совершившем преступления; при ненаступлении уголовной ответственности вследствии освобождения от нее (ст.,ст.10; 48; 50; 51; 52 УК РСФСР), речь идет о лице, совершившем преступление, но в силу оснований, предусмотренных законом, освобожденном от фактического несения уголовной ответственности за нее»4
Причинение вреда в состоянии крайней необходимости только по внешним признакам подпадает под преступление, но в нем отсутствует ряд признаков, характеризующих деяние как преступление, что делает эти действия непреступными.
В теории уголовного права устоялось мнение, что в действиях лица, причиняющего вред в состоянии крайней необходимости, отсутствует такие признаки преступления как общественная опасность и противоправность. Более того, эти действия признаются даже общественно-полезными и правомерными[5].
Социальное содержание действий в состоянии крайней необходимости составляют также факторы, находящиеся за пределами состава поступка. Оценку тем или иным действиям можно дать, только мысленно проследив их результат, при этом необходимо «опираться на комплексную, всестороннюю характеристику соответствующего явления; наряду с прямыми и ближайшими социальными последствиями поступка принимаются во внимание и его косвенные, побочные результаты и различные аспекты»[6].
Так П.А. Фефелов считает, что сущность опасности конкретного преступления заключается не просто в факте нарушения уголовно-правового запрета, а в том, что антиобщественное деяние, запрещенное уголовным законом, обладая свойствами прецедента, создает угрозу повторения подобных нарушений в будущем[7].
Соответственно и причинение вреда в состоянии крайней необходимости не является общественно-опасным, так как создают прецедент совершения действий на устранение опасности.
Действия, причиняющие вред в состоянии крайней необходимости, следует оценивать в масштабах пользы всего общества. «Оценивая действия, совершенные в состоянии крайней необходимости, следует исходить из их вредности или полезности для общества в целом, а не только для отдельного лица. Конечно, для того, кто терпит непосредственный ущерб от действия, совершенного в состоянии крайней необходимости, оно будет опасным. Но действие это не будет опасным и вредным для общества в целом, так как оно сохраняет более важные блага»[8].
Итак, можно подвести предварительный итог – причинение вреда в состоянии крайней необходимости, при наличии совокупности объективных и субъективных признаков, не является общественно-опасным. К объективным признакам относятся: наличие опасности правоохраняемым интересам и невозможность устранить ее без причинения вреда; вред причиненный не должен превышать вред предотвращенный. Содержание субъективного признака состоит в том, что целью лица, причиняющего вред в состоянии крайней необходимости, является устранение опасности причинения более значительного вреда, чем вред причиненный.
Но спектр оценки деяний в состоянии крайней необходимости составляют еще два критерия: общественно-нейтральный и общественно-полезный.
Так, С.А. Домахин считал, что общественная полезность действий, причиняющих вред в состоянии крайней необходимости, определяется двумя моментами. Во-первых, лицо, действуя в состоянии крайней необходимости устраняет гораздо больший вред, а во-вторых, тем, что само государство через свои органы не имеет возможность устранить вред[9].
Ф.Г. Нинидзе высказывается по этому вопросу более определенно, указывая, что общественная полезность действий, причиняющих вред в состоянии крайней необходимости, определяется не только экономической выгодой, но и моральной стороной[10].
В.Н.Козак, разделяя точку зрения Ф.Г. Нинидзе, отмечал, что задачей института крайней необходимости является развитие высоких морально-этических качеств у граждан. Предоставляя гражданину право на защиту общественных и государственных интересов, законодатель формирует не только правопослушных, но и правоактивных членов общества. Устранение грозящей опасности нередко сопряжено с риском для жизни и здоровья лица, совершающего подобные действия. Недооценка этих обстоятельств может привести к понижению морального критерия при определении полезности действия, совершенного в состоянии крайней необходимости, и перенесению при этом центра тяжести на экономический фактор, что является неверным, так как определять экономическую выгоду содеянного можно только после акта крайней необходимости. Поэтому, при определении общественной полезности деяний, причиняющих вред в состоянии крайней необходимости, необходимо опираться на моральный критерий, учитывая при этом экономический фактор[11].
Наиболее обоснованным представляется мнение В.Н. Козака относительно природы общественной полезности действий, причиняющих вред в состоянии крайней необходимости. На основании этого мы считаем, что причинение вреда в состоянии крайней необходимости, с целью устранения опасности правам и интересам других граждан, общества, государства, является общественно-полезным. В то же время, несмотря на вышеизложенное, нам представляется вряд ли возможным согласиться с мнением Б.Т. Разгильдиева, который предлагает на законодательном уровне закрепить такое свойство деяния, причиняющего вред в состоянии крайней необходимости, как общественная полезность и вознаграждение лица, правомерно использовавшее это право[12]. Закрепление в законе положения о вознаграждении за действия, причиняющие вред в состоянии крайней необходимости, по нашему мнению, будет способствовать провокации состояния крайней необходимости.
Но можно ли признать общественно-полезными действия граждан, причиняющих в состоянии крайней необходимости вред, правам и интересам других граждан, общества, государства с целью устранения опасности собственным правам и интересам? Думается, нет. Наоборот, высокие морально этические качества граждан в таких случаях проявлялись бы в том, что при наличии опасности собственным правам и интересам эта опасность не переводилась бы на интересы третьих лиц, не причастных к созданию опасности, а лицо допустило бы причинение вреда собственным интересам, имея возможность ее устранить. Но в тоже время, как было отмечено выше, эти действия нельзя признать и общественно опасными, в силу отсутствия отрицательного отношения деяния к ценностям, охраняемым уголовным законом.
Подводя итог следует отметить следующее:
Социальная природа института крайней необходимости заключается в том, что реализация права на причинение вреда в состоянии крайней необходимости обеспечивает неприкосновенность личности и содействует участию граждан в предупреждении и пресечении нарушений прав и интересов граждан, общества и государства.
Непреступность причинения вреда в состоянии крайней необходимости, раскрывается через анализ обстановки, которая характеризуется наличностью, действительностью и неустранимостью опасности без причинения вреда иным правоохраняемым интересам, и которая непосредственно предшествовала причинению вреда, а также анализ мотивов и целей деяния, что определяет способ причинения вреда.
Причинение в состоянии крайней необходимости вреда будет непреступным при наличии совокупности объективных и субъективных признаков. К объективным признакам относятся: наличие опасности, невозможность ее устранить без причинения вреда правам и интересам других лиц; причинение вреда менее значительного, чем вред предотвращенный. Содержание субъективного признака характеризуется отсутствием вины, целью действий, причиняющих вред – устранение опасности.
Причинение в состоянии крайней необходимости вреда, с целью устранения опасности правам и интересам других граждан, общества, государства, является общественно-полезным деянием. Общественная полезность таких действий основывается на том, что государство заинтересованно в воспитании не только правопослушных, но и правоактивных членов общества, так как устраняя опасность интересам других граждан, общества и государства, лицо нередко действует в состоянии опасности собственным правам и интересам.
Право на причинение вреда в состоянии крайней необходимости с целью устранения опасности собственным интересам основано на проявлении инстинкта самосохранения жизни и других интересов. Поэтому государство признает такие действия социально-приемлемыми (допустимыми) и соответственно непреступными. Умышленное причинение в состоянии крайней необходимости смерти человеку в целях спасения собственной жизни или жизни другого человека должно рассматриваться как убийство при превышении пределов крайней необходимости. Исключение составляют случаи, когда жизнь спасаемая и жизнь человека, которому причиняется смерть, находятся в состоянии опасности, реализация которой, неминуемо грозит жизни обоих человек и спасение одного человека возможно только посредством причинения смерти другому. Такие действия следует признавать социальноцелесобразные – с целью избежания смерти двум человекам, смерть причиняется одному из них.
Причинение вреда в состоянии крайней необходимости – является нарушением норм объективного права, влечет за собой применение правовосстановительных санкций и является гражданским правонарушением.
Причинение в состоянии крайней необходимости вреда, при соблюдении условия соразмерности, не является уголовно-противоправным, ввиду отсутствия у лица отрицательного отношения к интересам общества. Причинение в состоянии крайней необходимости вреда более значительного, чем вред предотвращенный, при неосторожном отношении лица к последствиям в виде причиненного вреда, не является уголовно-противоправным вследствии нецелесообразности признания их таковыми.
[1] Огурцов Н.А. Правоотношения и ответственность в уголовном праве. – Рязань, 2010. – С.125-126.
[2] Закон РФ № 68. от 31.03.1999 г.»О внесении изменений в Закон РСФСР «О милиции» // Рос. газета от 8.04.1999г.
[3] Брайнин Я.М. Уголовная ответственность и ее основания в уголовном праве. – М., 1963. – С.247.
[4] Келина С.Г. Теоретические вопросы освобождения от уголовной ответственности. – М., 2004. – С. 8.
[5] Курс советского уголовного права. Часть Общая. Т.1. – Л., 1968. – С.462-463.
[6] Кудрявцев В.Н. Правовое поведение: норма и патология. – М., 1982. – С.95.
[7] Фефелов П.А. Указ. соч. – С.27.
[8] Домахин С.А. Крайняя необходимость по уголовному праву. – М., 2009. – С.5-6.
[9] Домахин С.А. Указ. соч. – С. 19.
[10] Нинидзе Ф.Г. К понятию крайней необходимости в советском гражданском праве // Проблемы государства и права на современном этапе. – М., 1974. № 8. – С.180.
[11] Козак В.Н. Указ. соч. – С.33-34.
[12] Разгильдиев Б.Т. Уголовно-правовые отношения и реализация ими задач уголовного права РФ. – Саратов, 1994. – С.260.
