Выдержка из текста работы
На протяжении множества веков, тысячелетий, начиная с самого момента зарождения общества, деления его на классы, люди пытались создать идеальное государство, которое удовлетворяло бы всех.
Попытки создания такого государства известны уже в трудах Платона и Аристотеля.
Платон и Аристотель являются одними из самых известных философов древности. Труды Платона, например, оказали наибольшее влияние на последующие эпохи.
Самыми важными проблемами его философии являются:
— утопия, которая была самой ранней из утопий;
— теория идей, представлявшая собой первую попытку взяться за еще не разрешенную проблему универсалий;
— аргументы в пользу бессмертия;
— космогония;
— концепция познания.
Вероятно от Сократа Платон унаследовал интерес к занятиям этическими проблемами и тенденцию к поиску, скорее, теологического, чем механического обоснования мира.
Как это связано с авторитаризмом в политике?
Во-первых, “… так как благо и реальность вне времени, то самым лучшим будет такое государство, которое ближе всего к божественному образу и обладает минимум изменений и максимум статического совершенства, и его правителями должны быть такие люди, которые лучше всех понимают вечное благо. Во-вторых, Платон, подобно всем мистикам, обладает твердой уверенностью в правильности своих убеждений. В-третьих, необходимо серьезное образование, чтобы воспитать правителя по принципам Платона. В- четвертых, Платон придерживается убеждения, что досуг необходим для достижения мудрости.”[1]
УТОПИЯ ПЛАТОНА
Самый важный диалог Платона — “Государство”, формальная цель которого определить “справедливость”. Но уже на ранней стадии было решено, что поскольку легче увидеть вещь в большом, чем в малом, то лучше расследовать то, что составляет справедливое государство, чем то, что составляет справедливого индивида.
И поскольку справедливость должна иметь место среди атрибутов самого лучшего воображаемого государства, надо сначала обрисовать такое государство, а затем решать, какое из совершенств надо назвать “справедливостью”.
Платон начинает с того, что решает разделить граждан на три класса: простых людей , вассалов, стражей . Только стражи должны обладать политической властью. Стражей должно быть значительно меньше, чем людей, принадлежащих к первым двум классам. По-видимому, в первый раз они должны избираться законодателями; после этого их звание переходит по наследникам, но в исключительных случаях подающий надежды ребенок может выдвигаться из низших классов, тогда как детей стражей, не отвечающих требованиям, могут исключить из класса стражей.
Основной проблемой, по мнению Платона, является обеспечение того, чтобы стражи осуществляли намерения законодателя. С этой целью он вносит различные предложения, касающиеся образования, экономики, биологии и религии. Не всегда ясно, насколько эти предложения относятся к другим классам кроме стражей, ясно, что некоторые из них относятся к воинам. Но Платон интересуется в основном лишь стражами, которые должны являться обособленным классом, подобно иезуитам в старом Парагвае, и духовенству в церковных государствах до 1870 года.
Воспитание должно, по-видимому, развивать у детей такие качества, как наблюдательность, серьезность, соблюдение внешних приличий и мужество.
Должна существовать строгая цензура на литературу, которую можно было бы читать с раннего детства, и на музыку, которую позволялось слушать. Матери и няни должны рассказывать только разрешенные рассказы.
Тренировка тела должна быть очень суровой. Никто не должен есть мясо или рыбу иначе, как в жареном виде, и не должно быть соусов и кондитерских изделий. Люди, воспитанные таким образом, говорит Платон, не будут нуждаться во врачах.
До определенного возраста молодежь не должна видеть неприятных вещей или порока, но в соответствующий момент их следует подвергнуть “обольщениям”, как в виде ужасов, так и в виде дурных удовольствий, которые не должны соблазнять. Когда же они выдержат такие испытания, их будут считать годными стать стражами.
Друзья в таком государстве должны иметь все общее, включая женщин и детей. Платон полагает, что это представляется трудным, но не считает эти трудности непреодолимыми. Девушки в таком государстве должны получить точно такое же образование, как и мужчины, изучая музыку, гимнастику и военное искусство.
Одинаковое воспитание, которое сделает мужчин хорошими стражами, сделает хорошими стражами также и девушек. “В отношении к охранению государства природа мужчин и женщин такая же самая.”[2]
Несомненно, различия между мужчиной и женщиной существуют, но, как говорил Платон, они никакого отношения не имеют к политике. Некоторые женщины склонны к философии и могли бы быть хорошими стражами, а некоторые женщины воинственны и годятся в качестве воинов.
Законодатель, избрав в качестве стражей несколько женщин, прикажет им жить в общих домах и питаться за одним столом. Брак будет радикально преобразован: “Все эти женщины должны быть общими всем этим мужчинам, ни одна не должна жить часто ни с одним.”[3]
На некоторых праздниках женихов и невест будут соединять, как им внушат, по жребию, в таком количестве, которое необходимо для сохранения постоянной численности населения. Но на самом деле правители будут производить манипуляции со жребиями, исходя из евгенических интересов. Все дети будут отбираться у своих родителей, и будут приняты серьезные меры предосторожности, чтобы родители не знали, которые дети являются их детьми, а дети не должны знать, кто является их родителями.
Детей с физическими недостатками и детей худших родителей “станут скрывать в неизвестном месте”.[4]
Поскольку ребенок не знает, кто его отец, то он должен называть ”отцом” каждого мужчину, который по возрасту мог бы быть его отцом. Это также отностится к “матери”, “брату” и так далее.
Предполагается, что чувства, связываемые в настоящее время со словами “брат”, “сестра”, “мать” и так далее. будут все еще связываться с ними и при новых порядках, установленных Платоном.
Например, молодой человек не будет бить старика, потому что этот старик может оказаться его отцом.
Мотивы подобного поведения были бы сходны с теми, что привели в свое время к безбрачию духовенства.
Слово “справедливость”, как оно употребляется до сих пор в праве, более подходит к концепции Платона, чем слово “справедливость”, используемое в политической спекуляции. Под влиянием демократической теории мы стали ассоциировать справедливость с равенством, тогда как для Платона она не имела такого значения.
Первое определение справедливости, предложенное в начале “Государства”, гласит, что она состоит в уплате налогов. Это определение вскоре остается, как несоотсетствующее, но кое-что от него остается и в конце.
Следующее соображение состоит в том, что определение “справедливости” у Платона предполагает государство, образованное либо согласно традиции, либо согласно теории, и осуществляющее в целом какой-то эпический идеал. Справедливость, по Платону, состоит в том, что каждый человек выполняет свою собственную работу. Работа в государстве Платона должна определяться или в зависимости от собственных вкусов человека, или на основании суждения о его способностях государства.
Государство Платона, в противоположность всем нынешним утопиям, было задумано, вероятно, для воплощения в реальной жизни, так же как и многие его утопии, практически реализованные в Спарте.
Еще будучи молодым, Платон сам дает формулировку, которая в точности определила его будущую деятельность, как философскую, так и политическую.
“Я был неотвратимо приведен к убеждению, что беды государства не прекратятся до тех пор, пока раса чистых, подлинных философов не придет к власти.” [5]
Та же альтернатива спасения поставлена и в “Государстве”: “Пока в городах не будут или нынешние философы царствовать, или нынешние цари и властители искренне и удовлетворительно философствовать, пока государственная сила и философия не совпадут в одно… дотоле, думаю, ни города, ни даже человеческий род, не жди конца злу…”[6]
Платон все-таки не отошел от своего врожденного призвания- политической деятельности.
Философия, которую он разрабатывает, метафизика, которую он поднимает, только прелюдия к его основному делу — политики города-государства. Не Афин, а государства завтрашнего дня, в котором философы будут правителями.
Но что же это за политика, которой Платон намерен заниматься?
Уже в “Горгии”, в котором как бы заложена мудрость, предложенная Афинам, это сказано, и сказано предельно ясно. Истинная политика заключается в том, чтобы просто улучшать граждан в государстве путем воспитания.
Платоновское государство явило людям 1V века до н.э. обманчивый образ государства полного равновесия, в котором ничто не нарушит порядок, установленный раз и навсегда. Именно в этом одна из наибольших странностей государства, которое он нам предлагал. Ничто и никогда здесь не движется. Это государство, в котором прогресс практически исключается. Такое государство, как совершенное, предназначено вечности. Прогресс, по мнению Платона, в этом равновесии абсолютной справедливости, или скорее движение, мог бы стать только синонимом упадка. Действительно, в стране, где лишь философы обладают полнотой знаний и при этом никогда не ошибаются, — в таком государстве ничего не происходит. Это как бы упразднение самой истории, что как будто и имел в виду Платон.
Но человек не создан для такого недвижимого рая. История увлекает его. История делает человека, а человек — историю. Статичные века не более, чем видимость. Спустя много веков, после того, как Платон, создав “Государство”, думал, что подписал смертный приговор демократии, стремление к ней вновь “… вспыхнет в самом сердце незыблемого христианского средневековья, вместе с борьбой за коммуны в Италии и во Франции. Затем придет 1789 год.., за ним 1848… А потом эти “Десять дней, которые потрясли мир”…История человечества еще лишь начинается…” [7]
“ ПОЛИТИКА “ АРИСТОТЕЛЯ
Читая какого-либо выдающегося философа, особенно Аристотеля, необходимо изучать его в двух аспектах: в связи с его предшественниками, и в связи с его приемниками.
В первом аспекте заслуги Аристотеля огромны, во втором — в равной степени огромны и его недостатки. Однако, за его недостатки более ответственны его приемники, чем он сам.
Аристотель жил в конце творческого периода в “ греческой мысли”, и после его смерти прошло две тысячи лет, прежде чем мир произвел на свет нового философа, приблизительно равного Аристотелю. К концу этого периода авторитет Аристотеля стал таким же бесспорным, как и авторитет церкви.
“Политика” Аристотеля интересна и в то же время важна. Интересна она тем, что показывает предрассудки, присущие грекам того времени, а важна как источник многих принципов, влияние которых сохранилось до конца средних веков.
Книга начинается с указания на важнейшее значение государства: это высшего рода сообщество и направлено оно к величайшему благу. Сначала шла семья, она строилась на двух взаимоотношениях: мужчины и женщины, господина и раба. Причем оба эти вида отношений естественны.
Несколько объединенных семей образуют селение, несколько селений — государство, при условии, что количество селений достаточно велико, чтобы удовлетворять собственным потребностям. Государство, по своей природе, хотя и появилось позже семьи, стоит выше нее и даже выше индивида, ибо “…то, чем становится вещь в полном своем развитии и есть ее натура”[8] , а человеческое общество в полном своем развитии и есть государство, а целое выше части. Изложенная здесь концепция есть концепция “организма”. Рука, когда тело уничтожено не является более рукою, говорит Аристотель. Здесь говориться о том, что “рука” должна определяться своей функцией — схватывать, которую она не может осуществить тогда, когда не присоединена к живому телу. Подобным же образом индивид не может выполнять свои функции, не являясь частью государства.
“Тот, кто основал государство, был величайшим из благодетелей, ибо без закона человек худшее из животных, а закон своим существованием обязан государству.” [9]
Государство не только общество для товарного обмена и предотвращения преступлений. “…Целью государства служит благая жизнь… само же государство представляет собой общение родов и поселений, ради достижения совершенного, самовладеющего существования, которое состоит в счастливой и прекрасной жизни.”[10]
“Государственное общение имеет в виду проявление прекрасной деятельности, а не просто совместное жительство.” [11]
Аристотель критикует утопию Платона. Особенно интересны его комментарии, в которых и согласно которым, “утопия” приписывает слишком много единства государству и превращает его в индивид.
“Платоновский коммунизм” раздражает Аристотеля. Собственность должна быть частной, но у людей следует воспитывать благотворительность, так, чтобы использование этой собственности было, в основном, общим. Благотворительность и щедрость — добродетели, а без частной собственности они невозможны. В вопросе с рабством Аристотель не верит в равенство. Он, хотя и допускает подчинение рабов и женщин, но все еще остается вопрос: должны ли быть все граждане политически равными?
Правительство тогда хорошо, когда его целью является благо всего общества, и плохо, когда оно заботится только о себе.
Есть три рода хороших правительств: монархия, аристократия, конституционное правление (полития).
Есть три плохих: тирания, олигархия, демократия.
Существует также множество промежуточных форм. Надо отметить, что плохие и хорошие правительства определяются этническими качествами тех, кто находится у власти, а не формой конституции. Это, однако, верно лишь отчасти. Аристократия — есть правление людей добродетельных, олигархия — правление богатых. Аристотель не считает богатство и добродетель понятиями тождественными. В соответствии с доктриной золотой середины он утверждает, что умеренный достаток скорее всего ассоциируется с добродетелью: “…не добродетели приобретаются и охраняются внешними благами, но наоборот, внешние блага приобретаются и охраняются добродетелями.., счастье в жизни, будет ли оно выражаться в наслаждении или в добродетели, или в том и в другом, соответствует тем людям, которые в переизбытке украшены чистым сердцем и тонким разумом , и которые обнаруживают умеренные требования в приобретении внешних благ в гораздо большей степени, чем те, которые обладают внешними благами в большей степени, чем это нужно, тогда как в благах внутренних у них ощущается недостаток.”[12]
Поэтому есть разница между правлением лучших (аристократия) и правлением богатейших (олигархия), ибо лучшие обладают , по-видимому, умеренным состоянием. Есть разница также между демократией и политией (кроме этнической разницы в правлении), ибо то, что Аристотель называет политией сохраняет некоторые элементы олигархии. Но между монархией и тиранией разница лишь этническая.
Аристотель видит различие между олигархией и демократией в экономическом статусе правящей партии: “… олигархия есть то, годе богатые управляют, не принимая в расчет бедных( демократия — то, где бедные управляют, и они пренебрегают интересами богатых.”[13]
Монархия лучше, чем аристократия, аристократия лучше, чем полития, но хуже всего коррупция, поэтому тирания хуже, чем олигархия, а олигархия хуже, чем демократия. Таким путем Аристотель приходит к ограниченной защите демократии: “… поскольку большинство правлений плохо, демократию можно считать лучшей.” [14]
Греческая концепция демократии была более крайней, чем наша во всех отношениях. Например, Аристотель говорит, что избирать правителей — олигархично, а назначать — демократично.
“Государство должно быть достаточно большим, чтобы в той или иной степени удовлетворять собственным потребностям, но оно не должно быть слишком велико для конституционного правления. Оно должно быть достаточно мало, чтобы граждане знали друг друга по репутации, иначе выборы или судебные процессы не могли бы вестись более или менее правильно. Территория должна быть настолько мала, чтобы всю ее можно было обозреть с вершины холма.”[15] Государство должно само удовлетворять свои потребности и иметь экспорт и импорт, т.е. внутреннюю и внешнюю торговлю.
“Цель государства воспитывать культурных людей, у которых ум аристократа соединяется с любовью к наукам и искусству.”[16] Такое соединение в своем высшем совершенстве существовало в Афинах времен Перикла, не в широких массах населения, но среди зажиточных людей. Оно начало распадаться в последние годы жизни Перикла…
“ЛЕВИАФАН” ГОББСА
Гоббс (1588-1679 гг.) является таким философом, которого трудно причислить к какому-либо направлению. Он был импириком, как Локк, Берк и Юм, но в отличие от них , был приверженцем математического метода не только в математике, но и в других отраслях знаний. На его общее воззрение Галилей оказал большее влияние, чем Бэкон. Но у Гоббса очень много недостатков наряду с его достоинствами. Он нетерпелив к тонкостям и слишком склонен разрубать “гордиевы узлы”. Его решения проблем логичны, но сопровождаются пренебрежением к грубым фактам. Он энергичен, но груб. Он лучше владеет алебардой, чем рапирой. Несмотря на это, его теория государства заслуживает тщательного рассмотрения, тем паче, что она более современна, чем любая предыдущая теория, даже теория Маккиавелли.
Договор происходит между гражданами и правящей властью, как это было впоследствии у Локка, Руссо; этот договор заключается гражданами между собой в том, чтобы повиноваться той власти, которую избирает большинство. Избранием этой власти политические полномочия заканчиваются граждан заканчиваются. Меньшинство связано повиновением государству также, как и большинство, так как договор обязует повиноваться правительству, избранному большинством. Когда правительство избрано, граждане теряют свои права, за исключением тех, которые сочтет целесообразным предоставить им правительство. Отрицается право восстания, так как правительство не связано ни какими обязательствами, ни какими договорами, тогда как подданные его связаны. Объединенное таким образом множество людей , называется государством.
Гоббс предпочитает монархию другим формам правления, в которых есть одна верховная власть, не ограниченная юридическими правами других органов власти. Он может примириться только с парламентом, но не с системой, в которой правительственная власть разделена между королем и парламентом. Это прямой антитезис на взгляды Локка и Монтескье.
Верховная власть, будь то один человек или собрание лиц, называется сувереном.
Власть суверена, в системе Гоббса, неограничена. Он имеет право цензуры над всяким проявлением общественного мнения. Законы собственности должны быть полностью подчинены власти суверена, так как в естественном состоянии нет собственности, и, поэтому, собственность создана правительством, которое может контролировать свое творение как угодно.
Допускается, что суверен может быть деспотичным, но даже худший деспотизм лучше, чем анархия. Кроме того, интересы суверена во многих отношениях совпадают с интересами его подданных. Он богаче, если богаче они, он в большей безопасности, если они послушны законам.
Во всем “Левиофане” Гоббс нигде не рассматривает возможность влиять периодическими выборами на стремления собрания пожертвовать общими интересами ради личных интересов своих членов.
Участие народа, согласно системе Гоббса, исчерпывается первым избранием монарха .Престолонаследование должно определяться монархом.
Свобода, по мнению Гоббса, это отсутствие внешних препятствий к движению. В этом смысле свобода совпадает с необходимостью. Что касается граждан, то они свободны там, где не распространяется действие законов. Это не является ограничением верховной власти, так как действие законов могло бы быть распространено, если бы этого захотел суверен. Подданные не имеют прав в отношении монарха, за исключением тех, которые суверен уступит добровольно.
Гоббс, однако, в одном ограничивает обязанность подчиняться суверенам. Он рассматривает право самосохранения, как абсолютное. Подданные имеют право защиты даже против монархов. Это логично, так как сохранение является лейтмотивом в учреждении права. На этой основе, Гоббс считает, что человек может отказаться сражаться, когда к этому призывает правительство. Это то право, которое ни одно современное правительство не признает. Гоббс оправдывает, правда, сопротивление правительству только в случае самозащиты, сопротивление же с целью защиты другого всегда преступно.
Еще одно логическое исключение: человек не имеет обязанностей перед правительством, у которого нет сил для его защиты.
Право собственности имеет силу только в отношении других подданных, в отношении суверена оно не имеет силы. Суверен имеет право регулировать внешнюю торговлю. Он не подчиняется гражданскому праву.
По мнению Гоббса, причинами, вызывающими распад государства, кроме его завоевания, являются:
— предоставление суверену малой власти;
— разрешение личных суждений подданным;
— теория о том, что все, что против совести, является грехом;
— признание абсолютного права частной собственности;
— разделение верховной власти; — подражание грекам и римлянам;
— отделение светской власти от духовной;
— отказ суверену в налогообложении;
— популярность могущественных подданных и свобода спора с сувереном.
В политике “… имеется два различных вопроса: один о лучшей форме государства, другой — о его власти. Лучшей формой государства является монархия, но не это представляет важнейшую часть его доктрины. Важнейшая часть доктрины заключается в том, что власть государства должна быть абсолютной. Эта доктрина возникла в Западной Европе в период Возрождения и Реформации.”[17]
ПОЛИТИЧЕСКАЯ ФИЛОСОФИЯ ЛОККА
Локк является наиболее удачливым из всех философов: он закончил свою работу по теоретической философии как раз в тот момент, когда правление в стране попало в руки людей, которые разделяли его политические взгляды. В последующие годы многие наиболее влиятельные и энергичные политики и философы поддерживали на практике и в теории взгляды, которые он проповедовал. Его политические теории, развитые Монтескье, находят применение повсюду, где существует спор между президентом и конгрессом; они отражены и в американской конституции. На его теории еще около пятидесяти лет назад основывалась британская конституция. Так же обстояло дело и с французской конституцией, принятой в 1871 году.
Во Франции XVIII века Локк своим влиянием, а оно было огромным, обязан сначала Вольтеру, который “… будучи молодым человеком провел некоторое время во Франции и Англии, и в “Философских письмах” проповедовал своим соотечественникам английские идеи. За ним пошли философы и умеренные реформаторы; крайние же революционеры пошли за Руссо. Его французские последователи, правы они были или нет, верили в тесную связь между теорией познания Локка и его взглядами на политику.”[18]
“Для того, чтобы принять право политической власти и установить ее происхождение, мы должны рассмотреть, какое состояние для людей естественно, т.е. состояние абсолютной свободы, чтобы направлять свои действия и распоряжаться своей собственностью и личностью по своему усмотрению в рамках естественного закона, не спрашивая разрешения и не завися от чьей-либо воли.”[19]
“Это было, конечно, состояние равенства, при котором вся власть и юрисдикция являлись взаимными: ни один человек не имел больше, чем другой. Нет ничего более очевидного, что творение одних и тех же классов, беспорядочно родившихся с одними и теми же природными задатками и с использованием одинаковых способностей должны быть равны между собой без субординации и подчинения. Если только повелитель, вышедший из их сферы не декларирован каким-либо манифестом, что его воля подчиняет себе волю других, и не было даровано ему очевидным и ясным определением несомненного права владения и суверенитета.”[20]
“Но, хотя это естественное состояние и является состоянием свободы, оно не есть состояние своеволия: хотя человек в этом состоянии обладает бесконтрольной свободой, чтобы располагать собой или своим имуществом, все-таки у него нет свободы убить себя или, даже, любое живое существо, которым он владеет, за исключением тех случаев, когда другая, более благородная цель , чем простое самосохранение призовет его к этому. У естественного состояния есть естественный закон, который управляет им, который связывает его и каждого; и разум, являющийся таким законом, учит все человечество, кто бы не советовался с ним, что все живые существа равны и независимы, никто не имеет права причинить вред жизни, здоровью или имуществу или имуществу другого, и все мы собственность Бога.”[21]
“Самое большое возражение естественному состоянию заключается в том, что пока оно существует, каждый человек — судья в своем собственном деле, так как он может полагаться только на себя в защите своих собственных прав. Для этого зла правительство служит лекарством, но не является естественным лекарством. Естественного состояния избегли посредством договора, создавшего государство.”[22]
Никакой договор не прекращает естественного состояния, исключая лишь то, что создается государство. Различные правительства независимых государств сейчас находятся в естественном состоянии по отношению друг к другу.
Естественное состояние, как сообщается в отрывке, направлено против Гоббса, и тождественно состоянию войны, а, пожалуй, ближе к его противоположности.
“Главной и основной целью людей, объединявшихся в государство и подчиняющих себя власти правительства, являлось сохранение собственности, чему в естественном состоянии не достает многого.”[23]
Юридические права можно определить так: “… вообще говоря, человек имеет юридическое право обратиться к закону, чтобы тот защитил его против оскорбления. Человек, вообще, имеет право на свою собственность, но, если, скажем, у него есть незаконный запас кокаина, то он не имеет юридического права против того, кто его похитит. Но законодатель должен решить, какие юридические права создавать, и, неизбежно возвращаясь к концепции прав, как таких должен охранять закон.”[24]
В политической мысли XVII века существовало два типа теорий о происхождении государства. Пример первого можно найти у Роберта Филмера. Теории этого направления утверждают, что Бог даровал власть определенным людям и, что эти люди и их наследники составляют законное правительство, выступление против которого является не только нарушением закона, но и богоотступничеством. Эта точка зрения опиралась на традиции классической античности, так как почти во всех других государствах личность монарха была священна. Естественно, что короли относились к этим теориям одобрительно.
Теории второго основного типа утверждают, что государственная власть — это результат договора, и является делом чисто земным, а не чем-то установленным свыше. Одни писатели этого направления рассматривали общественный договор, как исторический факт, другие — как правовую абстракцию, но всех их объединяло стремление обосновать земное происхождение государственной власти.
Гражданское общество подчиняется власти большинства, если только не достигнуто соглашение о том, что “… некое другое большинство превышает простое большинство.”[25]
Это звучит вполне демократично, но надо учесть, что Локк предполагает, что женщины и бедняки лишены права гражданства.
“Возникновение политического общества зависит от согласия индивидуумов объединиться и образовать общество. До некоторой степени сомнительно, что когда-нибудь можно было бы объединиться и создать такое общество, такого согласия. Хотя можно допустить, что создание государства предшествовало самой истории.”[26]
Гражданский договор, которым учреждается правительство, связывал только тех, кто его заключил. Сын должен заново выразить согласие с договором, заключенным его отцом.
“Верховная власть ни у кого не может отнять ни частицы его имущества без его согласия.”[27]
Еще более поразительно его утверждение, что хотя верховное командование и обладает властью над своими солдатами, оно не имеет право распоряжаться их деньгами.
Расходы по содержанию правительства должны нести все граждане, по мнению Локка, но только с их согласия, т.е. с согласия большинства.
Теория, что законодательная, исполнительная и судебная функции были разделены, представляет собой характерную черту либерализма; она возникла в Англии во времена борьбы со Стюартами и наиболее четко формулируется Локком, по крайней мере в отношении законодательной и исполнительной властей. Законодательная и исполнительная власти должны быть разделены, говорил он, чтобы избежать произвола и злоупотребления властью.
Конечно, нужно понимать, что когда он говорил о законодательной власти, то подразумевал парламент, а когда об исполнительной — короля.
Соответственно, ”… он считает законодательную власть добродетельной, а исполнительную — безнравственной.”[28]
Значит, подобно английской палате общин, представителей законодательной власти необходимо время от времени избирать путем народного голосования.
В хорошо организованном правлении, говорит Локк, законодательная и исполнительная власти отделены друг от друга.
В споре между законодательной и исполнительной властью, считает Локк, в некоторых вопросах нет судьи на земле и так как небеса не высказывают ясного мнения, то это фактически означает, что решение может быть достигнуто только в борьбе, так как принято считать, что небеса дают победу равному. Подобная точка зрения присуща любой доктрине, исходящей из разделения властей.
“Политическая философия Локка была правильной и полезной до промышленной революции. С того времени все больше росла ее неспособность дать ответ на важнейшие проблемы. Власть собственности, сосредоточенная в руках огромных корпораций, превзошла все, что когда-либо воображал Локк. Необходимые функции государства, например, в области образования, увеличились чрезвычайно. Национализм породил союзы, а иногда приводил к слиянию экономической и политической власти, делая войну составной частью конкуренции. У каждого отдельного гражданина нет больше власти и независимости, которыми он должен обладать по теории Локка.”[29]
КАНТ О ГОСУДАРСТВЕ
В философии XVIII века преобладал английский эмпиризм, в качестве представителей которого можно назвать Локка, Юма и Беркли. “У этих людей существовал конфликт, которого они сами, по-видимому, не осознавали, между складом их ума и тенденцией их теоретических учений. По складу ума, они были социально мыслящими гражданами, ни коим образом не притязательными и не мыслящими напрасно о власти и настроенными в пользу терпимого мира, где в пределах закона каждый мыслящий человек может поступать так, как ему удобно. Они были добродушными людьми, вежливыми и добрыми. Но в то время, как их характер был общественным, их теория вела к субъективизму. Субъективизм не был новым направлением, он существовал в поздней античности… Он был возобновлен в новое время декартовским cogito и достиг кратковременной кульминации в монадах без окон Лейбница. Лейбниц полагал, что все в его опыте было бы неизменным, если бы остальной мир был бы уничтожен. Тем не менее он посвятил себя воссоединению католической и протестантской церкви. Подобная непоследовательность проявляется также у Локка, Беркли и Юма.”[30]
“Государство есть соединение некого множества людей под господством права.”[31] Каждый из этого некого множества руководствуется тем, что он не должен быть средством достижения цели, напротив, человек — есть цель.
На вопрос, как обеспечить взаимную ответственность граждан и государства, государственной власти, Кант отвечает: “Лучшая форма правления из всех испытанных — республиканская, но и она не гарантирует от произвола и перерождения властей, если нет разделения властей на законодательную, исполнительную и судебную.”[32]
Из ветвей власти законодательной отводится первое место, судебной — особенное, ибо только здесь гражданин может и должен находить эффективную защиту от произвола. Независимость судебной власти диктуется опытом: никогда еще не было такого властвующего, который не хотел бы использовать власть себе на пользу. Здесь заключена идея конституционного суда. Кант полагает естественным, что каждый человек, независимо от его социального статуса, обладает совокупностью прав: вечных и неизменяемых независимо от чужой воли, свобода самоопределения настолько широкая, насколько она совмещается со свободой других. Никого нельзя обязывать к чему-либо большему, чем это требует совокупность выгод. Все другие права, включая избирательное, Кант относит к разряду приобретаемых. К приобретаемым относятся права такие, как: имущественные, семейные, обязательственные и так далее.
ФИЛОСОФИЯ ГЕГЕЛЯ
Философия Гегеля была кульминационным моментом развития немецкой философии, которое начиналось с Канта. Хотя Гегель часто критиковал Канта, его система никогда не смогла бы возникнуть без системы последнего. Его влияние, хотя и уменьшившееся, было сильно не только в Германии. В конце XIX века большинство философов в Америке и Великобритании были гегельянцами. Подчеркивание Гегелем роли нации вместе с его специфическим понятием “свободы”, объясняет его прославление государства — очень важную сторону его философии. Он развивает свою философию государства и в “Философии истории”, и в “Философии права”. Она в основном совместима с его общей метафизикой, но не обусловлена ею с необходимостью. В некоторых отношениях, например, в рассмотрении отношений между государствами, его восхищение национальным государством заходит так далеко, что несовместимо с его предпочтением целого частям.
Гегель требует для государства такого же положения, как св. Августин и его католические предшественники требовали для церкви. Привычка говорить о государстве, как если бы было только одно государство, ведет к заблуждению, так как не существует мирового государства.
Так как долг Гегеля является отношением индивидуума к своему государству, то не остается никакого другого принципа, с помощью которого можно было бы придать моральный характер между государствами. Это Гегель признает. Во всех отношениях, говорит он, государство является индивидом, и каждое государство независимо от других. Цель государства не только сохранение жизни и собственности граждан, и это дает моральное оправдание войне, которая не должна рассматриваться как абсолютное зло или случайность, или как имеющая причину в чем-то, чего не должно быть.
Гегель под этим подразумевает, что в определенных ситуациях нация не имеет права избегать войны. Он выступает против создания таких учреждений, как мировое правительство, которые предупреждали бы возникновение подобных ситуаций.
Так как государства выступают друг по отношению к другу как находящиеся в естественном состоянии, то отношения между ними не являются ни правовыми, ни нравственными. Их права имеют свою реальность в их частных волях, и интерес каждого государства наиважнейший его закон.
Государство, очевидно, ценно, как средство: оно защищает нас от воров и убийц, оно строит дороги, школы и так далее. Оно может быть также плохим, как средство, например, ведя несправедливую войну. Гегель утверждает, что “… граждане существуют ради государства.”[33]
ОСНОВНЫЕ ПРИНЦИПЫ ФОРМИРОВАНИЯ
ПРАВОВОГО ГОСУДАРСТВА
В представлении большинства, государство является каким-то безжалостным деспотом, которое довит и губит людей. Государство — это чудовище, тот зверь Левиафан, как называл его Гоббс, которое поглощает людей целиком, без остатка. Для нас, русских, государство — это несправедливые войны, ведущие к подчинению, порабощению слабых и небольших национальностей великими и могучими нациями. Наконец, государство — это организация экономически сильных для подавления и эксплуатации экономически слабых.
Возникает вопрос, в действительности государство создано для того, чтобы угнетать, подавлять и мучать слабую личность?
Культурный человек и государство — это два понятия, взаимно дополняющие друг друга. Поэтому культурный человек даже немыслим без государства.
И, конечно, люди создают, сохраняют, защищают свои государства не для взаимного мучительства, угнетения и истребления. Иначе государства давно распались бы и прекратили свое существование. Из истории мы знаем, что государства, которые только угнетали своих подданных, давно прекратили свое существование. Их место занимали государства, более удовлетворяющие требованиям своих граждан. Никогда государство не могло продолжить свое существование только насилием и угнетением. У жизнеспособных государств такие периоды были всегда только временны. Наступала новая эпоха и государство всегда выходило на широкий путь осуществления своих настоящих целей и истинных задач.
В чем же, однако, истинные цели и задачи государства?
Они заключаются в осуществлении солидарных интересов людей. Государство и есть само по себе самая всеобъемлющая форма солидарности между людьми. Общее благо — вот формула, по которой определяются настоящие цели и задачи государства.
То, что сущность государства в солидарных отстаиваниях интересов людей, это сказывается даже в отклонениях от истинных целей государства. Даже наиболее жестокие формы государственного угнетения обыкновенно оправдывались соображениями об общем благе.
Способствуя росту солидарности между людьми, государство возвышает и облагораживает человека. В облагораживающей и возвышающей роли и заключается истинная сущность государства и его идеальная природа.
Фихте считал, что “… государство дает наиболее полно осуществить свое “я”; государство — это самое могучее проявление личности.”
Гегель видел в государстве наиболее полное воплощение саморазвивающейся идеи. Поэтому он называл государство “земным Богом”.
Возвращаясь к двум противоположным взглядам на государство, как на олицетворение насилия в виде зверя Левиафана и на государство, как на воплощение идеи, высшее проявление земного Бога, мы должны указать, что эти два различных взгляда соответствовали двум различным видам государств.
Гоббс, рисуя свой образ государства-зверя, имел в виду абсолютное монархическое или деспотическое государство. Неограниченность полномочий государственной власти и всецелое поглощение и придают абсолютно-монархическому государству звериный вид. В противоположность Гоббсу, Фихте и Гегель подразумевали под государством исключительно правовое государство.
“Притом они представляли государство таким, каким оно было в передовых странах той эпохи, как совокупность принципов, которые должны были осуществляться в правовом государстве.”[34]
“Правовое государство — это высшая форма государственного быта, которую выработало человечество, как реальный факт.”[35]
В идеале есть более высокие формы государственности, например, социалистическое государство. Но социалистическое государство нигде не было осуществлено как реальных факт, факт действительности.
Все цивилизованные народы всех частей света организованы в настоящее время в правовые или конституционные государства.
В основу правового государства заложено равенство власти, гражданина, общества и права, их правовое равенство перед законом. Исторически принцип образования правового государства состоял и состоит в распространении принципа суверенности на право. Этот процесс происходил в три этапа.
Первый, наиболее ранний, это признание суверенности власти. После длительного сражения за права народа, тираноборческих мятежей, восстаний, социальных революций, был завоеван суверенитет народа.
Следующим шагом стала борьба за суверенитет права, точнее, за приоритет права над властью, обществом, волей гражданина, большинства или меньшинства.
Паритет или приоритет означает установление зафиксированных законом отношений между всеми сторонами, особенно между властью и правом, не только в силу суверенитета власти (государства) и традиции попрания закона, но и потому, что само право создается властью, обладающей преимущественным правом законотворчества.
Большинство современных европейских и американских государств принадлежат по своему государственному устройству к правовым или конституционным государствам. Как формы, так и виды правовых и конституционных государств в Европе и других странах весьма разнообразны. Различия эти весьма существенны, и из-за устранения или сохранения их ведется жестокая борьба. Но, по сравнению с основными принципами правового или конституционного государства, все эти различия оказываются мелкими деталями. Основные принципы, на которых построено или должно быть построено правовое государство, должны быть везде одинаковы.
Основной принцип правового государства состоит в том, что государственная власть ограничена. Ограниченность власти в правовом государстве создается признанием за личностью неотъемлемых прав, которые должны быть нерушимыми и неприкосновенными. Впервые в правовом государстве признается, что “… есть известная сфера самоопределения и самопроявления личности, в которую нельзя вторгаться.”[36]
Неотъемлемые права личности не создаются государством, они, наоборот, по своему существу присвоены личности. Среди них, этих неотъемлемых, всегда присущих человеку прав, на первом месте стоит свобода совести. Вся сфера мнений, убеждений и верований должна быть, безусловно, неприкосновенной для государства. Непосредственным следствием свободы совести является свобода слова: устного и печатного. Человек имеет право не только думать то, что ему угодно, но и верить в то, что ему угодно.
Для высказывания своего мнения, убеждений и проповеди, человек должен иметь свободу общения. Среди неотъемлемых прав личности, и признаваемых в правовом государстве как одно из существенных прав, является свобода союзов и собраний.
Для устранения столкновений во всяком правовом государстве все вышеупомянутые свободы должны быть регламентированы, то есть для осуществления их должны установлены правила, которые “… исключали бы возможность столкновений с осуществлением других потребностей”.[37]
Нарушение этих правил, как и всех других законов, должно быть наказуемо. Органы государственной власти в правовом государстве должны быть наделены полномочиями пресекать нарушение законов, в случае необходимости даже арестовывать нарушителей. Но в правовом государстве полномочия органов государственной власти по предотвращению и предупреждению нарушений законодательства поставлены в строгие рамки закона. Эти законные рамки и создают так называемую неприкосновенность личности.
“Для гражданина политическая свобода есть душевное спокойствие, основанное на убеждении в своей безопасности. Чтобы обладать этой свободой необходимо такое правление, при котором один гражданин может не бояться другого гражданина.”[38]
Прямым дополнением принципа неприкосновенности личности является неприкосновенность жилища и тайна переписки. По отношению к жилищу и переписке устанавливаются правила, на основании которых они могут подвергаться осмотру только с постановления соответствующих государственных органов. Права личности вместе с неприкосновенностью составляют значительную часть и являются существенным содержанием политической свободы, без которой не может обходиться ни одно культурное государство.
Благодаря неотъемлемым правам и свободе личности власть в правовом, конституционном государстве не только ограничена, но и подзаконна. Власть должна ограничивать свои права и свободы ею же созданными законами. Такая ситуация самоограничения представлялась (да и теперь представляется) противоестественной, что и отражалось в традициях, обозначенных такими понятиями, как: своевластие, всеволие, самоуправство , беззаконие и так далее. Негативное отношение власти к праву, стремление к привилегиям, желание стать выше закона, привели к тому, что противоправная практика власти оказалась еще труднее преодолимой, чем аналогичная практика граждан, пытающихся действовать вне закона.
Осуществление законности при общем бесправии — чистейшая иллюзия. Законность предполагает строгий контроль и полную свободу критики всех действий власти, а для этого нужно признание за личностью и обществом неотъемлемости прав. Последовательное осуществление законности требует, как своего дополнения, свобод и прав личности и, в свою очередь, естественно вытекает из них, как необходимое следствие.
Основной принцип правового или конституционного государства, наряду с подзаконностью государственной власти заключается в ограниченности ее так называемыми правами человека и гражданина. Принцип ограниченности часто понимается ложно. Так как среди правовых государств имеются конституционные монархии, то данный принцип трактуется как принцип ограниченности монархической власти. Конституционным монархиям противопоставляют демократические республики, в которых “… желают присвоить полноту и неограниченность власти”.[39]
Всякая власть, полагал Монтескье, стремится стать неограниченной, иначе говоря, ничем не контролируемой, когда безопасность личности ничем не гарантируется. В отличие от других просветителей, которые подарили миру идею просвещенного, гуманного государя, бордосский юрист не поддался этим иллюзиям: “Если законодательная и исполнительная власти будут соединены в одном лице или учреждении, то свободы не будет, так как можно опасаться, что этот монарх или сенат станет для того, чтобы также тиранически принимать их.”[40]
Итак, непременное условие правового государства — разделение властей на исполнительную, законодательную и судебную.
Монтескье утверждал, что в основу закона должны быть положены законность, здравый смысл и естественные потребности человека, политически закрепляемые на практике.
“Закон, вообще говоря, есть человеческий разум, поскольку он управляет всеми народами земли; политические законы и гражданские законы должны быть не более, чем частными случаями происхождения разума.”[41]
Маккиавелли высказывает другую точку зрения на государственную власть: “Только с помощью преступления можно создать, укрепить и сохранить государственную власть: с того момента, когда преступление начинает служить государству, оно становится добродетелью”.[42]
Очень часто у нас переводят термины “суверенный” и “суверенитет” неправильно. Их переводят словами “самодержавие” и “самодержавный”, вместо того, чтобы переводить их значение вполне соответствующими словами “верховный” и “верховенство”. Поэтому, вместо того, чтобы выставлять требования суверенитета или верховенства народа, у нас выставляют требование “самодержавие народа”. Так как слово самодержавие переводится на другие языки словом “автократия”, то есть в обратном переводе требование “самодержавия” равносильно требованиям самовластия или автократии народа. Как известно, такого требования не выставляет ни одна демократическая или республиканская партия самых передовых стран. Можно ли признать тот порядок, при котором государственная власть хотя и всецело сосредоточена в руках народа, могла бы по желанию отменять свободу печати, собрания и союзов?
Свободы эти настолько неотъемлющее право каждого гражданина, что тот государственный строй, в котором они нарушаются не может быть признан нормальным, независимо от того, в чьих руках находится власть. Там, где этих свобод нет, или во всякий удобный момент они могут быть упразднены, там нет даже элементарной политической свободы, там государственная власть имеет характер насильственной, а не правовой. Деспотизм народа может быть даже ужаснее деспотизма одного лица, как это показывают примеры некоторых античных республик или господство конвентов и якобинцев во времена Великой Французской революции.
Принцип народного суверенитета не требует вовсе неограниченности народной власти. Он предполагает лишь верховенство народа. Народный суверенитет не требует такой громадной человеческой жертвы, как жертва человеческой личностью во имя всемогущей власти народа. Напротив, в атмосфере бесправия, насилия и несвободы может погибнуть и само народное верховенство.
Политическая свобода — это такое громадное и драгоценное благо, от которого нельзя отказываться ни на одно мгновение и ни за какие временные выгоды.
Права человека составляют лишь предпосылку или основу всего строя правового государства. Как и всякое государство, правовое государство нуждается в организованной власти и в учреждениях, выполняющих различные функции власти. В правовом государстве власть должна быть организована так, чтобы она не подавляла личность, а чтобы как отдельная личность, так и совокупность личностей — народ, были бы не только объектом власти, но одновременно являлись бы и субъектом ее. Этот характерный признак государственной власти хорошо выясняется из противопоставления государственной организации в абсолютно-монархическом и правовом государстве.
“В абсолютно-монархическом государстве власть характеризуется тем, что она безусловно противопоставляется населению и народу. Абсолютно-монархическая власть — это нечто совершенно чуждое народу, только господствующее, распоряжающееся и управляющее им. Престиж абсолютно-монархической власти заключается в том, что она является непререкаемой, требует слепого, беспрекословного подчинения ее приказам и распоряжениям, и запрещает критику в свой адрес. Совсем другими чертами обладает правовое государство и государственная власть в таком государстве. Государственная власть в нем связана с народом, так как сам народ принимает участие в организации и создании государственных органов. Самым важным органом государственной власти правового государства является народное правительство, являющееся соучастником государственной власти, непосредственно создавая одни акты и влияя на другие. В правовом государстве государство и народ не могут противопоставляться как нечто чуждое и враждебное друг другу. Тем не менее это не значит, что они нечто нераздельно существующее. Напротив, в конституционном государстве государственная власть остается властью и сохраняет свое собственное и самостоятельное значение.”[43]
Еще 250 лет назад Монтескье писал: “Не будет свободы, если судебная власть не отделена от власти законодательной и исполнительной. Если она соединена с исполнительной, то судья получает возможность стать угнетателем, а, если судебная власть соединена с законодательной, то жизнь и свобода граждан окажутся в руках произвола”.[44]
“Таким образом, в то время как абсолютно-монархическое государство обладает неким дуализмом, двойственностью, так как состоит из двух чуждых, разнородных и часто враждебных элементов: правительства и народа, — в конституционном государстве хотя бы в принципе или идее создается некое единство между народом и правительством.
Правовое государство часто характеризуют, как государство, в котором всегда есть господствующие и подчиненные классы. Согласуется ли установленный нами принцип правового государства с теорией и принципами классовой борьбы? На первый взгляд кажется, что они друг другу противоречат, ведь классовая борьба заключается в противоречии, в разъединении, розни, разобщении, а потому там, где ведется классовая борьба, не может быть, по-видимому, единения, общности, солидарности. Но классовая борьба есть борьба классовых сил; это явление по преимуществу социальное, относящееся к социальной основе государства. Следовательно, элемент разобщения, разъединения и розни, создаваемый классовой борьбой, составляет лишь основу правового государства, а не само правовое государство как таковое.
Соотношение между государственной организацией и классовой борьбой имеют ввиду, когда говорят, что государственный строй, тот или иной характер государственных учреждений или просто конституция, являются выражением соотношения общественных сил.”[45]
Классовая борьба вплетена в организацию современного правового государства. Отдельные классы при посредстве своих правителей (партий) являются, благодаря народному представительству двигателями правового государства во всех его проявлениях. Всякий акт государственной власти представляет собой нечто единое и целое. При этом акты власти в современном правовом государстве не являются простым выражением мнения и желаний господствующего класса. Далеко не всегда побеждает тот, кто был и остался победителем в решающий момент, когда складывалось и организовывалось современное государство. В современных правовых государствах и “… социально угнетенные элементы всегда имеют возможность влиять на ход государственной жизни, так как они имеют своих представителей в общем народном правительстве”.[46]
Господствующие партии часто принуждены уступить даже в принципиальных вопросах, несмотря на то, что физическая сила или, вернее, численное превосходство на их стороне.
Вследствие всех этих причин, отчужденность от государства даже наиболее социально угнетенных и наиболее крайних по своим политическим требованиям элементов, то есть рабочего класса, в конституционном государстве не так велика, как отчужденность всего народа от правительства в абсолютно-монархическом государстве.
Единство государственного целого в современном конституционном государстве имеет значение, скорее, девиза, принципа и идеальной цели, чем реально существующего факта.
Современное конституционное государство провозглашает определенный принцип и девиз, как свою цель. К осуществлению его оно стремится, но осуществить полностью его оно не в силах.
Самая важная функция в государстве — законодательная — в правовом государстве подчинена всецело народному представительству. Законодательство нормирует не только отношения отдельных лиц, но и целых групп между собой: отношение частных лиц к государству, а также, в особенности, деятельность всех государственных учреждений.
Потребовалось глубокое преобразование общества и его правосознания, чтобы коренным образом изменить отношение к праву в государстве, а также “… большая конструктивная работа для преобразования политической системы в политико-правовом сознании и отношении. Ее центральным моментом стала разработка документов и борьба за введение конституционного правления, занявшая более трех столетий, которые протекали со времен первых философов (Локка, Гумбольдта) и первых конституционных документов в Европе и Америке (конец XVIII века) до первой конституции в России XX века и современных конституционных актов стран, вступивших на путь демократического развития. Основой реально значимых правовых отношений оказываются не сами по себе правовые нормы, предписания и санкции, как бы идеально они не были сформулированы. Их первоосновой служат элементарные свойства порядочности, нравственности, чувства долга, сознание ответственности, способности человека и общества к критическому самоотчету и самопознанию, привычка к дисциплине и умение дисциплинировать себя, подлинная гражданственность. С гражданственностью, в ее полном смысле слова, несовместимы такие пороки, как: коррупция, взятка, кумовство, подмена общественных связей кровнородственными, клановыми, а также экономическое, политическое, социальное подполье и так далее.
…Не только суверенитет права и всеобщее подчинение ему отличает подлинно правовые отношения, но и демократическое содержание самого права. Член правового общества пользуется уважением, доверием и свободой, развитым правосознанием, что исключает мысль о его исключительности, его особом, неподвластном законом статусе, связанным с его положением в обществе, с привилегией стоять выше закона.
Правовое государство и гражданское общество формируются совместно и процесс их создания занимает длительное историческое время. Он совершается вместе с развитием общества и требует целенаправленных усилий.”[47]
В правовом государстве некоторые лица принимают участие в выработке правовых норм путем представительства. Чтобы гарантировать согласованность законодательства с мнениями и убеждениями отдельных лиц, либо с народным сознанием, и создается народное представительство.
В создании народного представительства путем выборов должен участвовать весь народ. Никакие выделения и разделения народа по отношению к праву недопустимы. Избирательное право должно быть всеобщим и равным.
Для того, чтобы “… повысить чувство правосознания у народа, повысить в нем чувство ответственности, внушить ему уважение к своим и чужим правам, к законности, усилить в нем сознание общественной и национальной солидарности и заставить его признать важность интересов как общегосударственных, так и общенародных, — для всего этого нужно, чтобы весь народ в лице своих представителей участвовал в создании и выработке законов и оказывал влияние на деятельность правительства и общую политику страны”.[48]
Благодаря народному представительству, которое гарантирует политическую самостоятельность и общественных групп, и отдельных лиц, вся организация правового государства имеет чисто общественный характер. Правильное и нормальное выполнение функций в правовом государстве зависит от самодеятельности народных масс и общества.
В правовом государстве ответственность за нормальное функционирование правового порядка и государственных учреждений лежит на самом народе.
В отличии от полицейского государства, в правовом сам народ выносит на плечах всю правовую и государственную организацию. В правовом государстве нет места анархическим проявлениям, так как оно опирается на народное правосознание и приспосабливается к нему постоянно. Оно изменяется вместе с изменением правосознания. Притом, государство предполагает широкие общественные и правовые организации, которые должны постоянно расти и увеличиваться.
ПРОБЛЕМЫ РАЗВИТИЯ ПРАВОВОГО ГОСУДАРСТВА В РОССИИ
Фактор времени в процессе создания правового государства имеет важное политическое и нравственное значение. Поэтому формирование правового государства должно быть планомерным, глубоко и всесторонне осознанным, учитывающим особенности, место и роль в нем политических, экономических, социально-культурных, нравственных и иных предпосылок. Ведь, правовое государство — явление надстроечное, порождение культуры общества, форма функционирования политических, экономических и др. общественных отношений. Политические предпосылки формирования правового государства охватывают политико-правовую систему общества: учреждения и организации, структуру связей и взаимоотношений, принципы и нормы государственной и общественной жизни.
Сегодня мы живем в редкое время — время обновления как самой истории, так и ее понимания. Современный крах социализма во всех странах, которые были социалистическими, обозначил начало нового большого поворота в ходе всемирной истории. В такие эпохи появляется возможность “… мысленно заглянуть за предстоящий политический поворот и с позиций новых представлений о будущем по-новому оценить прошлое и настоящее”.[49]
Бывший Советский Союз опирался на партию, подменявшую собой государство, и, поэтому, потерпел крах. Но сегодня мы знаем, что в ХХ веке крах претерпела не только советская модель социализма, но и все модели, вплоть до шведской. Отсюда становится понятно, почему так остро дискутируется социально-экономическая проблематика… Без обретения экономически эффективных структур Россия может погрузиться на неопределенный период в хаос и анархию, на основании которой нельзя исключить возникновение новой, еще более страшной диктатуры.”[50]
Правовое государство в сегодняшней России, по нашему мнению, — это государственно-правовая форма организации и функционирования политической власти, осуществления государственного суверенитета народа, в основе которой лежит верховенство закона, незыблемость и неотъемность прав и свобод личности.
Формирование правового государства в России требует последовательного претворения в жизнь ряда основополагающих принципов: господство закона во всех сферах жизни общества; связанность правом государства и его органов; незыблемости свободы личности, ее прав и интересов, чести и достоинства; взаимной ответственности государства и личности; эффективного контроля и надзора за состоянием законности.
Путь, выбранный Россией, труден и тернист, на нем неизбежно возникновение различного рода ошибок и противоречий. Проводимые в стране реформы привели к столь быстрому изменению и обновлению общественных отношений, что законодательство, призванное регулировать деятельность субъектов права, не справляется со своими функциями. Отношения эти регулируются в настоящее время, во-первых, законодательством Российской Федерации, а во-вторых, неотмененным законодательством Союза ССР, действующим в части, не противоречащей нормативным актам России. Необходимость применения актов СССР вызвана временным отсутствием важнейших норм российского права, регулирующего конкретные отношения.
Мало констатировать, что состояние российской правовой системы в настоящее время, наряду с множеством несовершенных и противоречивых актов, характеризуется наличием правового вакуума. Его надо продуманно, систематически заполнять. Ликвидировать “пустоту”, то есть совокупность еще не принятых законов, которые должны будут регламентировать неурегулированные ранее общественные отношения, можно только методом законотворчества. Законотворчества реального, позитивного, не признающего никаких политических амбиций, служащего высшей цели — процветанию России и ее народа.
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
1. Артамонов С.Д. “Правовое государство: от Монтескье до наших дней”, Вестник АН СССР, 1990, № 4.
2. Бакунин М.А. “О Маккиавели”, журнал “Вопросы философии”, 1990, № 12.
3. Бонар Андре “Греческая циаилизация”, пер. с французского О.В. Волкова, т. 2, “От Антигоны до Сократа”, изд. “Искусство”, Москва, 1992.
4. Кистяковский Б.А. “Государство правовое и социалистическое”, журнал “Вопросы философии”, 1990, № 6.
5. Нерсесянц В.С. “Продолжение истории: от социализма к цивилизму”, журнал “Вопросы философии”, 1993, № 4.
6. Нерсесянц В.С. “Правовое государство: история и современность”, журнал Вопросы философии”, 1989, № 2.
7. Политология. Энциклопедический словарь. Изд. Московского Коммерческого университета, 1993.
8. Рассел Б. “История западной философии”, изд. “МИФ”, Москва, 1993, тт. 1-2.
9. Рормозер Г. “К вопросу о будущем России”, журнал “Вопросы философии”, 1993, 4.
10. Философский словарь. “Советская энциклопедия”, Москва, 1993.
11. Черниловский З.Н. “Правовое государство: исторический опыт”, журнал “Советское государство и право”, 1989, № 2.
СОДЕРЖАНИЕ
Введение…………………………………………………………………………….1
Утопия Платона…………………………………………………………………..1
“Политика” Аристотеля………………………………………………………5
“Левиафан” Гоббса…………………………………………………………….8
Политическая философия Локка………………………………………10
Кант о государстве……………………………………………………………13
Философия Гегеля……………………………………………………………14
Основные принципы формирования
правового государства……………………………………………………..15
Проблемы развития правового
государства в России………………………………………………………..24
Список использованной литературы………………………………..26
Юридический факультет
КОНЦЕПЦИЯ
ПРАВОВОГО ГОСУДАРСТВА
Курсовая работа
студентки 1 курса
заочного отделения
___________________
Научный руководитель:
____________________
Калининград
1998
[1] Б.Рассел “История западной философии”, изд. “МИФ”, Москва, 1993, стр. 125, т. 1.
[2] Б.Рассел “История западной философии”, изд. “МИФ”, Москва, 1993, стр. 131, т. 1.
[3] Б.Рассел “История западной философии”, изд. “МИФ”, Москва, 1993, стр. 131, т. 1.
[4] там же, стр.132.
[5] А. Бонар “Греческая цивилизация”, изд. “Искусство”, Москва, 1992, т. 2, стр. 109.
[6] там же.
[7] А.Бонар “Греческая цивилизация”, изд. “Искусство”, Москва, 1992,т. 2 , стр. 109-110.
[8] Б.Рассел “История западной философии”, изд. “МИФ”, Москва, 1993, т. 1, стр. 206.
[9] Б.Рассел “История западной философии”, изд. “МИФ”, Москва, 1993, т. 1, стр. 206.
[10] Б.Рассел “История западной философии”, изд. “МИФ”, Москва, 1993, т. 1, стр. 206.
[11] там же.
[12] Б.Рассел “История западной философии”, изд. “МИФ”, Москва, 1993, т. 1, стр. 210.
[13] там же.
[14] там же, стр. 211.
[15] там же, стр. 212.
[16] там же, стр. 212.
[17] Б.Рассел “История западной философии”, изд. “МИФ”, Москва, 1993 , т. 2, стр. 71.
[18] Б.Рассел “История западной философии”, изд. “МИФ”, Москва, 1993, т. 2, стр. 123.
[19] там же, стр. 141.
[20] там же, стр. 141.
[21] Б.Рассел “История западной философии”, изд. “МИФ”, Москва, 1993, т. 2, стр. 141.
[22] Б.Рассел “История западной философии”, изд. “МИФ”, Москва, 1993, т. 2, стр. 142.
[23] там же, стр. 143.
[24] там же, стр. 143.
[25] Б.Рассел “История западной философии”, изд. “МИФ”, Москва, 1993, т. 2, стр. 143.
[26] Б.Рассел “История западной философии”, изд. “МИФ”, Москва, 1993, т. 2, стр. 147.
[27] там же, стр. 148.
[28] Б.Рассел “История западной философии”, изд. “МИФ”, Москва, 1993, т. 2, стр. 148.
[29] Б.Рассел “История западной философии”, изд. “МИФ”, Москва, 1993, т. 2, стр. 157.
[30] Б.Рассел “История западной философии”, изд. “МИФ”, Москва, 1993, т. 2, стр. 157.
[31] Черняловский З.Н. “Правовое государство: исторический опыт”, “Советское гос. и право”, 1989, № 2, стр. 48.
[32] там же.
[33] Б.Рассел “История западной философии”, изд. “МИФ”, Москва, 1993, стр. 258, т. 2.
[34] Кистяковский Б.А. “Государство правовое и социалистическое”, журнал “Вопросы философии” 1990, № 6, стр. 141.
[35] там же.
[36] Кистяковский Б.А. “Государство правовое и социалистическое”, журнал “Вопросы философии”, 1990, № 6, стр. 143.
[37] Кистяковский Б.А. “Государство правовое и социалистическое”, журнал “Вопросы философии”, 1990, № 6, стр. 143.
[38] Артамонов С.Д. “От Монтескье до наших дней”, журнал “Вестник АН СССР”, 1990, № 4.
[39] Кистяковский Б.А. “Государство правовое и социалистическое”, журнал “Вопросы философии”, 1990, № 6, стр. 146.
[40] Артамонов С.Д. “От Монтескье до наших дней”, журнал “Вестник АН СССР” 1990, № 4.
[41] там же.
[42] Бакунин М.А. “О Маккиавелли”, журнал “Вопросы философии”, 1990, № 12, стр. 64.
[43] Кистяковский Б.А. “Государство правовое и социалистическое”, журнал “Вопросы философии”, 1990, № 6, стр. 147-148.
[44] Артамонов С.Д. “От Монтескье до наших дней”, Вестник АН СССР, 1990, № 4.
[45] Кистяковский Б.А. “Государство правовое и социалистическое”, журнал “Вопросы философии”, 1990, № 6, стр. 148.
[46] Кистяковский Б.А. “Государство правовое и социалистическое”, журнал “Вопросы философии”, 1990, № 6, стр. 148-149.
[47] Политология. Энциклопедический словарь. Изд. Московского Коммерческого университета, 1993, стр. 314-315.
[48] Кистяковский Б.А. “Государство правовое и социалистическое”, журнал “Вопросы философии”, 1990, № 6, стр. 151.
[49] Нерсесянц В.С. “Продолжение истории: от социализма к цивилизму”, журнал “Вопросы философии”, 1993, № 4, стр. 3.
[50] Рормозер Г. “К вопросу о будущем России” журнал “Вопросы философии”, 1993, № 4, стр. 15.
