Пример курсовой работы по психологии: Анализ становления представлений о темпераменте в ходе развития психологической науки

Содержание

Содержание

Введение3

Глава 1. Исследования темперамента в психологии5

1.1. Гуморальная теория5

1.2. Анатомо-морфологические теории6

1.3. Нейродинамические теории10

1.4. Факторные теории13

Глава 2. Сравнительный анализ темпераментных теорий в ходе развития психологии17

2.1. Изменение содержания категории «темперамента»17

2.2. Современные теории: генетические основы формирования темперамента18

Заключение32

Список использованной литературы36

Выдержка из текста работы

Актуальность темы исследования обусловлена тем, что предметом истории правовой мысли являются не сами исторически развивающиеся правовые учреждения и институты, а соответствующие формы их теоретического познания. Очевидно, что эти институты и учреждения представляют собой один из важнейших индикаторов правового мышления той или иной эпохи.

Правовые институты у древних славян возникли раньше государства и письменности, и поэтому определенные представления о праве имелись у наших отдаленных предков — восточных славян — еще до возникновения письменности. Есть определенные указания на правовой менталитет, обычаи, порядки восточных славян у византийских, арабских, западноевропейских историков, но они не многочисленны и не дают возможности создать полную картину правового мышления в Древней Руси.

В научной и околонаучной литературе со времен славянофильства нет недостатка в псевдоконструкциях славянской ментальности, «архетипичных образов» права и государства в сознании русского народа, но эти конструкции и образы вскрывают более субъективные представления их авторов, чем реальные факты интеллектуальной жизни далеких эпох. Поэтому эти конструкции можно оставить в стороне, а изучение истории отечественной правовой мысли следует, скорее, начать с первых литературно-правовых памятников («Слово о Законе и Благодати» митрополита Иллариона, «Поучение» Владимира Мономаха). Применительно к данным работам употребляется именно термин литературно-правовые, так как эти произведения не имели формы научных трактатов, а правовые идеи излагались не в научной, а в художественно-литературной форме. Для этих памятников также был характерен синкретизм — право не отграничивалось строго от этики, религии и других социальных регуляторов, также как и государственные институты не дифференцировались в достаточной степени от иных социальных явлений.

Объектом исследования выступают основы российской правовой мысли.

Предмет исследования — теории и концепции, отражающие развитие российской правовой мысли.

Цель исследования заключается в анализе становления и развития российской правовой мысли.

Задачи исследования:

исследовать политические и правовые идеи Древней Руси;

проанализировать правовые учения позднего средневековья;

рассмотреть становление идеологии самодержавия;

исследовать правовые идеи в России эпохи Просвещения;

проанализировать правовые учения начала XIX века;

рассмотреть основы русского консерватизма, либерализма и радикализма;

рассмотреть юридический позитивизм в России;

рассмотреть идеал-реалистическую философию права;

исследовать основы неоидеализма в русской философии права;

проанализировать альтернативы русского авторитаризма (евразийство и большевизм).

Теоретической основой исследования являются научные труды следующих авторов Антонова М.В., Графского В.Г., Долгих Н.В., Молдован А.М., Скоробогатова А.В. и др.

.Зарождение и развитие политических и правовых идей в России

.1Политические и правовые идеи Древней Руси

Идеология древнерусской политической мысли зародилась с появлением летописей в первой половине XI в. К оригинальным историко-политическим произведениям древнерусского периода следует отнести, прежде всего «Повесть временных лет» летописца Нестора, «Слово о полку Игореве» неизвестного автора, «Слово о законе и благодати» Митрополита Иллариона; «Поучение Владимира Мономаха»; «Слово Даниила Заточника» («Моление Даниила Заточника») [17].

В них освещены важные политико-правовые проблемы Древней Руси: происхождение государства; условия возникновения правящей династии; единство и суверенитет политической власти; организация оптимальной формы правления; законность реализации высших властных полномочий; взаимоотношения великого князя и его вассалов, светской и церковной власти [4].

Летописцы Киево-Печерского монастыря, опираясь на устные сказания, делали попытки восстановить историческое прошлое и объяснить развитие Руси в настоящем [12].

Так, к середине XI в. появляется первое политическое произведение, написанное киевским митрополитом Илларионом — «Слово о законе и благодати». Митрополит Илларион пытался в своем произведении теоретически обосновать независимость от Византии Киевского государства, а также идею самодостаточной и сильной княжеской власти [3].

Основные положения «Слова о законе и благодати» сводятся к описанию фантастической концепции всемирной истории, которая в свою очередь была разделения на два периода: Ветхий завет и Новый завет. Так, период Ветхого завета описывается как период подчинения закону («Богоизбранности» иудейского народа). Период Нового завета описан как период благодати, то есть когда христианство становиться достоянием всех народов, которые приняли его добровольно. Отражается факт принятия русским народом христианства по собственному желанию, а не под воздействием идеологии Византии. Кроме того, отражено положение русского народа, который вошел в равноправную семью народов, не нуждающихся ни в чьей опеке. Митрополит Илларион положительно описывает деятельность князя Владимира Святославовича, отражает положение Киевского государства как могучего и независимого, обосновывает необходимость единоличной власти киевского князя над другими князьями [11].

Идеи, положенные Митрополитом Илларионом в «Слово о законе и благодати», получили впоследствии отражение в «Повести временных лет» в начале XII в., которая предположительно была написана монахом Киево-Печерского монастыря Нестором [3].

На раннем этапе своего развития Киевская Русь еще не выработала модели централизованного управления, не имела разветвленной бюрократической системы, эффективно действующих институтов политической власти. Как показывает исторический опыт, регулирование политико-правовых отношений между представителями княжеской власти и демократическими слоями населения, осуществлялось преимущественно в форме сбора дани. Несовершенство этих правовых отношений нередко порождало политические конфликты в древнерусском обществе, которые решались преимущественно силовыми методами.

Таким образом, «Слово о законе и благодати» — это практически первый политический трактат Древнерусского государства. В нем последовательно изложены концептуально оформленные политико-правовые идеи, которые отражали общественно-политическое сознание правящего сословия древнерусского общества [1].

В первой части «Слова» автор с философско-политических позиций пытается раскрыть сущностное значение терминов «закон» и «истина», воспринимает ее как некий абсолютный идеал совершенства, что имеет универсальное значение для всех времен и народов. Обращение Иллариона к слову «закон» предполагает понимание его как в теологическом, так и в юридическом смысле. Автор «Слова» четко различает закон, который с помощью запретов регулирует поведение человека в обществе, и истину, что проявляется в высоком моральном состоянии человека [9].

Важно отметить, что закон и истина в трактовке Иллариона не только не противоречат, но и взаимодополняют друг друга. Истина в его интерпретации воспринимается человечеством благодаря закону, а не вопреки ему. Ссылаясь на новозаветные традиции, Илларион внимание акцентирует на том, что свобода воли и выбора действий зависит от нравственного состояния личности. Известно, например, что Христос пришел в мир не для того, чтобы нарушать закон, а наоборот — чтобы выполнить его. Используя библейские сюжеты, Илларион показывает, что человеческая благодать заключается в духовной свободе и с ним соединена. Закон только готовит к благодати и истины, он дает людям временное оправдание их жизни на земле. К спасению приводит людей только христианская вера. «Христианская благодать, как волны, — подчеркивает автор, — она неодолимо разливается по всей планете. В конце концов достигла она и народа русского. И это новое учение несет с собой новый дух». Русский народ, по словам Митрополита, из тьмы язычества вышел на дорогу, которая ведет его в благодатное царство Христово. Путь к нему освещает великая евангельская истина [5].

В своем политическом памфлете Илларион выступает как сторонник единовластие, великокняжеского централизма, монархической идеи, в которой он видел основной залог единства и силы государства, его территориально-политической целостности. Указывая на значение христианства для консолидации страны, Илларион отмечал, что церковь должна служить государству, государь, а не наоборот.

Существенным вкладом в становление и развитие общественно-политической мысли Киевской Руси является известное «Поучение Владимира Мономаха» детям. В этом произведении, написанном в начале XII в., жизнеописание князя сочетается с изложением понимания смысла важных политических событий древнерусского государства второй половины XI — начала XII в. [14]

«Поучение Владимира Мономаха» — это призыв заботиться о своей земле, оберегать ее от внешних врагов, сохранять единство древнерусского государства. Следует сказать, что автором «Поучения» является выдающаяся фигура Древнерусского государства. Это сильный мудрый, энергичный государственный правитель, смелый воин, гуманный, образованный князь. В этом произведении, которое является убедительным свидетельством развития общественно-политической мысли Древней Руси, обобщены основные политические проблемы древнерусского государства [20].

К ним следует отнести:

сочетание политики с общественной моралью;

ответственность правителя;

справедливость и законность;

компетентность и опора на знания в политической деятельности;

идея прекращения междоусобной борьбы и необходимости объединения русских земель.

Отметим, что «Поучение» адресовано детям князя, будущим властителям Киевского государства. В частности, обращаясь к своим сыновьям, князь говорит: «Больше превыше всего имейте страх Божий. Не ленитесь, не полагайтесь на бояр и воевод, а сами ухаживайте за всем. Уважайте старика как отца, а молодых как брата. Будьте справедливыми судьями, присяги не ломайте. Не забывайте того, что знаете, а чего не знаете, тому учитесь».

Следует подчеркнуть, что «Поучение Владимира Мономаха» — это прообраз идеального князя, сочетание политики и морали.

Указывая на постоянный рост ответственности каждого князя за судьбу своего государства, за свой народ, Владимир Мономах подчеркивает, что правитель, прежде всего, должен быть справедливым и всесторонне образованным человеком. Именно ум и знания, а вовсе не прозрение делают князя справедливым и мудрым, способным держать в повиновении бояр и удельных князей, а также противостоять внешним врагам.

Владимир стремился привить своим детям христианскую мораль, воспитать их доброжелательными, сдержанными, терпеливыми, трудолюбивыми людьми [3].

Оригинальным историко-политическим источником, написанным неизвестным автором в форме обращения к князю, является «Слово Даниила Заточника».

Исследователи обращают внимание на то, что это произведение дошло до нас в двух редакциях. В частности, возникновение первой редакции «Слова» историками отнесены к XII в., а второй — «Моление», «Послание» — до XIII в.

Адресатами «Слова» ученые считают Юрия Долгорукого, Андрея Владимировича Доброго — сына Владимира Мономаха и Ярослава Всеволодовича — сына Всеволода Большое Гнездо.

Содержание «Слова Даниила Заточника» пронизывает глубокий философский и общественно-политический смысл. Даниил смело провозглашает приоритет разума над физической силой, знания над храбростью, мудрости над военным нравом. Он превозносит духовный потенциал разумного, всесторонне образованного человека, способного самостоятельно мыслить и критически оценивать общественную жизнь.

Содержание «Слова» убеждает нас в том, что Даниил болел за судьбу народа, искренне стремился быть полезным ему благодаря умственным способностям и морально-этическим качествам. По мнению Даниила Заточника, именно мудрость и рассудительность являются основными факторами расцвета общества. Даниил считает, что князь должен окружать себя умными, мудрыми советниками [4].

Справедливо отметить, что по своему историческому значению, ценностным идеям, которые пронизывают текст литературного произведения, «Слово» является весомым вкладом в формирование общественно-политической мысли Древней Руси.

С ним тесно связаны также эволюционные изменения в политико-правовых отношениях древнерусского общества. Важной особенностью этого процесса стала генезис феодального права Киевской Руси. Ее законодательство, возникшее на основе обычного права восточных славян, последовательно отстаивал и защищал интересы князей, бояр и других категорий зажиточного населения [19].

Эволюция княжеского законодательства связана с заключением юридического сборника, который вошел в историю юридической мысли под названием «Правда Ярослава» или «Древнейшая Правда», которая была издана в Новгороде в 1016 году. Новый закон регламентировал взаимоотношения различных представителей городского населения [2].

Нужно отметить, что в «Пространной Правде» в целом, как и в «Уставе Владимира Мономаха», в частности, были заложены нормы не только гражданско-процессуального и уголовного, но и семейно-брачного, наследственного и других отраслей права. Их политико-правовое значение заключалось в том, что они обеспечивали юридическое согласование деятельности различных социальных слоев населения древнерусского государства.

Однако в условиях формирования и развития феодальной системы общества древнерусское законодательство не существенно отражало сословно-классовый характер, а потому не могло быть объективным и справедливым ко всем слоям населения, и было своеобразным источником социальной несправедливости.

.2Правовые учения позднего средневековья

Конец XV века может быть охарактеризован как решающий этап строительства государства. После присоединения Твери и Новгорода к Московскому княжеству, последнее окончательно утвердило свой статус «собирателя земель русских», а московский князь Иван III стал именоваться государем всея Руси. Централизация власти происходила и внутри властной структуры Московского княжества. Хоть по сложившейся традиции Иван III разделил свое княжество на уделы для своих сыновей, но этот раздел имел формальный характер, львиная доля территории княжества после его смерти перешла сыну Василию III. А его внук Иван IV вступил на престол уже как единоличный наследник. В русском государстве постепенно начали утверждаться элементы византийской политической системы — принципы единонаследия и единовластия [11].

Три исторических события стали решающими для формирования новой правовой структуры российского общества. Во внутриполитической жизни историческим рубежом для России стало ослабление татаро-монгольского ига, что обычно увязывается с противостоянием татаро-монгольского и русского войск на реке Угре в 1480 году. После этого московские князья фактически становились уже не ставленниками Золотой Орды, а автономными правителями, хотя традиция выплаты дани крымским татарам, как символ политической зависимости, сохранилась до XVII века.

Два других судьбоносных для России события были связаны с крушением Византийской империи. Она пыталась найти себе союзника в лице католической церкви в борьбе против турок, которые, начиная с XI века, постепенно захватывали все новые и новые области Византии. Флорентийская уния 1380 года, когда часть православных признало над собой власть римского папы, наглядно обозначила эту тенденцию и усилила на Руси позиции тех, кто требовал независимости русской церкви от церкви византийской и изоляции России от внешнего мира с целью защиты от латинства (как тогда называли католичество). Целью церковной политики стало обретение независимости от Константинополя, что в 1589 году привело к созданию Московского патриархата. Это означало признание Москвы одним из пяти ведущих духовных центров православного мира (Константинополь, Иерусалим, Антиохия, Александрия). C учетом того, что все четыре названных города попали под власть турецкого султана, Москва фактически приобрела статус ведущей православной державы [8].

Описанные выше политические события XV века не преминули сказаться и на правовой мысли в России. Первым и наиболее характерным симптомом изменения стала полемика внутри православной церкви о социально-экономической роли монастырей в обществе. Это не случайно — именно в рамках церкви, в монастырских стенах в ту эпоху сосредотачивалась практически вся культурная жизнь русского общества.

В конце XV века в рамках русской православной церкви возникло религиозно-политическое движение, получившее название «нестяжательство». Приверженцы этого движения выступили с требованием отказа церкви от «стяжания», то есть от приобретения церковью, особенно монастырями, земельных и имущественных владений. Сторонники этого направления утверждали, что приобретение монастырями собственности не совместимо с монашеским обетом, особенно в тех случаях, когда такое стяжание становится основным видом деятельности монахов. Этот вопрос был очень важен для общественной жизни той эпохи — в монастыри уходили в немалой части те, кто пытался таким образом избежать военной службы и уплаты налогов, от которых монастыри и крупные бояре были освобождены. Отдавая свою землю в монастырское владение, ее прежние владельцы хоть и приобретали монашеский статус, но продолжали жить обычной мирской жизнью. Нормальным в то время считалось, что и в монашестве сохранялось сословное разделение. Этот процесс консолидации земель вокруг монастырских тарханов шел так быстро, что к началу XVI века примерно треть всех земель на Руси принадлежала монастырям. Экономическое процветание монастырей тем самым ставило под вопрос их моральный авторитет. И против этих процессов выступили нестяжатели. Идейное обоснование нестяжательства содержится в трудах Нила Сорского и Вассиана Патрикеева.

Нил Сорский (1433-1508 гг.), хоть и происходил из крестьян, но был научен грамоте и до поступления в монашество занимался переписыванием книг. Свою критику против землевладельческих прав монастырей Нил Сорский озвучил на соборе 1503 года. Когда работа собора уже приближалась к концу, Нил поднял вопрос о пределах расширения монастырских земельных владений и об основаниях такого расширения. Выступление Нила поддержали монахи Кирилло-Белозерского монастыря.

Некоторые ученики Нила Сорского, такие как Вассиан Патрикеев, выступили даже с предложением конфисковать земельные наделы у монастырей. Нестяжательство в некоторой степени соответствовало интересам государственной власти, которая пыталась удовлетворить потребность нового социального слоя — служилого дворянства — в земельных наделах за счет присвоения и перераспределения церковных земель. Эта идея была полностью осуществлена позднее, в ходе реформ Петра Великого, но уже в эпоху Ивана Грозного начался процесс конфискации церковного имущества. Популярность идей нестяжательства в народе была велика. Поэтому собор 1503 года специально рассматривал нестяжательство, его религиозную суть, обоснованность притязаний его сторонников. Идеи нестяжательства временно поддержал и Иван III. Но уже через год великий князь перешел на противо положные позиции и созвал собор, на котором нестяжатели были осуждены как еретики и преданы анафеме, после чего последовали расправы над видными представителями нестяжательского движения. Решением этого собора за церковью была сохранена ее земельная собственность. Однако, несмотря на решение собора, борьба между стяжателями и нестяжателями не была прекращена и длилась много лет. Учение нестяжателей повторно рассматривалось на Стоглавом соборе 1531 года. На этом соборе нестяжательство, на этот раз поддержанное приближенным к Ивану IV Грозному монахом Сильвестром, было подвергнуто суровой критике и окончательно осуждено.

Монах Филофей (1462-1542 гг.) был игуменом псковского Елеазаровского монастыря, автором концепции «Москва — Третий Рим», на которой строилась официальная идеология русских царей с XVI века. К ней, в частности, апеллировал и Иван Грозный. Филофей принадлежал к иосифлянам и защищал имущественные права церкви, ставя государству задачу выполнения исторической миссии православной церкви. Впервые эта мысль прозвучала в послании Филофея к великому князю московскому Василию III, написанном между 1514 и 1521 годами. Сформулированные в контексте критики астрологических предсказаний, идеи Филофея основывались на безусловном признании Божественного вмешательства, руководства историей («провиденциализм»), продолжая в этом традиции Илариона. Автор послания указывал великому князю на то, что и первый, и «второй Рим» уже пали — один был захвачен вандалами, другой, столица Византии Константинополь — турками. Исходя из библейского ветхозаветного мотива богоизбранности некоторых народов и преемственности царств, Филофей рассматривал историю человечества как историю трех мировых царств: Римского, Византийского и Московского. Эту же мысль игумен Филофей излагает с «антилатинских» позиций в своем послании к дьяку Михаилу Мунехину. В качестве аргумента против католичества Филофей выдвигает мысль о переходе функции опоры христианства к Русскому государству, поскольку ни первый Рим, ни второй Рим — Царьград, были не способны играть эту роль. Утверждение о том, что Россия пребудет истинным центром христианства до скончания веков, обозначило новый аспект известной в древнерусской литературе идеи богоизбранности Руси. Но, в отличие от Илариона, Филофей помещает эту идею в рамки уже новых представлений о государстве, формулируя перед Василием III задачу объединения православного мира, защиты его от тлетворного влияния других христианских конфессий [5].

Важно понять контекст, в котором эта ключевая идея формулируется. Содержание посланий Филофея Василию III составляет критика астрологических учений, занесенных в Россию из Западной Европы. Автор посланий трактует это как попытку со стороны пришлых немцев исказить православие, которое сохранилось в чистоте только в Московской державе после падения других церковных центров — Рима и Константинополя. Причиной падения этих двух империй было уклонение в латинство, в католичество, которое рассматривалось Филофеем как ересь, еще худшая, чем астрологические басни. В результате, утверждал мыслитель, после взятия Константинополя турками в 1453 году на земле осталась лишь одна истинно христианская страна — Русское царство, единственный богоизбранный народ — живущий на территории Московии.

Спор иосифлян и нестяжателей быстро перешел из теоретической дискуссии в политическую борьбу, где позиции сторон казались непримиримыми. Но один из мыслителей той эпохи попытался найти синтез двух позиций. Речь идет об учении Максима Грека.

К Максиму Греку, человеку редкого для того времени образования, даже по стандартам итальянской культуры Возрождения, тянулись русские интеллектуалы того времени, которым интересно было знать, чем живет христианский мир. Не мог замедлить Максим со своим откликом на спор о монастырских стяжаниях. Вслед за Иосифом Волоцким, он считает допустимым монастырь, объединяющий имущества и трудовые усилия, наиболее совершенным типом устройства. Но в остальном Максим Грек ближе к позиции Нила Сорского. Он отрицал идею хозяйственной деятельности духовенства и монашества с целью продажи полученных от такой деятельности товаров мирянам с накоплением вырученных средств в монастырской казне. Максим приводил примеры как из быта католического монашества, где монашеские ордена существуют на добровольную милостыню от мирян, так и из устройства афонских монастырей, монахи которых живут только за счет собственного труда.

Проблеме политико-правового устройства государства посвящено «Слово, пространно излагающее с жалостью нестроения и бесчиния царей и властей последнего времени». Центральным образом в «Слове» выбран образ скорбящей вдовы, которая выступает как символический образ государства, терзаемого неправедными правителями — аналогичный образ можно найти у Петрарки, у которого эта аллегория, скорее всего, была заимствована Максимом. Нынешние властители, рассказывает женщина, пользуются властью не для того, чтобы приносить людям благо, а для собственной выгоды. Неправедные правители губят не только свою душу, но и наводят гнев Божий на свое государство. Возможно, в этом произведении Максима Грека в иносказательной форме описываются события, имевшие место в России в царствование малолетнего Ивана Грозного при регентстве его матери Елены Глинской — засилье боярских группировок, попеременно использовавших государственную власть в своих семейных интересах.

Для понимания эволюции правовых идей в Росси творчество Максима Грека важно тем, что через его произведения на Русь проникли идеи европейского Возрождения, которые были приложены для осмысления и критики существующего государственного устройства. Но самое главное — та роль, которую Максим отводил праву в общественной жизни. В ту эпоху, после бесправия времен татаро-монгольского ига, вновь встал вопрос о новых правовых основах организации общества. Максим Грек четко отличал право от государственных повелений: эти последние были юридически ничтожными, если не соответствовали принципам справедливости. Он считал, что царская власть должна быть связана естественными и государственными законами. Идея естественного права была чужда мыслителям Киевской Руси, и Максим Грек был, пожалуй, первым, кто высказал эту идею и приложил мерку естественного права к существующем политическому и правовому быту.

.3Становление идеологии самодержавия

Основной процесс в политической жизни Руси позднего средневековья — образование Московского государства, которое нуждалось в выработке новых форм властвования и новой идеологии. Первоначально это новое государство зарождалось на основе старой идеологии — образование территории шло через «примыслы», присоединение земель через приобретение по договорным основаниям, аналогичным частным отношениям. В отличие от других средневековых государств Западной Европы, военный способ при этом не был основным, хотя московские князья опирались на авторитет ханов Золотой Орды и не стеснялись приводить татарские полки на Русь для борьбы со своими противниками. Примыслы означали либо покупку соответствующего удела, либо договор о покровительстве, которое московский князь брал над удельным князем. В обоих случаях передавались лишь верховные, суверенные права. Удельный князь поступал на службу московскому государю, но сохранял власть судебную, административную, полицейскую в своем уделе. В результате таких процессов образовалась двухзвенная структура управления — государственная власть московского князя как суверена, и господство аристократии (боярства) на местах. Переходя под власть Москвы, князья считали себя связанными договорными отношениями с государем, точнее — фактическим порядком, по которому за боярами закреплялась широкая компетенция и автономия, в том числе и право участия в государственных делах (Боярская дума, местничество, кормления). Этот процесс, который в Европе, в Англии привел к развитию парламентаризма, в России наткнулся на другую тенденцию — к укреплению центральной власти великого князя, созданию собственной иерархии власти, которая находилась в его полном подчинении. Мы говорили о перенесении византийских начал (единовластие, единонаследие) властвования при Иване III и Василии III. Эти процессы продолжились и при их приемнике — сыне Василия III, Иване IV (Грозном).

Показательны взгляды этого монарха, одного из самых известных в русской истории, которые были высказаны в полемике с одних из бывших приближенных, князем Курбским [1].

Одним из выдающихся аспектов развития правовой мысли в позднем русском средневековье является переписка Ивана Грозного и Андрея Курбского, которая вполне отразила теоретические проблемы, возникающие в связи с формированием правовой идеологии самодержавной монархии. Иван IV Грозный (1530-1584 гг.), человек нервный, резкий, вспыльчивый, был наделен тяжелым деспотичным характером. С ранней юности, когда он стал свидетелем боярского произвола, у него проявились две черты: подозрительность и жестокость, он не терпел ни малейшего ослушания.

Иван IV вошел в историю как беспощадный тиран, прозванный Грозным. Ряд историков (В.О. Ключевский) считали его душевно- больным, находя в этом объяснение бессмысленной жестокости. Другие (Н.М. Костомаров) считали эти действия частью целенаправленной политики ограничения власти боярской аристократии [7].

Князь Курбский считал источником власти в государстве божественную волю, а цель верховной власти усматривал в справедливом управлении державой к благу всех ее подданных и в праведном разрешении всех дел. Упадок в делах государства и сопутствующие ему военные неудачи Курбский связывает с падением государственного правительства, отходом от многовековых традиций совместного властвования царя и аристократии. Формула «царь решил, а бояре приговорили» отражает это фактическое положение дел — монарх принимал решения, а пути их реализации выбирала высшая аристократия. Роспуск Рады и введение опричнины знаменовали сосредоточение неограниченной власти в руках царя. Этот абсолютизм последовательно критикуется Курбским, во взглядах которого прослеживается представление о тождестве права и справедливости. Только справедливое может быть названо правовым, а насилие, даже со стороны легитимной государственной власти — источник беззакония, но не права.

Идеалом правления в государстве для Ивана Грозного была неограниченная монархия — единовластное правление, которое установлено не «многомятежным человеческим хотением, но Божиим произволением», и которое поэтому является естественным законом для подданных. Ни о каком праве, кроме приказа суверена, Грозный слышать не хотел и отвергал необходимость для права (правовых актов монарха) быть справедливым. В своих письмах Курбскому Грозный подчеркивает, что обязанность повиноваться закону (правовому, религиозному, моральному) лежит только на подданных, а государь свободен от этого долга, так как получает власть непосредственно от Бога и только перед Ним несет ответ. В концепции Грозного мы видим первую на Руси попытку обосновать абсолютизм государственной власти, который станет историческим фактом уже по окончании периода средневековья — в России эпохи Просвещения [17].

Оценивая значимость данной полемики в эпистолярном жанре, нужно понимать, что это не был обмен письмами между двумя лицами, а стиль политического дискурса той эпохи, не знавшей (в России) распространения книгопечатания, который позволял бы посвятить в содержание высказываемых идей достаточно широкий круг лиц. Подметные письма с цитатами из Курбского имели очень значительный круг адресатов, их читали, переписывали, передавали, пересказывали друг другу все те, кто был не доволен диктаторским стилем правления Ивана IV и был причастен к письменной культуре. С другой стороны, ответы царя зачитывались в церквях и тем самым доносились до широких народных масс, оказывая сильное идеологическое влияние на население. Другой момент, который нельзя упускать из вида при изучении полемики Грозного и Курбского, это вопрос об аутентичности писем, особенно посланий Ивана IV. Среди историков есть серьезные сомнения в том, что эти письма, во-первых, были полностью написаны самим царем, а не его помощниками, и, во-вторых, что в том виде, в котором они дошли до нас, они были написаны именно в эпоху царствования Грозного.

Светская по своему характеру правовая теория Ивана Семеновича Пересветова уходила своими корнями в русскую православную идеологию. Тем не менее, понятие «правда» в сочинениях Пересветова лишено религиозного содержания — оно трактуется им как сугубо светское, не связанное с какой-либо религией. Поэтому и оказывается возможным осуществление правды неправославным и даже нехристианским государем, турецким султаном Магометом. Для того времени это было крамольной мыслью, так как спасение для средневекового человека зависело от принадлежности к религии, вероисповедания. Здесь Пересветов стоит на позициях естественного права, универсального для всех тех, кто стремится к справедливости. После Максима Грека это одна из первых попыток обращения к идее естественного права в Московской Руси. Вместе с тем, Иван Пересветов мечтает о Русском православном государстве, где религия и право будут находиться в гармонии, и в этом он сын своего времени. Его концепция важна как этим естественно-правовым аспектом, так и оригинальной попыткой обосновать самодержавие на справедливости осуществления власти.

Другим мыслителем, который попытался найти теоретическое обоснование абсолютистским претензиям русских монархов, стал хорватский мыслитель, состоявший на службе царя Алексея Михайловича, Юрий Крижанич (1618-1683 гг.). Ему принадлежит обширный трактат «Политика», где подробно изложены его наблюдения за русским бытом и соображения по необходимому политическому и общественному устройству России.

Основной идеей Крижанича была идея объединения всех славян в единое политическое и культурное целое. Россия должна была возглавить освободительную борьбу славянских народов против Османской империи, а также вызволить западных славян из-под гнета политики «онемечивания». Чтобы выполнить задуманное, Крижанич обратился к царю Алексею Михайловичу, «советуя стать во главе славянства и, прежде всего, поднять умственный уровень собственного русского народа». Но, вероятно, царю не понравились некоторые из идей Крижанича, в частности, о слиянии католической и православной церквей, что и послужило причиной ссылки. При этом надо сказать, что денежное обеспечение Крижаничу было положено достаточное для достойного существования

Крижанич считает «совершенное самовладство», абсолютную монархию наилучшей формой правления, полностью превосходящей любую иную: при «самовладстве» легко исправить все ошибки, недостатки и извращения и ввести благие законы. Но праведная верховная власть может превратиться в тиранию, если будут введены несправедливые законы. Внеправовая власть противна божественному и природному закону, поэтому «самовладство» государя должно быть подчинено естественному праву.

Творчество Крижанича показывает его широчайшее мировоззрение и образованность, он жил в России, которая вновь после Великой смуты стояла перед вопросом о реформах. Нельзя сказать в какой мере, но его идеи должны были оказать немалое влияние на сторонников реформ и противников традиционных порядков в предпетровской России. В этом аспекте его творчество дает понимание истоков петровских реформ.

.Российская правовая мысль в XVIII-нач. XX вв.

.1Правовые идеи в России эпохи Просвещения

Под термином Просвещение обычно обозначают процесс секуляризации культуры, освобождения от авторитета церкви. В России секуляризация сопровождалась также обращением к западноевропейской культуре, заимствованием и переносом на русскую почву ценностей западной цивилизации. Нужно отметить, что адаптация западных влияний началась задолго до Петра Великого — он лишь продолжил начатые его предками в XVII веке реформы. Нововведения в государственном устройстве, в армии, в промышленности, даже в культуре (европейская одежда, театры, обучение) — все это уже существовало в русском обществе в XVII веке. В чем Петр I решительно отличался от предков — в отношении к церкви, точнее, к устройству и авторитету религиозной власти, но не к самой религии. Все петровские реформы, так или иначе, касались отношения к церкви — от ношения бороды до учреждения Священного синода [10].

Традиционно, эпоху Просвещения в России датируют с реформ Петра I (конец XVII века) вплоть до эпохи реформаторской деятельности Екатерины II (конец XVIII века). Ключевым вопросом политической жизни той эпохи был правовой статус абсолютной монархии. Реформаторская деятельность Петра I ставила своей прямой целью насаждение европейского образа жизни в России, отказ от традиционного уклада общественной жизни, в том числе и в вопросах методов и принципов ведения политики. Впрочем, эти политические реформы меняли русское общество в частностях, но основные правовые институты остались неизменными — самодержавие как форма власти, крепостное право как основа социально-правовой структуры. То же самое можно было наблюдать и в привычках, манерах, общем уровне культуры, которые менялись лишь на поверхности, тогда как реальные подвижки в русской культуре стали возможны лишь спустя многие десятилетия после начала петровских реформ. К числу сторонников реформ и активных деятелей петровской эпохи относились члены «ученой дружины» Петра I (кружка мыслителей, уверенных в необходимости распространения европейской интеллектуальной культуры в России), среди которых самыми заметными деятелями были Феофан Прокопович и Василий Татищев [16].

При построении своей политической концепции Прокопович обращался к трудам не только античных, но и современных ему западноевропейских правовых мыслителей (Гоббс, Пуфендорф, Гроций). В своих рассуждениях Прокопович стремился соединить аргументы естественно-правовой и договорной теорий с догматами богословия. В истории русской правовой мысли он первым обратился к исследованию процесса происхождения государства. Феофан исходил из предположения о естественном преддоговорном состоянии, которое он рисовал как эпоху войн и кровопролитий, когда ничем не сдерживаемые страсти превращали людей «в неукротимых зверей». Эта аргументация явно заимствована у Томаса Гоббса. Феофан, в традициях европейского рационализма, понимает естественные законы как требования здравого смысла. Эти законы подсказали людям, как избежать постоянных войн, и привели их к мысли о заключении договора об образовании государства. Эта идея была осуществлена людьми в силу их природных склонностей (Прокопович относит к таким склонностям стремление к общежитию, разделение труда — здесь прослеживаются прямые заимствования из трудов Пуфендорфа).

Другим ключевым деятелем ученой дружины Петра был Василий Никитич Татищев (1686-1750 гг.). Он происходил из знатного дворянского рода, служил офицером, много времени посвятив самообразованию. В настоящее время Татищев известен, прежде всего, как родоначальник русской исторической науки. Действительно, исследования по русской истории составляли главное его призвание, и в этой области его научная деятельность оказалась наиболее плодотворной. Основной ее итог — обширная «История Российская с самых древнейших времен», которую Татищев писал в течение нескольких десятков лет. Татищев внес большой вклад в изучение русского права. Он первым из ученых обнаружил (в 1737 году) «Русскую Правду», открыл для историко-правовой науки Судебник 1550 года. Оба эти правовых памятника были им прокомментированы и подготовлены к изданию. Профессиональный историк, Татищев, тем не менее, не замыкался в кабинетной жизни ученого и всю почти жизнь стоял в потоке живых текущих интересов времени, его представления дают наглядный пример образа мысли образованных русских людей петровской школы [10].

Теоретической базой правовых взглядов Василия Татищева являются концепции естественного права и договорного происхождения государства. При аргументации своих взглядов этот историк, подобно Прокоповичу, многократно цитирует европейских мыслителей Нового времени: Гроция, Гоббса, Локка, Пуфендорфа. В своих рассуждениях о происхождении государства мыслитель использовал известную гипотезу Томаса Гоббса о преддоговорном «естественном состоянии», в котором господствует «война всех против всех». Дополнительно Татищев руководствовался соображениями о разделении труда между людьми. Разумная нужда людей друг в друге привела их к необходимости создать государство, которое он рассматривает как результат общественного договора, заключенный с целью обеспечения безопасности народа и «поисков общей пользы».

Большое внимание Татищев уделял рассмотрению форм государства. Историк повторяет идущие еще от Аристотеля аргументы: «малые» народы, к тому же не подвергающиеся нападениям, вполне могут управляться всенародно (демократическая республика); «великие и находящиеся также в безопасном положении могут установить у себя аристократическое правление» (аристократическая республика). «Великие же и от соседей небезопасные государства без самовластного государя в целости сохраниться не могут». В результате он приходит к выводу, что «каждая страна выбирает себе образ правления, рассмотрев положение места, пространства владения и состояния людей». Поэтому не существует единой формы правления, пригодной для всех государств.

Татищев был первым в России ученым, создавшим научно проработанную теоретико-правовую концепцию; до него интерес преимущественно сосредотачивался на проблемах организации власти и рассмотрении религиозно-этического значения права. Так, он первым рассуждает о природе права, о вопросах законодательной техники и правовой политики. Для преодоления несоответствия естественных и положительных законов в современной ему России Татищев предлагал собирать выборные представительные учреждения («сеймы и парламенты»).

Одним из первых представителей умеренного либерализма в России был профессор Московского университета Семен Ефимович Десницкий (1740-1789 гг.). Этот ученый в истории русской правовой мысли примечателен в двух аспектах. Во-первых, он был первым профессором права, который стал читать (с 1767 года) в России лекции на русском языке — до него преподавание права находилось в руках немецких профессоров, которые читали лекции на латыни, иногда на немецком. Во-вторых, Десницкий стал первым русским ученым, который выступил с критикой, причем глубокой и обоснованной, идей современного ему западного правоведения.

Десницкий сформулировал интересную юридическую концепцию, в которой уделялось внимание влиянию на право всех аспектов социальной жизни, и, в первую очередь, экономики. Он одним из первых в русской философской мысли связывает власть и собственность, и утверждает, что основой власти является богатство.

Вслед за Адамом Смитом, лекции которого он слушал в Глазго, Десницкий соотносил развитие общества, государства и права с хозяйственным бытом народов, со способом добывания средств к жизни. Он делил историю человечества на четыре этапа (состояния): охотничий, пастушеский, земледельческий, коммерческий. С переходом народов от одного состояния к другому связаны возникновение и изменения государства и законов [21].

Самым известным сторонником либерального радикализма был Александр Николаевич Радищев (1749-1802 гг.). Этот мыслитель вошел в историю благодаря последовательной и беспощадной критике крепостничества. Радищев выступал против самодержавия, которое считал «наипротивнейшим человеческому естеству состоянием». «Он критикует концепцию «просвещенного абсолютизм», поскольку само положение монарха таково, что он недоступен просвещению.

Мыслитель надеялся, что в результате революции в России должен установиться республиканский строй. Прообраз этого строя он видел в Новгородской республике (точнее, в ее идеализированной форме), воплотившей радикальные идеи непосредственной демократии: «народ в собрании своем на вече был истинный государь». Так же должна управляться и будущая Россия. Поскольку в большом государстве невозможно осуществить непосредственную демократию, Радищев предполагал создание на территории России союза, федерации небольших республик. Теория Радищева логически заканчивает цикл правовых идей русского Просвещения — он доводит до логического конца принципы, которые составили основу просвещенческой идеологии в России второй половины XVIII века. Также как и во Франции, в России логика развития этих принципов вела к утверждению необходимости социального переворота с целью окончательного разрыва с феодальным прошлым. Взгляды Радищева в этом отношении являются показательными для состояния общественного мнения. Но, в отличие от Франции, большая часть общества осталась инертной и не была готова претворять прекраснодушные свободолюбивые теории в жизнь, поэтому эти идеи не получили тогда широкого распространения (за исключением декабристского восстания) и сменились другим направлением мысли, просвещенческим консерватизмом.

2.2Правовые учения начала XIX века

Эпоха Просвещения в России была достаточно скоротечной, она длилась всего лишь около века. В конце XVIII века правительство Екатерины II, имея перед глазами печальный опыт Французской революции, сворачивает либеральные реформы и начинает жесткое преследование просвещенческой идеологии. На фоне официальной критики этой идеологии со стороны правительства оживляются сторонники традиционного уклада русской жизни, выступающие против введения европейских обычаев в России. Такие литературные деятели, как князь Михаил Михайлович Щербатов (1733-1790 гг.), уже могут прямо заявлять о губительных последствиях Петровских реформ и о том, что в политико-правовой жизни нужно опираться не на западные образцы, а на свои, российские государственные традиции. А с учетом того, что преобладающей в истории России была именно тенденция к укреплению самодержавной власти, то неудивительно, что государственная власть начинает поощрять идеологию, которую мы можем назвать «идеей особого пути» — особого призвания России в мировой истории, которое она осуществляет при особом самодержавном строе политической жизни. Так, в XIX веке вновь обретают популярность средневековые идеи о богоизбранности русского народа [20].

Тогда, впервые в российской истории, прозвучали мысли о конституционном устройстве государства. Сам император Александр I дал толчок такому ходу идей, образовав в самом начале XIX века негласный комитет для разработки конституции. Работу этого комитета прервало вторжение Наполеона, а конец его деятельности положил сам император, который считал, что сторонники реформ должны непременно симпатизировать Франции. По этой причине многие либерально настроенные чиновники попали в опалу. Именно такая участь постигла автора первой концепции конституционного устройства России, ближайшего советника Александра I по вопросам внутренней политики — Сперанского.

С учетом того, что политические проекты Сперанского длительное время влияли на правовые реформы в России, следует в нескольких словах остановиться на самых важных положениях проекта государственного устройства. По проекту Сперанского, законодательная власть в России должна быть вручена двухпалатной Думе, которая обсуждает и принимает законы, для чего собирается сессионно, один раз в год. Глава исполнительной власти — монарх участвует в деятельности Думы, но «никакой новый закон не может быть издан без одобрения Думы». Мнение Думы свободно, и поэтому монарх не может «ни уничтожить законов, ни изменить их» — в его власти только предложить законопроект или же отклонить принятый Думой закон. Депутаты избираются на нескольких уровнях: сначала делегаты от волостей назначают выборщиков от округов, выборщики от округов голосуют за депутатов от целых губерний. Право избирать и быть избранным предоставлялось по имущественному цензу (обладание недвижимой собственностью), за счет чего из политической жизни исключались низшие сословия (крестьяне, мелкое купечество). Судебная власть должна была осуществляться многоуровневой судебной системой, включающей суд присяжных и завершающейся высшим судебным органом — Сенатом. Три ветви власти управляют государством подобно тому, как человек своим организмом: обращаясь к разуму, воле и действию. Сперанский предусмотрел и возможность объединения этих властей для их согласного действия в Государственном Совете, состоящем частично из лиц, назначаемых монархом, а частично из избранных населением.

Учение Константина Неволина занимает важное место в истории правовой мысли России первой половины XIX века, подводя своеобразный итог этому развитию. Но для формирования полной картины интеллектуальной и политической жизни той эпохи нужно вкратце рассмотреть правовые идеи декабристов — инициаторов военного восстания 14 декабря 1825 года. Эти идеи не несут в себе особой теоретической ценности, но они имеют немалое политическое и практическое значение, поскольку впоследствии стали символом политического свободолюбия и прогрессивного правового мышления в первой половине XIX века, а со второй половины этого века — основой политической платформы русского революционного радикализма (террора народовольцев, потом большевиков).

Политическая программа Южного общества была изложена в сочинении Пестеля «Русская правда». Она являлась проектом основного закона и должна была служить руководством для действий Временного революционного правительства, которое придет к власти в результате переворота. Члены Южного общества придавали диктатуре временного правительства решающее значение в деле осуществления преобразований. Обладая диктаторской властью, правительство на продолжении десяти лет после переворота должно будет вводить новую идеологию. По окончании переходного периода оно слагает свои полномочия, принимается новая конституция, которая знаменует переход от диктатуры к республике.

Пестель предлагал организовать управление страной по принципу разграничения функций властей. Высший законодательный орган власти — это Народное вече. Высшая исполнительная власть сосредотачивается в Державной думе, на пять лет избираемой Народным вечем из числа кандидатов, представленных окружными собраниям. Чтобы законодательная и исполнительная власть «не выходили из своих пределов», учреждается высший контрольный орган — Верховный собор, избираемых Народным вече пожизненно. Будущая Российская республика объявлялась в Русской Правде строго централизованным и унитарным или, как выражался Пестель, «неразделимым» государством. В новой республике провозглашается всеобщее равенство перед законом: ликвидируется сословный строй, основанный на привилегиях одних сословий и бесправии остальных.

Политическая доктрина декабристов, проекты правовой реформы Сперанского, идеи Карамзина и Неволина заложили основы трех основных течений правовой мысли в России второй половины XIX века: революционный радикализм, либерализм и консерватизм, которые будут рассмотрены позднее.

.3Русский консерватизм, либерализм и радикализм

Правовая проблематика в концепциях славянофилов и западников ставилась в ракурсе общих культурологических и исторических вопросов. Если западники включали Россию в общемировое развитие на равных с другими нациями правах, то славянофилы предпочитали говорить об уникальности русской цивилизации и о ее превосходстве по отношению к западноевропейской культуре. Таким образом, разделительная черта между этими двумя направлениями пролегала через разное видение места и роли России в мировой культуре. Соответственно, центральным вопросом здесь был вопрос о выборе вектора культурного развития, а правовая проблематика имела вторичное значение. Еще одним вектором общественной жизни России было противостояние двух других направлений: консерваторов и либералов.

В центре их дискуссий как раз и находился вопрос о наиболее оптимальной для России политической и правовой системе. Консерваторы (от лат. сonservare — сохранять) считали необходимым ориентироваться на сохранение существующего строя и на избежание любых серьезных изменений — не только революционных потрясений, но и радикальных правительственных реформ. Из изученных нами мыслителей близок к этой позиции был Н.М. Карамзин. Либералы (от лат. libertas — свобода) настаивали на проведении реформ, целью которых было изменение существующего строя и, через это, максимально возможное освобождение человеческой личности. К этому направлению был близок М.М. Сперанский в своих реформаторских проектах. Наряду с этими двумя течениями существовало и радикальное направление, целью которого было насильственное (путем революции) свержение политического строя и установление социальной справедливости (этому направлению были созвучны идеи, сформулированные А.Н. Радищевым и П.И. Пестелем) [9].

Консерватизм можно определить как политическую идеологию, ориентирующую на сохранение исторически сложившихся форм государственной и общественной жизни. Принципиальными установками консерватизма принято считать: антирационализм, историчность, обоснование традиционной социальной иерархии, признание несовершенства человеческой природы и вследствие этого необходимость воспитательной роли государства и церкви, преемственность исторического развития, приоритет целого (государства, народа, нации) перед частью (индивидом). Русская консервативная мысль возникла как реакция, во-первых, на либеральную идеологию (идеи европейского Просвещения, Французской революции), во-вторых, на все большую ориентацию русского культурного развития на Европу. Отсюда появились два основных элемента в русской охранительной идеологии: антиреволюционность (антилиберализм) и антиевропеизм (национализм).

Обычно первым русским консерватором считают Сергея Семеновича Уварова (1786-1855 гг.), министра народного просвещения при Николае I. Политические идеи Уварова основываются на тезисе о национальных особенностях русского народа, который, по убеждению мыслителя, инертен, безволен в делах государственного управления. Как пишет мыслитель, о России нельзя судить по европейским теориям — она движется вперед только по изволению властей и поэтому скорее принадлежит Востоку, чем Западу. Западная правовая идеология показала свою несостоятельность в ходе французской революции, и только самодержавная власть способна удержать русский народ от следования губительной судьбе Европы.

Конкурирующей с консерватизмом политической идеологией был либерализм. Основной идеей либерализма является освобождение человеческой личности, которая провозглашается высшей ценностью — в противоположность консерватизму, где высшей ценностью является общественное целое [6].

Одним из первых теоретиков либерализма в России был Тимофей Николаевич Грановский (1813-1855 гг.), известный историк, юрист и общественный деятель. Он получил юридическое образование, но свою научную деятельность посвящает историческим исследованиям.

Политически Грановский был близок к западникам (его иногда относят к «поздним западникам»), не считая непреодолимой границу между русской и западной культурами, православным и католическим исповеданиями христианства. По убеждению мыслителя, существующий в России политический и культурный строй был далек от совершенства и должен был развиваться в том же направлении, что и западноевропейская цивилизация в целом.

Эта идея синтеза личного и социального начал образовывала один из стержневых элементов российского политико-правового дискурса; она была развита другим выдающимся представителем русского либерализма — Константином Дмитриевичем Кавелиным (1818-1885 гг.), профессором истории русского права в Московском университете, основным представителем государственной школы в русской истории. Сущность воззрений сторонников этой школы (к которой принадлежали также С.М. Соловьев и ряд других выдающихся русских историков) сводилась к тезису о том, что в историческом развитии русского народа преобладало государственное начало. Эволюция этого начала определила быт и культуру русского народа, чем историческая судьба его отличалась от истории народов европейских, где большая часть культурного развития шла за предела ми государственного вмешательства, в рамках самоорганизации социальных коллективов.

Это направление идей было развито другим теоретиком либерализма, одним из ярчайших и важнейших мыслителей в истории русской правовой мысли — Борисом Николаевичем Чичериным (1828-1904 гг.), профессором государственного права Московского университета. Для понимания правовой концепции Чичерина важно учитывать то, что он, также как и многие другие русские мыслители той поры, находился под влиянием идей немецкого философа Гегеля. Чичерин развил и дополнил эти идеи, что позволило ему создать стройную и глубокую концепцию права как формального ограничения свободы личности. Своей целью мыслитель ставил поиск гармонического соглашения «общественных взаимодействий» четырех основных союзов человеческого общежития — семьи, гражданского общества, церкви и государства.

Консерватизм и либерализм, как два основных направления правовой мысли России XIX века, по-разному влияли на политический курс правительства, на формирование общественной идеологии. Но эти два направления сходились в одном самом существенном моменте — они имели одну и ту же социальную основу. Все изученные выше мыслители принадлежали к дворянству. Поэтому неудивительно, что в спорах разных направлений не оспаривался сам принцип общественного устройства — дискуссия шла о том, нужны ли реформы, но никто не ставил вопрос о том, оправданно ли существование общества и существующих социальных структур.

Первоначально радикальные элементы русского общества сосредоточились в движении народничества, возникшем именно после реформ Александра I. Инициатором этого движения были дворяне, которые считали прошлое России (крепостное рабство) виной своего сословия и считали нужным «идти в народ и отдать народу долг» за крепостническое прошлое и за образование, которое получено благодаря труду народа.

Первоначально в народническом движении выделялось три основных направления. Бунтарское направление, перед членами которого ставилась задача идти в народ и разжигать бунт, уничтожить путем всенародного восстания существующий строй. Такая постановка задачи основывалась на идее организации немедленного восстания, к которому русский человек по складу своего характера и из-за ненависти к высшим слоям должен был бы непременно примкнуть. Пропагандистское направление исходило из несколько иных посылок: народ из-за своей отсталости не готов к революции. Поэтому нужна пропаганда для того, чтобы объяснить народу его цели и то, к чему нужно стремиться — к революции, сменяющей несправедливое социальное устройство на справедливое. Сторонники третьего, заговорщицкого направления, считали, что народные массы никогда не будут способны к революционной деятельности из-за своей инертности и консерватизма. Поэтому задача революционеров — организовать узкую группу, которые смогут втайне организовать переворот и захватить власть; русский человек как «коммунист по инстинкту» (Ткачев) примет новую революционную власть и поддержит ее преобразования.

Неудача массового хождения в народ объясняется расхождением между идеями, которые проповедовали революционеры, ценностями и настроениями основной массы крестьянства. Крестьяне не воспринимали агитацию против царя и церкви, идеи социализма были непонятны им. Во многих случаях они сами сообщали властям о появлении в деревне неизвестных возмутителей. Столкнувшись с реальным крестьянским миром, участники движения убеждались в утопичности идей идеологов народничества о крестьянском бунте. Причину провала массового хождения в народ его участники видели в отсутствии единого руководящего центра, централизованной партии. Неудачи вели к идеям о необходимости постепенного просвещения отсталых масс и создания для этого боевой организации.

Следующий этап народнического движения — создание в 1876 году единой организации «Земля и воля» для централизованного руководства революционной деятельностью. Землевольцы видели свою цель не в немедленном возбуждении всеобщего бунта, а в подготовке масс, пробуждении в народе политического сознания. Под руководством «Земли и воли» началось новое движение в народ. На этот раз интеллигенция шла в деревню для агитационной работы под видом учителей, врачей, агрономов.

Основным идеологом пропагандистского движения был Петр Лаврович Лавров (1823-1900 гг.), который основной и важнейшей задачей социалистов в России считал сближение с народом для «подготовки переворота, долженствующего осуществить лучшее будущее». В отличие от Бакунина, Лавров призывал молодежь просвещать народ, выводить его из состояния отсталости, готовить его к будущему социальному перевороту. Суть исторического прогресса он видел в совершенствовании человека и общества, развитии человеческой солидарности, воплощении в человеческом общежитии идей равенства и справедливости [2].

Лавров не был сторонником анархизма и считал необходимым сохранение государства. Его правовые взгляды изложеныв нескольких статьях, а также в основной работой по этой теме — «Государственный элемент в будущем обществе» (1876 г.).

Идеологом заговорщицкого движения был Петр Никитич Ткачев (1844-1885 гг.), который происходил из обедневшей дворянской семьи. Свои политические взгляды Ткачев изложил в брошюре «Задачи революционной пропаганды», открытом письме Фридриху Энгельсу, ряде статей в редактируемом им журнале «Набат», который выходил за рубежом с 1875 по 1881 годы. Не соглашаясь с Бакуниным и Лавровым, он считал утопичной и неосуществимой идею всенародной революции. Его главный лозунг — захват власти небольшой группой революционеров, хорошо организованных и спаянных крепкой дисциплиной.

После захвата власти создается революционная диктатура, которая будет проводить в жизнь главные требования народнической программы: превращение общины в главную ячейку хозяйственной и общественной жизни, установление новых отношений между людьми на принципах любви, равенства и братства, постепенное устранение функций государства.

Родственные отношения, дружеские связи следует рассматривать только с точки зрения их целесообразности для революции. Все общество следует разделить на несколько категорий, которые одна за другой должны быть уничтожены. В 1869 году он создал кружок из студентов в Москве. За подозрение в измене Нечаев и его сообщники убили своего товарища по кружку студента Иванова. Нечаев бежал в Швейцарию, но был выдан русскому правительству как уголовный преступник. В 1872 году был устроен открытый судебный процесс. Приговоренный к 20 годам каторги, Нечаев умер в 1882 году в тюрьме. Слово «нечаевщина» стало нарицательным и означает нарушение революционерами моральных норм во взаимных отношениях, применение для достижения своих целей шантажа, убийства.

В конце 80-х — начале 90-х годов XIX века марксистские группы и организации возникли в Петербурге, Москве и других городах. К марксизму тянулись люди разных воззрений. Одни пытались овладеть стихийным движением рабочих, увлечь на путь борьбы за идеи Коммунистического манифеста Маркса, другие шли к рабочим, чтобы помочь им отстаивать свои повседневные интересы. Эти гуманистические идеи разделялись немалой частью русской интеллигенции. Период увлечения марксизмом пережили известные впоследствии философы и экономисты Н.А. Бердяев, С.Н. Булгаков, П.Б. Струве и многие другие.

Последним направлением русского радикализма XIX века, который нам остается рассмотреть, является толстовство — общественное движение, основанное великим русским писателем Львом Николаевичем Толстым (1828-1910 гг.). Основное положение этого движения — принцип непротивления злу насилием, что означало отвержение всех социальных форм, которые так или иначе связаны с применением организованного принуждения, включая право и государство.

Толстой был убежден в том, что человек по своей природе предрасположен к добру, принуждать его к соблюдению каких-то норм безнравственно и поэтому недопустимо.

По мнению писателя, государство, церковь и иные принудительные механизмы управления поведением людей неспособны исправить человека, насильственное принуждение бесполезно и вредно; к исправлению может привести только внутреннее перерождение человека.

.4Юридический позитивизм в России

Применительно к истории русской правовой мысли до XIX века стоит отметить, что она никогда не знала такого преклонения перед текстом, буквалистики, которые были свойственны средневековой схоластике. Русские мыслители, особенно в средневековье и в период Петровских преобразований, рассматривали право, прежде всего, как явление, связанное с идеальными ценностями или с божественными заповедями.

В политическом плане позитивизм в России означал протест против существующей государственной идеологии самодержавия — теории официальной народности, религиозного оправдания власти, естественности иерархического устройства общества. Для позитивистов эти принципы были порочны не только по терминологии, но и представлялись ложными в своей основе, в идеалистическом мировоззрении, которое, по мнению «прогрессивно настроенной интеллигенции», искало выдать за вечные и неизменные истины то, что выдумано в интересах властвующих. Здесь позитивистские тезисы гармонично перекликались с постулатами политического радикализма, изученными нами ранее.

Основным представителем этатистского позитивизма в России стал Габриель Феликсович Шершеневич (1863-1912 гг.), профессор торгового права Московского университета. Как и другие представители этатистского направления позитивизма, Шершеневич считал, что государственный закон является единственным источником права, что право является функцией государства. Установленность государством дает праву принудительную силу в виде санкций за несоблюдение нормы. По мнению ученого, без таких санкций о праве говорить нельзя. Речь идет именно о государственной санкции — к примеру, в морали, религии также существуют организованные санкции (в виде осуждения, социальной изоляции нарушителя, наложения покаяния или отлучения от церкви). Но пока они не гарантированы санкцией государственной власти, они правом не становятся. Таким образом, Шершеневич выделяет в праве два основных момента — оно регламентирует поведение индивидов и оказывается гарантированным государственным принуждением. Отсюда и определение права как «нормы, определяющей отношение человека к человеку, с угрозой на случай ее нарушения страданием, причиняемого органами государства».

Основная идея психологической концепции Петражицкого, изложенная им в ключевом произведении «Теория права и государства в связи с теорией нравственности» (1909 г.), заключается в том, что право не следует искать «где-то в пространстве между или над людьми» (в государстве, нормах, отношениях); право — в самих людях, в их психике. Отказ от исследования идеалов, отношений и норм, которые изменчивы и не имеют постоянного содержания, позволяет поставить правоведение на твердую научную почву — на фундамент эмпирической психологии с ее научно обоснованными методами: самонаблюдения и наблюдения за поведением и эмоциями других.

Главным в праве мыслитель считал эмоциональное переживание — внутренний голос, который говорит человеку, как поступать в том или ином случае [13].

Еще одним направлением позитивистского подхода к праву является социологический позитивизм. По большому счету, это направление сводится к попытке понять и объяснить право как функцию социальной жизни. При этом такое объяснение нацелено не столько на выявление сущности права (как в психологической или этатистской версиях позитивизма), сколько на анализ форм и функций правового регулирования в социальном общении, на установлении связи между правовыми регуляторами и другими социальными явлениями.

Особое внимание сосредотачивалось на динамике развития права, на изучении форм и закономерностей проявления правового регулирования в обществе. Несколько позже, в начале XX века, такой подход привел к созданию особой научной дисциплины — социологии права, основной принцип которой так сформулировал ее основатель, австрийский мыслитель Ойген Эрлих, — «центр развития права сегодня, как и во все времена, лежит в обществе». Но стоит отметить, что русские социологи (такие как Н.М. Коркунов, С.А. Муромцев, М.М. Ковалевский) пришли к аналогичным выводам раньше, хотя и не создали отдельной научной дисциплины для социологического анализа права.

Эти три выдающихся ученых заложили основы социологического подхода к праву, соединив традиционные приемы правоведения с методами новой науки об обществе — социологии. Это направление не утратило своей актуальности и сегодня, поскольку анализ существующих правовых институтов в контексте того общества, в котором они возникли, дает наиболее полное и адекватное знание о действующем праве, о его роли, значении и функциях. Все же социологическое направление не было лишено недостатков, из которых можно отметить, прежде всего, подчинение развития права эволюции общества. Если право закономерно следует изменениям в обществе, то задачей юристов становится констатация уже фактически существующего, но не изобретение чего-то нового, способного трансформировать общество.

.Российская правовая мысль в XX веке

.1Идеал-реалистическая философия права

Из ученых, способствовавших развитию идеал-реалистического подхода к праву в российской науке, можно, прежде всего, назвать Богдана Александровича Кистяковского (1868-1920 гг.), мыслите ля, чьи творческие заслуги признаны не только в России, но и за рубежом [10].

Свою общественно-политическую и правовую позицию мыслитель в сжатом виде отразил в статье «В защиту права», опубликованную в 1909 году в знаменитом сборнике «Вехи». В этой статье Кистяковский утверждал, что спецификой русской истории было слабое развитие правосознание русского народа, отсутствие уважения к закону и веры в силу права. Это объясняется традиционным деспотизмом власти, а право (в позитивистском понимании этого термина) традиционно ассоциировалось в народном сознании с властным произволом. Поэтому задачей русской интеллигенции является, прежде всего, изменение такого отношения к праву. В этом плане Кистяковский осуждал утопизм революционеров, которые призывали к террору и социальному перевороту вместо того, чтобы укреплять правосознание народа.

Основой для его правовой теории послужило неокантианское учение о правовых нормах как общеобязательных формах сознания, структурирующих параметры человеческого опыта. Норма как форма сознания (коллективного и индивидуального) всегда описывает некую ситуацию и предписывает некое поведение. В этом плане норма — это первая составляющая для синтетического определения права. Но право образуется только тогда, когда норма находит свое применение в социальном отношении, и это — второй аспект определения понятия права. При этом бытие правовой нормы основывается на коллективных и индивидуальных психологических переживаниях, которые ориентированы на восприятие справедливости. Данный психологический аспект является третьим основным признаком права. Таким образом, Кистяковский первым из русских мыслителей создает интегративную концепцию, в которой право понималось одновременно как норма, отношение, ценность и психологическое восприятие.

Еще одним важным представителем разбираемого направления правовой мысли России был Александр Семенович Ященко (1877-1934 гг.). Чтобы понять содержание его взглядов, нужно учитывать, что Ященко был одним из самых верных последователей философских идей Владимира Соловьева. Немалую часть своей научной карьеры и несколько ключевых научных трудов Ященко посвятил изучению правовых взглядов великого русского философа [8].

Свои основные произведения мыслитель написал еще до вынужденной эмиграции в Германию (1919 г.). Среди этих произведений особо нужно выделить две работы, вышедшие в свет в 1912 году. В первой из них, «Философия права Владимира Соловьева», Ященко дал глубокое описание теории этого мыслителя, защищая его взгляды от недоброжелательной критики. В другой работе, «Теория федерализма. Очерк синтетической теории права и государства», Ященко сформулировал свою собственную правовую концепцию, основанную на идеях В.С. Соловьева. Эта концепция, как следует из ее названия, — синтетическая, интегральная. Но интегральность правовой теории Ященко понимал несколько иначе, чем Кистяковский. Если для последнего интегральность означала изучение права с точки зрения различных подходов, то Ященко строил свою синтетическую теорию права на основе холистской теории общества. Иными словами, считая основой теории права особое учение об обществе, оба ученых по-разному оценивали принципы этого учения. Для Кистяковского в основании социального взаимодействия лежит идея коллективного сознания или духа. Ященко полагал, что необходимо отказаться от дуализма индивидуального и коллективного начал, от дискуссий о том, что — индивид или общество — обладает высший ценностью; что нужно признать двустороннюю природу общества как равновесия личного и общественного начал. Эту идею мыслитель, как нетрудно увидеть, берет у Владимира Соловьева.

На примере этих двух представителей московской школы идеал-реализма в правоведении можно увидеть вариативность той исследовательской модели, что была сформулирована Владимиром Соловьевым. С одной стороны, критика отвлеченных начал, с другой стороны, идея свободной теократии как синтеза личного и общественного начал позволили Кистяковскому и Ященко создать две независимых интегративных правовых доктрины. Для Кистяковского, который ориентировался также на положения баденской школы неокантианства и преимущественно сосредоточил свое внимание на вопросах социальных норм и форм долженствования, право представлялось особой формой совмещения фактического и нормативного. Такое совмещение позволило ему оценить право в двух ракурсах — субъективном, иррациональном, и объективном, рациональном. Ященко, который пытался, прежде всего, модернизировать учение о праве В.С. Соловьева с учетом развития современной психологической теории, делал акцент на аксиологической (ценностной) стороне права. В этом ракурсе особое значение получало уравновешивание через право интересов и ценностей общества и индивида, целого и частного.

.2Неоидеализм в русской философии права

Среди множества направлений общественно-политических дискуссий русской оппозиционной интеллигенции в начале XX века одно из ведущих мест занимала революционная пропаганда, которую вели сторонники насильственного переустройства социальных порядков, и противостоящая ей идеология постепенного реформирования общества. Мы видели это противостояние в полемике радикалов, особенно народников, и кадетов, из числа которых появились лидеры юридического позитивизма и течения возрожденного естественного права в России. Первоначально марксисты занимали в этой полемике либеральную линию, настраиваясь скорее на постепенные конституционные реформы и длительную парламентскую борьбу, но с начала XX века большинство последователей марксизма заняли революционную, антиреформаторскую позицию [17].

Программа этого движения была сформулирована в 1903 году, когда вышли в свет сборники «Проблемы идеализма» и «От марксизма к идеализму». Авторы статей сборников — выдающиеся русские мыслители, в свое время бывшие сторонниками марксизма, — Сергей Булгаков, Николай Бердяев, Петр Струве, Семен Франк и другие- обозначили свой разрыв с революционной идеологией и теоретическими основами марксистской философии.

Свои правовые идеи Франк изложил в двух основных произведениях «Духовные основы общества» (1930 г.) и «Свет во тьме» (1949 г.), которые символизируют два этапа развития его представлений о праве. Первая работа — логическое продолжение книги «Предмет знания»; в ней ученый предпринимает попытку найти основы социального бытия в идее всеединства как внутреннего идеального смысла бытия. На практике этот принцип воплощается в интуитивном ощущении людьми солидарности, внутренней духовной сплоченности между собой.

Изначальная позиция Ильина была намного более радикальной, чем у Франка и Бердяева в их поздних работах. Жизненная основа и эмоциональная подоплека идей мыслителя та же — опыт русских революций, мировых войн, тоталитарных режимов. Ильин занимает враждебную позицию по отношению к революции (как Февральской, так и Октябрьской), встает на сторону белого движения, хотя и остается в занятой большевиками Москве. За свою «контрреволюционную» деятельность Ильин не раз находится под следствием и, наконец, в 1922 году высылается из Советской России.

По своей политической позиции Ильин всегда оставался монархистом; он считал, что здоровые основы государственной власти можно найти только в монархической государственности, опирающейся на аристократию. Мыслитель считает, что правосознание является единым волевым настроем человека к соблюдению властных предписаний и велений долга, к уважению прав других, к самосовершенствованию, к справедливости во всем [1].

Нужно отметить, что Ильин был категорическим противником демократической политической системы, в том числе и конкуренции политических партий — деление общества на враждебные политические партии мыслитель объявляет вредным и предосудительным. Выдвижение чиновников в аппарат государства Ильин закреплял за аккредитованными государством аристократическими корпорациями, а назначение их на должности должно совершаться исключительно по усмотрению Верховного правителя и его приближенных [1].

Эта философско-правовая система, несомненно, напоминает реальные картины из советской истории 30-х годов. Здесь, во-первых, показательно, что один из самых закоренелых противников Советской власти в своем политическом проекте предлагает методы политической борьбы, очень схожие с методами, употреблявшимися сталинским режимом в те годы. Другой, более важный аспект состоит в том, что концепция Ильина демонстрирует опасности, которые несет в себе идеалистический подход к государству и праву.

Велик оказывается соблазн построить правовую жизнь в полном соответствии с идеалами, не считаясь с фактическими условиями. Эту ошибку повторяли многие сторонники правового идеализма — можно вспомнить Платона, Гегеля, Руссо и других «противников открытого общества» (по терминологии Карла Поппера). И нередко такой правовой идеализм, иногда прямо, иногда опосредовано, становился теоретической базой для возникновения авторитарных и тоталитарных режимов: марксизм или нацизм были ничем иным, как попыткой насильственного переустройства общественной жизни в соответствии с идеалами.

.3Альтернативы русского авторитаризма: евразийство и большевизм

Общим настроем русской эмиграции непосредственно после октябрьской революции 1917 года было отношение к революции как к трагедии, как к безусловному злу, ошибке русской истории, временному перерыву в нормальном развитии страны. Евразийцы поставили этот вопрос в совершенно другой плоскости, попытавшись интерпретировать большевизм как закономерность развития русского народа, который тем самым проявил естественную реакцию против чуждой ему западной культуры и попытался возвратить себе традиционный для России политический строй [5].

Первым манифестом евразийства стала книга Николая Сергеевича Трубецкого (1890-1938 гг.) «Европа и человечество» (1920 г.), где этот известнейший филолог, после эмиграции — профессор Софийского университета в Болгарии, изложил свою критику европоцентризма и сформулировал концепцию самобытной евразийской культуры. Для Трубецкого Россия является культурной наследницей Византии, с одной стороны, и тюркских народов (половцев, скифов, монголо-татар), с другой. Эта своеобразная русско-евразийская культура, как симбиоз «туранского элемента» и славянства, ордынства и византизма, стоит на равных с культурой романо-германской и представляет собой иной цивилизационный вариант развития. Евразийская культура является самодостаточной и не нуждается в культурных контактах и, тем более, заимствованиях с Запада, и в то же время сохраняет независимость по отношению к восточным культурам (китайской, иранской и др.).

Основным признаком политической евразийской культуры является принцип единовластия, связанный с долгом социального служения. Уклонение от основ этого общинного быта при Петре I и последовавший отсюда раскол российской культуры на дворянскую и народную указывал на конфликт западной и евразийской культур [14].

В духе своего времени евразийцы отвергают принципы либеральной демократии. Государство, по их мнению, должно быть не демократическим, а «демотическим». Демотическое государство построено на «народных основах», но не в смысле механистического западного «народного» суверенитета, а как «организованный» народный суверенитет, воплощающий государственную константу.

С течением времени среди евразийцев стали происходить конфликты и расколы, особенно с середины 30-х, когда приход фашистских режимов к власти в Италии и Германии, пример сталинских репрессий в СССР послужили наглядным примером того, куда может завести идеократия и корпоративное устройство государства. К концу 30-х годов движение евразийцев сошло на нет. Нужно отметить, что оно оставило после себя интересное творческое наследие, и в 70-х годах XX века это наследие попытался развить замечательный советский этнограф Лев Николаевич Гумилев, автор концепции «этногенеза», называвший себя «последним евразийцем».

Марксизм или большевизм (было бы правильнее употреблять именно этот термин, поскольку марксистское учение толковалось в различных аспектах, порой противоположных ленинско-сталинскому прочтению Маркса) в силу исторических причин сыграл важнейшую роль в истории России XX столетия, и хотя бы по этой причине данная доктрина заслуживает внимания. Не говоря уже о том, что отечественное правоведение в течение 70-летнего советского периода было вынуждено подстраиваться под марксистско-ленинскую идеологию. Здесь перед теоретиками было богатство альтернатив для выбора, поскольку в работах Маркса можно найти самые разнообразные правовые идеи, из которых можно сделать разнообразные выводы. Что и показали первые годы перестройки, когда либерально настроенные теоретики права, все еще оставаясь в заданной системе идеологических координат, пытались противопоставить молодого Маркса с его гуманистическими идеями Марксу зрелого периода, эпохи Коммунистического манифеста и сильно выраженных авторитарных тенденций в философских взглядах. То же самое касается Владимира Ильича Ленина (1870-1924 гг.), у которого была другая слабость — неумение научно обосновывать свою позицию. Отсюда и разнобой во мнениях, которые варьировались у этого мыслителя в зависимости от политической конъюнктуры текущего дня.

В более или менее законченном виде марксистско-ленинский подход к праву сформировался лишь в 30-х годах XX века. До этого существовало множество самых различных доктрин советского права, от психологической (учеников Л.И. Петражицкого) вплоть до идей о марксизме как о богоискательстве (нарком просвещения Луначарский). Можно вспомнить и о легальном марксизме или «ревизионизме» (в терминологии Ленина), основным программным лозунгом которого было установление социальной справедливости без переворотов, путем парламентской и иных законных, легальных способов борьбы. Это направление после революции 1917 года было разгромлено большевиками, но осталось сильным политическим движением в Европе, в частности — в Германии.

Далее позиция большевиков по отношению к праву и государству кардинально изменилась — все более отчетливо стал происходить возврат к прежней правовой системе. Здесь можно вспомнить НЭП (новую экономическую политику), которая не могла существовать без соответствующего гражданско-правового регулирования на «буржуазных» частноправовых принципах. Вокруг этого процесса возврата к прежнему правовому регулированию разгорелось немало споров, в середине 20-х годов были сформулированы интересные юридические теории. Мы возьмем в качестве примера наиболее интересную и показательную из них, где была предпринята попытка экономического анализа права с позиций марксизма.

Автором этой теории является Евгений Брониславович Пашуканис (1891-1937 гг.), один из лидеров советского правоведения в 20-х годах. Ему принадлежит заслуга создания меновой теории права, которая получила широкую известность и на Западе. Основные положения этой теории изложены в работе «Общая теория права и марксизм» (1924 г.). В ней мыслитель утверждает, что право всегда связано с экономическими отношениями и вне этих отношений немыслимо. Право как таковое — это необходимая форма товарообмена, в которой согласовываются противоречивые интересы двух участников обмена (покупателя и продавца, заемщика и кредитора, и т.п.).

Концепция Пашуканиса ценна как попытка довести до логического конца марксистские представления о праве как о надстройке, полностью подчиненной экономическому базису. В этом автор меновой теории права был гораздо последовательнее Ленина, Сталина и других классиков марксизма-ленинизма, которые были вынуждены исказить сущность правовых взглядов Маркса применительно к потребностям послереволюционного государственного строительства в Советской России. Здесь надстройка в виде партийной идеологии полностью доминировала над экономическим базисом.

Вместе с тем, такая постановка вопроса заключала в себе скрытый вызов складывающейся официальной идеологии. Никакого нового права пролетарская революция создать не может и вынуждена использовать старое буржуазное право до тех пор, пока не установится социалистический строй и пока право не отомрет вместе с государством. Отмирание категорий буржуазного права не означает их замены неким новым пролетарским правом — новое советское право Пашуканис называл «неподлинным» правом, которое всего лишь повторяет принципы права буржуазного. Эти идеи, еще хоть как-то приемлемые для советской власти в годы НЭПа, впоследствии вступили в противоречие со сталинской идеологией, и в результате идеи этого ученого были заклеймены как контрреволюционные, а сам Пашуканис в 1937 году объявлен врагом народа и расстрелян.

Заключение

Таким образом, в ходе курсовой работы достигнута цель и решены поставленные задачи. В работе выделены три хронологических этапа развития российской правовой мысли: средневековье: с середины XI века по конец XVII века, эпоха западных влияний: конец XVII века — конец XIX века, эпоха зрелости: начиная с конца XIX века. Здесь акцент на внутренней логике развития русской правовой мысли: от типичного для русского и западного средневековья теоцентричного мышления к применению идей рационализма и гуманизма, к учениям о праве, что в России преимущественно облеклось в форму заимствований из западноевропейской социальной философии, которая опередила философию русскую в этом движении.

Первый этап, средневековье — это период становления и формирования основных черт правовой мысли в России. Средневековье в России, также как и в Западной Европе, было окрашено в религиозные тона, и поэтому представления о праве необходимо соотносились с православной теологией, нередко в противопоставлении к другим конфессиям и религиям.

Теократическая тенденция определяла правовое мышление и в период строительства Московского государства. В центре внимания мыслителей позднего русского средневековья — вопросы соотношения между государством и церковью, соотношение общего блага и личной свободы, которая мыслилась преимущественно как свобода религиозная (как, впрочем, и в Западной Европе того времени).

Русское Просвещение, также как и Просвещение европейское, содержало внутреннее противоречие, а именно игнорирование различия интересов личности и общественного целого. Это противоречие выяснилось сначала в полемике славянофилов и западников, а затем в идеологическом противостоянии русских консерваторов (главой которых был Константин Победоносцев) и либералов (во главе с Борисом Чичериным). Правовая мысль Владимира Соловьева подытожила развитие русской правовой мысли.

Своей попыткой снять означенное противоречие философско-правовая система Соловьева знаменовала третий этап этого развития — этап зрелости, или «эпоху систем», по определению русского философа Василия Зеньковского. Владимир Соловьев сформулировал цельное, синтетическое видение права, связавшее воедино его разные аспекты. Его концепция — одно из важнейших проявлений русской общественно-правовой мысли; эта концепция стала новым словом не только в интеллектуальной истории нашего отечества, но и в движении мировой научной мысли. Это синтетическое видение права было развито учениками Соловьева — П.И. Новгородцевым, А.С. Ященко, И.А. Ильиным и другими в контексте проектов интеграции знания о праве. Эта школа получила название российской школы возрожденного естественного права или Московской школы философии права.

Наряду с этим научным направлением особый идеал-реалистический подход к праву был развит и учеными Санкт-Петербургской школы философии права. Основы ее были заложены профессорами Петербургского университета Николаем Коркуновым и, особенно, Львом Петражицким. Творческий потенциал этой школы был развит вышедшими из школы Петражицкого мыслителями — прежде всего, Питиримом Сорокиным и Георгием Гурвичем. Особенность этой школы заключается в многоаспектности видения права, рассматривающегося сразу как нормативно-властное, психологическое и ценностное явление, в плюралистичности методологических приемов, использовавшихся для познания права.

Эти две школы правовой мысли указывают на период расцвета философско-правовой мысли в России. По общепринятой историографической классификации, революцией 1917 года начинается период новейшей истории России (по терминологии недавней советской эпохи — заканчивается история царской России и начинается новая советская история).

Но, очевидно, интеллектуальная история России на этом политическом событии не прерывается. Она продолжается как в Советской России, где первые идеологи нового правового строя (Евгений Пашуканис, Михаил Рейснер и другие) продолжают традиции дореволюционного правового дискурса и развивают идеи, вытекающие из общего развития политических и правовых концепций в России. Поэтому в рамках данной работы рассмотрено творчество мыслителей первой волны русской эмиграции, которые за границей продолжили развитие взглядов, ранее сформулированных в России. Равно как и идеи мыслителей, что остались в Советской России, присоединились к числу сторонников нового строя, но при этом не ограничились слепым воспроизведением идеологических постулатов новой власти.

Список литературы

1.Антонов М.В. История правовой мысли России. Конспект лекций. СПб.: Отдел оперативной полиграфии НИУ ВШЭ. Санкт-Петербург, 2011. 212 с.

.Антология мировой правовой мысли [Текст]: в 5 т. / Нац. обществ.-науч. фонд; Рук. науч. проекта Г.Ю. Семигин. Москва: Мысль, 1999. Т. 4: Россия: XI-XIX вв. / Отв. ред. Е.А. Скрипилев. 1999. 812 с.

.Альбов, А.П. История государства и права России: Курс лекций / А.П. Альбов, О.В. Симанин. М.: Юрлитинформ, 2012. 352 с.

.Беляев И.Д. История русского законодательства: Учеб. для студентов вузов, обучающихся по юрид. спец. [Текст]/ И.Д. Беляев. СПб.: Лань, 2009. 639 с.

.Графский В.Г. История политических и правовых учений: Учебное пособие.М.: Проспект, 2007. 608 с.

.Гаджиев К.С. Политология (основной курс): учебник / К.С. Гаджиев. М.: Высшее образование, 2007. 460 с.

.Долгих Н.В. Политические мысли и правовые мысли Древней Руси // Science Time. История. Исторические науки. № 7. 2014. С. 96-103.

.История политических и правовых учений. Учебник для вузов / Под редакцией докт. юрид. наук, профессора О. Э. Лейста. М.: Издательство Зерцало, 2006. 568 с.

.История политических и правовых учений / под ред. В. С. Нерсесянца. М.: Норма, Инфра-М, 2012. 704 с.

.История политических и правовых учений / под ред. О. Э. Лейста. М.: Зерцало, 2000. 688 с.

.История отечественного государства и права. Ч.I: Учебник / под ред. проф. О.И. Чистякова. М.: Издательство БЕК, 2009. 360 с.

.Исаев, И.А. История государства и права России: Учебник / И.А. Исаев. М.: Норма, НИЦ ИНФРА-М, 2013. 800 с.

.Молдован А. М. «Слово о законе и благодати» Илариона. К.: Наукова думка, 1984. 240 с.

.Марченко М.Н. История политических и правовых учений: учебное пособие / М.Н.Марченко, И.Ф. Мачин. М.: Проспект, 2007. 468 с.

.Правда Русская / Под ред. Б. Д. Грекова. АН СССР, 1940-1947. Т. I, II.

.Скоробогатов А.В. История политических и правовых учений: Учебно-методическое пособие. Казань: Таглимат, 2004. 209 с.

.Стешенко, Л.А. История государства и права России: Академический курс. В 2-х т. Т. 2. XX в. / Л.А. Стешенко. М.: НОРМА, 2011. 480 c.

.Толстая, А.И. История государства и права России: Учебное пособие / А.И. Толстая, Е.С. Щербакова. М.: РГСУ, Омега-Л, 2013. 446 с.

.Чанышев Т.А. История политических учений: учебник / Т.А. Чанышев. М.: ТК Велби: Проспект, 2007. 591 с.

.Чистяков О.И. История отечественного государства и права: Учебник для юридических вузов / О.И. Чистяков. М.: Юристъ, 2008. 480 с.