Выдержка из текста работы
В четверг вечером, через крошечное количество часов — всего 30 — после того, что, вполне возможно, отныне является самой быстрой аварией в мире, Ричард Хаммонд неожиданно встал с кровати, открыл глаза и спросил, что произошло.
«Ты попал в автомобильную аварию», — сказал я. «Я вел машину, как идиот?», — спросил он, перед тем как встал и пошел в туалет.
Его жена, Минди, не могла поверить своим глазам. Никто из нас не мог. Это действительно выглядело так, будто он зашел по ту сторону двери смерти и решил, что ему не очень нравится то, что он там увидел.
Позднее, он повернулся к Джеймсу Мэю и сказал: «Привет, придурок».
Несмотря на все преграды, казалось, что мы вернем нашего Хомяка обратно…
2 года назад Ричард Хаммонд, Джеймс Мэй и я решили, что в процессе съемки шоу Top Gear кто-то из нас должен умереть.
Мы решили, что после этого объявления о смерти, которое будет сделано на шоу через несколько недель, следующим словом будет: “В любом случае, …”
Так что если Хомяк все-таки влетит в ворота Рая в горящем шаре на скорости в 200 миль в час, я сделаю мрачное лицо, сказав, что Ричард Хаммонд умер, а затем, после небольшой паузы, продолжу: “В любом случае, новый Jag…”
Это была наша шутка. Но теперь, на этой неделе, она перестала ею быть.
Идея теста автомобиля с реактивным двигателем, на самом деле, пришла в голову самому Хаммонду. Он влетел однажды в наш офис, кипя внутри себя от своего энтузиазма, и сказал: “Эх, почему бы нам не отправиться куда-нибудь и поехать действительно быстро. Я не имею в виду скорость суперкара. Я имею в виду ДЕЙСТВИТЕЛЬНО быстро”.
Нам всем понравилась эта идея. Но что нам понравилось еще больше, так это идея посадить в этот автомобиль Джеймса Мэя.
Джеймс известен его фанатам как Капитан Улитка. Он думает, что волынка безрассудна, и практикует стиль, который он сам же называет Христианским вождением. В большинстве своем, это значит ограничение людей в поворотах боком и, в общем, становление человеком эпохи Эдуарда VII.
Стоит посадить его в реактивный автомобиль со скоростью в 370 миль в час, и это произведет такой же эффект, как если бы Джейн Остин запихнули в одном шлеме в космический шаттл.
Почти сразу же Джеймс нашел более важное занятие и сказал, что он не поедет. Я, тем временем, решил, что провел большинство своих лет, находясь вверх ногами в истребителях или военных вертолетах, пока меня тошнило. Да и я был слишком толст для этого.
И так остался только Хаммонд, который скакал вокруг нас, словно ослик, крича: «Выберите меня, выберите меня!».
Так мы и сделали.
Сегодня люди, которые понятия не имеют, как устроено телевидение, говорят, что наши продюсеры подталкивают нас к совершению все более и более опасных трюков ради высоких рейтингов.
Чушь. Наши продюсеры проводят все свое время, заполняя различные формы и справки и спрашивая: «Вы уверены?»
Все это — ведущие, которые придумывают различные безрассудные идеи и межконтинентальные гонки… не парни из-за кулис.
Автомобиль, который Хаммонд собирался везти, называется Vampire. Он получает мощность от реактивного двигателя Rolls- Royce Orpheus, который используется в Красных Стрелах и который недавно побил Британский рекорд по скорости наземного транспорта — 300,3 мили в час.
Я знаю лишь одного парня, который водил ее, и он сказал только: “Она прекрасна. Хотя я наложил в штаны”.
Итак, за день до их роковой встречи, я пожал руку Хаммонду и сказал “пока”.
«Я, наверное, умру», — улыбнулся он большой, лучезарной улыбкой, «В любом случае, …»
Он знал, что его отправили на опасную миссию. И именно этого никто тогда недопонял. Он с нетерпением ждал этого дня. Он любил эту эйфорию.
Он также знал, что за 28-летнюю историю Top Gear никто на шоу ни разу не попадал в аварию. Даже Рей Мирс мог это подтвердить. Или Энти Тернер, или даже Жанет Эллис.
Сейчас никто точно не знает, что привело к аварии. Съемки показывают, что на шине появился небольшой очаг пламени. И это то, к чему невозможно подготовиться.
Шины были привезены американской командой Nascar, и выбраны были именно потому, что оснащены супер-жесткими боковыми стенками. Но, похоже, что одна из них взорвалась.
Как быстро ехал Ричард? Ну, на предыдущем заезде он достиг 315 миль в час. Так что он, похоже, попытался достичь этой скорости еще раз. Ричард — не тот тип людей, которые отступают назад. Если он думал, что достиг 315 миль, он будет пробовать достичь 317. Или 320. Или 5 миллионов, если, по его мнению, для этого будет хотя бы проблеск надежды.
Люди с бородами и грязными ногтями сейчас говорят, что он никогда не находился в автомобиле такого типа, никогда не делал ничего подобного. Они решили, что все это ужасно трудно и что ему нужны были годы практики.
Чушь. Вот, как это понимаю я: вы садитесь, затем вы нажимаете кнопку, чтобы включить форсаж, а затем вы нажимаете другую, чтобы закрыть путь топливу — оно нужно, чтобы разогревать масло — и выпустить парашют. Хомяк смог бы это сделать. По сути, так Хомяк и сделал.
Конечно, за кулисами у нас была набольшая армия людей, которая следила, чтобы все было в порядке. Команда из Vampire даже привезла с собой устройство, измеряющее скорость ветра. Все, что только могло произойти, они предусмотрели и защитили. Кроме одного. Того, кто сидел внутри и приближался к трагедии. Когда автомобиль начал свою серию тошнотворных переворотов и кувырков на скорости, от которой кипят мозги, голова Ричарда приняла на себя свирепый натиск, поскольку его шлем врезался в защитный стальной каркас.
Это было плохо. Но внутри его тела дела были еще хуже. Сила, которой он подвергся, была равна примерно 100g. А его мозг в этот момент весил примерно 71 стоун (1 стоун = 6,3 кг – прим. Ред.). И этот вес крутился в его голове со скоростью в 300 оборотов в минуту.
Он приземлился вверх ногами, а его шлем, полный грунта, был погружен в землю. Удивительно, но он был жив. И, более того, после нескольких минут забытья, он вновь был в сознании.
«Я хочу кое-что сказать на камеру», — заявил он команде. Он даже повздорил с врачом, который запретил ему делать это. Ну, тут нет ничего удивительного. Ричард любит подраться. Он часто этим занимается.
Когда я впервые услышал об аварии, я ехал с довольно скромной скоростью в 280 км\ч на Aston Martin по нашему тестовому треку в Суррее. Все были очень оптимистичны. Ричард, как тогда казалось, не сильно пострадал. Так что я продолжил свой тест-драйв на немного более высокой скорости, входя в повороты и крича. Я даже отправился в тот вечер на ужин со своими друзьями.
Но позже стало понятно, что Ричард пострадал намного больше, чем мы думали. Доктора описывали его состояние как критическое.
В больнице его жена – Минди – была звездой. Она – одна из тех женщин, которые берет все в свои руки. Но здесь было нечто другое. Она смеялась. Она шутила.
Она сказала дочерям Уиллоу и Иззи, что папочка разбил еще один автомобиль и запачкал свою одежду, поэтому она взяла ему чистую. У Ричарда была плохая ночь. В 4 утра у врачей были серьезные причины для беспокойства, но с восходом солнца он немного окреп.
Однако для меня он окрепшим не выглядел. На самом деле, он выглядел как Клингон (пришелец из «Стартрека» — прим. Ред.) с сильно припухшими глазами и большой шишкой на лбу. Единственной хорошей новостью было то, что, насколько видел я, его зубы были по-прежнему такими же ровными и белоснежными.
Действительно трудно понять, как Минди могла быть такой оптимистичной, в то время как ее муж бы в таком плохом состоянии. Они только что выбрали себе новый дом и собирались взять совместную ипотеку. И, несмотря на это, она была весела. Джеймс Мэй и я не были. Мэй в какой-то момент даже немного потерял мужественность.
Однако тут стоит кое-что упомянуть. Все мы слышали о том, какое бездарное у нас здравоохранение. Но любой, кто хоть раз пользовался услугами, которые оно предоставляет, заметит, что, на самом деле, оно не такое уж и плохое.
Городская больница Лидса не самая шикарная. А по мнению бюрократов, вообще ужасна. Но поверьте мне. Там, где лежал Ричард Хаммонд, она была примерно так же плоха, как левая грудь Анджелины Джоли.
Они прекрасно ухаживали за тоннами цветов, которые присылали с добрыми пожеланиями. «Они очень милые», — сказала Минди, и затем, после небольшой паузы, спросила: «Как ты думаешь, кто-нибудь отправит какие-нибудь деньги?» Снаружи, в реальном мире, один интернет-сайт отдал 4000 фунтов команде воздушной «скорой», которые спасли жизнь Ричарду. Sky News разрывались от тысяч сообщений с пожеланием всего хорошего. The sun получали сообщения со всего света.
И появилась надежда. Пока Джеймс, наклонившись, нашептывал что-то нашему побитому другу, Минди начала гладить Ричарда по волосам, и я заметил, что сердечный ритм Хомяка взлетел с 60 до 75 ударов в минуту.
«О, Господи, Джеймс, он думает, что это ты его гладишь!», — закричал я.
Довольно быстро его пульс опустился обратно. А затем настал момент, когда я сказал: «Причина, по которой ты тут, приятель, — ты ужасный водитель».
И он улыбнулся.
Я знал уже тогда, что он прорвется. И, Боже, какое это было облегчение.
Вы никогда не можете знать наверняка, насколько долгим будет восстановление после травмы головного мозга. У него могло пропасть обоняние, или же наоборот появиться раздвоение зрения. Его зубы могли стать коричневыми. Или же он мог полностью восстановиться.
Единственное, что я знал точно: он будет жить.
И на следующий день, после того как он сказал Джеймсу Мэю «Привет, придурок», выглядело так, будто и все остальное он тоже преодолеет.
Вы думаете, что эти хорошие новости должны успокоить тех стервятников, которые были на всем протяжение этой истории, и что они должны сейчас радоваться тому, что Top Gear наконец-то выучил урок: скорость убивает.
Иногда даже у меня возникают сомнения. Кампания по снятию нас с телеэкранов, которая неожиданно возникла благодаря новостному сайту ВВС, еще больше укрепилась. К охранникам окружающей среды теперь добавились безголовые люди из обществ по безопасности на дорогах.
Ричард победил в своей схватке. А теперь начинается моя. Я должен быть уверен, что у него будет шоу, в которое он сможет вернуться.
