Содержание
12.61. Найти разность фаз ∆φ колебаний двух точек, отстоящих от источника колебаний на расстояниях l1 = 10 м и l2 = 16м. Период колебаний T = 0,04 с; скорость распро-странения с = 300 м/с.
12.62. Найти разность фаз ∆φ колебаний двух точек, лежащих на луче и отстоящих на расстоянии 1 = 2 м друг от друга, если длина волны λ = 1 м.
12.63. Найти смещение х от положения равновесия точки, отстоящей от источника колебаний на расстоянии l = λ/12, для момента времени t = T/6. Амплитуда колебаний А = 0,05 м.
12.64. Смещение от положения равновесия точки, отстоящей от источника колебаний на расстоянии l = 4 см, в момент времени t = 776 равно половине амплитуды. Найти длину λ бегущей волны.
12.65. Найти положение узлов и пучностей и начертить график стоячей волны, если: а) отражение происходит от менее плотной среды; б) отражение происходит от более плотной среды. Длина бегущей волны λ = 12 см.
12.66. Найти длину волны λ колебаний, если расстояние между первой и четвертой пучностями стоячей волны l = 15 см.
Выдержка из текста работы
В июне 1839 г. А.И. Тургенев из Киссенгена сообщил князю П.А. Вяземскому, что в Россию отправляется их общий знакомый, маркиз де – Кюстин, известный французский путешественник и литератор.[ 2; 3 ]
Маркиз Астольф де – Кюстин, обломок старинной аристократической фамилии, является страстным клерикалом и убеждённым консерватором, что отлично было известно русскому двору. Впоследствии, издавая свою книгу о России, он предварял читателя , что отправляется в Россию в надежде найти там аргументы против представительного правления. Кюстин ехал в Россию искать доводов против представительного правления, а вернулся убеждённым либералом, что и засвидетельствовал в своей книге. Действительность превзошла все мрачные слухи. Книга явилась жесточайшим и безапелляционным приговором русскому самодержавию. Откровения и ласки императора имели весьма ограниченное влияние на пытливый ум автора. Неудивительно, что по ознакомлению с его книгой даже высшие официальные сферы утратили спокойствие и равнодушие, а император Николай, прочитав её, бросил на пол и воскликнул: «Моя вина: зачем я говорил с этим негодяем». Показное презрение к книге как к явлению, не стоящему внимания, не способно было скрыть истинного впечатления, произведённого ею на русское правительство. Если для русских читателей книга Кюстина явилась своего рода зеркалом, в котором они узнавали себя, то для Европы это произведение сыграло роль ключа к загадочному шифру. Бесспорно, Кюстин заслуживает популярности. Особый интерес его книге придаёт то, что она написана иностранцем, впервые посетившим Россию. Отсюда её острота и свежесть, часто отсутствующие у отечественных мемуаристов. Однако эта особенность имеет и обратную сторону. Правда в своих суждениях о России и в повествовании он был беспристрастен и прагматичен; приехав в Россию, был до некоторой степени подготовлен к восприятию русских впечатлений, изучив историю, он был знаком с «Историей России и Петра Великого» Сегюра и «Историей государства Российского» Карамзина.[ 2; 8 – 10 ]
И всё – таки, благодаря краткости своего пребывания в России, Кюстин как новичок не всегда мог уразуметь отдельные стороны николаевской России. Он спешил со своими заключениями. Например, только приехав в Петербург, он уже судил обо всей России. Но это было полбеды. В сознании Кюстина придворное окружение, с которым он столкнулся в Петербурге, отождествлялось с понятием «народа». И по этой «оторванной» горсти людей он сплошь и рядом судил о подлинной России и её народе. Сталкиваясь же с подлинным народом, Кюстин поневоле обнаруживал некоторую близорукость. «Настоящий народ, — замечает М.Н. Покровский, — трудно было рассмотреть из окон комфортабельной кареты, в которой объезжал Россию французский маркиз. Поэтому обстоятельный Кюстин всегда сбивчив и тороплив, когда говорит о подлинной России. Он увереннее себя чувствует в сфере «высшего света», почему и решается утверждать привязанность русских к своему рабству, хотя страна сотрясалась крестьянскими восстаниями. [ 1; 78 ]. В русском народе Кюстин уловил лишь внешние черты: наружность, наивную хитрость, умение бороться с обстоятельствами, да его унылые напевы, смысл которых Кюстин, отдадим ему должное – сумел хорошо разгадать.[ 2;14 ]
Но и в отдельных подробностях Кюстин обнаруживал большую поспешность и непродуманность. Он не понял значения двух крупнейших явлений предшествовавшего времени: литературной деятельности Пушкина и исступлению своих соотечественников. Многие заключения его весьма смелы и любопытны, но не менее спорны, подобно замечанию насчёт того, что прославленные русские кутежи являлись одной из форм выражения общественного протеста против правительственного деспотизма.
Подобных ошибочных или спорных суждений много рассеяно в книге Кюстина. Но все эти ошибки, допущенные автором, либо по незнанию, либо в пылу обличительного задора, конечно ни в какой мере не умаляют значения книги. За увлекательными, яркими и художественными страницами её мы ясно и отчётливо видим лицо эпохи.[ 2; 15 ]
В этом весь смысл и значение книги Кюстина. Благодаря этому «Россия
в 1839 г.» может быть отнесена к числу крупнейших исторических памятников. Таковым остаётся она и по настоящее время, являясь интереснейшим документом той мрачной и зловещей эпохи, которая связана с именем императора Николая 1.
2. Русский император
Вот как Кюстин говорит о жизни императора: «Мне много говорили о счастливой семейной жизни императора Николая, но я вижу в этом утешение скорби, чем счастье. Для русского царя сердце является излишним, если вообще сердце у него имеется. Этим, наверное, и объясняются семейные добродетели императора Николая. При первом взгляде на государя бросается в глаза какая – то беспокойная суровость его лица. У императора это малоблагожелательное выражение лица является скорее результатом тяжёлого опыта, чем его человеческой природы. Какие долгие, жестокие страдания должен был испытать этот человек, чтобы лицо его внушало всем страх вместо невольного расположения. Лишь изредка проблески доброты смягчают повелительный взгляд властелина. В сердце отца и супруга человечность торжествует моментами над политикой государя. Когда он сам отдыхает от ига, которое по его воле над всеми тяготеет, он кажется счастливым. Император на полголовы выше обычного человека. Его фигура благородна, он усвоил с молодости русскую привычку стягиваться выше поясницы корсетом, чтобы оттянуть желудок к груди. Вследствие этого расширяются бока и неестественная их выпуклость вредит здоровью и красоте организма. Можно временно передвинуть свой желудок, но нельзя его уничтожить. У императора Николая греческий профиль, высокий, но несколько вдавленный лоб, правильной формы нос, красивый рот, благородное овальное лицо, военный и скорее немецкий, чем славянский вид. Его походка манера держаться непринуждённо внушительны. Ему слишком часто повторяли, что он красив и что он с успехом может являть себя как друзьям, так и недругам.
Внешность императора Александра была очаровательна, хотя и не лишена некоторой фальши, внешность Николая – более прямолинейная но обычное выражение строгости придаёт ей суровый вид.[ 3 ; 822 ]
Императрица обладает изящной фигурой и грациозна. Её манера держать себя не высокомерна, а скорее обнаруживает в гордой душе привычку к покорности. При торжественном выходе в церковь она была сильно взволнована. Её глубоко впавшие глаза выдавали сильные страдания, переносимые с ангельским спокойствием. Императрица преждевременно одряхлела. Она так слаба, что кажется совершенно лишённой жизненных сил, жизнь её гаснет с каждым днём. Она никогда не могла оправиться от волнений, испытанных в день вступления на престол. Государь её любит, сам ухаживает за нею. Но едва она слегка оправится, он снова убивает её волнениями, празднествами, путешествиями. И лишь когда появляется опасность, он отказывается от своих намерений.[ 2; 72 – 73 ]
Нынешний монарх только в кругу семьи забывает о своём величии. Только здесь вспоминает он о прирождённых радостях и удовольствиях, не зависящих от государственных обязанностей. Чтобы освободиться от ярма, которое он сам на себя налагает, он мечется как лев в клетке. Он ездит верхом, совершает прогулки, проезжает по 1500 лье за сезон. Он всегда остаётся человеком требующим повиновения, другие хотят также и любви.[ 2; 83 ]
Кюстин вот как описывает русских людей:
Народ русский достаточно красив. Мужчины чисто славянской расы, имеют светлый цвет волос, яркую красоту лиц, рот, украшенный золотисто – рыжей бородой в правильном разрезе открывает ряд белоснежных зубов. Женщины из народа менее красивы. Мужчины все одеты чище и наряднее, чем женщины. Женщины из народа имеют тяжёлую поступь и носят кожаные сапоги, обезображивающие ноги. Их внешность, рост – всё лишено грации. В целом, русские не расположены к великодушию, у них больше тонкости и наблюдательности, чем деликатности и ума. Когда они хотят быть любезными, они становятся обаятельными. Эта обаятельность одаряет русских могучей властью над сердцами людей. В России правительство уничтожает морально слабых, выживают только звери, сильные по натуре. Россия – страна необузданных страстей и рабских характеров, бунтарей и автоматов, заговорщиков и бездушных механизмов. Здесь нет промежуточных степей между тираном и рабом, лютый мороз и палящий зной толкают их на крайности.
3. Петербург – столица Российской империи
Петербург – штаб – квартира армии, а не столица государства. Как ни великолепен этот город, европейцу он кажется нагим и пустынным. В городе много провиантских магазинов, складов фуража, обмундирования и воинских припасов. Улицы поросли травой. Главная улица называется Невским проспектом. Эта улица служит местом для прогулок и встреч всех бездельников города. Бульвар на проспекте выложен ужасающими булыжниками неправильной формы. Но здесь в булыжной мостовой проложены деревянные дороги –нечто вроде паркета. Великий город, созданный Петром Великим, украшенный Екатериной 2 окружён неразберихой лачуг и хибарок, безымянными пустырями, заваленными отбросами – мусором, накопившимся за сто лет жизни беспорядочного и грязного от природы населения. Внутренний вид жилищ также печален, потому что из тёмных углов выглядывает домашняя грязь и глубочайший истинно азиатский беспорядок. Служанки спят в чуланах, а мужская прислуга валяется на лестницах и даже в гостиных прямо на полу, не положив под подушку голову.[ 2; 109 — 110]
Русские кучера держатся на козлах прямо и чрезвычайно уверенно. Экипажи содержатся плохо, скверно окрашены и отлакированы. Особенно печальный вид имеют наёмные лошади – они весь день в упряжке. Около мест, где происходит какое – либо празднество отогреваются слуги, в январе на одном балу замерзает по два – три человека. Нужно побывать в России, чтобы узнать до каких размеров доходит пренебрежение богатого к бедному, какую малую цену имеет жизнь в глазах человека, осужденного влачить дни под игом абсолютизма.[ 2; 116 ]
4. Панорама Москвы
Москва в представлении Кюстина – это множество церковных глав, причудливых башенок. Кюстин описывает это так: «Православные церкви обязательно заканчиваются несколькими главами, их число не бывает меньше пяти: это наглядное выражение церковной иерархии. Они то покрыты чешуёй, то усеяны блёстками, то позолочены, то раскрашены яркими полосами. Но по мере приближения к городу впечатление от волшебного зрелища тускнеет. Въезжая в ворота Москвы, вы уже сомневаетесь в том, что видели перед этим. Вы спали, думается вам, и грезили, и вот проснувшись, очутились в самой тоскливой обстановке, в огромном городе без памятников архитектуры. Без архитектурного гения, без таланта и вкуса к скульптуре можно сооружать огромные здания, но нельзя создать ничего гармоничного. В архитектуре впечатление прекрасного рождается из совершенства отдельных деталей и их умелого соподчинения плану. Во всей России нет ничего такого, что производило бы такое впечатление». [2; 185 – 186 ]
4. 1. Кремль
Кюстин считал, что Кремль стоит путешествия в Москву.
Он говорил так: «Стены Кремля – это горный кряж. По сравнению с обычными крепостными оградами его валы то же, что Альпы рядом с нашими холмами, Кремль – это Монблан среди крепостей. Если бы великан, именуемый Российской империей имел бы сердце, я сказал бы, что Кремль – сердце этого чудовища. Его лабиринт дворцов, музеев, замков, церквей и тюрем наводит ужас. Раздающиеся там подземные звуки кажется, исходят из могил. Башни, башенки всех видов и форм, приземистые и взлетающие ввысь крышами, соборы, амбразуры, бойницы, валы, насыпи, разные укрепления – во всём виден беспорядок и произвол. Кремль – это не национальная святыня, а попросту – жилище призраков». [ 2; 186 – 187 ]
4.2. Дворянская Москва
Кюстин так описывал дворянскую Москву: «В Москве стояла тропическая жара, над городом неподвижным облаком повисла красноватая пыль, которая при заходе солнца давала замечательные эффекты освещения, напоминающие бенгальские огни. В Кремле идёт лихорадочно спешная работа, и вся Москва взволнована до последней крайности: ждут приезда государя из Бородина. Император неподалёку и может быть с минуты на минуту. Уверяют – вчера он был в Москве инкогнито. А вдруг он и сегодня здесь? Эта неизвестность, надежда, ожидание волнуют сердца всех. Москва, вчерашний степенный город, сегодня сходит с ума от волнения. Три недели назад здесь можно было увидеть купцов, торопившихся по делу – сегодня Москва кишит роскошными каретами. Дворцы – пустые и заброшенные сияют огнями. Словом, Москвы не узнать. Наваждение так заразительно, что я боюсь превратиться в царедворца, если не из расчёта, то из любви ко всему чудодейственному». [ 2; 245 — 246 ]
5. Крепостное право
Особый взгляд у Кюстина был на крепостное крестьянство. По его мнению, много крестьянских семейств погибают от нищеты и жестокого обращения. Все страдают в России, но люди которыми торгуют как вещами – больше всех. «У нас человек, плохо ведущий дела, теряет состояние, но когда дело – вопиющее, правительство опекает дурного помещика. Эта запоздалая мера не воскрешает мёртвых. Трудно представить бездну страданий, скрывающихся в глубине России, под покровом тиранического гнёта!»
2; 202 — 203]
6. Господство бюрократии
Бюрократию Кюстин считал одной из самой большой проблемой Российской государственности: «Я упрекаю русское правительство в отсутствии у аристократии политической власти. Русские помещики – владыки, но это – пустое место в государстве, они не имеют политической силы. Россией управляет класс чиновников прямо со школьной скамьи занимающих административные должности, часто – наперекор монарху. Из недр своих канцелярий эти деспоты безнаказанно угнетают страну. Парадоксально, но самодержец всероссийский замечает, что он не так всесилен, как говорят и боится признаться себе в том, что его власть имеет предел. Этот предел положен ему бюрократией, страшной силой, потому что злоупотребление ею именуется любовью к порядку, но особенно страшной в России». [ 2; 214 – 215 ]
Заключение
Итак, общее впечатление Кюстина о России можно сформулировать его же словами: «Когда солнце гласности взойдет наконец над Россией, оно осветит столько несправедливостей и чудовищных жестокостей, что весь мир содрогнётся. Впрочем, содрогнётся оно несильно, ибо таков удел правды на земле» [2; 253].
Кюстин
уехал из Франции, напуганный излишествами ложно понятной свободы, возвращаясь домой, он был убеждён, что представительный образ правления должен быть признан более мудрым и умеренным режимом. Не он один, конечно, испытывал такие чувства, вырвавшись из России – было много предшественников – ни один из них не поведал о радости. Кюстин преклоняется перед властью, умами русского правительства, но оно заставляет молчать не только своих подданных но и иностранцев, избегающих влияния его железной дисциплины. Его хвалят, или молчат о нём – вот тайна, для меня необъяснимая. Кюстин говорит о том, что нужно жить в этой пустыне без покоя, в этой тюрьме без отдыха, которая именуется Россией, чтобы почувствовать всю свободу, предоставленную народам других стран, каков бы ни был там образ правления.
В конце своей книги маркиз Кюстин говорит: «Когда ваши дети вздумают роптать на Францию, прошу вас, скажите им: поезжайте в Россию! Каждый, познакомившийся с царской Россией, будет рад жить в любой другой стране. Всегда полезно знать, что существует на свете государство, в котором немыслимо счастье, ибо по самой своей природе человек не может быть счастлив без свободы». [ 2; 253 – 255 ]
Список использованной литературы
1. История в лицах. Справочник – атлас. В 9 – ти томах. Т. 7. – М.: ИНФРА – М, 2001. – с. 78.
2. Маркиз де – Кюстин. Николаевская Россия. – М.: «Терра», 1990. – с: 3, 8 – 10; 13 – 15; 72 – 74;
109;
111 – 113; 185 – 187; 202 – 203;
214 – 215; 245 – 246; 253 – 255.
3. Энциклопедия Отечественной истории России. В з – х томах. Т.2. – М.: Просвещение, 1992. – с. 822.
