Выдержка из текста работы
1. Почему происходит консолидация преступников в местах лишения свободы на основе общих для них норм поведения?……………………………………… с.2
- Чем объяснить избирательность по отношению к жертве со стороны преступника, совершающего изнасилования?………………………………… с.8
- Какие виды латентной преступности выделяют ученые?………….. с.13
Список использованной литературы……………………………………..… с.18
1. Почему происходит консолидация преступников в местах лишения свободы на основе общих для них норм поведения?
Консолидация (от лат. con — вместе, solido — укрепляю) — укрепление чего-либо, объединение, сплочение отдельных лиц, групп, организаций для усиления борьбы за общие цели, слияние двух или нескольких фирм, компаний (Википедия).
Консолидация заключенных обеспечивается не столько их механическим удержанием в местах лишения свободы, сколько моральной сплоченностью.
Моральная сплоченность (групповая мораль) возникает в рамках тюрьмы – закрытого, ограниченного, изолированного от общества учреждения, где заключенные вынуждены находиться не только в тесном, маленьком помещении под постоянным надзором, но и в узком социальном коллективе, состав которого заключенный не может изменить по своему желанию. Более того, заключенные почти полностью лишаются возможности какой-либо деятельности. Следствием этого и является образование заключенными своей морали, своих правил и норм поведения. Этот процесс носит вынужденный, практически принудительный характер, поскольку фактически является единственным способом выживания в сложившихся новых условиях. 1
Причины консолидации преступников в местах лишения свободы на основе общих для них норм поведения условно можно разделить на три составляющих:
Во-первых, заключенные в тюрьме вынуждены постоянно находиться вместе, не имея возможности создать уголок своего личного пространства. Они делят друг с другом все моменты своей жизни, нигде не могут остаться наедине с собой. В тюрьме становятся общими, публичными даже те действия, что в привычной жизни являлись сугубо личными, даже интимными. Это обусловлено особенностями тюремной организации: в небольших тюремных камерах содержится большое количество человек (на нарах зачастую приходиться спать по очереди), в связи с чем, заключенный фактически не имеет своего угла и находится под постоянным надзором своих сокамерников. Абсолютно все действия заключенных постоянно отслеживаются и контролируются, как со стороны тюремных надзирателей, так и со стороны других заключенных. В таких условиях просто невозможно сохранить возможность иметь что-то своё, личное. Кроме этого, режим дня заключенных в тюрьме строго регламентирован, поэтому у них не только отсутствует возможность действовать самостоятельно, но со временем пропадает и само желание поступать таким образом. В среде заключенных начинает преобладать принцип ориентации на другого, стратегия поведения в соответствии с мнением большинства.1 Чем дольше заключенный пребывает в общей камере, тем меньше у него становится своего собственного – вещей, поступков, мыслей, убеждений. В процессе заключения у него отсутствует возможность, а постепенно и пропадает желания мыслить самостоятельно, индивидуально, независимо от мнения других. В сложившихся условиях все силы постепенно направляются на формирование общего мнения, новых коллективных убеждений, ценностей, правил поведения.2
Во-вторых, преступники в тюрьме приобретают большое количество новых связей и знакомств, во многом помогающих им в процессе нахождения в заключении и после освобождения, но одновременно происходит разрыв практически всех существовавших у них ранее связей: общения с женами, детьми, друзьями и родственниками. Это приводит к чувству почти полной социальной изоляции. Поэтому, понимая, что в ближайшее время, а возможно, и навсегда, заключенные будут лишены возможности восстановить свои привычные социальные связи, они начинают пытаться построить новые социальные отношения в новых социальных условиях. Каждый предпринимает попытку адаптироваться к сложившейся ситуации путем выработки адаптированных к тюремным условиям правил и образцов поведения. Создание таких правил облегчает жизнь самих заключенных, помогая им легче перенести отбывание своего срока.1
Пострадав один раз от действия официально установленных правил, норм закона, заключенные не желают подчиняться и жить в соответствии с их требованиями и дальше, в тюрьме. Но существовать, не имея совсем никаких ценностных ориентиров, человек просто не может. Таким образом, создание новых ценностей, норм, правил поведения является неизбежным следствием существования в тюремных условиях.2
В третьих, тюрьма функционирует в соответствии со строго установленными законами, которые определяют тюремный распорядок заключенных. Для контроля за исполнением этих правил и норм поведения в тюрьме существуют надзиратели, которые фактически являются олицетворением закона. На основании этого тюремные блюстители порядка считают себя обладателями практически безграничной власти по отношению к заключенным, что нередко ведет к злоупотреблению своими служебными полномочиями в ущерб заключенным, выражающимся в жестоком обращении с заключенными, не считая их за людей, незаслуженных наказаниях, в постоянном вмешательстве в их тюремный быт. Ответной реакцией становится формирование комплекса своих собственных ценностей, правил и норм поведения, по-другому назвать неформальными правилами поведения, с помощью которых заключенные могут хоть немного облегчить свою тюремную жизнь, на их основе строят социальные отношения, общаются, решают возникающие конфликты, то есть осуществляют свое существование в тюрьме. При этом, создание и подчинение таким нормам носит добровольный характер.1 Стоит отметить тот факт, что структура тюремного социума практически идентична социальной структуре общества.
Именно групповая мораль оказывает поддержку тюремным законам, в связи с чем необходимо проанализировать свойства групповой морали и ее отличия от общественной морали по следующим признакам:
Во-первых, моральная норма возникает не в результате целенаправленной деятельности, а в результате стихийного массового процесса обнаружения, отбора и закрепления определенных форм поведения в качестве образцов. Правовые нормы могут возникать подобным образом, но такой порядок формирования правовых норм является не единственным и не главным. Неформальная норма формируется подобно моральной, она также вырабатывается в процессе общего опыта, в данном случае заключенных, передается в порядке своеобразного наследования.
Во-вторых, моральные нормы обосновываются не специальными документами, а только самими условиям и формам бытия. Неформальные нормы поведения также тесно связаны с условиями жизнедеятельности членов общности. Неформальные нормы ближе к моральным нормам, к формам бытия, нежели правовые нормы.
В-третьих, моральная норма не существует отдельно от поведения людей. Она непосредственно включена во взаимоотношения, закрепляется в способах общения. Общность, выработавшая нормы, сама ее выполняет, в результате чего отсутствует деление на субъект и объект регулирования, а
действие нормы совпадает с ее исполнением.2
В-четвертых, моральная норма имеет особенности в обеспечении. Она поддерживается силой коллективного или личного примера, взаимными
ожиданиями участников отношений, их одобрением и осуждением.
Перечисленные особенности моральной нормы, казалось бы, сближают моральную норму с неформальной групповой. Но это сближение кажущееся. Мораль включает людей в общество на основе большего равенства, как бы сглаживая остроту социальных различий, а групповая мораль – наоборот.
Первоначальное назначение собственной групповой морали осужденных — в попытке защититься от морального упрека, высказанного в адрес преступников обществом, и поднять значимость собственной личности посредством ближайшего окружения.
Корпоративное моральное сознание заключенных, как ответная реакция на отношение к ним общества, служит базой для формирования группового нормативного сознания (неформальных правил поведения). Однако под влиянием объективных условий действующие неформальные правила поведения тяготеют к произволу, что резко обостряет противоречие между ними и требованиями моральных категорий. По неформальным правилам поведения сносно может существовать лишь тот, кто поддерживает влиятельные группы или лоялен к ним. Остальным остается слабое утешение в том, что групповая мораль хороша потому, что она «своя», и ее стоит придерживаться только потому, что в силу обстоятельств нельзя считать себя такими, как другие. Неформальные отношения закрепляют за каждым членом общности конкретное место (статус, роль) в межличностных отношениях. Ошибки при исполнении статусно-ролевых требований строго караются. Все это больше напоминает мораль архаических обществ, нежели социального общества, куда должны вернуться заключенные. В действительности такой нормопорядок является безнравственным.
Как отмечал Г. В. Плеханов, «в основе нравственности лежит стремление не к личному счастью, а к счастью целого племени, народа, класса, человечества, эго стремление не имеет ничего общего с эгоизмом. Напротив, оно предполагает определенную степень самопожертвования. Если же размывается нравственная платформа, то индивиды становятся эгоистичными. Они пекутся только о собственном благе и надеются только на собственные силы. Однако надежда на свои собственные силы питается отнюдь не уверенностью в них, а проистекает из сомнений в помощи со стороны окружающих. Поэтому распространяется равнодушие. Когда не ждут помощи от других, то не стремятся выказывать ее посторонним, даже наблюдая их в тяжелых условиях»1.
Групповая мораль в принципе направлена на объединение членов сообщества. Однако неформальный нормопорядок существующий в тюрьмах приводит к противоположным результатам, так как нормы поведения заключенных требуют нетерпимого отношения к отступникам. Это объясняется тем, что «чем в более угрожающем состоянии ощущает себя социальная группа, тем более нетерпимым, ригористическим становится ее отношение к отклоняющимся от социальных норм актам индивидуального поведения».2 Согласно этой психологической закономерности между представителями лидирующих групп осужденных и остальными осужденными еще более усиливается дистанция между собой. «Моральное сознание стремилось освободить членов общности от «ярлыка» преступника, но случилось так, что стереотипы в такого рода общностях устойчивее, а «ярлыки», которые наклеивает сообщество осужденных, прикрепляются прочнее и заметнее отделяют их носителей от остальных.»3
Изложенное выше показывает, что групповая мораль, призванная ослабить напряженность внутри общности заключенных и помочь им выжить в новых социально сложившихся условиях, в тюрьме, не справляется со своей главной задачей. Являясь предпосылкой образования неформального нормопорядка, она сама под влиянием условий превратилось в нечто сословно-кастовое, ведущее к формированию нормопорядка, типичного для архаичного сообщества4.
- Чем объяснить избирательность по отношению к жертве со стороны преступника, совершающего изнасилования?
Криминологические характеристики половых преступлений неотделимы от анализа и оценки отношений, связывающих преступников и их жертв. Данное обстоятельство имеет особо важное значение для этой группы преступлений.
При изучении изнасилований в равной мере важно изучение не только поведения насильников, но и поведения самих потерпевших от половых преступлений, так как для некоторых из них характерно своеобразное способствование преступнику в совершении изнасилования, а иногда и добровольное участие, что совершенно нетипично для подавляющего большинства других преступлений.
Потерпевшие от этих преступлений в личностном плане очень различны. Среди них представлены случайные жертвы независимо ни от своего поведения и характеристики, ни от своего внешнего вида, просто случайно оказавшиеся в поле зрения преступника; положительно характеризующиеся, но опередившие свой возраст девочки, и наряду с ними предельно развращенные, занимающиеся проституцией1.
Анализируя факторы, влияющие на выбор насильником жертвы, следует обратить внимание, прежде всего, на критерии выбора жертвы и особенности поведения жертвы.
З.Старович подразделяет жертв изнасилования на три группы:
— группа случайных жертв (в которой оборонная позиция по отношению к агрессору наиболее важна),
— группа несознательно провоцирующих сексуальное поведение преступника (женщины, легко устанавливающие случайные знакомства, демонстрирующие при общении мнимую сексуальную опытность, но застигнутые врасплох развитием событий),
— группа “жертв”, сознательно провоцирующих сексуальное поведение преступника с предполагаемой целью в последний момент выйти из сложившейся ситуации, что им чаще всего сделать не удается2.
В большинстве случаев до дня изнасилования жертвы и преступники не знакомы между собой. Тем не менее, значительная часть потерпевших своими действиями провоцирует совершение преступления или, во всяком случае, создает условия, облегчающие действия преступника, а именно: ведут себя легкомысленно и наивно, а нередко и сексуально провоцирующе. Это, а также ощущение некоторыми потерпевшими собственной вины в подобном поведении преступника, ведут к росту возможности изнасилования. Во многих случаях жертвы изнасилования не предпринимают никаких попыток к сопротивлению и не заявляют о случившемся после изнасилования. Более того, часть “потерпевших” в дальнейшем поддерживает отношения с преступниками. Мотивы, лежащие в основе поведения добровольной жертвы, могут совпадать с мотивами преступника, но могут быть и отличными. В основном, это сексуальное любопытство, связанное с ранним половым созреванием; желание обрести самостоятельность; стремление попасть в круг общения с более взрослыми лицами; стремление получить материальные блага и др. В ряде случаев преступника и добровольную жертву связывают искренняя привязанность, и даже влюбленность.
Можно выделить основные типы потерпевших, негативная роль которых в механизме преступления очевидна:
Избирательно критический тип жертвы — возраст 18-25 лет, уже имевшая половые связи; легкомысленная, легко идет на установление контактов, знакомств и сама ищет их; некритичная: чувство опасности притуплено, перспективу развития ситуации понимает плохо, иногда вообще не понимает. Нравственные устои подобных жертв непрочны, аморальна, к возможности установления интимного контакта относится легко. Любит употреблять спиртные напитки, проводить время в компании, интерес к культурному отдыху (посещение музеев, театров и др.) невысок, иногда его нет вообще, жизненные интересы и цели примитивны: побыстрее устроиться в жизни, а пока что — развлечься за чужой счет.
Тип избирательно некритичной (в ряде случаев также пассивной) жертвы -возраст 15-18 лет, как правило, ученица старших классов; ранее половых связей не имела, о сути половых отношений знает достаточно поверхностно, отсутствие личного опыта в интимной сфере сочетается с повышенным интересом к вопросам секса; легкомысленна, некритична, легко идет на установление контактов, иногда проявляет в этом инициативу; опасности создающихся ситуаций не видит; партнера предпочитает старше себя, небезразлична к его положению, «идеализирует» его.
Это тип рано созревшей физически девушки, выросшей в обстановке родительской опеки, отгораживающей ее от всего «низменного», черпавщей свои знания о сексе из явно неподходящих источников, составившей свое представление об интимной сфере, идеализирующей ее в силу очевидной инфантильности, но достаточно активной, чтобы попытаться реально удовлетворить свое любопытство.
Тип пассивной, не способной к сопротивлению жертвы — женщина среднего или пожилого возраста, замужняя, разведенная (во всяком случае — жившая ранее половой жизнью), с преступником, как правило, незнакома, что усугубляет чувство страха. Физически развита нормально, труслива, некритична, в ситуации теряется, не может оценить свои возможности к сопротивлению, а возможности причинения вреда преступником переоценивает. Волю к сопротивлению теряет не столько при физическом, сколько при психическом насилии, под влиянием угроз уступает насильнику, предпочитая моральный ущерб физическому; психологически неустойчива, реакции замедленны1. Совершенно «невиновная» жертва.
Разумеется, нельзя отрицать провокационную роль аморального или неосторожного поведения женщин, способствующих, иногда даже в активной форме тому, чтобы стать жертвами посягательств на их половую неприкосновенность, но оправдывать насильников из-за этого нельзя.
Для науки и для практики важным является не фиксация неправильных действий потерпевших и описание отдельных, пусть и существенных, их моментов, а вопрос — почему они ведут себя подобным образом, какие психологические особенности отличают эту категорию жертв изнасилований, каково социально-психологическое взаимодействие между ними и преступниками, каковы характер и содержание этого взаимодействия, и почему насильники не могут выйти из него, в чем причина их попадания в жесткую психологическую зависимость от такого рода ситуаций.
Незащищенность потерпевшей выступает в качестве внешнего,
объективного условия, а субъективная предрасположенность, если она есть, — внутренней причиной того, что она стала жертвой насилия.
Каковы же те психологические «дефекты» личности женщин, которые могут способствовать их ненадлежащему поведению?
Исследование материалов комплексных судебных психолого-психиатрических экспертиз в отношении изнасилований несовершеннолетних и лиц в возрасте от 18-ти до 20-ти лет (с поправкой на психологические особенности, обусловленные их возрастом) показало, что ведущей психологической чертой этой группы потерпевших является повышенная внушаемость, пассивная подчиняемость, психологическая инфантильность. Они плохо ориентируются в новых ситуациях, проявляют замедленность при ориентировании в них и в то же время не могут в должной мере прогнозировать развитие событий, в том числе связанных с собственным поведением.1
Значительно большей виктимогенной предрасположенностью обладают женщины, страдающие олигофренией, так как присущие им тугоподвижность, трудность осмысления новой информации, малый запас знаний, конкретность и примитивность суждений, на рушение критики, очень слабые прогностические способности и т.д., весьма способствуют тому, что они становятся жертвами насилия. Среди девочек-подростков, подвергшихся изнасилованиям, обращают на себя внимание те, у которых наблюдается некоторое интеллектуальное снижение, не достигающее, однако, слабоумия также педагогическая запущенность, не соответствующий возрасту запас знаний2.
При обсуждении личности жертв изнасилования авторы исследований приводят такую их характеристику: очень широкий диапазон возраста (от 14 месяцев до 83 лет), низкий образовательный уровень, часто это одинокие женщины. Классический «портрет» жертвы изнасилования включает в себя робость, скромность, фатализм, отсутствие чувства безопасности, выраженную податливость внушению. В 30% случаев жертвы так или иначе несознательно провоцировали агрессора, что особенно характерно для случаев инцестного изнасилования (кровосмешение), при котором не последнюю роль в случившемся играла ненависть или неприязнь жертвы к матери.
Из этого следует, что далеко не все зависит от поведения жертвы изнасилования. К выше указанным факторам нужно добавить причины, которые «заключены» в самом преступнике, условия, которые сформировали эти причины и способствовали их проявлению в ситуации совершения преступления.
Многие насильники выбирают себе в спутницы жизни физически и морально преобладающих над ними женщин. Вместе с тем это приводит к постоянному ощущению собственной неполноценности и порождает поло-ролевую фрустрацию. Поскольку такой мужчина не может проявить агрессию по отношению к значимой женщине (матери, супруге или партнерше), то он переносит ее на жертву изнасилования, которая в данном случае попросту выполняет роль женщины-символа. Поэтому в основе изнасилования лежит не удовлетворение сексуальных потребностей, а покорение жертвы. Насильник в своей жертве не видит личности, а воспринимает ее лишь как символизирующий женщину фетиш, причем возраст и внешность женщины в этом случае не играют большой роли. Сигналом к высвобождению агрессии для насильника служит именно отсутствие признаков обороны со стороны жертвы, а не наоборот.1
Особенно важно отметить, что сильное действие как признак обороны жертвы оказывала на насильников простая попытка завязать разговор с преступником. Нередко сам факт словесного общения уже делает невозможным дальнейшее развитие событий, так как с этого момента жертва утрачивает образ женщины-фетиша и превращается в человеческую личность, переступить через которую многие преступники просто не в состоянии.2
Типология насильников помогает объяснить некоторые различия,
наблюдаемые среди жертв. То есть, определенный стиль нападения, которому подвергается жертва, зависит от типа насильника, совершающего преступление. Образ действий таких преступников классифицируется по трем основным стереотипам: гнев, власть и садизм.
Злобный насильник применяет физическую жестокость и чрезмерную силу. Он хочет причинить жертве боль, унизить ее (прибегает к физическому и словесному надругательству гораздо жестче, чем это необходимо для того, чтобы контролировать ситуацию). Его насилие импульсивно, заранее необдуманно. Он подавляет волю жертвы многочисленными половыми актами.
Такие мужчины насилуют после каких-либо событий в личной жизни, когда они чувствуют якобы «несправедливость» по отношению к себе. Пытаясь отомстить, он перемещает свой гнев на неизвестную жертву, «без вины виноватую», которая испытывает на себе взрыв ярости и агрессии насильника-психопата.
Властный насильник ведет себя иначе. Он не хочет причинять жертве боль. Скорее он стремится к завоеванию, подчинению. Ему хочется нравиться женщине, он желает быть «отмеченным». Зачастую такой «интеллигент» часам ведет «светскую» беседу, затем склоняет к насилию, после чего может даже попросить о свидании в будущем.
Обычно это мужчина неудачливый в межличностных отношениях в семье, на работе, вообще в жизни он ощущает свой неуспех. Насилует, чтобы компенсировать свой комплекс неполноценности, неуверенности в своей «мужской состоятельности».
Часто, имея статус начальника или руководителя, властный насильник использует свое положение для совершения сексуального насилия подчиненных по работе женщин, обещая им «статус наибольшего благоприятствования». В этом случае насилие может длиться сколь угодно долго. Такой тип часто воображает, как он силой овладевает женщиной, чтобы создать продолжительные отношения, и свои фантазии он надеется воплотить через изнасилование.
Жертвы такого вида насилия сталкиваются с такими формами дискриминации, которые не испытывают жертвы других преступлений, а глубинные чувства вины и стыда всю жизнь мучают воспоминаниями и жгут душу «незаживающей язвой».
Насильник-садист – это наиболее опасный, и к счастью, самый редкий тип сексуального преступника. Агрессия его возбуждает, он получает удовольствие, измываясь над жертвой. Он применяет крайние формы унижения и надругательства, совершает самые невероятные преступления, вплоть до пыток и убийства. Таких преступников называют «сексуальными маньяками», они привлекают наибольшее внимание общества, создавая ложное впечатление, что садистские насилия распространены больше, чем другие типы изнасилований.
В каждом изнасиловании присутствуют три элемента: власть, гнев и сексуальность. Однако большинство преступников насилует не из-за сексуального желания, и они зачастую не стремятся достигнуть сексуального удовлетворения в изнасиловании. Секс – это только их оружие, это лишь средство для выражения агрессии, силы и контроля. Каждая жертва изнасилования испытывает уничтожение своего Я, потому что именно это является сутью данного преступного явления.
Большинство насильников выбирают жертву случайно. Они обычно не ориентируются на определенный тип женщин, а скорее выбирают ситуацию совершения изнасилования, которая дает им возможность безнаказанности. Часто изнасилование совершается знакомыми. Нередко изнасилование собственной жены. Бытует стереотип: «неизвестный выскакивает из-за кустов на темной аллее и угрожая оружием, насилует. Поскольку изнасилование знакомым на свидании, либо супругом, не укладывается в этот шаблон, то и не воспринимается как насилие. На самом же деле суть преступления остается неизменной: принуждение к половому контакту происходит вопреки воле и желанию женщины, а уж какие отношения связывали ранее преступника и жертву, имеет второстепенное значение и не уменьшает тяжести содеянного.»
Контрольная работа криминология — Стр 2
- Какие виды латентной преступности выделяют ученые?
Я считаю, что прежде, чем перейти к тому, какие виды латентной преступности выделяют ученые, сначала необходимо раскрыть понятие латентности и латентной преступности.
Латентность — понятие, определяющее свойство преступности в значительной своей части быть скрытой, выражающееся в неполноте ее официальной регистрации.
Латентная преступность — это преступность, сведения о которой не отражены в официальной отчетности.
С точки зрения Р.М. Акутаева, под латентной преступностью следует понимать совокупность деяний, не повлекших уголовно-правовых мер реагирования и воздействия со стороны органов, производящих преследование и привлечение виновных лиц к ответственности. Специфическими признаками латентной преступности являются невыявленность (неустановленность) и неучтенность совокупности преступлений органами, осуществляющими преследование и привлечение виновных лиц к ответственности, ведущими их регистрацию и учет, а также нераскрытие (неполнота раскрытия) деяний следственными органами1.
Существуют различные классификации латентной преступности.
В основе многих классификаций лежит такое основание, как механизм образования латентности преступлений.
Из всех существующих классификаций наиболее логически верной представляется позиция ученых, выделяющих в структуре латентной преступности два элемента: скрытую (естественно-латентную) и скрываемую (искусственно-латентную) преступность.
Скрытая часть преступности образуется за счет преступлений и их разных совокупностей, которые были совершены, но о которых не стало известно правоохранительным органам и суду.
Скрываемая часть преступности включает преступления и их совокупности, которые стали известны правоохранительным органам, но которые по разным причинам не нашли отражение в статистике преступности (фактическое не рассмотрение заявлений о преступлениях, неверная оценка деяний как непреступных и т.д.).
Сазонова Н. В. считает, что изложенная классификация нуждается в детализации. Латентность части преступлений (деяний, о которых не известно никому; преступлений «без потерпевшего», преступных деяний, оставшихся неизвестными в силу несовершенства законодательства, регламентирующего учет, ведомственной разобщенности органов, осуществляющих регистрацию, допущенной ошибки при вынесении решения и т.п.) возникает в силу объективных причин на уровне механизма совершения преступления. Иные деяния становятся латентными вследствие субъективных причин (например, нежелание сотрудников правоохранительных органов регистрировать заявление о преступлении либо нежелание потерпевшего заявлять в правоохранительные органы о совершении преступления)1.
В этой связи латентную часть преступности следует разделить в зависимости от причин возникновения латентности на объективно-латентную и субъективно-латентную. В субъективно-латентной части, в свою очередь, необходимо выделить скрытую и скрываемую преступность2.
Акутаев Р.М. выделяет следующие виды латентной преступности:
Естественно — латентные.
К ним следует относить совокупность преступлений, не ставших достоянием органов и учреждений, регистрирующих их и осуществляющих преследование виновных, соответственно не учтенных в уголовной статистике, и в отношении которых не приняты предусмотренные законом меры реагирования.
В зависимости от специфики факторов, способствующих естественной латентности преступлений, Р.М. Акутаев подразделяет естественные латентные преступления на четыре группы:
Первая группа включает преступления, о совершении которых может не знать никто, включая и самого правонарушителя. Это — преступления, совершенные по небрежности, либо ситуации, когда в силу правовой некомпетентности участники правоотношений допускают подмену одной нормы (уголовно-правовой) другой (нравственной или административной).
Ко второй группе относятся преступления, когда потерпевшие не сообщают о них в силу незаинтересованности в их выявлении. Мотивы такого поведения могут быть различными, например, по причине страха, стыда, мести при изнасиловании, либо когда потерпевшая сторона поддается уговорам «мирно уладить дело».
Третью группу составляют преступления, где нет явно выраженной потерпевшей стороны, поэтому и некому сообщить о преступлении в компетентные органы. Нередко такое можно встретить при посягательствах на государственные или общественные интересы, особенно при экологических правонарушениях.
Четвертая группа — преступления, где факт его совершения известен узкому кругу лиц либо только виновному лицу. К таким преступлениям можно отнести, например, замаскированные хищения, взяточничество, убийства без видимых следов насилия или с сокрытием трупа, хранение наркотических веществ.
2. Искусственно — латентные преступления — известные правоохранительным органам преступления, но не взятые ими на учет,
либо учтенные, но не раскрытые, либо раскрытые неполно.
Искусственно-латентные преступления могут быть представлены в двух группах:
Первая группа включает неучтенные правоохранительными органами преступления, по которым уголовные дела не возбуждены, хотя информацией о них располагают те или иные учреждения, предприятия, организации. Она стала достоянием и правоохранительных органов, но последние не принимают необходимых мер к реализации этой информации (в силу юридической безграмотности, фактического неосознания деяния). В этой связи Л.М. Давыденко правильно отмечает, что «большая часть латентных преступлений в области охраны безопасности труда составляют такие деяния, которые можно считать скрытыми лишь условно, так как сведения о них содержатся в официальных документах, хранящихся на предприятиях. Существование этих групп латентных преступлений связано с наличием недостатков в организации борьбы с данным видом преступлений».
Иногда латентность преступлений являются следствием ошибочной или преднамеренно неправильной квалификации более тяжкого преступления как менее тяжкое.
Вторую группу составляют субъектно — латентные преступления. Это — нераскрытые (неполно раскрытые) деяния, когда сам факт его известен и учтен, но не известно и не привлечено к уголовной ответственности лицо, его совершившее, или некоторые из лиц, если оно совершено в соучастии. Субъектно-латентные преступления отличаются от иных форм проявления латентности главным образом тем, что в данном случае речь идет о латентности субъекта, совершившего уголовно-противоправное деяние. В таких ситуациях лицо, виновное в совершении преступления, по причине его неустановленности не претерпевает тех неблагоприятных для него последствий, которые предусмотрены уголовным законом1.
Таким образом, объективными факторами латентности являются среда, обстановка, в которой совершается преступление, субъективными факторами — страх или нежелание сообщить о преступлении.
Подводя итоги контрольной работы, считаю, что самое большое количество латентных преступлений — это как раз-таки преступления сексуального характера и преступления в местах лишения свободы и содержания осужденных.
Список использованной литературы
- Акутаев, Р.М. Латентная преступность: актуальность, проблемы и понятие/ Р.М. Акутаев// Государство и право. – 1997. — № 12. – С. 79–87.
- Антонян, Ю. М., Голубев, В. П., Кудряков, Ю. Н. Изнасилования: причины и предупреждение: Пособие/ Ю.М. Антонян. Н..— М.: ВНИИ МВД СССР, 1990.— 192 с.
- Лысак И.В., Черкасова Ю.Ю. Тюремная субкультура в России. Таганрог, 2006. С. 39-41.
- Олейник А.Н. Тюремные университеты// Индекс/Досье на цензуру. 2003. №18.
- Ривман, Д.В. Криминальная виктимология/Д.В. Ривман. – СПб.: Питер, 2002. -304 с.
- Сазонова, Н.В. Понятие латентной преступности/ Н.В. Сазонова// Уголовное право и современность. М.: Academia, 2002. — С. 180-189
- Старович, З. Судебная сексология/ З.Старович. – М.: Юридическая литература, 1991. – с. 59,67, 336 с.
- Тищенко Н.В. Гендерные аспекты тюремной субкультуры в современной России. Саратов, 2007. 178 с.
- Хохряков, Г.Ф. Парадоксы тюрьмы. Проблемы, дискуссии, предложения/ Г.Ф.Хохряков. — М.: Юрид. лит., 1991. — 224 c.
1Лысак И.В., Черкасова Ю.Ю. Тюремная субкультура в России. Таганрог, 2006. С. 39-41.
1 Лысак И.В., Черкасова Ю.Ю. Тюремная субкультура в России. Таганрог, 2006. С. 39-41.
2Там же
1Тищенко Н.В. Гендерные аспекты тюремной субкультуры в современной России. Саратов, 2007. 178 с.)
2Там же
1Олейник А.Н. Тюремные университеты// Индекс/Досье на цензуру. 2003. №18.
2Хохряков, Г.Ф. Парадоксы тюрьмы. Проблемы, дискуссии, предложения/ Г.Ф.Хохряков. — М.: Юрид. лит., 1991. – С. 203
1Хохряков, Г.Ф. Парадоксы тюрьмы. Проблемы, дискуссии, предложения/ Г.Ф.Хохряков. — М.: Юрид. лит., 1991. – С. 204
2Там же – с. 205
3Там же – С. 204
4Там же. – С. 207
1 Ривман, Д.В. Криминальная виктимология/Д.В. Ривман. – СПб.: Питер, 2002. – С. 74
2 Старович, З. Судебная сексология/ З.Старович. – М.: Юридическая литература, 1991. — С.59
1 Ривман, Д.В. Криминальная виктимология/Д.В. Ривман. – СПб.: Питер, 2002. – С. 80.
1Старович, З. Судебная сексология/ З.Старович. – М.: Юридическая литература, 1991. — С.67
2Антонян, Ю. М., Голубев, В. П., Кудряков, Ю. Н. Изнасилования: причины и предупреждение: Пособие/ Ю.М. Антонян. Н..— М.: ВНИИ МВД СССР, 1990.— С. 8
1Старович, З. Судебная сексология/ З.Старович. – М.: Юридическая литература, 1991. — С.67
22Там же
1 Акутаев, Р.М. Латентная преступность: актуальность, проблемы и понятие/ Р.М. Акутаев// Государство и право. – 1997. — №12. – С. 87
1Сазонова, Н.В. Понятие латентной преступности/ Н.В. Сазонова// Уголовное право и современность. М.: Academia, 2002. — С. 184
2 Там же. — С. 185
1 Акутаев, Р.М. Латентная преступность: актуальность, проблемы и понятие/ Р.М. Акутаев// Государство и право. – 1997. — №12. – С. 85
