Пример дипломной работы по уголовному праву: Правовой статус следователя в российском уголовном судопроизводстве

Содержание

ОГЛАВЛЕНИЕ

Введение…3

Глава 1. ГЕНЕЗИС ПРАВОВОГО СТАТУСА СЛЕДОВАТЕЛЯ В РОССИЙСКОМ УГОЛОВНОМ ПРОЦЕССЕ 5

1.1. Понятие и правовые основы уголовно-процессуального статуса следователя 5

1.2. Становление и развитие уголовно-процессуального статуса следователя.. 15

Глава 2. МЕСТО И РОЛЬ СЛЕДОВАТЕЛЯ В УСТАНОВЛЕНИИ ИСТИНЫ ПО ДЕЛУ … 31

2.1. Процессуальная функция и задачи следователя..31

2. 2. Полномочия следователя…42

2.3. Процессуальный контроль за деятельностью следователя.61

2.4. Проблемы процессуальной самостоятельности и независимости следователя………..76

Заключение……………..86

Список использованных правовых актов …89

Список использованной литературы…91

Выдержка из текста работы

§2. Реализация функции обвинения на стадии предварительного следствия……………………………………………………………………………76-81

III. ЗАКЛЮЧЕНИЕ………………………………………………………..……..82-84

IV. СПИСОК НОРМАТИВНЫХ АКТОВ И ЛИТЕРАТУРЫ………………85-91

V. ПРИЛОЖЕНИЯ……………………………………………………………….92-94

ВВЕДЕНИЕ

Конституция Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации закрепили на национальном уровне многие общепризнанные положения международного права. Одним из таких положений является принцип состязательности, который по замыслу должен являться гарантом прав личности, вовлеченной в сферу уголовного судопроизводства. Принцип состязательности регламентирует процедуру разрешения спора между стороной обвинения и стороной защиты, которые имеют противоречивые интересы.

Однако противоположность интересов наблюдается не только у участников, выступающих по разным сторонам. Противоположность публичных интересов и интересов частных наблюдается между прокурором, следователем, дознавателем, с одной стороны, и потерпевшим, частным обвинителем, гражданским истцом, с другой. В случае если между участниками, выступающими на стороне обвинения, возникнет спор, то им, как представляется, весьма проблематично разрешить его на взаимовыгодных условиях. Происходит это не только потому, что интересы публичные и интересы частные всегда противопоставляются друг другу, а, скорее всего, в большей степени оттого, что не разработан соответствующий механизм разрешения подобных споров.

Если спор между стороной обвинения и стороной защиты разрешается судом на основе принципа состязательности, то процедуры разрешения спора, возникающего, например, между прокурором и потерпевшим, по сути, нет. В подобных ситуациях легко прогнозируемым является тот факт, что лица, представляющие частные интересы, всегда остаются в проигрыше.

Разработка механизма, позволяющего без ущерба, как для частных, так и для публичных интересов разрешить сложившиеся противоречия, как представляется, в ближайшем будущем станет одним из важных направлений науки уголовного процесса.

Чем более открытым будет наше общество, чем больше его членов будут проявлять активность и инициативу, тем в большем противоречии будут находиться желания потерпевших и объем свободы, предоставленный им действующим законодательством. Сегодня мы имеем реальную возможность оказать содействие развитию частной инициативы. И очень важно не упустить этот момент.

Проблемы уголовно-процессуальных функций интересовали ученых всегда. Так, в дореволюционный период эта тема была в центре внимания таких ученых, как И.Я. Фойницкий, С.И. Викторский, М.В. Духовской,    Н.Н. Розин, В.К. Случевский, Д.Г. Тальберг. В своих работах указанные авторы отстаивали идеалы, заложенные в Уставах уголовного судопроизводства 1864 года. Теоретическая значимость их работ настолько велика, что большая часть рассматриваемых ими вопросов не утратила своей актуальности и в наше время.

В советский период идея разделения уголовно-процессуальных функций, в соответствии с принципом состязательности, часто отвергалась как буржуазная, что, однако, не помешало многим видным процессуалистам исследовать данную проблематику.

При подготовке данной дипломной работы использованы исследования советских и российских ученых, среди которых труды А.П. Гуляева,        А.М. Ларина, Н.Н. Полянского, Р.Д. Рахунова, А.П. Рыжакова,                  В.М. Савицкого, В.П. Смирнова, М.С. Строговича, П.С. Элькинд,               Р.Х. Якупова и других исследователей.

Расширение состязательных начал в уголовном судопроизводстве, укрепление диспозитивности, уважение чести и достоинства личности, в связи с принятием нового УПК РФ, заставляют нас по-новому взглянуть на процесс реформирования уголовно-процессуального законодательства.

Одни авторы предлагают четко разделить уголовно-процессуальные функции и распространить принцип состязательности на весь уголовный процесс, другие считают, что в условиях современной России состязательное построение уголовного судопроизводства невозможно как в досудебном производстве, так и в судебном. Определенные авторы предлагают обратиться к опыту западных стран и закрепить в УПК РФ правила, свойственные не только континентальной системе права, но и англосаксонской. Есть мнения, согласно которым Россия должна искать свой путь, поскольку западные правила просто неприемлемы для российского правоприменителя.

Вопросам состязательности и разделения уголовно-процессуальных функций посвящен ряд постановлений Конституционного Суда Российской Федерации. К сожалению, не все положения данных постановлений нашли отражения в УПК РФ, который твердо стал на позиции разделения процессуальных функций, но при этом не предусмотрел механизм, обеспечивающий самостоятельность частных лиц, выступающих на стороне обвинения.

Недостаточная разработанность подобного механизма и предопределила необходимость дипломного исследования.

Объектом исследования являются общественные отношения, возникающие при осуществлении обвинения, т.е. деятельности, направленной на обоснование необходимости привлечения лица к уголовной ответственности и реализации функции обвинения в суде.

Предметом исследования выступают уголовно-процессуальные правоотношения, возникающие при осуществлении функции обвинения.

Целью данной дипломной работы является исследование особенностей процессуального понятия "сторона обвинения" в многостороннем аспекте – с точки зрения понятия и содержания функций обвинения, а также участников данного судопроизводства.

Достижение указанной цели предопределяет решение следующих задач:

—  исследование уголовно-процессуальных функций в аспекте построения судопроизводства на основе состязательных начал;

—  освещение сущности института обвинения и сообвинения;

—  раскрытие процессуального положения прокурора при разбирательстве дела судом первой инстанции;

—  исследование проблем, связанных с реализацией функции обвинения и путей их разрешения.

Эмпирической базой исследования послужили: Международно-правовые документы; Конституция Российской Федерации; Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации и ранее действовавшее уголовно-процессуальное законодательство; опубликованные решения Конституционного Суда РФ и судебная практика Верховного Суда РФ.

Теоретической и методологической основой исследования являются общенаучные и частно-научные методы: логико-юридический, исторический, системный, метод сравнительного правоведения, метод количественного анализа, конкретно-социологический (обобщение материалов судебной практики, изучение статистических данных).

Работа состоит из введения, трех глав, заключения, списка использованных источников и приложения. В ней рассмотрены следующие вопросы: понятие и научные положения уголовно-правовых функций (гл. I); участники уголовного судопроизводства со стороны обвинения (сравнительный анализ) – (гл. II); проблемы реализации функции обвинения (гл. III). В заключении в самой сжатой форме отражены выводы проведенного исследования.

ГЛАВА I. ПОНЯТИЕ И ОСОБЕННОСТИ УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНЫХ ФУНКЦИЙ

§1. Понятие, сущность и содержание функции обвинения

 

В науке понятие "функция" употребляется в самых различных значениях. В юридической науке термин "функция" употребляется для характеристики социальной роли государства и права.

В большинстве случаев с функцией связывается направленное избирательное воздействие системы (структуры, целого) на определенные стороны внешней среды.

Понятие "функция права" должно охватывать одновременно как назначение права, так и вытекающие из этого направления его воздействия на общественные отношения. Поэтому, раскрывая содержание какой-либо функции права, необходимо постоянно иметь в виду связь назначения права с направлениями его воздействия и наоборот — предопределенность последних назначением права.[1]

Функция права — это проявление его имманентных, специфических свойств. В функции аккумулируются такие свойства права, которые вытекают из его качественной самостоятельности как социального феномена.

В реальной жизни функции права не существуют изолированно друг от друга, они тесно взаимосвязаны между собой. Поэтому ни одна из них не может быть исследована достаточно глубоко и полно без выяснения ее взаимодействия с другими.

Система функций права самым непосредственным образом связана с системой права. В соответствии с элементами, из которых состоит последняя, можно выделить пять групп функций права, образующих их систему:

— общеправовые (свойственные всем отраслям права);

— межотраслевые (свойственные двум и более, но не всем отраслям права);

— отраслевые (свойственные одной отрасли права);

— правовых институтов (свойственные конкретному институту права);

— нормы права (свойственные конкретному виду норм права).[2]

Рассмотрим уголовно-процессуальную деятельность и отдельные ее компоненты – процессуальные функции.

Каким же целям подчинено направление, характеризующее процессуальную функцию? Существует мнение, что функция участника процесса зависит от его "ближайшей цели", в соответствии с избранной им позицией: обвиняемый, признающий себя виновным, преследует цель осуждения и, значит, осуществляет функцию самообвинения, а прокурор, отказывающийся от обвинения, — функцию защиты.[3]

Отказ от обвинения — один из возможных итогов участия прокурора в функции уголовного преследования, но не переход к защите. "Отказаться от обвинения может только тот, кто обвиняет, а не тот, кто защищает".[4]

Обвиняемый же, который ложно признает себя виновным или, будучи виновным, не обращает внимания на смягчающие его ответственность обстоятельства, — такой обвиняемый уклоняется от функции защиты, однако не становится обвинителем. И следователь — "оформитель" уклоняется от функции исследования обстоятельств дела, а не выполняет какую-то особую функцию. Понятие процессуальных функций имеет правовой смысл, поскольку цели, определяющие их направление, есть цели процессуально-правовые.

И процессуально-правовые цели — понятие, используемое в разных значениях. Собственную цель имеет каждое следственное и судебное действие  и  решение.   Как  считает  А.М.  Ларин,  если  исходить  только   из

наличия процессуально-правовой цели, можно насчитать столько функций, сколько существует процессуальных актов. Но функция — не отдельное действие, а деятельность, т.е. совокупность действий и решений, объединенных единством цели.

Приведенные соображения позволили А.М. Ларину определять процессуальные функции в уголовном судопроизводстве как виды (компоненты, части) уголовно-процессуальной деятельности, которые различаются по особым непосредственным целям, достигаемым в итоге производства по делу.[5]

Представления о круге функций, их соотношениях, целях развивались, отражая эволюцию процессуальной деятельности, обусловленную совершенствованием законодательства.

Первоначально разработка проблемы процессуальных функций в советской правовой науке была предпринята в связи с задачей обоснования демократического принципа состязательности. Эти исследования способствовали уяснению и проведению в жизнь таких важных положений советского уголовно-процессуального права, как разделение функций обвинения и суда, равноправие сторон в исследовании обстоятельств дела и в отстаивании своих позиций, активность суда, его независимое положение по отношению к сторонам. Характер задачи сосредоточивал внимание исследователей на функциях, взаимодействие которых выражает сущность состязательного судебного процесса. Так в советской науке утвердилась и получила развитие концепция трех процессуальных функций — уголовного преследования (обвинения), защиты и судебного разрешения дела.[6]

Однако, эта концепция в период ее становления оставляла вне рассмотрения ряд существенных аспектов проблемы. Не разъяснялось, какие функции осуществляются в досудебных стадиях процесса, какое место в системе функций занимают промежуточные решения суда и следователя.

Поиски ответов на эти вопросы шли в двух направлениях. Одно из них — дополнение новыми элементами понятия обвинения, защиты и разрешения дела в рамках концепции трех функций, второе — определение других функций, выходящих за эти рамки.

Так, С. Г. Павлов показал, что разрешение дела, осуществляемое судом (а в досудебных стадиях — следователем и прокурором), неразрывно связано с процессуальным руководством, и потому есть основания констатировать единую функцию процессуального руководства и разрешения дела.[7]

Особые трудности обнаружились в связи с проблемой процессуальных функций в стадии расследования. Рассматривая уголовно-процессуальную деятельность как совокупность уголовного преследования, защиты и разрешения дела, М. С. Строгович писал: "На предварительном же следствии эти три функции слиты, соединены в руках следователя".[8]

Возможность устранить противоречия В. М. Савицкий увидел в признании еще одной, четвертой, функции — расследования. Эта функция, как пишет автор, "исчерпывает себя в результате прекращения дела до предъявления кому-либо обвинения или же в момент вынесения постановления о привлечении в качестве обвиняемого. В последнем случае она уступает место функциям обвинения, защиты и разрешения дела… ". Это- уже отказ от представления о трехчленной структуре процессуальной деятельности, хотя и небезоговорочный, нерешительный: о четвертой функции говорится, что она "не относится к числу основных", что она "вспомогательная".[9]

Значительным импульсом для активизации исследований проблемы процессуальных функций явилась реформа законов о судопроизводстве в конце 50-х — начале 60-х годов. В новом законодательстве появились нормы, четко регламентирующие полномочия органов расследования, прокурора, суда, а также субъективные права обвиняемого и защитника, потерпевшего, гражданского истца, гражданского ответчика и их представителей. Внимание было привлечено к функциям этих участников процесса.

В 1961 году Р. Д. Рахунов определил шесть процессуальных функций: расследование, обвинение, защиту, поддержание гражданского иска, защиту от иска, разрешение дела. Эти функции автор распределяет между определенными субъектами уголовного процесса, считая, что расследование выполняется лицом, ведущим дознание, следователем, прокурором; обвинение — обвинителем, защита — подозреваемым, обвиняемым и защитником; поддержание иска — гражданским истцом, защита от иска — обвиняемым, гражданским ответчиком; разрешение дела — судом, а в отдельных случаях — следователем, прокурором.

Концепция Р. Д. Рахунова представляется заметным шагом вперед по сравнению со взглядом, на процессуальную деятельность как совокупность трех функций.[10]

Отрицание функции обвинения в предварительном следствии логически несовместимо с бесспорным фактом осуществления защиты в этой стадии. С полным основанием В. М. Савицкий писал о подобных построениях: "Против чего же направлены усилия обвиняемого и его защитника, чему противостоит выполняемая ими функция защиты, если считать, что на предварительном следствии нет функции обвинения? …Ответ на поставленный вопрос может быть только один: раз на предварительном следствии осуществляется функция защиты, значит, здесь обязательно есть и функция обвинения".[11]

О расследовании как об особой (наряду с обвинением, защитой и разрешением дела) процессуальной функции писал и Н. Н. Полянский. Однако он в это понятие вкладывал иное содержание и относил его не только к деятельности следователя, но и к производству в суде: "Ведь советский суд не только рассматривает и оценивает предъявляемые доказательства и излагаемые перед ним доводы, он и сам расследует дело".[12]

А.М. Ларин предпочитает указанную Н.Н. Полянским функцию называть исследованием обстоятельств дела (или доказыванием).

Возвращаясь, к классификации функций, предложенной Р.Д. Рахуновым, А.М. Ларин отметил, что наряду с указанными противоречиями она имеет и существенные пробелы. Из нее выпала процессуальная деятельность лиц, практически представляющих большинство участников каждого уголовного дела — свидетелей, экспертов, понятых.

Относя к функции разрешения дела в стадии предварительного следствия прекращение дела следователем, Р.Д. Рахунов не учитывал промежуточные решения следователя, представляющие акты процессуального руководства (управления). Также он не принимал во внимание, что в задачи следователя входит и предупреждение преступлений, представляющее относительно обособленную функцию.[13]

Высший надзор за точным и единообразным исполнением законов как основное содержание деятельности Генерального прокурора РФ и подчиненных ему прокуроров определяется Конституцией РФ и образует соответственно общую конституционную, государственно-правовую функцию. Применительно же к отдельным направлениям, сферам прокурорского надзора эта конституционная функция конкретизируется в специальных функциях, определяемых отраслевым законодательством.

Рассматриваемая на уровне конституционного (государственного) права деятельность прокурора в любой сфере представляет осуществление надзора за законностью. Но это не снимает вопроса о функциях прокурора при рассмотрении его деятельности на уровне уголовно-процессуального права, т.е. о его уголовно-процессуальных функциях. Известно, что прокурор возбуждает уголовные, дела, дает указания следователям и органам дознания,

утверждает обвинительные заключения, прекращает уголовные дела, выполняет отдельные следственные действия или производит расследование в полном объеме. Все эти действия, очевидно, представляют не одну, а несколько процессуальных функции: процессуальное руководство, уголовное преследование, исследование обстоятельств дела и др.[14]

Как отмечал А.М. Ларин, процессуальная деятельность — не хаотический набор функций, а система. Ей присущи единство и цельность, проявляющиеся во внутренних структурных связях, отношениях.

Вопрос о структурных отношениях между функциями привлекал внимание П.С. Элькинд. В ее трактовке этим отношениям придан иерархический характер. Автор разделила функции на три разряда. При этом к первому разряду отнесены:

а) установление, проверка данных относительно преступлений и расследование, т. е. досудебная подготовка дела;

б) обвинение в суде;

в) защита как деятельность подозреваемого, обвиняемого (подсудимого) и его защитника;

г) судебное рассмотрение и разрешение уголовного дела.

Второй разряд составляет деятельность свидетелей и экспертов, переводчиков, понятых, "сведущих лиц", лиц, присутствующих при допросе несовершеннолетних; эту деятельность автор квалифицирует как "вспомогательные функции". И, наконец, третий разряд — "побочные функции": деятельность гражданского истца и гражданского ответчика".[15]

Суть возражений против деления функций на основные, или главные, и "вспомогательные", "побочные", состоит в том, что подобная "шкала" может способствовать недооценке некоторых компонентов уголовно-процессуальной деятельности в ущерб правам и законным интересам участвующих в деле лиц, в ущерб задачам уголовного судопроизводства.

Уяснению структуры уголовно-процессуальной деятельности может способствовать обоснованное решение вопроса о соотношении процессуальных функций и правового статуса участников уголовного процесса. А.П. Гуляев высказал мнение, что функции в данном отношении играют "служебную роль", поскольку позволяют "определить статус субъекта процессуальной деятельности, правильно установить круг прав, необходимых для осуществления специального назначения данного субъекта в процессе, и обязанностей, возлагаемых на него в этих целях".[16]

Подводя итоги рассмотрения вопроса по истории классификаций процессуальных функций в истории науки, необходимо отметить, что круг функций, порядок и субъекты их осуществляющие, установлены законом, хотя сам термин “функция” в законе не употребляется. Функции, выполнение которых, так или иначе, связано с достижением общих целей процесса или определенной их части, относятся к числу основных. Эти функции выполняют органы государства в силу публично-правовых обязанностей, а также участники процесса. Среди основных функций выделяют: разрешения дела, обвинения, защиты. Кроме основных, ученые отмечают и другие функции (вспомогательные, побочные).

Свое наиболее отчетливое выражение конструкция уголовно-процессуальных функций получает в стадии судебного разбирательства – центральной стадии уголовного процесса, построенной на началах процессуального равенства участников процесса. Именно в этой стадии появляются процессуально равноправные стороны, появляется суд, призванный рассмотреть и разрешить дело по существу. Однако неправильно ограничивать осуществление уголовно-процессуальных функций только стадией судебного разбирательства. Те или другие функции в том или другом объеме и конкретном выражении получают свое осуществление во всех стадиях уголовного процесса.[17]

С учетом вышесказанного в уголовном процессе можно выделить шесть функций (см. схему 1 в Приложении 1).

Функция разрешения уголовного дела находит свое выражение, главным образом, в деятельности суда первой инстанции, рассматривающего и разрешающего дело по существу. Было бы неправильно, однако, полагать, что эта функция осуществляется только в деятельности суда первой инстанции. С определенными особенностями она находит свое выражение и во всех других стадиях уголовного процесса, где решающая роль принадлежит суду – в стадии предания суду, кассационного и надзорного производства.

Функция защиты состоит в деятельности подозреваемого, обвиняемого (подсудимого) и его защитника по опровержению инкриминируемого обвинения, подозрения, по выявлению и обоснованию обстоятельств, оправдывающих обвиняемого (подсудимого) или смягчающих его вину и ответственность.

Уголовно-процессуальная деятельность по защите обвиняемого (подозреваемого) известна уже досудебным стадиям процесса. Наибольший объем и особое значение приобретает эта функция в судебном заседании, где подсудимый (его защитник) становится процессуально равноправной стороной, противостоящей стороне обвинения, а в качестве защитника может принимать участие не только профессиональный защитник – адвокат, но и вместе с ним, в соответствии с ч. 2 ст. 49 УПК РФ, один из близких родственников обвиняемого или иное лицо.

Функция реагирования, проверка данных относительно преступления. В осуществлении данной уголовно-процессуальной функции участвуют органы дознания, следствия, прокуратуры, при активном содействии общественности, действующие в направлении обнаружения и проверки данных о совершенном или готовящемся преступлении и решения вопросов, связанных с возбуждением уголовных дел.[18]

Как видно, настоящая функция охватывает комплекс действий, осуществляемых главным образом в стадии возбуждения уголовного дела. Конечно, необходимость проверки законности и обоснованности повода и основания для возбуждения уголовного дела может возникнуть и в стадии судебного разбирательства. Однако комплекс действий по осуществлению данной функции остается связанным главным образом с первой стадией уголовного процесса.

Вспомогательные функции. Если говорить о вспомогательной деятельности по отношению к осуществляемому судом правосудию, то к ней следует, прежде всего, отнести деятельность других компетентных органов государства (дознания, следствия, прокуратуры), подготавливающих уголовное дело к его рассмотрению в суде, содействующих его правильному рассмотрению и разрешению судом.

Самостоятельная уголовно-процессуальная функция “обвинение” является малоизученной в современной теории уголовного процесса. Причиной этому может являться то, что понятие обвинение законодателем в прямом смысле этого слова не рассматривалось. Существо и содержание этой функции раскрывалось через понятие уголовное преследование.

Выдающийся советский процессуалист М.С. Строгович рассматривает обвинение и уголовное преследование как тождественные понятия.[19] Он говорил, что само понятие уголовного преследования указывает на обвинительный характер этой деятельности, уголовное преследование – это обвинительная деятельность. Строгович характеризовал уголовное преследование как сложную деятельность, включающую в себя и привлечение к уголовной ответственности, и поддержание обвинения перед судом, "уголовное преследование направлено на изобличение, обвинение того или иного лица в совершении преступления".[20]

Уголовное преследование осуществляется прокурором, следователем и дознавателем и рассматривается как деятельность, осуществляемая с целью изобличения подозреваемого, обвиняемого в совершении. Однако нужно заметить, что и отношение законодателя к термину уголовное преследование не было однозначным, оно неоднократно менялось. Если в уставе уголовного судопроизводства использовался термин судебное преследование, то в ст. 4 и ст. 9 УПК РСФСР 1923 года говорилось об уголовном преследовании.[21]

Нам представляется, что необходимо придерживаться толкованию тех ученых-процессуалистов, которые под функцией обвинения понимают деятельность уполномоченных органов и лиц направленную на раскрытие преступления, доказыванию виновности лица, его совершившего, с целью обеспечить правильное разрешение судом уголовного дела.[22] Задача этой функции состоит в обеспечении безусловного изобличения перед судом лиц, совершивших преступление, в обеспечении неотвратимости их наказания.

Таким образом, все рассмотренные уголовно-процессуальные функции неразрывно взаимосвязаны, не поглощая, однако, друг друга. Некоторые из них следуют одна за другой. Однако большинство уголовно-процессуальных функций находится не в последовательной, а в одновременной взаимосвязи и взаимопроникновении (функции разрешения уголовного дела, обвинения, защиты, некоторые вспомогательные и побочные). Это дает основание утверждать, что содержание и значение каждой из указанных функций могут быть правильно поняты только во взаимосвязи и взаимопроникновении со всеми другими уголовно-процессуальными функциями.

§2. Реализация уголовно-процессуальных функций в условиях состязательности сторон

Элементы состязательного процесса зародились, как известно, еще в древнейшие времена. Ближе всего к "чистому" состязательному порядку рассмотрения дел стоял римский процесс времен республики. Известный дореволюционный российский ученый-юрист И.Я. Фойницкий, характеризуя состязательный процесс, писал: "Подобно тому, как в экономической жизни смешение труда по мере развития культуры сменяется высшим в исторической преемственности порядком разделения труда, и в уголовном процессе с развитием государственной жизни вырабатываются особые органы для каждой процессуальной функции. Тогда, не переставая быть общественным, он становится состязательным; суду отводится строго определенная задача разрешения уголовного иска, предъявленного обвинителем, действующим как самостоятельная в процессе сторона и составляющим для него необходимое предположение. Подсудимый, переставая быть лишь предметом исследования, равным образом становится стороной в деле, получая право на защиту в возможно широких размерах. Судейская деятельность, освобожденная от чуждых ей обязанностей сторон, сводится к естественной для нее функции оценки предъявленных ими требований на основании собранного доказательственного материала".[23]

В современной юридической науке высказаны разные мнения о сущности состязательности процесса и роли прокурора в ее реализации.

Во-первых, на наш взгляд, вначале необходимо определиться, по каким параметрам необходимо характеризовать принцип состязательности. В научной и учебной литературе, в основном, выделяют "исходные" положения этого принципа, т.е. на чем он основан. К ним, как правило, относят следующие: размежевание функций обвинения и защиты и отделение этих функций от правосудия; наделение сторон равными процессуальными правами для осуществления своих функций; руководящее положение суда в процессе и предоставление только суду права принимать по делу решения. Т. Добровольская к этим положениям относит также различие интересов обвинения и защиты, поддержание гражданского иска и возражения против него.[24]

Принцип состязательности, исходя из его значимости для теории и практики уголовного процесса, необходимо характеризовать по следующим параметрам: сущность, содержание, формы, пределы действия, значение.

Толковыми словарями русского языка состязательность определяется как соревнование в чем-то, стремление превзойти кого-нибудь в чем-нибудь. Такие действия в уголовном процессе совершают как представители сторон, так и другие субъекты (например, понятой обжаловал незаконные, на его взгляд, действия следователя и отстаивает свою правоту перед прокурором или судом). Следовательно, сущность принципа состязательности заключается в совершении определенными субъектами уголовного процесса действий, которые носят соревновательный характер.

Под содержанием принципа состязательности понимают совокупность процессуальных предписаний, закрепленных в законе, способов их выполнения, целей и интересов, обеспечивающих соревновательные начала в действиях субъектов уголовного процесса. То есть это такое построение процесса, которое обеспечивает возможность соревнования и достижения поставленных целей.[25]

Проявляется состязательность в различных формах, например, заявление ходатайств может происходить в письменной или устной форме; прения сторон проводятся в форме произнесения сторонами судебных речей; представление доказательств проявляется в форме дачи показаний или передачи вещественных доказательств, документов, их оглашения и т.п.

Пределы действия принципа состязательности определяются его действием на отдельных стадиях уголовного процесса.

По мнению А. Тушева, состязательность — это способ достижения истины. В этом его основное назначение. В споре рождается истина. Хотя в УПК РФ уже нет прямого указания о необходимости полного, всестороннего и объективного расследования и рассмотрения дела, но косвенно, во многих статьях такая задача прослеживается весьма явно.[26]

Некоторые процессуалисты, как было уже сказано выше, считают равноправие сторон исходным положением принципа состязательности или же его неотъемлемым элементом.[27] Это, на первый взгляд, вытекает и из ч.4 ст. 15 УПК, которая гласит, что стороны обвинения и защиты равноправны перед судом. Однако, как представляется, принцип состязательности имеет место даже тогда, когда стороны наделены неравными правами. Практически уравнять стороны во всех правах невозможно. На это еще указывали известные дореволюционные русские юристы. В. Случевский, например, писал: "Полная равноправность сторон — это идеал, к которому стремятся законодательства, его, однако же, никогда полностью не достигая. Для жизненного осуществления этого принципа недостаточно признания равенства в правах сторон, а нужно, чтобы оно проявлялось и в равенстве средств и действий... Прокурор является у нас на суд не исключительно стороною, но и представителем законности, что, выражаясь даже во внешних атрибутах власти (например, в ношении служебного мундира), ставит его не в одинаковое на суде положение с защитником".[28]

В Конституции РФ закреплено положение об осуществлении правосудия на основе состязательности и равноправия сторон (ч. 3 ст. 123). Однако ни в законе, ни в юридической литературе принцип состязательности в полной мере   не   раскрыт,   поэтому   каждый   вынужден  понимать  его  по-своему,

обращаясь, то к Уставу уголовного судопроизводства 1864 г., то к опыту отправления правосудия в странах англо-американской системы права. Не достигнуто единообразия в понимании этого принципа и в науке российского уголовного процессуального права.

Как известно, большой вклад в развитие теории состязательности уголовного судопроизводства внес М.С. Строгович,[29] одним из первых обосновавший такой взгляд на состязательное начало, который до сих пор является доминирующим среди других точек зрения. Состязательность, писал М.С. Строгович, состоит в том, что суд рассматривает дело с участием сторон — обвинения и защиты, причем всеми правами стороны пользуется обвиняемый (подсудимый). Стороны: обвинитель, потерпевший, подсудимый, защитник, а также гражданский истец и гражданский ответчик и их представители, — наделены равными процессуальными правами для отстаивания перед судом своих требований, для оспаривания, опровержения требований и утверждений других сторон. "Функции сторон — обвинения и защиты отделены от функции суда, который в судебном разбирательстве не является стороной, наделен руководящей и решающей ролью.[30]

Таким образом, традиционно в понятие принципа состязательности включают следующие элементы (признаки):

а) разделение основных уголовно-процессуальных функций: обвинения (уголовного преследования), защиты и разрешения дела (правосудия);

б) процессуальное равноправие сторон;

в) активную и руководящую роль суда в процессе.

Высказывалось мнение, что при такой теоретической конструкции состязательного начала невозможно определить его сущность, ибо если перечисленные выше "элементы принципа состязательности рассматривать в отдельности, то нетрудно будет заметить, что в большинстве своем они входят  в  качестве  составных  частей  в  содержание иных  самостоятельных

принципов, таких как публичность, право обвиняемого на защиту, равенство прав участников судебного разбирательства и т.п."[31] Эта точка зрения справедливо не нашла поддержки в широких научных кругах, поскольку при таком подходе аналогичным будет проявление и других принципов: их тесная взаимосвязь и взаимообусловленность затрудняют четкое отграничение каждого из составных, элементов системы процессуальных принципов.[32]

Некоторые ученые считают, что сущность принципа состязательности сводится ко всем трем указанным выше признакам.[33] Однако в данном вопросе преобладает точка зрения, согласно которой сущность состязательного начала состоит в разделении функций обвинения, защиты и разрешения дела.[34] Такой взгляд на принцип состязательности поддерживает и Конституционный Суд РФ. Впервые в п. 5 постановления Конституционного Суда РФ "По делу о проверке конституционности статьи 418 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с запросом Каратузского районного суда Красноярского края" от 28 ноября 1996 г. записано, что положения статьи 418 УПК РСФСР, возлагающие на суд полномочия по возбуждению уголовного дела и формулированию обвинения в отношении конкретного лица, противоречат… ст. 123 (ч. 3) Конституции РФ, закрепляющей принцип осуществления судопроизводства на основе состязательности. Этот конституционный принцип предполагает такое построение судопроизводства, при котором функция правосудия (разрешения дела), осуществляемая только судом, отделена от функций спорящих перед судом сторон. При этом суд обязан обеспечивать справедливое и беспристрастное разрешение спора, предоставляя сторонам равные возможности для отстаивания своих позиций, и  потому не  может принимать

на себя выполнение их процессуальных (целевых) функций.

В уголовном-судопроизводстве состязательность означает строгое отграничение функции суда по разрешению дела от функций обвинения и защиты, каждая из которых возложена на определенных участников процесса. Возбуждая в соответствии со ст. 418 УПК РСФСР уголовное дело, и особенно формулируя обвинение против конкретного лица, суд неизбежно оказывается на стороне обвинения и начинает выполнять одновременно две функции — обвинения и разрешения дела, что порождает неравенство сторон в уголовном судопроизводстве и нарушает конституционный принцип состязательности.[35] Данная трактовка принципа состязательности вызывает критику со стороны ряда процессуалистов. Они считают, что поскольку среди ученых нет единства в определении понятия функций, их количества, субъектов, выполняющих конкретные функции, то и "состязательность" нельзя понимать как разделение функций на три вида — разрешение дела, обвинение и защиту. На их взгляд, состязательность представляет собой только способ исследования доказательств в судебном заседании и не более того.[36]

В рамках проблемы уголовно-процессуальных функций наиболее сложной является дилемма концепций состязательного и несостязательного их разделения. На позиции состязательного размежевания трех основных уголовно-процессуальных функций стоит, в частности, Конституционный Суд РФ. Суть его позиции проста и заключается в Строгом разделении труда между сторонами и судом, где суд не должен проявлять инициативу обвинительной направленности (явной или скрытой), а именно: возбуждать уголовные дела публичного обвинения;[37] возвращать прокурору дела на дополнительное расследование по основаниям, предусмотренным п. 1, 3, 4 ч. 1 ст. 232 УПК РСФСР, при отсутствии ходатайств сторон; продолжать разбирательство по всем делам (а не только в суде присяжных) при отказе обвинителя от обвинения и т.п.[38]

Приверженцы другой точки зрения полагают, что "состязательность процесса не может существовать в отрыве от публичности и объективной истины. Но чтобы данный вывод не остался чисто теоретическим изысканием, его необходимо попытаться воплотить через реальные действия участников судебного разбирательства, определяемые их процессуальными функциями".[39] В обоснование несостязательной концепции разделения уголовно-процессуальных функций ее сторонники выделяют интегративный принцип построения уголовного процесса, ведущей стороной которого является единство. Принцип интеграции не исключает, но предполагает возможность разногласий и борьбу мнений тех или иных участников процесса. Таким образом, состязательное начало вовсе не исчезает из… уголовного процесса — оно диалектически "снимается" принципом интеграции, перерабатывается и включается в его структуру, однако уже не на правах принципа, а в качестве одного из основных тактических методов процессуальной деятельности (наряду с методом процессуального сотрудничества). При этом судьба уголовного дела зависит уже не от того, кто формально одержал верх в процессуальном споре (например, при отказе обвинителя от обвинения или признании подсудимым своей виновности), как это имело бы место при последовательном осуществлении принципа состязательности, а от достижения объективной истины по делу.[40]

Как отмечает В.П. Смирнов, концепция несостязательного разделения уголовно-процессуальных функций мало чем отличается от теории, заключенной в известном высказывании А.Я. Вышинского о том, что "советский принцип состязательности — это состязательность сторон плюс активное участие в судебном процессе самого суда на основе гласности и равенства сторон, на основе социалистического демократизма".[41]

Недостаток определения принципа состязательности, данного М.Я. Вышинским, Н.Н. Полянский видел в том, что "оно механически с помощью слова "плюс" соединяет два существенных признака понятия состязательности: состязание сторон и активность суда. Этот недостаток устраняется, если определить состязательность в советском уголовном процессе как состязание сторон, контролируемое и восполняемое активным участием суда в разбирательстве дела". Эту точку зрения Н.Н. Полянского до сих пор разделяют многие ученые и практики.[42]

Однако исторический опыт показывает, что отказ от придания трем основным функциям процессуальной самостоятельности неизбежно приводит к господству функции обвинения, в результате чего весь уголовный процесс получает обвинительный уклон.

Придерживаясь мнения В.П. Смирнова, этому служат как минимум три фактора — психологический, социально-политический и юридический (или нормативно-правовой).

Психологический фактор обвинительного уклона у судей. Еще Маркс указывал на то, что соединение в одном лице функций судьи, обвинителя и защитника противоречит всем законам психологии. Результаты же современных специальных исследований таковы: 80% российских судей "заражены" обвинительным уклоном, т.е. подавляющее большинство из них априори смотрят на подсудимого как на лицо виновное в совершении инкриминируемого ему преступления.[43]

Исследования в области психологии показывают, что возникновение обвинительной тенденции у большинства судей не зависит от их воли, желания или нежелания быть объективными. Иными словами, механизм формирования такой фиксированной установки, как правило, не поддается контролю их сознания. Данный феномен психологи объясняют "частотой совпадения явлений".[44]

0дну из причин, которая не позволяет суду проявлять активность в собирании доказательств, американский ученый-юрист У. Бернэм видит в "естественной человеческой тенденции" слишком скоропалительно выносить суждения о том, что еще не полностью известно на основании сравнения со знакомыми образцами.[45]

Социально-политический фактор обвинительного уклона у судей. Тип процесса, как правильно заметил А.М. Ларин, определяется не только записанными в законе правилами, но и практикой их применения, складывающимися в этой практике правовыми обыкновениями, которые уходят подчас далеко от того, что заложено первоначально в законе, берет верх над законом. Конкретные правила, обнаруживающие состязательность в нашем уголовном процессе, являются малоэффективными. "И не столько из-за их фрагментарности, неполноты, непоследовательности, сколько из-за недостатка лежащих уже вне процесса политических, социально-психологических гарантий".[46] Очевидно, что указанная концепция заняла господствующее положение только потому, что достаточно долгое время в нашей стране свобода человека, его жизнь и достоинство имели (и во многом имеют и сейчас) весьма низкую цену.

Юридический (нормативно-правовой) фактор обвинительного уклона у судей. За явлениями субъективного порядка необходимо видеть и более глубокие причины, имеющие объективный характер. Тот факт, что в уголовном процессе существует проблема именно обвинительного, а не оправдательного уклона, в определенной мере объясняется и направленностью деятельности органов следствия и суда. В свою очередь, такая направленность объясняется тем, что "…сама процессуальная конструкция, запечатленная в действующем законодательстве, представляет собой способ закрепления вполне определенной обвинительной концепции судопроизводства".[47]

Действующее уголовно-процессуальное законодательство построено таким образом, что следование ему не может не сформировать у судьи обвинительной установки до начала рассмотрения дела по существу. Нормы УПК РСФСР выступают в качестве психогенного фактора, детерминирующего у суда (еще до выяснения всех обстоятельств в ходе состязания сторон) определенной позиции, мнения, точки зрения, т.е. оценочной установки. Поэтому абсолютно правы те процессуалисты, которые считают, что "состязательность производства в суде должна быть обеспечена не призывами к объективности судей, а последовательные совершенствованием законодательства".[48]

Для реализации состязательного начала необходимо закрепить в законе требование об обязательном участии в судебном разбирательстве представителя стороны обвинения. Логика справедливого судебного разбирательства подсказывает, что для успешного завершения производства по уголовному делу недостаточно сформулировать обвинительное заключение и направить его вместе с делом в суд. Обвинение необходимо поддерживать, отстаивать, если к тому имеются основания. Согласно ч. 1 ст. 282 проекта УПК РФ участие в судебном разбирательстве прокурора в качестве государственного обвинителя обязательно, за исключением дел, подсудных мировому суду. В ч. 4 ст. 360 этого же проекта предусмотрено, что при производстве у мирового судьи обвинение в судебном заседании поддерживают:

1)представитель органа дознания — по делам о преступлениях, поступивших в суд с протоколом досудебного производства или с обвинительным заключением;

2) частный обвинитель или его представитель — по делам частного обвинения.

Как считают сторонники несостязательной концепции уголовно-процессуальных функций, когда речь идет об активной роли суда в доказывании, следует различать активность суда как элемент состязательного начала и как элемент принципа публичности. Что касается первого элемента, то они не против передачи сторонам некоторых полномочий суда в исследовании доказательств (право самостоятельно устанавливать порядок исследования доказательств, право первыми допрашивать подсудимого, потерпевшего и свидетелей и т.п.). В тоже время, на их взгляд, в силу активности, заключенной в принципе публичности, за судом должна сохраняться обязанность по восполнению пробелов предварительного расследования.[49]

По мнению В.П. Смирнова, в условиях смешанной (инквизиционно-состязательной) формы уголовного процесса, в которой по делам публичного обвинения большая его часть (предварительное расследование) находится в ведении субъектов, формирующих и поддерживающих обвинение, говорить о том, что эти субъекты не в состоянии без помощи суда решить поставленные перед ними функциональные задачи, нельзя. У них есть все необходимое для успешного решения этих задач, и дублер в виде суда им не нужен. Проведенное нами обобщение протоколов судебных заседаний по 250 уголовным делам показало, что не более 7% доказательств в ходе судебного разбирательства добывается по инициативе суда. В остальных случаях стороны сами представляют суду новые доказательства или заявляют перед ним соответствующие ходатайства.[50]

Отсутствие у суда инициативы в собирании и исследовании доказательств ни в коем случае не должно расцениваться как его слабость. Несмотря на отсутствие такой инициативы, суд в состязательном процессе обладает непререкаемым авторитетом, и только потому, что за ним последнее слово в споре. Более того, по мнению английских, американских юристов такое положение суда обеспечивает справедливость судебного решения. "Данный вывод обосновывается двумя аргументами. Во-первых, никто не может обвинить суд в необъективности и предвзятости, потому что не он занимался подготовкой дела к слушанию. Во-вторых, стороны могут сами проанализировать все доказательства в суде так, как они считают нужным, от чего появляется уверенность, что их интересы представлены верно. Психологически это помогает проигравшей стороне спокойнее воспринимать поражение".[51]

Вместе с тем из сказанного вовсе не следует, что в состязательном уголовном процессе суд и судья выступают "сродни спортивному рефери, бесстрастно наблюдающему за поединком сторон в ожидании решающего удара".

Противники суда присяжных ссылаются на то, что присяжные заседатели подвержены эмоциям, а поэтому, дескать, их вердикт нередко продиктован субъективными причинами. Однако после судебных прений следует обязательная стадия судебного разбирательства — напутственное слово председательствующего, где и проявляется та важная роль его в разрешении дела по существу, ибо от его знаний и мастерства зависит, сможет ли он после эмоциональных выступлений представителей обеих сторон настроить присяжных заседателей на вынесение по делу объективного вердикта.[52]

Таким образом, и в состязательном процессе его результат — не заслуга только одной из сторон, но "продукт совокупных усилий обеих сторон и суда.[53]

Исходя из изложенного, необходимо констатировать следующее:

1) Концепция состязательного разделения основных уголовно-процессуальных функций нуждается в полноценном юридическом признании.

2) В теоретическом плане целесообразно вести речь либо о принципе состязательного разделения основных уголовно-процессуальных функций, либо о трех самостоятельных принципах уголовного судопроизводства: принципе разделения основных уголовно-процессуальных функций, принципе состязательности и принципе процессуального равноправия сторон.

Необходимость в этом объясняется несколькими причинами. Применительно к первому варианту: поскольку разделение основных уголовно-процессуальных функций понимается двояко (как состязательное и несостязательное), то уже нельзя довольствоваться утверждением, что "исследование вопроса об основных уголовно-процессуальных функциях в отрыве от вопроса о состязательности процесса и участвующих в нем сторонах неизбежно приводит либо к подмене предмета спора, либо к превращению спора по существу в спор о терминах".[54]

Применительно ко второму варианту: традиционное объяснение принципа состязательности обнаруживает его "загруженность" положениями, которые, с одной стороны, скрывают (нивелируют) явление, обозначаемое термином "состязательность", а с другой — вызывают затруднения гносеологического и методологического плана, так как эти положения сами по себе имеют большое значение для теории и практики.

3) "Давно известно, что состязательность усложняет процесс. Гораздо проще вести дело без сторон, когда обвиняемому не дано спорить с обвинением. Однако достаточных гарантий правосудия в таком процессе нет и быть не может. И хотя совершенствование законодательства в плане развития и укрепления состязательности несколько усложняет процесс, это укрепит гарантии правосудия и прав граждан, а поэтому такой совершенствование необходимо и неизбежно".

§3. Уголовное преследование: понятие, правовые средства, структура

 

Уголовное преследование — понятие, известное международному праву, прежнему и ныне действующему отечественному законодательству, но недостаточно исследованное в теории уголовного процесса. В немногих работах, рассматривающих данный вопрос, оно, как и понятие "возбуждение уголовного преследования", толкуется по-разному.

Так, по мнению М. С. Строговича, уголовное преследование — это обвинение как процессуальная функция, т. е. обвинительная деятельность.[55] По утверждению А.М. Ларина, уголовное преследование есть предшествующая разрешению дела уголовно-процессуальная деятельность, которая состоит в формулировании и обосновании вывода о совершении определенным лицом конкретного общественно опасного деяния, предусмотренного уголовным законом.[56] Оба автора возбуждением уголовного преследования считают вынесение постановления о привлечении лица в качестве обвиняемого, а также задержание и применение меры пресечения до предъявления обвинения.

В трактовке М.А. Чельцова, в уголовное преследование входит также возбуждение уголовного дела.[57] Для этого были правовые основания. В частности, ст. 94 УПК РСФСР 1923 г. устанавливала обязанность прокуратуры "возбуждать уголовное преследование перед судебными и следственными органами по всякому совершившемуся и подлежащему наказанию преступлению", а ст. 4 того же УПК содержала правило: "Уголовное преследование не может быть возбуждено, а возбужденное не может быть продолжаемо и подлежит прекращению во всякой стадии процесса". Следовательно, в понятие "возбуждение уголовного преследования" законодатель того времени вкладывал смысл возбуждения уголовного дела.

В том же смысле употреблялся термин "возбуждение уголовного преследования" в Положении о прокурорском надзоре от 28 мая 1922 г., постановлении ВЦИК, от 7 июля 1923 г. "Об изменениях и дополнениях Положения о судоустройстве РСФСР", Основах уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик 1924 г., Положении о судоустройстве РСФСР 1926 г., постановлении ЦИК и СНК СССР от 20 июня 1933 г. "Об учреждении Прокуратуры Союза ССР" и в других правовых актах советского периода".[58]

Осуществление уголовного преследования и возбуждение уголовного преследования — не равнозначные понятия. Первое шире второго и включает в себя досудебные и судебные стадии уголовного судопроизводства, начинается с этапа возбуждения уголовного дела, продолжается в течение всего производства по делу до окончательного его разрешения. Это не только обвинительная деятельность компетентных органов по собиранию доказательств, изобличению лица, виновного в совершении преступления, и их действия по применению к подозреваемому и обвиняемому различных принудительных мер в стадии предварительного расследования, но и деятельность прокурора, направленная, по словам М. С. Строговича, на то, чтобы обосновать обвинение перед судом, убедить суд в виновности обвиняемого и в необходимости применить к нему наказание: передача прокурором дела в суд с утвержденным обвинительным заключением, поддержание им государственного обвинения в судебном заседании, принесение кассационного протеста на приговор суда.[59]

Именно такой вывод напрашивается при анализе ст. 1, 27, 31 Закона о прокуратуре Российской Федерации. Статьи 27, 31 представляют "осуществление уголовного преследования" применительно к предварительному следствию под углом зрения расследования преступлений, а применительно к судебному разбирательству — в плане участия прокурора в

качестве государственного обвинителя. По делам частного обвинения, т.е. по делам, возбуждаемым только по жалобе потерпевшего и прекращаемым в случае примирения его с обвиняемым, потерпевший также может выступать в качестве обвинителя (ст. 246 УПК). Характер и объем прав, которыми наделен потерпевший, свидетельствуют о том, что он является субъектом осуществления уголовного преследования не только по делам частного обвинения, но и по всем делам, по которым он участвует в качестве потерпевшего.[60]

В то же время, нельзя сужено или расширительно толковать возбуждение уголовного преследования. Это начало, отправная часть осуществления данной уголовно-процессуальной деятельности. Немыслимо ведение уголовного преследования без его возбуждения. Оно охватывает процессуальные действия по установлению оснований к возбуждению уголовного дела и принятию законного решения об этом.

Важным является вопрос о соотношении понятий "уголовное преследование" и "обвинение". Как уже отмечалось, самостоятельная уголовно-процессуальная функция "обвинение" является малоизученным в современной теории уголовного процесса. Причиной, на наш взгляд, является то, что понятие "обвинение" законодателем в прямом смысле этого слова не рассматривалось. Существо и содержание этой функции раскрывались через понятие "уголовное преследование". Здесь же нужно заметить, что и отношение законодатели к термину "уголовное преследование" не было однозначным, оно неоднократно менялось. Если в Уставе уголовного судопроизводства использовался термин "судебное преследование"[61], то в ст.ст. 4 и 9 УПК РСФСР 1923 года говорилось об уголовном преследовании. В уголовно-процессуальном кодексе РСФСР об уголовном преследовании уже не упоминается — говорится о возбуждении уголовного    дела,    о    производстве    расследования,    об    обвинении,    о

прекращении уголовного дела, в том числе и в случаях, когда обвинение не нашло своего подтверждения. Наконец, Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации, введенный в действие с 1 июля 2002 г., вновь упоминает об уголовном преследовании, говоря о видах уголовного преследования, обязанности осуществления уголовного преследования, правах граждан на осуществление или участие в уголовном преследовании, а также характеризуя деятельность государственных органов и должностных лиц, осуществляющих функцию уголовного преследования.

Хотя понятие уголовного преследования ни в ранее действовавших законах, ни в УПК РФ не дается, нам представляется, что нужно придерживаться толкованиям этого понятия некоторыми процессуалистами. Так, выдающийся русский процессуалист И.Я. Фойницкий использовал термин "уголовное преследование", как синоним понятию "обвинение".[62]

Характеризуя основные уголовно-процессуальные функции,              М.С. Строгович именовал данную функцию "уголовное преследование или обвинение". При этом в последующих главах указанной монографии        М.С. Строгович характеризовал именно уголовное преследование как сложную деятельность, включающую в себя и привлечение к уголовной ответственности, и поддержание обвинения перед судом. "Уголовное преследование, — отмечал М.С. Строгович, — направленно на изобличение, обвинение того или иного лица в совершении преступления".[63] Позднее    М.С. Строгович писал: "Само понятие уголовного преследования указывает на обвинительный характер этой деятельности… уголовное преследование — это обвинительная деятельность".[64]

В соответствии со ст. 5 УПК РФ уголовное преследование — процессуальная деятельность, осуществляемая стороной обвинения в целях изобличения подозреваемого, обвиняемого в совершении преступления.

Ввиду того, что уголовное преследование представляет собой способ (форму) борьбы с преступными посягательствами по конкретным уголовным делам, основными правовыми средствами данной деятельности выступают законы о борьбе с преступностью. Непосредственно регламентирующими эту сферу в России являются уголовное, уголовно-процессуальное, уголовно-исполнительное и оперативно-розыскное законодательство.[65]

Отправным, стартовым в этой системе законом служит Уголовный кодекс Российской Федерации, так как цель уголовного преследования — установление преступления и совершившего его лица, виновности последнего в совершении преступления, а также обеспечение применения к такому лицу наказания или других принудительных мер (п. 23 ст. 10 Модельного УПК для государств-участников СНГ — в дальнейшем просто "МУПК"), а по УПК Республики Казахстан — далее "УПК РК" — иных мер уголовно-правового воздействия (п. 13 ст. 7), по УПК же Республики Беларусь (РБ) — иных мер уголовной ответственности или принудительных мер безопасности и лечения (п. 48 ст. 6). Поскольку понятия: "преступление", "лицо, его совершившее", "вина, виновность", "уголовная ответственность", "наказание", "иные меры уголовно-правового характера", "принудительные меры воспитательного воздействия", "принудительные меры медицинского характера" — уголовно-правовые категории (ст. 2-9, 14, 19, 24-28, 43, 60, 90, 97 и др. статьи УК РФ), уголовное право является побудительным началом, первоосновой для действия институтов уголовного преследования. Не может быть обвинения, осуждения и применения наказания, если нет преступления.

Истоком уголовного преследования уголовное право выступает и потому, что данная деятельность связана со многими другими положениями УК РФ. В частности, к факторам, которые должны учитываться в этой деятельности, или от которых она зависит, относятся: принципы законности, вины, справедливости, гуманизма, равенства граждан перед законом; основания и общие условия уголовной ответственности; действие уголовного закона во времени и в пространстве; тяжесть преступлений; обстоятельства, смягчающие и отягчающие наказание; обстоятельства, исключающие преступность деяния; освобождение от уголовной ответственности и наказания; особенности уголовной ответственности и наказания несовершеннолетних; основания применения принудительных мер медицинского характера; конкретные виды преступлений и их особенности.

Все эти обстоятельства определяют, что уголовное преследование — явление, производное от материального уголовного закона, занимающего по отношению к нему первичное, лидирующее положение. Они имеют регулятивное, охранительное, информационное, организующее, ориентирующее, направляющее и мобилизующее значение.[66]

Уголовное преследование автономно регулируется уголовно-процессуальным законодательством и должно проводиться на его основе, в строгом соответствии с той процедурой, которая им предписана. Уголовно-процессуальный закон, включающий в себя, прежде всего, УПК, другие законы процессуального толка (например, Закон о содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступления), а также соответствующие положения Конституции РФ, общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры РФ, является единственным источником уголовно-процессуального права, регламентирующего порядок уголовного судопроизводства. В самом законе сказано, что порядок производства по уголовным делам регулируется законами (ст. 4 МУПК, ст. 1 УПК РФ). Следовательно, уголовно-процессуальные нормы конструируются законами и выражаются только законами. Иными нормативными актами (например, Указами Президента РФ) эти нормы не могут устанавливаться.[67]

Представляя элементы системы процессуальной деятельности, уголовное преследование обладает собственной структурой, которая объединяет отдельные виды функций.

В свою очередь каждый вид или разновидность этих функций может рассматриваться на определенном уровне как система. Это позволяет углубить представление о сущности данной функции, а также уяснить значение и взаимосвязь отдельных процессуальных актов, которыми, реализуется ее возникновение, развитие, прекращение.

В трактовке М.С. Строговича уголовное преследование в форме обвинения включает:

1) собирание доказательств, уличающих обвиняемого и устанавливающих отягчающие его вину обстоятельства;

2) применение к обвиняемому различных принудительных мер: мер пресечения, обысков, освидетельствований и др.;

3) обоснование обвинения перед судом, усилия, направленные на то, чтобы убедить суд в виновности обвиняемого и в необходимости применить к нему наказание.[68]

Как считает А.М. Ларин, вопрос о структуре уголовного преследования допускает и иное решение. Так, учитывая, что уличающее значение доказательств обусловлено не целью следователя, а их объективным содержанием, устанавливаемым при оценке, собирание доказательств, и обвинительных, и оправдательных, может рассматриваться как составная часть функции исследования обстоятельств дела, а не уголовного преследования. Обыски же и освидетельствования — это способы собирания доказательств. Они предпринимаются не только в отношении обвиняемого, но и других лиц, например свидетелей. Результаты обысков, освидетельствований могут не только уличать, но и оправдывать обвиняемого, устанавливать смягчающие его вину обстоятельства.[69]

Спорным представляется отнесение к уголовному преследованию мер пресечения. Ведь их на равных основаниях применяют и следователь, и суд. Суду же функция уголовного преследования не свойственна. Видимо, эти меры входят в состав других процессуальных функций.

Вопрос, из чего состоит уголовное преследование, требует анализа форм, в которых осуществляется эта функция.

Основной формой уголовного преследования является обвинение. Понимая под уголовным преследованием систему действий, состоящих в формулировании и обосновании вывода о совершении определенным лицом общественно опасного деяния, актами уголовного преследования в форме обвинения на стадии расследования надо признать привлечение  в качестве обвиняемого возможное изменение или дополнение обвинения, а также составление и утверждение обвинительного заключения.

Протокол задержания или постановление о применении меры пресечения до предъявления обвинения является первым документом, в котором формулируется и сообщается подозреваемому вывод (еще предположительный) о совершении данным лицом расследуемого преступления. В этой части постановление о применении меры пресечения или протокол задержания по своему назначению аналогичны постановлению о привлечении в качестве обвиняемого: они служат актами возбуждения уголовного преследования и обусловливают возникновение права на защиту.[70]

Для более глубокого познания механизма уголовного преследования, выявления его специфических черт и структурных элементов необходимо определить круг факторов, участвующих в уголовном преследовании, а также знать назначение, свойства и роль каждого отдельного элемента (звена, блока) этого механизма.

В осуществлении любого правоприменительного процесса, в том числе процессуального и рассматриваемого нами, участвуют объективные (социально-политические, гносеологические, логические, нормативно-юридические, информационные) и субъективные (духовные, психологические, личностные) факторы.[71]

Приведенные объективные факторы в осуществлении уголовного преследования проявляют себя через деятельность людей, именуемых правоприменяющими субъектами, через их волевые действия. Если бы законы воплощались в жизнь сами собой, тогда правоприменительные органы были бы излишни. Именно человек как "базис всей человеческой деятельности и всех человеческих отношений",[72] "со всеми его склонностями и привычками, особенностями характера и воли, знаниями, чувствами, опытом и т.д., и т.п. в конечном счете, обеспечивает эффективное применение права".[73] Это значит, объективные условия действуют в сочетании и тесной связи с субъективным фактором, важнейшими чертами которого являются идейно-политическая закалка, правосознание, правовая культура, морально-психологические и профессиональные качества названных субъектов. Все они участвуют в уголовном преследовании и значительно влияют на успешность его осуществления.

К правоприменяющим субъектам, правомочным вести уголовное преследование в рамках уголовного процесса, относятся: орган дознания, дознаватель, следователь и прокурор (п. 47, 55 ст. 5, ст. 21, 37-41 УПК РФ). Прокурор осуществляет, кроме правоприменительной, и правообеспечительную деятельность, так как на него возложена еще надзорная функция, в силу которой он призван проверять и обеспечивать правильность решений и действий органов предварительного расследования. В данной сфере контрольную функцию выполняют и начальники органов дознания и следственных подразделений, а также суд в пределах полномочий, предусмотренных законом.

В     реальной     действительности     уголовное     преследование     есть

материализация правовых средств, обеспечивающих указанный процесс. Она не может совершаться хаотически, беспорядочно, а должна осуществляться в определенном порядке, подчиняться жестким процедурным правилам. Следовательно, не только юридические нормы, правоприменительные акты (решения, действия), правоотношения и другие вышеуказанные факторы входят в механизм уголовного преследования, но и порядок, процедура его совершения.

Уголовное преследование проходит множество этапов, начиная с возбуждения уголовного дела и кончая обеспечением не только исполнения назначенного судом наказания, но и последствий судимости. Поэтому оно не ограничивается рамками уголовного процесса, выходит за его пределы, сопряжено с применением норм других отраслей права и связано соответственно с деятельностью уголовно-исполнительных учреждений, иных организаций и даже граждан.[74]

Но в любом случае уголовное преследование не обходится без доказательств и доказывания, без убеждения и принуждения, без ресурсного обеспечения. Возможно использование в нем специалистов, научно-технических средств, сил общественности и участия даже соответствующих международных органов уголовной помощи. Поэтому все они включаются в механизм уголовного преследования.[75]

При всем многообразии элементов механизма уголовного преследования в его структуре выделяются основные звенья:

1) юридические нормы — начальное звено, основа правового регулирования, главный статический элемент уголовного преследования;

2) правовые отношения и правоприменение — средства, переключающие правовую энергию юридических норм, права и обязанности субъектов уголовного преследования в практическую плоскость, т.е. в реальную жизнь (ведущий динамический элемент уголовного преследования);[76]

3) доказательства и доказывание — стержень уголовного преследования, обеспечивающий его обоснованность, правильный ход и исход;

4) убеждение, принуждение и ответственность — сплав статических и динамичных элементов, выступающих средствами обеспечения действия первых трех звеньев;

5) кадры органов уголовной юстиции — решающий элемент динамики уголовного преследования. Эти блоки основными считаются в силу их основополагающего характера, универсальности и неизбежности по любому уголовному делу.[77]

В общем плане значение каждого из вышеупомянутых элементов и всей их совокупности состоит в том, что они служат средством, инструментом уголовного преследования, являются движущей его силой. Именно благодаря им достигаются цели данного правоприменительного процесса.

Основным этапом осуществления уголовного преследования в стадии предварительного расследования является привлечение лица в качестве обвиняемого. По справедливому замечанию А.Ф. Кони, при совершении указанного акта нужна осторожность, самая тщательная обдуманность, ибо "ни последующее оправдание судом, ни даже прекращение дела до предания суду очень часто не могут изгладить материального и нравственного вреда, причиненного человеку поспешным и неосновательным привлечением его к уголовному делу". Неправильное привлечение в качестве обвиняемого он расценивал как тяжелое бедствие, "далеко не всегда поправимое, вносящее скорбь и боль в жизнь человека и окружающих его".[78] Добавим к сказанному А. Ф. Кони, что каждый случай привлечения невиновного лица к уголовной ответственности грубо попирает права гражданина, подрывает в глазах общества    авторитет    органов    уголовной    юстиции,    дает   возможность

действительному преступнику остаться неразоблаченным и безнаказанным.

Привлечение лица в качестве обвиняемого только на основе законно собранных, тщательно проверенных, получивших надлежащую оценку, достаточных и достоверных доказательств, подтверждающих совершение им преступления и отсутствие обстоятельств, исключающих уголовное преследование — это не только правовое, но и нравственное требование.[79] Однако оно не всегда соблюдается, что видно из материалов следственной, прокурорской и судебной практики. Законность, обоснованность и справедливость привлечения людей к уголовной ответственности достигаются, если следственные работники обладают высокой деловой квалификацией, профессиональным мастерством и необходимыми нравственно-психологическими качествами.

Необходимо отметить, что проводимая в стране судебная реформа еще не устранила вес болезни старой системы уголовного преследования в России. Эти проблемы остаются актуальными, требующими решения в новом УПК РФ. Уголовное преследование — многогранное понятие, касающееся как борьбы с преступностью, так и защиты прав личности в уголовном судопроизводстве. Следовательно, одним из основных направлений развития уголовно-процессуальной науки на современном этапе должно быть развертывание фундаментальных исследований указанной темы в духе концепции, о которой говорится в Указе Президента РФ от 6 июля 1995 г. "О разработке концепции правовой реформы в Российской Федерации".

ГЛАВА II. УЧАСТНИКИ УГОЛОВНОГО СУДОПРОИЗВОДСТВА СО СТОРОНЫ ОБВИНЕНИЯ

§1. Понятие и состав участников уголовного судопроизводства

В уголовно-процессуальной деятельности участвуют различные субъекты: суд, прокурор, органы расследования, участники процесса, лица содействующие судопроизводству. Рассмотрим существо вопроса, для чего обратимся к понятиям "субъект" и "участник" уголовного процесса и к существующей их классификации.

Субъект уголовного процесса — это лицо, наделенное хотя бы одним уголовно-процессуальным правом или (и) одной обязанностью, которое при стечении определенных обстоятельств могло бы осуществлять уголовно-процессуальную деятельность, вступать в уголовно-процессуальные отношения с другими субъектами уголовного процесса по своей инициативе или по требованию закона.[80]

Участник уголовного процесса — это субъект, реализовавший либо свое право, либо обязанность.[81]

Употребляемое законодателем понятие "участник уголовного судопроизводства" равнообъемно (используется как синоним) понятию "субъект", а не "участник уголовного процесса".

Субъекты уголовного процесса подразделяются на следующие виды:

1) субъекты, функцией которых является разрешение уголовного дела (гл. 5 УПК РФ);

2) субъекты уголовного процесса со стороны обвинения (гл. 6 УПК РФ);

3) субъекты уголовного процесса со стороны защиты (гл. 7 УПК РФ);

4) иные субъекты уголовного судопроизводства (гл. 8 УПК РФ).

Участники уголовно-процессуальной деятельности — это органы и лица,    осуществляющие    одну    из    уголовно-процессуальных    функций,

имеющие самостоятельный процессуальный интерес и наделенные законом соответствующими правами и обязанностями необходимыми им для осуществления выполняемой функции и достижения законного интереса.[82]

В зависимости от характера защищаемого интереса всех участников процесса можно объединить в две нижеуказанные группы (см. схему 2 в Приложении 2).

К первой группе относятся государственные органы и должностные лица, ответственные за ведение уголовных дел и обладающие властными полномочиями. Это: суд, судья, прокурор, следователь, начальник следственного отдела, орган дознания, лицо, производящее дознание.[83]

Общее для них, — охрана государственных интересов и выполнение функций, направленных на достижение задач уголовного процесса (разрешение уголовного дела, уголовное преследование). Только эти органы и лица на основе властных полномочий решают вопросы о начале процесса, о производстве тех или иных следственных и судебных действий, определяют направление и объем исследования, несут персональную ответственность за ведение уголовного дела. Закон обязывает их быстро и полно раскрыть преступление, изобличить виновных и обеспечить правильное применение закона с тем, чтобы каждый совершивший преступление был подвергнут справедливому наказанию и ни один невиновный не был привлечен к уголовной ответственности и осужден.

Органы государства, защищая в процессе своей деятельности государственно-правовые интересы, действуют строго в пределах своей компетенции и в соответствии с действующим законодательством.

Вторую группу участников уголовного процесса составляют подозреваемый, обвиняемый, защитник, потерпевший, гражданский истец, гражданский ответчик, законные представители обвиняемого и потерпевшего,  представители  гражданского  истца, гражданского ответчика,

общественный защитник и общественный обвинитель.

Объединяет всех этих лиц в одну группу то, что эти участники процесса защищают в уголовном деле свои или представляемые личные или общественные интересы.[84]

Так, законные интересы обвиняемого заключаются, прежде всего, в том, чтобы невиновный не был привлечен к ответственности и осужден, а виновный подвергся бы справедливому наказанию, т.е. с учетом тяжести содеянного и его личности. Законный интерес потерпевшего состоит в том, чтобы вред, причиненный ему преступлением, был заглажен, его нарушенные права восстановлены, а виновные в совершении данного преступления лица наказаны. Гражданский истец заинтересован в правильном установлении размера ущерба, причиненного преступлением, и своевременном его возмещении. В свою очередь, гражданский ответчик заинтересован в том, чтобы возлагаемая на него ответственность по возмещению ущерба не превышала его действительного размера.

Потерпевший, гражданский истец и гражданский ответчик могут самостоятельно защищать в процессе свои законные интересы. Если же они по каким-либо причинам не могут сами реализовать это право, им предоставляется возможность защищать свои интересы через представителей. Представители личных интересов в процессе не имеют, они призваны лишь защищать законные интересы своих доверителей. Так, в случаях, когда обвиняемый или потерпевший — несовершеннолетние или в силу психических или физических недостатков не способны защищать свои интересы, закон допускает к участию в деле родителей, усыновителей, опекунов и попечителей этих лиц, именуя их законными представителями обвиняемого или потерпевшего. Они наделены определенными процессуальными правами и также, являются самостоятельными участниками процесса.[85]

Общественный обвинитель и общественный защитник представляют интересы общественных организаций или трудовых коллективов, в которых работал или продолжает работать обвиняемый или потерпевший.

Характерная особенность участников уголовного процесса второй группы состоит в том, что они не обладают властными полномочиями. Они не вправе возбудить уголовное дело, произвести следственные действия, принять по делу процессуальное решение. Закон предоставляет им право в соответствии со своими законными интересами и выполняемой уголовно-процессуальной функцией ходатайствовать о проведении конкретных следственных и судебных действий, принимать участие в их производстве, представлять доказательства, заявлять ходатайства, обжаловать действия и решения органа дознания, следователя, прокурора и суда. С учетом процессуального положения того или иного участника процесса закон возлагает на него и определенные обязанности.[86]

Уголовно-процессуальный закон устанавливает и порядок вовлечения в уголовный процесс участников второй группы. Так, обвиняемый, потерпевший, гражданский истец и гражданский ответчик появляются в уголовном процессе после вынесения обоснованного постановления органами предварительного расследования и прокурора. Это вовсе не означает, что указанные участники появляются в процессе в зависимости от усмотрения суда, прокурора, следователя, органа дознания. Они осуществляют уголовно-процессуальную деятельность в силу закона, и органы государства, ведущие процесс, обязаны при наличии законных оснований привлечь этих лиц к участию в такой деятельности и создать условия для реализации их прав и исполнения обязанностей.

§2. Особенности субъектов уголовного процесса, наделенных властными полномочиями

 

К участникам процесса со стороны обвинения, субъектам, наделенным властными полномочиями, относят прокурора (ст. 37 УПК РФ), следователя (ст. 38 УПК РФ), начальника следственного отдела (ст. 39 УПК РФ), орган дознания (ст. 40 УПК РФ), дознавателя (ст. 41 УПК РФ) (см. схему 2 в Приложении 2).

В уголовном процессе прокурор возбуждает уголовное дело (ст. 22 Федерального закона "О прокуратуре Российской Федерации"), надзирает за исполнением законов органами, осуществляющими дознание и предварительное следствие, а также за соблюдением уголовно-процессуального закона администрациями мест содержания задержанных и заключенных под стражу. Помимо этого прокурор осуществляет уголовное преследование в соответствии с полномочиями, установленными уголовно-процессуальным законодательством, и участвует в рассмотрении дел судами, вносит представления на противоречащие закону решения, приговоры, определения и постановления судов.[87]

Указанные виды уголовно-процессуальной деятельности осуществляют Генеральный прокурор РФ и подчиненные ему прокуроры субъектов Федерации, районные (городские) прокуроры, военные прокуроры и прокуроры специализированных прокуратур, их заместители и помощники, участвующие в уголовном судопроизводстве и наделенные соответствующими полномочиями федеральным законом "О прокуратуре Российской Федерации" (п. 31 ст. 5 УПК РФ).

Уголовно-процессуальные полномочия прокурора устанавливаются не только ст. 37 и 246 УПК РФ, но и некоторыми другими статьями Кодекса. Указания Генерального прокурора РФ по вопросам предварительного следствия и дознания, не требующим законодательного регулирования, являются обязательными для исполнения (ст. 30 Закона "О прокуратуре Российской Федерации").

Правовой статус прокурора имеет три составляющие. Общий статус, права и обязанности на досудебных и судебных стадиях.

К общим правам, и обязанностям, присущим прокурору вне зависимости от того, на какой стадии уголовного процесса он участвует, относятся:

1) осуществлять уголовное преследование (ч. 1 и 3 ст. 21 УПК РФ);

2) собирать доказательства (ч. 1 ст. 86 УПК РФ);

3) заявлять отводы (ч. 1 ст. 64 УПК РФ);

4) устраниться от участия в производстве по уголовному делу при наличии оснований для отвода (ч. 1 ст. 62 УПК РФ);

5) оценивать доказательства по своему внутреннему убеждению, основанному на совокупности имеющихся в уголовном деле доказательств, руководствуясь при этом законом и совестью (ч. 1 ст. 17 УПК РФ);

6) выносить законные, обоснованные и мотивированные постановления;

7) иные общие права и обязанности.

Помимо названных прав и обязанностей прокурор наделен широким кругом иных полномочий.[88] Так, прокурор вправе:

1) продлять срок проверки заявления (сообщения) о преступлении до 10 суток (ч. 3 ст. 144 УПК РФ);

2) знакомиться с документами, на основании которых лица задержаны или заключены под стражу, а также требовать от администрации создания условий, обеспечивающих права задержанных и заключенных под стражу (ст. 33 Закона о прокуратуре);

3) отменить указание нижестоящего прокурора (ч. 4 ст. 38 УПК РФ);

4) в случаях, указанных в ч. 2 ст. 75 УПК РФ, признать доказательство недопустимым (ч. 2 ст. 88 УПК РФ).

Приведенный перечень прав прокурора нельзя признать исчерпывающим. Помимо прав на досудебных стадиях у прокурора есть и обязанности:

1) немедленно освободить своим постановлением каждого в нарушение закона подвергнутого задержанию или предварительному заключению (ст. 33 Федерального закона "О прокуратуре Российской Федерации");

2) не реже одного раза в год проверять состояние и условия хранения вещественных доказательств, правильность ведения документов по их приему и учету, о результатах проверки составлять акт;

3) принимать предусмотренные УПК РФ меры по установлению события преступления, изобличению лица или лиц, виновных в совершенном преступлении, в каждом случае обнаружения признаков преступления (ч. 2 ст. 21 УПК РФ);

4) обеспечить участие защитника в деле в случаях, предусмотренных законом (ст. 51 УПК РФ), если защитник не был приглашен самим обвиняемым или другими лицами по его поручению, и др.

Прокуроры не осуществляют надзора за деятельностью судов; они поддерживают государственное обвинение, обеспечивая его законность и обоснованность. Осуществляя уголовное преследование в суде, прокурор выступает в качестве государственного обвинителя.[89]

Принятый новый УПК РФ закрепил четкое определение процессуальной функции прокурора в уголовном процессе. По новому УПК прокурор — это сторона обвинения, должностное лицо, осуществляющее функцию уголовного преследования, а уголовное преследование, осуществляемое также следователем, органом дознания и дознавателем, рассматривается как деятельность, осуществляемая с целью изобличения подозреваемого, обвиняемого в совершении преступления (п. 55 ст. 5).

Таким образом, законодатель поставил, наконец, точку в дискуссии о том, какую функцию осуществляет прокурор в уголовном процессе — обвинения (уголовного преследования) или надзора за соблюдением законов.

Как считает С.Н. Алексеев, наряду с тем, что прокурор является органом надзора за законностью в Российской Федерации, нелепо оспаривать и обвинительную направленность уголовно-процессуальной деятельности прокурора. Все полномочия прокурора в уголовном процессе направлены на достижение единственной цели — обеспечить законность предварительного расследования, т.е. законность раскрытия преступления, собирания доказательств виновности подозреваемого, обвиняемого.[90] Обеспечивая соблюдение законов в стадии предварительного расследования, прокурор создает условия, необходимые для рассмотрения уголовного дела судом, для постановления судом законного и обоснованного обвинительного приговора. Надзор за соблюдением законов органами следствия и дознания, за соблюдением в ходе расследования прав и свобод участников уголовного процесса — не самоцель, а эффективное средство достижения задач уголовного судопроизводства. Отрицать это — значит, отрицать очевидное.

Такое назначение прокурора в уголовном процессе вытекает и из ч. 2 ст. 21 УПК РФ: "В каждом случае обнаружения признаков преступления прокурор, следователь, орган дознания, дознаватель принимают предусмотренные настоящим Кодексом меры к установлению события преступления, изобличению лица или лиц, виновных в совершении преступления". Это принципиальное положение закреплено и в ст. 14 УПК РФ: "Бремя доказывания обвинения и опровержения доводов, приводимых в защиту подозреваемого и обвиняемого, лежит на обвинителе".

Закрепление в Уголовно-процессуальном кодексе этого давно и широко известного постулата следует признать несомненным достоинством нового Закона. Такая четкая формулировка, из которой вытекает, что прокурор, следователь и суд в равной мере обязаны полно, объективно и всесторонне исследовать обстоятельства дела, выявлять как уличающие, так и оправдывающие обвиняемого обстоятельства, свидетельствует о том, что состязательность и презумпция невиновности перестают быть простыми декларациями и превращаются в реально действующие и законодательно обеспеченные принципы уголовного процесса.[91]

Ряд важных положений в новом УПК РФ касается права прокурора отказаться от продолжения уголовного преследования. Тем самым законодатель учел высказывавшиеся многими авторами предложения о расширении элемента диспозитивности в уголовном процессе, в том числе в распоряжении государственным обвинением.

Новым для УПК РФ является возможность участвовать в суде в качестве государственного обвинителя не только должностному лицу прокуратуры, но и — по поручению прокурора — представителю органа дознания. В определенной мере это новшество способно снять то напряжение, которое может возникнуть в связи с необходимостью обеспечить участие прокуроров в судебных заседаниях по всем уголовным делам. Практике уже сегодня известны факты поддержания государственного обвинения следователями районных прокуратур, особенно в сельской местности. Однако эта мера решить все проблемы не может, более того, она способна породить новые проблемы, вызванные порой не квалифицированностью государственных обвинителей из представителей органов дознания.[92]

Начальник следственного отдела — это начальник следственного комитета, управления, службы, отдела, отделения, группы прокуратуры, органов внутренних дел, органов федеральной службы безопасности, действующие в пределах своей компетенции.[93]

Под группой здесь понимается имеющаяся, к примеру, в РОВД по штатному расписанию группа следователей, руководителем которой считается старший следователь. Каждый из следователей группы является самостоятельным органом предварительного следствия и расследует принятые к своему производству уголовные дела. Старший следователь — руководитель такой группы — имеет статус начальника следственного отдела.[94]

Полномочиями начальника следственного отдела не обладает руководитель следственной или следственно-оперативной группы, которая является одним (а не несколькими) органом предварительного расследования. Этот субъект уголовного процесса обычно обладает статусом руководителя следственной (следственно-оперативной) группы и в определенной степени контролирует входящих в нее следователей.

Начальник следственного отдела уполномочен:

1) продлять срок проверки заявления (сообщения) о преступлении до 10 суток (ч. 3 ст. 144 УПК РФ);

2) поручать производство предварительного следствия следователю либо нескольким следователям, в том числе давать поручения: возбудить (в случае получения на то согласия прокурора) уголовное дело и начать производство предварительного следствия; принять к производству уже возбужденное другим следователем уголовное; приступить к предварительному следствию по уголовному делу, по которому в соответствии со ст. 157 УПК РФ производится дознание;

3) проверять материалы уголовного дела, заявления (сообщения) о преступлении и материалы по исполнению поручений, поступивших из других органов предварительного следствия;

4) давать указания о направленности расследования, производстве отдельных следственных действий, привлечении лица в качестве обвиняемого, избрании меры пресечения, квалификации преступления и объеме обвинения;

5) отменять необоснованные постановления следователя о приостановлении предварительного следствия;

6) вносить прокурору ходатайство об отмене иных незаконных или необоснованных постановлений следователя.

Начальник следственного отдела должен давать указания в письменном виде. Такие указания обязательны для исполнения следователем, но могут быть обжалованы прокурору.

Осуществляя контроль за правильностью составления обвинительного заключения, постановления о направлении дела в суд для применения принудительных мер медицинского характера, постановления о прекращении уголовного дела, а также при передаче дела прокурору для направления другому органу предварительного следствия или в орган дознания, начальник следственного подразделения обязан проверить наличие в деле документов, в которых отражено место нахождения вещественных доказательств, предметов и ценностей, изъятых по делу, сверить их с записями в книге учета вещественных доказательств.[95]

Таким образом, процессуальное положение начальника следственного отдела схоже с положением прокурора при производстве предварительного расследования.

Следователь как субъект уголовного процесса — это лицо, законно состоящее в должности следователя (старшего следователя, следователя по особо важным делам, старшего следователя по особо важным делам) прокуратуры, органов внутренних дел, органов федеральной службы безопасности.[96] Незаконно состоящим в должности, к примеру, считается следователь прокуратуры, не являющийся гражданином России, так как, согласно ст. 40 Федерального закона "О прокуратуре Российской Федерации", прокурорами и следователями могут быть только российские граждане.

Постановления, требования, поручения и запросы следователя по находящимся в его производстве уголовным делам, обязательны для всех без исключения предприятий, учреждений, организаций, должностных лиц и граждан (ч. 4 ст. 21 УПК РФ).

Статус следователя отличается от правового положения дознавателя (органа дознания). Ни один из следователей не обладает правом применять оперативно-розыскные меры (ст. 40 УПК РФ), хотя такие полномочия имеются у некоторых органов дознания. Между тем, следователь обладает такой процессуальной самостоятельностью, которой нет у дознавателя.[97]

Подробно процессуальные функции следователя как субъекта уголовного процесса проанализированы в монографии А.П. Гуляева[98] и в работе С.А. Шейфер[99], в работах А.Р. Ратинова, П.С. Элькинд, А.М. Ларина, Н.Я. Якубович и других ученых. Рассмотрим некоторые теоретические подходы к вопросам о функциях следователя как субъекта, наделенного властными полномочиями.

По мнению А.П. Гуляева, следователь осуществляет следующие процессуальные функции: 1) рассмотрение заявлений и сообщений о преступлении; 2) исследование обстоятельств дела; 3) обвинение в совершении преступления; 4) ограждение граждан от неосновательного обвинения в совершении преступления; 5) обеспечение возмещения материального ущерба, причиненного преступлением, и исполнения приговора в части конфискации имущества; 6) пресечение преступлений и принятие мер к устранению обстоятельств, способствующих совершению преступления; 7) розыск обвиняемых, место нахождения которых неизвестно; 8) разрешение уголовных дел.[100]

Существуют разные взгляды относительно системы функций следователя. Своеобразна, в частности, позиция Н. А. Якубович. Она считает, что следователь осуществляет следующие функции: раскрытия преступлений, уголовного преследования и предупреждения преступлений. Причем основное  содержание первых двух функций состоит, по ее мнению, в  выявлении   данных   о   готовящихся   или   совершенных   преступлениях,

розыске лиц, совершивших их, привлечении этих лиц к уголовной ответственности и доказывании их виновности путем всестороннего, полного и объективного исследования всех обстоятельств дела, в обеспечении возмещения причиненного преступлением вреда.[101]

Содержание же функции уголовного преследования составляет, по мнению Н.Я. Якубович, деятельность, осуществляемая путем применения мер процессуального принуждения и направленная на доказывание виновности лиц, в отношении которых имеется достаточно данных для предъявления обвинения. Таким образом, деятельность следователя с момента привлечения им лица в качестве обвиняемого представляется односторонне направленной на доказывание его виновности, причем путем применения мер процессуального принуждения. Такая трактовка функций следователя представляется А.П. Гуляеву спорной.[102]

Одной из форм реализации следователем функции обвинения является официально выраженное подозрение лица в совершении преступления.

Второй и наиболее характерной формой реализации следователем функции обвинения является привлечение лица в качестве обвиняемого. Следователь не привлекает и не вправе привлекать к уголовной ответственности. Он обвиняет, привлекая лицо в качестве обвиняемого и предъявляя ему обвинение, — считает А.П. Гуляев.[103]

В.П. Нажимов, указывая на опасность обвинительного уклона следователя, высказал следующее предположение: "Чтобы отодвинуть момент окончательного выбора следователем позиции по делу и тем самым избежать его психологической приверженности к обвинению, было бы правильно установить, что, вынося постановление о привлечении в качестве обвиняемого, следователь не предрешает вопроса о виновности, а высказывает лишь предположение, основанное на имеющихся материалах дела".[104]

Третьей и весьма специфичной формой реализации функции обвинения в стадии расследования является формулирование и обоснование вывода о виновности лица в совершении преступления в постановлении о прекращении дела по нереабилитирующему основанию. Специфичность этой формы реализации обвинения заключается в том, что в данном случае обвинение совпадает с осуществлением следователем функции разрешения дела и служит основным элементом разрешения дела.[105]

Рассматривая соотношение обвинительной деятельности и обвинения в материально-правовом смысле, Ф.Н. Фаткуллин правильно, на наш взгляд, показывает их соотношение в том, что обвинение в материально-правовом смысле служит предметом обвинительной функции, эти категории не могут существовать в отрыве друг от друга, обвинительная функция без формулы обвинения беспредметна, а формула обвинения без обвинительной деятельности мертва.[106]

Орган дознания – это учреждение либо должностное лицо, на которое законом возложена обязанность обеспечить расследование путем уголовно-процессуальной и иной деятельности в связи с наличием у него информации о возможном совершении преступления. Под иной здесь понимается любая не уголовно-процессуальная деятельность, обусловленная оперативно-розыскными или другими административно-властными полномочиями учреждения (должностного лица), наделенного статусом органа дознания.[107]

Виды органов дознания и пределы их подведомственности перечислены в ст. 40, 157 УПК РФ. Закон наделил полномочиями органа дознания в одном случае учреждение, а в другом – руководителя учреждения.

Спецификой органов дознания является то, что расследование преступлений не является единственной (или даже основной) функцией, а определяется характером осуществляемой деятельности.[108] В силу этого дознание по общему правилу направлено на обеспечение предварительного следствия и лишь по некоторым категориям дел, не представляющих большой сложности и не характеризующихся повышенной опасностью преступлений, заменяет собой предварительное следствие. Исходя из изложенного, полномочия органов дознания можно разделить на две группы: а) связанные с производством предварительного расследования в форме дознания (п. 1 ч. 2 ст. 40 УПК РФ); б) связанные с производством неотложных следственных действий по тем уголовным делам, по которым предварительное расследование должно производиться в форме предварительного следствия (п. 2 ч. 2 ст. 40 УПК РФ).

Правовой статус органа дознания необходимо рассматривать совместно с процессуальным положением лица производящего дознание – дознавателем, т. к. именно он производит конкретные действия, а орган дознания (в лице его руководителя) осуществляет общее руководство. Дознание в новом УПК рассматривается только как одна из двух форм предварительного расследования. При этом предварительное следствие рассматривается в новом УПК как обычная форма предварительного расследования, по отношению к которой дознание выполняет роль необычной (ускоренной) формы предварительного расследования.[109]

В соответствии с п. 1 ст. 223 УПК РФ, при производстве расследования, по уголовным делам, отнесенным к первой группе, дознаватель обладает полномочиями следователя. Лицо, производящее дознание, несет ответственность за законность и обоснованность своих действий. Однако его процессуальная самостоятельность более ограничена, чем следователя. Это проявляется во взаимоотношениях и с руководителем органа дознания, и с прокурором. Если следователь все решения принимает самостоятельно, кроме случаев, когда требуется санкция прокурора или решение суда, то лицо, производящее дознание, многие решения принимает с согласия начальника органа дознания или по его поручению. Наиболее важные действия и решения совершаются и принимаются органом дознания. Однако по новому УПК, дознаватель с согласия прокурора имеет право возбудить уголовное дело. В отличие от следователя все указания прокурора обязательны для органа дознания и лица, производящего дознание. При несогласии с ними указанные лица могут обжаловать эти указания, не приостанавливая их действия.[110]

Деятельность органа дознания при производстве уголовных дел, по которым предварительное расследование должно производиться в форме предварительного следствия, сводится к выполнению неотложных следственных действий и письменных поручений следователя о проведении оперативно-розыскных мероприятий (ч. 1 ст. 6 Федерального закона “Об оперативно-розыскной деятельности” и отдельных следственных действий).[111]

Таким образом, на основе данной выше характеристики участников процесса, можно сделать вывод о схожести их процессуального положения. Их основными отличительными чертами является то, что только прокурор, в отличие от других государственных органов и должностных лиц, выступающих со стороны обвинения, присутствует в уголовном процессе на всем его протяжении, от возбуждения уголовного дела до поддержания государственного обвинения в суде. Начальник следственного отдела является единственным должностным лицом, для которого указания прокурора не являются обязательными. Процессуальное положение дознавателя, при производстве предварительного расследования в форме дознания, аналогично положению следователя. Однако его процессуальная самостоятельность более ограничена.

§3. Особенности субъектов уголовного процесса, не наделенных властными полномочиями

 

Выполнение задач уголовного судопроизводства затрагивает интересы ряда лиц, которые в связи с этим вовлекаются или вступают в процессуальную деятельность не только для участия в установлении истины, но и для обеспечения своих собственных интересов. Охрана таких интересов является содержанием общей для этих лиц процессуальной функции, определяющей наличие у каждого из них собственного правового статуса. Правовой статус участников процесса, относящихся к этой группе, имеет много общего, хотя различается в зависимости от назначения и целей участия в процессе.

Потерпевшим человек или организация становится после того, как дознаватель, следователь, руководитель следственной группы, начальник следственного отдела, прокурор оформил и подписал соответствующее постановление, а суд – определение о признании его потерпевшим.[112]

Из научных разработок, связанных с проблемой потерпевшего как субъекта уголовно-процессуальной деятельности, заслуживает внимания выпущенная еще в 1963г. монография В.М. Савицкого и И.И. Потеружа "Потерпевший в советском уголовном процессе", а также новейшие работы В. Божьева, Н. Петровой, Т. Кадышевой и других ученых.

Согласно ст. 22 УПК РФ потерпевший вправе участвовать в уголовном преследовании обвиняемого, что является его характерной чертой по отношению к другим субъектам, не наделенными властными полномочиями. Трудно переоценить значение этой новеллы, ведь множественность форм и субъектов уголовного преследования – основа демократического, состязательного судопроизводства. Часть 5 ст. 32 Конституции РФ, наделяя гражданина правом на участие в отправлении правосудия, не просто предусматривает его участие в рассмотрении судебных дел в качестве присяжного заседателя, но и гарантирует его право на участие в уголовном преследовании. Это право, в свою очередь, обеспечивает осуществление предусмотренных ст. 52 Конституции РФ прав гражданина на доступ к правосудию и защиту от преступных посягательств. Право частных лиц на участие в уголовном преследовании, наконец, получило официальное признание.[113]

В.М. Савицкий и И.И. Потеружа так писали о роли потерпевшего в процессе и его функции обвинителя: "Если потерпевший, реализуя свои процессуальные права, представляет доказательства виновности привлеченного к уголовной ответственности лица, заявляет ходатайства об истребовании новых обвинительных доказательств, о проведении следственных или судебных действий, участвует наряду с государственным обвинителем, подсудимым, его защитником в исследовании доказательств на судебном следствии, то, тем самым, он изобличает определенное лицо в совершении преступления, т.е. осуществляет обвинение. Использование потерпевшим своего права на обжалование определения суда о прекращении уголовного дела в отношении данного обвиняемого либо приговора суда по мотивам неосновательного оправдания или назначения осужденному чрезмерно мягкой меры наказания, несомненно, тоже есть обвинительная деятельность".[114]

Авторы статьи "Расширить права потерпевшего" придерживаются похожей точки зрения. Они считают, что потерпевший – обвинитель в суде по каждому уголовному делу, со всеми его правами. По делам публичного обвинения потерпевший от преступления, как известно, не был наделен правом, наравне с другими участниками судебного разбирательства, выступать в судебных прениях. Лишь по делам частного обвинения у потерпевшего было такое право. Т. Кадышева и С. Ширинский полагали, что это несправедливо. Потерпевший – важнейшая процессуальная фигура. У него ни в коем случае не должно быть меньше прав по сравнению с подсудимым. В судебном разбирательстве потерпевший вправе лично или через своего представителя поддерживать обвинение (ст. 42 УПК).

Т. Кадышева и С. Ширинский считают, что в УПК РФ целесообразно предоставить право потерпевшему (его представителю) выступать в судебных прениях по всем делам без исключения. Это будет в максимальной степени способствовать установлению истины, вынесению справедливого приговора по делу.[115]

Частным обвинителем может быть потерпевший либо его законный представитель (представитель), а в случае смерти потерпевшего – и его близкие родственники, но только если именно они подали жалобу в суд в предусмотренном УПК РФ порядке и поддерживают обвинение в суде.[116] Частным обвинителем лицо становится с момента принятия судом заявления к своему производству (ч. 7 ст. 318 УПК РФ).

В УПК РФ производство по делам частного обвинения регламентируется нормами, содержащимися в главе 41 "Производство у мирового судьи".

При этом, как отмечал О.С. Головачук, указанные нормы достаточно противоречивы, что существенно затрудняет деятельность правоприменителя, а, значит, препятствует обеспечению судебной защиты прав и интересов как лиц, пострадавших в результате преступлений, так и обвиняемых в преступных посягательствах.[117]

Прежде всего, хотелось бы обратить внимание на проблемность использования такого термина, как потерпевший, при определении субъекта, правомочного посредством подачи заявления возбудить дело частного обвинения. Ведь с формальной точки зрения лицо, которому преступлением причинен моральный, физический или имущественный вред, становится потерпевшим только с момента вынесения об этом соответствующего постановления дознавателем, следователем, прокурором или судом. В связи с этим заслуживает внимания предложение В.В. Дорошкова, который полагает, что правильнее говорить о возбуждении дел частного обвинения по заявлению пострадавшего.[118]

Вопросы возникают и при изучении перечня требований к содержанию заявления по делам частного обвинения. Представляется, что некоторые положения ч. 5 ст. 318 УПК РФ нуждаются в доработке. Так, п. 1 ч. 5 указанной статьи требует от лица, подающего заявление, указать в нем наименование суда, в который оно подается. В данном случае законодатель "не учитывает того обстоятельства, что ни Конституция РФ, ни федеральный конституционный закон "О судебной системе Российской Федерации" не содержит термина "мировой суд", упоминая в качестве полноправного субъекта отправления полномочий судебной власти лишь "мирового судью".[119]

Помимо общего порядка возбуждения дел частного обвинения законодатель также предусмотрел и возможность возбуждения их прокурором. В соответствии с ч. 3 ст. 318 УПК РФ уголовное дело частного обвинения может быть возбуждено прокурором в случаях, когда потерпевший в силу беспомощного состояния или по иным причинам не может защищать свои права и законные интересы. Но в УПК РФ есть еще и ч. 4 ст. 20, которая по иному формулирует основания для вмешательства представителя государственной власти: "если данное преступление совершено в отношении лица, находящегося в зависимом состоянии или по иным причинам не способного самостоятельно воспользоваться принадлежащими ему правами". Причем данная статья существенно расширяет круг лиц, которые при наличии определенных условий вправе возбудить уголовное дело частного обвинения, включая в него, помимо прокурора, также следователя и дознавателя. Какой же нормой надлежит руководствоваться правоприменителю? Как считает О.С. Головачук, что в целях преодоления возникших противоречий необходимо действие ч. 4 ст. 20 УПК РФ ограничить случаями возбуждения прокурором и иными лицами с его согласия дел частно-публичного обвинения, а в отношении дел частного обвинения — руководствоваться ч. 3 ст. 318 УПК РФ. При этом следует дополнить содержание ч. 3 ст. 318 УПК РФ таким основанием для возбуждения дел указанной категории, как зависимое состояние потерпевшего от обвиняемого, исключив ссылку на иные причины.[120]

Гражданским истцом является физическое или юридическое лицо, предъявившее требование о возмещении имущественного вреда, при наличии оснований полагать, что данный вред причинен ему непосредственно преступлением. Постановление (определение) о признании гражданским истцом может быть вынесено только после возбуждения уголовного дела и лишь в отношении гражданина, предприятия, учреждения или организации, во-первых, понесших материальный или моральный вред от преступления, а во-вторых, предъявивших требование о его возмещении.

В отличие от частного обвинителя (при рассмотрении дел публичного обвинения), закон не дает оснований для категорического утверждения, что обязанность по доказыванию своего требования лежит на гражданском истце. Вопрос об обязанности доказывания гражданского иска должен решаться следующим образом. Событие преступления, виновность в нем обвиняемого, характер и размер причиненного ущерба – все эти обстоятельства,  на  которых   основывается   гражданский   иск,   составляют

предмет доказывания по уголовному делу (ст. 73 УПК РФ), и их выяснение – прямая обязанность следователя и прокурора. Гражданский истец, конечно, вправе принять посильное участие в доказывании своих материально-правовых притязаний, но возлагать на него обязанность доказывать  основание иска – значит перекладывать на плечи гражданского истца то, что согласно закона должны делать соответствующие государственные органы. Основные доказательства, обеспечивающие возможность принятия решения по гражданскому иску, должны быть представлены в суд прокурором. На долю гражданского истца выпадает доказывание лишь побочных обстоятельств, характеризующих главным образом размер иска.[122]

Еще одной отличительной особенностью является то, что требование о признании гражданским истцом может быть заявлено как в письменной, так и в устной форме с момента возбуждения уголовного дела до окончания предварительного расследования. Гражданским истцом может быть признан не только потерпевший, но и другие граждане, главным основанием для этого служит факт причинения материального ущерба лицу в результате преступления. При оставлении гражданского иска без рассмотрения за заинтересованными лицами сохраняется право предъявления такого иска в порядке гражданского судопроизводства.[123]

Процессуальной функцией представителя (законного представителя) является обеспечение законных интересов представляемого лица, затрагиваемых в связи с производством по уголовному делу.

Представителем потерпевшего, гражданского истца и частного обвинителя лицо становится после приобщения к уголовному делу документов, удостоверяющих его статус. Представителями могут выступать адвокат, а по делам, подсудным мировому судье, — по его постановлению также: супруг, супруга, один из родителей, сын, дочь, усыновитель, усыновленный, родной брат или сестра, дед, бабка, внучка, внук или иное лицо, о допуске которого ходатайствует потерпевший или гражданский истец.

Представителями выступают опекуны, попечители, должностные лица представляемых организаций (предприятий, учреждений), а также иные лица, правомочные в соответствии с ГК РФ представлять интересы потерпевшего, частного обвинителя и гражданского истца.[124]

Важной гарантией прав участников процесса является их возможность защищать свои интересы с помощь представителей (ст. 45 УПК). Для физических лиц ими могут быть адвокаты, а для юридических лиц – также и иные лица, правомочные в соответствие с ГК РФ представлять его интересы. По постановлению мирового судьи по делам соответствующей категории (ч.1 ст. 31 УПК) в качестве представителя потерпевшего или гражданского истца могут быть также допущены один из близких родственников потерпевшего или гражданского истца либо иное лицо, о допуске которого ходатайствует потерпевший или гражданский истец.

Закон рассматривает представителей как участников процесса, а в судебном разбирательстве ставит их в положение сторон. Говоря о процессуальных правах представителей, нужно, прежде всего, отметить, что они производны от соответствующих прав представляемых лиц.[125] Объем конкретных прав представителей обусловлен видом представительства и процессуальным положением представляемых лиц. По общему правилу представители пользуются всеми правами представляемых лиц, кроме прав, неразрывно связанных с личностью – давать показания. Однако, полномочия представителей, основанные на законе и на договоре, имеют существенные различия. Так, при полной недееспособности представляемых (малолетних, душевнобольных, слабоумных) законные представители совершают за них все процессуальные действия и свободно распоряжаются принадлежащими им     правами,     при     ограниченной     дееспособности     представляемых

(несовершеннолетних, умственно отсталых) действуют наряду с ними. Законные представители не связаны позицией представляемых. Участие законного представителя в деле не исключает возможности его допроса в качестве свидетеля, чего нельзя сказать об адвокате, который не может допрашиваться в качестве свидетеля об обстоятельствах, которые стали ему известны в связи с исполнением им обязанностей представителя.[126]

Иначе складывается положение представителя по договору. Представители юридического лица, признанного потерпевшим или гражданским истцом, самостоятельно осуществляют процессуальные права, принадлежащие истцу или потерпевшему. Полномочия же на совершение наиболее важных действий должны быть специально оговорены в управомочивающем документе (например, изменение предмета иска, его цены). Близко к законному представительству примыкает участие в деле руководителя юридического лица, имеющего единоличный орган (директор, управляющий). В отличие от штатных сотрудников, представляющих интересы юридического лица, руководитель предприятия, учреждения или организации распоряжается всеми правами, присвоенными гражданскому истцу или потерпевшему. Вопрос о возможности одновременного использования тех или иных процессуальных прав представляемыми лицами и их представителями решается законом в зависимости от характера осуществляемой деятельности. Так, по общему правилу, представитель потерпевшего может участвовать в процессуальных действиях наряду с самим потерпевшим, но в этом же действии участвует либо сам гражданский истец, либо его представитель.

Таким образом, правовой статус этих субъектов имеет много общего, хотя и различается в зависимости от характера защищаемого интереса. Магистральным направлением в деятельности указанных лиц, по нашему мнению, должно стать усиление гарантий прав личности, вовлекаемой в сферу уголовного судопроизводства.

ГЛАВА III. ПРОБЛЕМЫ РЕАЛИЗАЦИИ ФУНКЦИИ ОБВИНЕНИЯ

 

§1. Реализация функции обвинения на стадии возбуждения уголовного дела

 

Выражение "возбуждение уголовного дела" обычно употребляется для обозначения одного из видов процессуальных решений либо одной из стадий уголовного судопроизводства.

Во втором значении возбуждение уголовного дела — первая стадия уголовного процесса. Она первая потому, что именно в ней решается основной вопрос о том, начать ли производство по уголовному делу.

Она — первая и обязательная стадия, которая не только предшествует производству по уголовному делу в других стадиях уголовного судопроизводства, но и неминуема ни для одного уголовного дела (механизм стадии возбуждения уголовного дела см. в Приложении 3).

Возбуждение уголовного дела — первая процессуальная стадия, поскольку производимые в ней действия и возникающие при этом правовые отношения, будучи урегулированы уголовно-процессуальными нормами, приобретают процессуальный характер.[127]

Как всякая самостоятельная стадия, возбуждение уголовного дела имеет свои непосредственные задачи, особый круг субъектов, свою процессуальную форму, свои временные границы и особые итоговые решения.

Непосредственными задачами первой стадии являются: а) обнаружение признаков совершенного или подготовляемого преступления; б) определение правовых оснований и выбор соответствующего порядка дальнейшего уголовного производства и в) предотвращение предварительного следствия и дознания, когда в них нет необходимости. Задачи полного раскрытия преступления, изобличения лица, его совершившего, установления всех признаков состава преступления не входят в круг непосредственных задач этой стадии, поскольку они относятся к числу общих задач и решаются, главным образом, в последующих стадиях уголовного процесса.[128]

Вопросы о целесообразности самого существования стадии возбуждения уголовного дела и о соотношении возбуждения уголовного дела и уголовного преследования являются дискуссионными в теории уголовного процесса. Авторы концепции судебной реформы в Российской Федерации полагали, что демократической направленности преобразований в уголовном процессе не соответствует сохранение административной по своей природе доследственной проверки заявлений о совершении преступлений до возбуждения уголовного дела. Ими предлагается возбуждать уголовное дело по любому заявлению и сообщению, если на  момент рассмотрения неочевидна его ложность.[129]

Это предположение они основывают на законодательстве России XIX века, однако, здесь допускается некоторая неточность. Как известно, дореволюционный уголовный кодекс подобной стадии не знал. Ст. 297 и 298 Устава уголовного судопроизводства 1864 года (далее – УУС) называли лишь "законные поводы к начатию следствия" и обязывали судебного следователя "о всяком начатом им следствии доводить до сведения прокурора". О специальном "барьере", каким является сейчас постановление о возбуждении уголовного дела и за которым начинается предварительное расследование по делу, указаний в УУС не было. Так, ст. 254 УУС определяла, что "при производстве дознания полиция все нужные ей сведения собирает посредством розысков, словесными расспросами и негласными наблюдениями, не производя ни обысков, ни выемок в домах", т.е. правовыми средствами, присущими административной (оперативно-розыскной) деятельности полиции, предшествующей уголовному процессу. Соответственно и дознание рассматривалось лишь как административная доследственная полицейская деятельность, а не как форма предварительного расследования (как по УПК РСФСР и УПК РФ).[130]

Действительно, как указывают авторы концепции судебной реформы, жалобы почитались достаточным поводом к начатию следствия. Однако при этом речь шла о жалобах лиц, потерпевших от преступления. В иных же случаях доследственная проверка вполне допускалась, и ни полиция, ни судебный следователь не приступали соответственно к дознанию или к следствию, не убедившись в наличии преступления.[131]

Первые советские УПК РСФСР 1922 и 1923 г.г. также не выделяли возбуждение уголовного дела в самостоятельное доследственное производство. Первые контуры отечественного уголовно-процессуального института возбуждения уголовного дела были очерчены в нормах Декрета о суде № 1 от 22 ноября 1917 г. Уже в постановлении НКЮ РСФСР от 16 декабря 1917 г. сделана попытка закрепить требование о производстве отдельных следственных действий лишь в связи со следственным производством, т.е. только после возбуждения уголовного дела, а постановлением НКЮ РСФСР от 18 декабря 1917 г. "О революционном трибунале печати" впервые определялись поводы к возбуждению уголовного дела. Окончательно данный институт оформился в середине 30-х г.г. прошлого столетия после принятия резолюции по итогам выступления В. Вышинского от 23 апреля 1934 г. на первом Всесоюзном совещании прокурорско-следственных работников. Пункт 13 этого документа гласил: "В целях устранения необоснованного возбуждения уголовного дела и усиления контроля за этим установить, что возбуждение уголовного дела и начало расследования могут иметь место только по мотивированному постановлению соответствующего органа, утвержденному прокурором". Прокурор СССР циркуляром от 15 августа того же года придал этому решению обязательную силу.[132]

Не следует соглашаться и с мнением некоторых процессуалистов, когда-то высказанным в научно-консультативном совете при обсуждении проекта нового УПК РФ, о том, что во избежание возбуждения уголовных дел о преступлениях, которые трудно раскрыть, проверки проводятся в течение длительного времени до тех пор, пока усилиями органов оперативно-розыскной деятельности личность преступника не будет установлена.[133]

Если бы законодатель согласился с этой точкой зрения, то это, наверняка, явилось одной из очередных причин порождения случаев укрытия преступлений, волокиты по их раскрытию, которые и без того допускаются органами дознания, следователями и дознавателями в практике расследования уже возбужденных дел по нераскрытым уголовно-наказуемым деяниям.[134]

Поэтому сохранение стадии возбуждения уголовного дела не противоречит состязательности как принципу уголовного судопроизводства России. И, являясь одним из важнейших этапов уголовно-процессуальной деятельности досудебного производства, создает предпосылки для успешного достижения целей не только предварительного расследования и судебного разбирательства, но и уголовного процесса в целом. В то же время именно в первоначальной стадии процесса, при возбуждении уголовного дела, допускается наибольшее количество нарушений. Их массовость и однотипность свидетельствуют о том, что такая практика не случайна и причины этого явления следует искать в несовершенстве закона. Поэтому без совершенствования предварительного производства, без поиска наиболее рациональных и эффективных средств и способов раскрытия и расследования преступлений не могут быть успешно решены и задачи судебной реформы, а также сформировано сильное обвинение.

Законодательство должно быть изменено таким образом, чтобы исключить наиболее негативные стороны существования данной стадии – необоснованные отказы в осуществлении уголовного преследования, нарушения сроков предварительной проверки, запрещения производства отдельных следственных действий законодателем, отсутствие преемственности между стадией возбуждения уголовного дела и последующими стадиями в сборе доказательств, несвоевременные и некачественные осмотры мест происшествий.[135]

Практика деятельности правоохранительных органов показывает, что такое явление, как укрытие преступлений от учета, остается еще весьма распространенным. В целях предотвращения необоснованных отказов в приеме и рассмотрении заявлений и сообщений о преступлениях в УПК РФ установлена обязанность принятия, проверки или сообщения о любом совершенном или готовящемся преступлении, выдача заявителю документа о принятии сообщения о преступлении с указанием данных о лице, его принявшем, а также даты и времени его принятия. Отказ в приеме сообщения о преступлениях может быть обжалован прокурору или в суд (ст. 144 УПК РФ). При этом определен срок рассмотрения сообщений о преступлениях не позднее трех суток со дня их поступления, этот срок может быть продлен прокурором, начальником следственного отдела, начальником органов дознания до десяти суток (ст. 144 УПК РФ).

Однако такие попытки упорядочения сроков предварительной проверки могут не привести к желаемым результатам. Этому способствует ряд обстоятельств.[136]

Как уже отмечалось, возбуждение уголовного дела по действующему законодательству возможно только при наличии достаточных данных, указывающих на признаки преступления. 73.2 % опрошенных следователей и сотрудников    органов    дознания    прокуратуры     Пензенской     обл.     под

“достаточными данными, указывающими на признаки преступления” понимают информацию, которая достоверно свидетельствует обо всех элементах состава преступления.[137] Это приводит на практике к попыткам решить в начальный стадии задачи, на указанном этапе не стоящие: установить все элементы состава преступления, в том числе его субъект, собрать и проверить доказательственную информацию. Подобный подход оправдывается в отдельных случаях несвоевременным возбуждением уголовных дел, — считает Н.А. Власова.[138] И предлагает в законе четко сформулировать, что же является основанием для возбуждения уголовного дела, каковы признаки преступления. На ее взгляд, ими являются противоправность, общественная опасность и наказуемость деяния. Именно эти признаки и следует устанавливать в ходе предварительной проверки.

В юридической литературе справедливо отмечается, что выделение стадии возбуждения уголовного дела из единого процесса познания истины по уголовному делу является искусственным. При существующем положении между стадией возбуждения уголовного дела и последующими стадиями нет той преемственности в сборе доказательств, которая могла бы быть установлена при соответствующей регламентации процесса доказывания на стадии возбуждения уголовного дела.[139] Сведения, полученные в ходе предварительной проверки, должны быть не менее надежными, чем на предварительном следствии, иметь статус полноценных доказательств, одинаково воспринимаемых на всех стадиях уголовного процесса, в том числе и судебных. Только в этом случае время предварительной проверки не будет потрачено зря и в дальнейшем не придется ту же работу проводить повторно. А именно так и происходит, поскольку большинство следственных действий имеет аналоги на стадии возбуждения уголовного дела (например, объяснению соответствует допрос, принятию и представлению предметов и документов – обыск и выемка, специальным исследованием – экспертиза).

И в процессе предварительного расследования приходиться вызывать свидетелей и потерпевших, которые должны отвечать на те же вопросы, на которые от них были получены объяснения на стадии возбуждения уголовного дела, или надо проводить экспертизы, чтобы выяснить то же, что стало ясно еще в ходе проведения специальных исследований. Негативная сторона этих повторов очевидна: частые вызовы граждан, нерациональные затраты труда сотрудников органов дознания и следователя, затягивание сроков производства, удорожание процесса.[140] По этому поводу в Концепции судебной реформы в РФ более десяти лет назад было отмечено: "Демократической направленности предлагаемых преобразований не соответствует сохранение административной по своей природе доследственной проверки заявлений и сообщений о совершении преступлений до возбуждения уголовного дела. Собственно в виде такой проверки мы имеет суррогат расследования, причем его результаты могут предрешить исход дела, а собранные материалы  под названием "иные документы" — использоваться как доказательства. При этом информация добывается непроцессуальными, т.е. наименее надежными в контексте уголовного судопроизводства средствами".[141] Новый УПК РФ этих проблем, увы, не разрешил, как отмечают А.В. Тырин, Н.А. Лукичев и Н.А. Громов.[142]

Н.А. Власовой представляется, что резкую границу между доказательствами, полученными на стадии возбуждения уголовного дела и на последующих стадиях, можно преодолеть двумя путями: либо разрешить на начальном этапе некоторые следственные действия, либо придать статус полноценных доказательств сведениям, полученным из объяснений, специальных исследований, представленных гражданами предметов и документов.[143] Однако отдельные судьи отказываются принимать в качестве допустимых доказательств предметы или документы, полученные до возбуждения уголовного дела органами милиции в процессе их законной деятельности, направленной на выявление и пресечение преступления или правонарушения.

В обоснование отказа судьи ссылаются на постановление Пленума Верховного Суда РФ от 31 октября 1995 года “О некоторых вопросах применения судами Конституции РФ при осуществлении правосудия” и от 29 апреля 1996 года “О судебном приговоре”, где признаны недопустимыми доказательства, при собирании которых были нарушены права человека и гражданина или установленный УПК РФ порядок, а также, если собирание доказательств осуществлено органом (лицом), не уполномоченным на соответствующие действия, либо эти действия не предусмотрены УПК РФ.[144]

Таким образом, возбуждение уголовного дела при состязательном процессе должно иметь под собой фундамент, состоящий из выясненных обстоятельств и основы формирования в самом истоке сильного обвинения. Достижение этой цели может быть достигнуто через детальную регламентацию соответствующих процессуальных действий. В УПК РФ регламентировано лишь одно из названных действий – принятие представленных предметов и документов. Однако логичнее было бы закрепить в законе уголовную или административную ответственность за неявку для дачи объяснений, за дачу заведомо ложных объяснений, четкие правила их получения, а также порядок истребования предметов и документов, производство специальных ведомственных исследований. Разрешение некоторых следственных действий позволит не только устранить большую часть допускаемых нарушений закона на начальной стадии, но и будет способствовать созданию более совершенного процесса познания истины по уголовному делу.

§2. Реализация функции обвинения на стадии предварительного следствия

 

Предварительное следствие представляет собой урегулированную законом государственную деятельность следователя, выражающуюся в производстве следственных и иных процессуальных действий, направленных на раскрытие преступлений, изобличение и привлечение виновных к уголовной ответственности, на защиту нарушенных преступлением прав и свобод личности, законных интересов общества и государства, ограждение от неосновательного обвинения и реабилитацию каждого невиновного.[145]

Стадия предварительного расследования в своем названии содержит указание на "предварительность" вовсе не потому, что выводы, сделанные в ней, предварительны, неокончательны, и необязательны для суда, как иногда утверждается в литературе.[146] Стадия получила свое название потому, что она предваряет производство в суде, предшествует его судебному следствию. Выводы, сделанные в стадии, носят для суда обязательный характер, ибо жестко определяют пределы последующего судебного разбирательства по делам, направляемым в суд. При прекращении уголовных дел в рассматриваемой стадии выводы являются окончательными.[147]

Ввиду особенностей процессуального порядка производства предварительного расследования принято различать две его формы: предварительное следствие и дознание. По этому признаку саму стадию справедливо именуют также "стадией предварительного следствия и дознания".

Из конституционных принципов состязательности, презумпции невиновности, независимости судебной власти, осуществление уголовного правосудия только судом, равноправия сторон, судебной защиты прав и свобод человека и гражданина при производстве по уголовным делам можно вывести два альтернативных вывода относительно предварительного следствия: — ликвидация предварительного следствия и организация вместо него полицейского дознания под руководством прокурора и контролем суда;

Так называемая концепция полицейского дознания включает в себя следующие моменты: прокурор является органом, возбуждающим дознание и производящим его, он осуществляет процессуальное руководство деятельностью полиции и юридически несет ответственность за производство дознания; защитник допускается в дело по первому требованию обвиняемого; сторона защиты может ходатайствовать перед прокурором о собирании дополнительных доказательств; сторона защиты вправе участвовать в производстве следственных действий; судебный орган удостоверяет важнейшие доказательства, которые могут исчезнуть до судебного разбирательства, как по инициативе прокурора, так и по просьбе обвиняемого; доказательствами являются любые данные об обстоятельствах дела, получаемые из предметов или от лиц, которые представляются сторонами, беспристрастный и независимый судебный орган решает вопрос о допустимости доказательств.

— сохранение предварительного следствия, но при условии введения в него широкой состязательности.[148]

Российский законодатель последние 10 лет шел по второму пути. Произошло расширение прав обвиняемого и его защитника, введен судебный контроль за действиями следователя и прокурора. В то же время основы предварительного следствия остались прежними. В результате можно констатировать, что процессуальная сторона защиты на досудебной подготовке дела вполне сформирована. Есть судебная власть, готовая выступить посредником в правовом споре по любому вопросу, возникающему в ходе досудебной подготовки материалов уголовного дела. Вместе с тем формально на стадии предварительного расследования стороны обвинения как бы и не существует вовсе, хотя она и является адресатом исковых притязаний защиты.[149]

Следователь и прокурор, согласно УПК РФ, являются органами уголовного преследования, а суд – исключительно органом правосудия, разрешающим уголовное дело. Но посмотрим в главы 10 и 11 УПК РФ, где говорится о доказательствах и доказывании. Дознаватель, следователь, прокурор и суд осуществляют доказывание, собирая, проверяя и оценивая доказательства в “целях установления обстоятельств, предусмотренных ст. 73 настоящего Кодекса” (ст. 85 УПК). Следователь, отнесенный к числу участников уголовного судопроизводства со стороны обвинения, на которого соответственно не могут быть возложены функции защиты и разрешения уголовного дела (ч. 2 ст. 15 УПК), обязан собирать доказательства и доказывать обстоятельства, исключающие преступность и наказуемость деяния (п. 5 ч. 1 ст. 73 УПК), и если эти доказательства его внутренне убедят (ст. 17 УПК), то он должен прекратить уголовное дело (ст. 213 УПК), причем такое решения является окончательным, поскольку наличие не отмененного постановления о прекращении уголовного дела препятствует уголовному преследованию по тому же обвинению (п. 5 ч. 1 ст. 27 УПК).

Таким образом, новый УПК смешивает абсолютно взаимоисключающие вещи.[150] Решение следователя или прокурора о прекращении уголовного дела – есть форма разрешения уголовного дела (что является исключительной компетенцией суда). Собирание следователем доказательств, свидетельствующих об обстоятельствах, смягчающих наказание, исключающих преступность деяния – есть реализация процессуальной функции защиты или элемент этой функции. Соответственно можно сделать следующий прогноз. Либо следователи, прокуроры, дознаватели станут добросовестно выполнять предписания ст. 73, 85, 86, 87 УПК РФ и тогда идея состязательности всего процесса, в том числе досудебных стадий, перестает существовать, а классификация участников уголовного судопроизводства не соответствует действительности. В такой ситуации модель предварительного расследования не меняется, а лишь отчасти осовременивается (за счет, главным образом, расширения судебного контроля). Либо следователь, дознаватель и прокурор начнут ощущать себя исключительно органами уголовного преследования, поскольку обвинительный уклон в их деятельности официально легализован. В пользу этого варианта говорит явно не случайное исчезновение из числа оснований для отмены или изменения приговора (ст. 379 и ч. 1 ст. 409 УПК РФ) такого основания как “односторонность или неполнота” дознания и предварительного следствия (п. 1 ст. 342 УПК РСФСР). Впрочем, ничто не мешает судебной практике расценивать несоблюдение ст. 73, 85 и 86 УПК РФ в их совокупности в качестве нарушений уголовно-процессуального закона, “которые путем лишения или ограничения гарантированных настоящим Кодексом прав участников уголовного судопроизводства, несоблюдения процедуры судопроизводства или иным путем повлияли или могли повлиять на постановление законного, обоснованного и справедливого приговора” (ч. 1 ст. 381 УПК РФ). Возможен и третий вариант, который выглядит наиболее реальным: одни следователи сочтут себя исключительно обвинителями, тогда как другие продолжат тщательно выполнять предписания ст. 73 УПК РФ и искать доказательства не только “против”, но и “за”. В любом случае такого рода разнобой в правоприменительной практике вряд ли желателен и уместен.[151]

Кроме выше указанных, существуют и другие проблемы, связанные с предварительным расследованием. К субъективным причинам, т.е. зависящим от самих следователей следует отнести:

1) ненадлежащее производство следственных действий – 63,4%;

2) недостатки в планировании, организации расследования и взаимодействия с другими службами – 56,3%;

3) недобросовестное отношение, невыполнение необходимой работы по уголовному делу – 69,5%;

4) обвинительный уклон профессиональную деформацию – 41,2%;

5) пренебрежительное отношение к требованиям норм уголовно-процессуального законодательства – 31,7%;

6) неумение оперировать доказательствами – 47,6%;

7) отсутствие необходимых профессиональных знаний – 25,1%. Проведенное исследование наглядно показывает, что при реализации общего условия о процессуальной самостоятельности органов, осуществляющих досудебное производство, не последнюю роль играет так называемый человеческий фактор.[152]

Качество следствия оставляет желать лучшего, о чем свидетельствует официальная судебная статистика. На диаграмме 1 представлены данные о количестве уголовных дел переданных на дополнительное расследование верховными судами республик и равными им судами. [153]

Таким образом, уровень уголовных дел переданных на дополнительное расследование в 1999-2001 годах в среднем составил 748 дел за полгода. Существенное снижение этого показателя произошло в I полугодии 2002 года (на 25%), но все же остается довольно высоким – 13,3% от общего числа оконченных дел.[154] (Диаграмма № 1)

Диаграмма 1

Количество уголовных дел переданных на дополнительное расследование верховными судами и равными им (1999-2002 гг.)

       

Решением указанных проблем, по мнению А.С. Александрова, может стать замена предварительного расследования уголовным розыском в широком смысле, т.е. административной деятельностью, в которой слиты оперативно-розыскная и процессуальная следственная деятельность. Таким образом, предварительное расследование должно стать уголовным преследованием – обвинительной деятельностью прокурора и подчиненных ему в процессуальном отношении органов по доказыванию оснований уголовного иска. Судебная власть при этом должна контролировать все действия органов уголовного преследования, связанные с ограничением конституционных прав и свобод человека и гражданина. Субъекты уголовного преследования собирают любыми способами, не запрещенными законом, данные о признаках преступления и вине обвиняемого. Свободное доказывание оснований уголовного иска не должно быть ограничено ни временем, ни письменной формой, ни формальными требованиями по удостоверению установленных фактов со стороны защиты и других лиц. При этом сторона защиты обязана доказывать каждое свое утверждение в суде и должна иметь одинаковые со стороной обвинения права по доказыванию.[155]

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

 

Необходимо отметить, что проводимая в стране судебная реформа еще не устранила все болезни старой системы уголовного преследования в России. Эти проблемы остаются актуальными, требующими решения в новом УПК РФ. Уголовное преследование — многогранное понятие, касающееся как борьбы с преступностью, так и защиты прав личности в уголовном судопроизводстве. Следовательно, одним из основных направлений развития уголовно-процессуальной науки на современном этапе должно быть развертывание фундаментальных исследований указанной темы.

Резюмируя сказанное можно сделать основные выводы, которые касаются важнейшего раздела юридической теории и практики, сложной многогранной и чрезвычайно ответственной функции обвинения.

Анализ научной литературы показывал, что проблема понятия и содержания уголовно-процессуальных функций в отечественной литературе является дискуссионной. Мы хотим согласиться с мнением П.С. Элькинд, который под функциями уголовного процесса понимают отдельные виды, отдельные направления уголовно-процессуальной деятельности и выделяют кроме основных уголовно-процессуальных функций (разрешения дела, обвинения и защиты) и другие, а именно: функция предварительного расследования, вспомогательные функции, побочные функции.

Однако УПК РФ положил конец многолетней полемике в понятии и видах уголовно-процессуальных функций, закрепив в ст. 15 доктрину разделения основных функций на обвинение, защиту и разрешения дела.

Вместе с тем, УПК РФ содержит ряд противоречий в организации судопроизводства, основное из которых заключается в абсолютной несовместимости новейших подходов к пониманию принципа состязательности и классификации участников процесса с традиционной отечественной теорией доказательств (следователь, будучи лицом, осуществляющим уголовное преследование, обязан собирать доказательства исключающие преступность и наказуемость деяния – п. 5 ч. 1 ст. 73 УПК РФ).

Особое место занимает сегодня институт частного обвинения, который в УПК РФ принудительно ограничивается рамками производства по делам частного обвинения, что не может быть признано оправданным, если учесть происходящие демократические преобразования. Вполне закономерно напрашивается необходимость расширения института частного обвинения и распространение его на производство по многим категориям уголовных дел. Законом должна быть предусмотрена возможность для отстаивания потерпевшим своей позиции, если даже эта позиция чем-то отличается от позиции прокурора. Естественно, что не все потерпевшие пожелают возложить на себе бремя частного обвинителя, но лицам, желающим действовать в уголовном процессе активно, подобная возможность должна быть все-таки предоставлена.

Проблемы реализации функции обвинения на стадии возбуждения уголовного дела связаны с тем, что, возбуждение уголовного дела при состязательном процессе должно иметь под собой фундамент, состоящий из выясненных обстоятельств и основы формирования в самом истоке сильного обвинения. Достижение этой цели может быть достигнуто через детальную регламентацию соответствующих процессуальных действий. В УПК РФ регламентировано лишь одно из названных действий – принятие представленных предметов и документов. Однако логичнее было бы закрепить в законе уголовную или административную ответственность за неявку для дачи объяснений, за дачу заведомо ложных объяснений, четкие правила их получения, а также порядок истребования предметов и документов, производство специальных ведомственных исследований. Разрешение некоторых следственных действий позволит не только устранить большую часть допускаемых нарушений закона на начальной стадии, но и будет способствовать созданию более совершенного процесса познания истины по уголовному делу.

Проблемы реализации функции обвинения на стадии предварительного расследования может стать замена предварительного расследования уголовным розыском в широком смысле, т.е. административной деятельностью, в которой слиты оперативно-розыскная и процессуальная следственная деятельность. Таким образом, предварительное расследование должно стать уголовным преследованием – обвинительной деятельностью прокурора и подчиненных ему в процессуальном отношении органов по доказыванию оснований уголовного иска. Судебная власть при этом должна контролировать все действия органов уголовного преследования, связанные с ограничением конституционных прав и свобод человека и гражданина.

Анализ судебной статистики за 1999-2002 года показывает, что качество уголовного преследования на досудебных стадиях процесса несколько улучшилось (на 21%  уменьшилось количество дел переданных на дополнительное расследование верховными судами и равными им в первом полугодии 2002 года по сравнению с аналогичном периодом 2001 года), но все же остается на низком уровне (количество дел переданных на дополнительное расследование в первом полугодии 2002 года составило 13,3% от общего числа оконченных дел). Хочется верить, что с введением нового УПК и отменой такой нормы как возвращение уголовного дела на дополнительное расследование, качество производства предварительного расследования заметно возрастет.

СПИСОК НОРМАТИВНЫХ АКТОВ И ЛИТЕРАТУРЫ

 

I. Список нормативных актов

 

1. Конвенция о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 г. Ратифицирована Федеральным законом от 30 марта 1998 г. // Собрание законодательства РФ. — 2001. — № 2.

2. Конституция Российской Федерации 12 декабря 1993 г. // Российская газета. — 1993. — 25 декабря.

3. Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР 1960 г. // Ведомости Верховного Совета. — 1960. — № 40.

4. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации 2001 г. // Собрание законодательства РФ. — 2001. — № 52.

5. Уголовно-процессуальный кодекс Республики Беларусь // Ведомости Национального собрания Республики Беларусь. — 1999. — №28-29.

6. Уголовно-процессуальный кодекс Республики Казахстан от 13 декабря 1997 г. // Ведомости Парламента Республики Казахстан. — 1997. —  № 23.

7. Федеральный конституционный закон от 31 декабря 1996 г. № 1 – ФКЗ “О судебной системе Российской Федерации“ // Собрание законодательства РФ. — 1997. — № 1.

8. Федеральный закон от 15 июля 1995 г. № 103 – ФЗ “ О содержании под стражей подозреваемых, обвиняемых“ // Собрание законодательства РФ. — 1995. — № 29.

9. Федеральный закон от 12 августа 1995 г. № 144 – ФЗ “Об оперативно-розыскной деятельности” // Собрание законодательства РФ. — 1995. — № 33.

10. Федеральный закон от 17 ноября 1995 г. № 168 — ФЗ “О прокуратуре Российской Федерации” // Собрание законодательства РФ. — 1995. — № 47.

11. Модельный УПК для государств-участников СНГ (утвержден Межпарламентской Ассамблеей государств-участников СНГ в 1996 г.) // Информационный бюллетень. — 1996. — № 10. Приложение.

II. Список литературы

12. Александров А.С. Каким не быть предварительному следствию // Государство и право. — 2001. — № 9.

13. Алексеев С.Н. Функции прокурора по новому УПК РФ // Государство и право. — 2002. — № 5.

14. Бандурин С.Г. Доказывание как реализация принципа публичности в стадии возбуждения уголовного дела // Следователь. — 2003. — № 9.

15. Бернэм У. Суд присяжных заседателей. – М., 1995.

16. Бибило В.Н. Конституционные принципы правосудия и их реализация в стадии исполнения приговора. — Минск, 1986.

17. Божьев В.П. Уголовно-процессуальные правоотношения. — М.: Юрид. лит., 1975.

18. Божьев В.П. Уголовно-процессуальные правоотношения // Уголовный процесс. Общая часть. — М.: Спарк, 1997.

19. Босхолов С.С. Основы уголовной политики. — М.: Юринфор, 1999.

20. Васильев О.Л. Состязательность как принцип организации судебного следствия в уголовном процессе // Вестник МГУ. Серия 11 "Право", — 1999. — № 5.

21. Власова Н.А. Досудебные стадии в проекте УПК: повысится ли эффективность расследования? // Законодательство. — 2000. — № 9.

22. Волкодаев Н.Ф. Правовая культура судебного процесса. – М., 1980.

23. Володина Л.М. Цели и задачи уголовного процесса // Государство и право.- 1994. — № 11.

24. Головачук О.С. Противоречия и пробелы в правовом регулировании производства по делам частного обвинения // Проблемы совершенствования законодательства по борьбе с преступностью: Материалы Всеросс. научно-практ. конференции. Ч.1. – Уфа: БашГУ, 2004.

25. Горский Г.Ф., Кокорев Л.Д., Котов Д.П. Судебная этика. – Воронеж, 1973.

26. Гуляев А.П. К вопросу о процессуальной экономии в советском уголовном процессе и рационализации предварительного расследования // Труды ВНИИ МВД СССР. — № 47. – М., 1978.

27. Гуляев А.П. Следователь в уголовном процессе. – М.: Юр. лит., 1981.

28. Даев В.Г. Процессуальные функции и принцип состязательности в уголовном судопроизводстве// Правоведение. — 1974. — №1.

29. Деришев Ю. Стадия возбуждения уголовного дела – реликт "социалистической законности" // Российская юстиция. – 2003. — № 8.

30. Добровольская Т.Н. Принципы советского уголовного процесса. – М., 1971.

31. Дорошков В.В. Частное обвинение: правовая теория и судебная практика.– М.: Норма, 2000.

32. Еникеев З.Д. Механизм уголовного преследования: Учебное пособие / Изд-е Башкирского ун-та. – Уфа, 2002.

33. Еникеев З.Д. Уголовное преследование. — Уфа, 2000.

34. Ефимичев С.П., Ефимичев П.С. Конституция Российской Федерации и ее толкование Конституционным Судом РФ // Уголовное право. – 1999. — №1.

35. Кадышева Т., Ширинский С. Расширить права потерпевшего // Российская юстиция. – 1998. – №1.

36. Карнозова Л.М. Суд присяжных в России: инерция юридического сознания и проблемы реформирования // Государство и право. – 1997. — №10.

37. Ковтун Н. Дефекты законодательной техники вызывают трудности в правоприменении // Российская юстиция. — 2001. — № 8.

38. Колбая Г.Н. Соотношение предварительного следствия и судебного разбирательства. – М., 1975.

39. Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу РСФСР. – М., 1995.

40. Комментарий к Уголовно-процессуальному Кодексу РФ / Под ред. Д.Н. Козак, Е.Б. Мизулина. — М.: “Юристъ”, 2002.

41. Кони А.Ф. Приемы и задачи прокуратуры // Кони А.Ф. Собр. соч. Т.4. – М., 1967.

42. Конюшенко О.В. Российский уголовный процесс: Курс лекций. Учебник для вузов. Ч. 1. Общие положения и досудебное производство. – Владивосток, 2003.

43. Ларин А.М. Наш инквизиционный процесс // Судебная власть: надежды и реальность: Сборник научных статей. – М., 1993.

44. Ларин А.М. Расследование по уголовному делу: процессуальные функции.- М., 1986.

45. Морщакова Т.Г. Судебная реформа. Сборник обзоров. – М., 1990.

46. Мотовиловкер Я.О. Основные уголовно-процессуальные функции. — Ярославль: Изд-во Ярославского ун-та, 1976.

47. Нажимов В.П. Психологические основы учения об уголовно процессуальных функциях // Правоведение. — 1983. — № 5.

48. Обсуждение проекта УПК РФ // Законность. — 1996. — № 9.

49. Общая теория государства и права в 2т. т.2. Теория права/ под ред. М.Н. Марченко. – М.: Зерцало, 1998.

50. Панасюк А.Ю. "Презумпция невиновности" в системе профессиональных установок судей // Государство и право. – 1994. — № 3.

51. Петрова Н.П. Наделить потерпевшего правом уголовного преследования // Российская юстиция. — 2002. — № 12.

52. Полянский Н.Н. Очерк развития советской науки уголовного процесса. – М., 1960.

53. Рахунов Р.Д. Участники уголовно-процессуальной деятельности по советскому праву. — М.: Госюриздат, 1961.

54. Решетникова И.В. Основные черты системы противоборства сторон (Адверсари система) // Российский юридический журнал. – 1993. — № 2.

55. Рыжаков А.П. Уголовный процесс. – М.: Норма, 2003.

56. Савицкий В.М. Государственное обвинение в суде. — М.: Наука, 1971.

57. Савицкий В.М. Очерк теории прокурорского надзора в уголовном судопроизводстве. – М., 1975.

58. Савицкий В.М., Ларин А.М. Уголовный процесс. Словарь-справочник. — М., 1999.

59. Савицкий В.М., Потеружа И.И. Потерпевший в советском уголовном процессе. – М.: Юр. лит., 1963.

60. Смирнов А.В. Об исторической форме советского уголовного процесса // Правоведение. — 1989. — № 5.

61. Смирнов В.П. Проблемы состязательности в науке российского уголовно-процессуального права // Государство и право. — 2001. — № 8.

62. Советский уголовный процесс / Под ред. Н.С. Алексеева. — Л.: Изд-во Ленинградского ун-та, 1989.

63. Советский уголовный процесс / Под ред. М.И. Бажанова и Ю.М. Грошевого. – Киев, 1983.

64. Строгович М.С. Избранные труды. Т.2. — М., 1990.

65. Строгович М.С. Курс советского уголовного процесса. Т.1. — М.: Наука, 1968.

66. Строгович М.С. Об уголовно-процессуальном законе // Проблемы правосудия и уголовного права. — М., 1978.

67. Строгович М.С. Уголовное преследование в советском уголовном процессе. — М.: Юрид. лит., 1951.

68. Тушев А. Роль прокурора в реализации принципа состязательности в уголовном процессе // Российская юстиция. – 2003. — №4.

69. Тырин А.Н. Функция обвинения в досудебной стадии // Следователь. — 2002. — № 5.

70. Уголовный процесс / Под ред. А.С. Кобликова. — М.: Норма, 2001.

71. Уголовный процесс / Под ред. Л.М. Карнеевой, П.А. Лупинской, И.В. Тыричева. – М., 1980.

72. Уголовный процесс (энциклопедия наук криминального цикла). – М., 2000.

73. Фефелов П.А. Уголовно-правовая концепция борьбы с преступностью. — Екатеринбург, 1999.

74. Филиппов А.Г. Практика реализации принципа процессуальной независимости должностных лиц – участников уголовного процесса в досудебном производстве // Следователь. — 2003. — № 12.

75. Фойницкий И.Я. Курс уголовного судопроизводства. Т.1. – СПб., 1996.

76. Чельцов М.А. Советский уголовный процесс. М., 1951.

77. Элькинд П.С. Сущность советского уголовно-процессуального права. – Л.: Изд-во Ленинградского ун-та, 1963.

78. Якупов Р.Х. Уголовный процесс. – М.: Зерцало, 1998.

III. Список юридической практики

79. Информационный бюллетень прокуратуры Пензенской области за 2000 год. – Пенза. – 2001. — № 1.

80. Работа судов общей юрисдикции в первом полугодии 2000 года // Российская юстиция. — 2001. — № 1.

81. Работа судов общей юрисдикции в 2000 года // Российская юстиция. — 2001. — № 11.

82. Судебная статистика за первое полугодие 2001 года // Российская юстиция. — 2002. — № 1.

83. Судебная статистика за второе полугодие 2001 года // Российская юстиция. — 2002. — № 8.

84. Судебная статистика за первое полугодие 2002 года // Российская юстиция. — 2003. — № 1.

85. Постановление № 19-П Конституционного Суда РФ от 28 ноября 1996 года “О проверки конституционности статьи 418 УПК РСФСР” // Российская газета. — 1996. 6 декабря.

86. Постановление № 7-П Конституционного Суда РФ от 20 апреля 1999 года “По делу о проверки положений УПК РФ” // Российская газета. — 1999. 27 апреля.

87. Постановление № 8 Пленума Верховного Суда РФ от 31 октября 1995 года “О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия” // Бюллетень Верховного Суда. – 1996. — №1.

88. Постановление № 1 Пленума Верховного Суда РФ от 29 апреля 1996 года “О судебном приговоре” // Российская газета. 1996. 22 мая.

89. Постановление от 20 апреля 1999г. // Собрание законодательства РФ. – 1999. — №17.

---

[1] Общая теория государства и права в 2т. т.2. Теория права / Под ред. М.Н. Марченко. – М.: Зерцало, 1998. С. 54.

[2] Общая теория государства и права в 2т. т.2. Теория права / Под ред. М.Н. Марченко. – М.: Зерцало, 1998. С. 57.

[3] Ларин А.М. Расследование по уголовному делу: процессуальные функции. – М.: Юр. лит., 1986. С. 4.

[4] Мотовиловкер Я.О. Основные уголовно-процессуальные функции. – Ярославль, 1976. С. 27.

[5] Ларин А.М. Расследование по уголовному делу: процессуальные функции. – М.: Юр. лит., 1986. С. 5.

[6] Строгович М.С. Курс советского уголовного процесса. – М.: Наука, 1968. С. 94.

[7] См.: Ларин А.М. Расследование по уголовному делу: процессуальные функции. – М.: Юр. лит., 1986. С. 6.

[8] Строгович М.С. Курс советского уголовного процесса. – М.: Наука, 1968. С. 96.

[9] Савицкий В.М. Очерк теории прокурорского надзора в уголовном судопроизводстве. – М., 1975. С. 43.

[10] Рахунов Р.Д. Участники уголовно-процессуальной деятельности по советскому праву. – М., 1961. С. 47.

[11] Савицкий В.М. Очерк теории прокурорского надзора в уголовном судопроизводстве. – М., 1975. С. 43.

[12] Полянский Н.Н. Очерк развития советской науки уголовного процесса. – М., 1960. С. 115.

[13] Ларин А.М. Расследование по уголовному делу: процессуальные функции. – М.: Юр. лит., 1986. С. 8.

[14] Ларин А.М. Расследование по уголовному делу: процессуальные функции. – М.: Юр. лит., 1986. С. 9.

[15] Элькинд П.С. Сущность советского уголовно-процессуального права. – Л.: ЛГУ, 1963. С. 59.

[16] См.: Ларин А.М. Расследование по уголовному делу: процессуальные функции. – М.: Юр. лит., 1986. С. 14.

[17] Строгович М.С. Курс советского уголовного процесса. – М.: Наука, 1968. С. 188.

[18] Строгович М.С. Курс советского уголовного процесса. – М.: Наука, 1968. С. 95.

[19] Строгович М.С. Курс советского уголовного процесса. – М.: Наука, 1968. С. 95.

[20] Строгович М.С. Уголовное преследование в советском уголовном процессе. – М., 1951. С. 58.

[21] Тырин А.Н. Функция обвинения в досудебной стадии // Следователь. – 2002. — № 5. С. 24.

[22] Уголовный процесс / Под ред. А.С. Кобликова. – М., 2001. С. 41.

[23] Фойницкий И.Я. Курс уголовного судопроизводства. Т.1. — СПб., 1996. С. 63-64.

[24] Добровольская Т.Н. Принципы советского уголовного процесса. — М., 1971. С. 137-138.

[25] Тушев А. Роль прокурора в реализации принципа состязательности в уголовном процессе // Российская юстиция. – 2003. — № 4. С. 11.

[26] Тушев А. Роль прокурора в реализации принципа состязательности в уголовном процессе // Российская юстиция. – 2003. — № 4. С. 12.

[27] Там же. С. 14.

[28] Там же. С. 15.

[29] Строгович М.С. Курс советского уголовного процесса. Т.1. — М.: Наука, 1968. С. 153.

[30] Строгович М.С. Избранные труды. Т.2. — М., 1990. С. 163.

[31] Даев  В.Г.  Процессуальные   функции   и   принцип   состязательности   в   уголовном   судопроизводстве // Правоведение. — 1974. — № 1. С. 71.

[32] Бибило В.Н. Конституционные принципы правосудия и их реализация в стадии исполнения приговора. — Минск, 1986. С. 87-88.

[33] Волкодаев Н.Ф. Правовая культура судебного процесса. — М., 1980. С. 49.

[34] Савицкий В.М., Ларин А.М. Уголовный процесс. Словарь-справочник. — М., 1999. С. 164.

[35] Смирнов  В.П.   Проблемы   состязательности   в   науке   российского   уголовно-процессуального  права // Государство и право. – 2001. — № 8. С. 52.

[36] Ефимичев С. П., Ефимичев П.С. Конституция Российской Федерации и ее толкование Конституционным Судом РФ // Уголовное право. – 1999. — № 1. С. 109.

[37] Мотовиловкер Я.О. Основные уголовно-процессуальные функции. – Ярославль, 1976. С. 23.

[38] Постановление от 20 апреля 1999г. // Собрание законодательства РФ. — 1999. — № 17. Ст. 2205.

[39] Васильев О.Л. Состязательность как принцип организации судебного следствия в уголовном процессе (Размышления над постановлением Конституционного Суда РФ от 20 апреля 1999г.) // Вестник МГУ. Серия 11 «Право». — 1999. — № 5. С. 54.

[40] Смирнов А.В. Об исторической форме советского уголовного процесса // Правоведение. — 1989. — № 5. С. 59.

[41] См.: Смирнов В.П. Проблемы состязательности в науке российского уголовно-процессуального права// Государство и право. – 2001. — № 8. С. 54.

[42] См.: Смирнов В.П. Указ. соч. С. 54.

[43] Панасюк А.Ю. «Презумпция невиновности» в системе профессиональных установок судей // Государство и право. — 1994. — № 3. С. 76-77.

[44] Смирнов А.В. Об исторической форме советского уголовного процесса // Правоведение. — 1989. — № 5. С. 55.

[45] Бернэм У. Суд присяжных заседателей. — М., 1995. С. 95-98.

[46] Ларин А.М. Наш инквизиционный процесс // Судебная власть: надежды и реальность: Сборник научных статей. — М., 1993. С. 77.

[47] Карнозова Л.М. Суд присяжных в России: инерция юридического сознания и проблемы реформирования // Государство и право. — 1997. — № 10. С. 53.

[48] Морщакова Т.Г. Судебная реформа. Сборник обзоров. — М., 1990. С. 36.

[49] Смирнов  В.П.  Проблемы   состязательности   в   науке   российского   уголовно-процессуального   права // Государство и право. – 2001. — № 8. С. 57.

[50] Там же. С. 57.

[51] Решетникова И.В. Основные черты системы противоборства сторон (Адверсари система) // Российский юридический журнал. — 1993. — № 2. С. 68-69.

[52] Смирнов В.П. Проблемы состязательности в науке российского уголовно-процессуального права // Государство и право. – 2001. — № 8. С. 57.

[53] Смирнов  В.П.   Проблемы   состязательности   в   науке   российского   уголовно-процессуального  права // Государство и право. – 2001. — № 8. С. 59.

[54] Мотовиловкер Я.О. Основные уголовно-процессуальные функции. – Ярославль, 1976. С. 5.

[55] Строгович М.С. Курс советского уголовного процесса. Т.1. – М.: Наука, 1968. С. 194.

[56] Ларин А.М. Расследование по уголовному делу: процессуальные функции. – М.: Юр. лит., 1986. С. 25.

[57] Чельцов М.А. Советский уголовный процесс. — М., 1951. С. 88-89.

[58] Ведомости Съезда народных депутатов РСФСР и Верховного Совета РСФСР. — 1991. — № 44. Ст. 1435.

[59] Строгович М.С. Курс советского уголовного процесса. Т.1. – М.: Наука, 1968. С. 196.

[60] Еникеев З.Д. Уголовное преследование. – Уфа, 2000. С. 57-62.

[61] См.: Тырин А.В. Функция обвинения в досудебной стадии // Следователь.– 2002. — № 5. С. 24.

[62] См.: Тырин А.В. Функция обвинения в досудебной стадии // Следователь.– 2002. — № 5. С. 24.

[63] Строгович М.С. Уголовное преследование в советском уголовном процессе. – М., 1951. С. 15.

[64] Строгович М.С. Курс советского уголовного процесса. Т.1. – М.: Наука, 1968. С. 194.

[65] Босхолов С. С. Основы уголовной политики. — М.: Юринфор, 1999. С. 137.

[66] Еникеев З.Д. Механизм уголовного преследования: Учебное пособие / Изд-е Башкирского ун-та. – Уфа, 2002. С. 43.

[67] Строгович М.С. Об уголовно-процессуальном законе // Проблемы правосудия и уголовного права. — М., 1978. С. 16.

[68] Строгович М.С. Курс советского уголовного процесса. Т.1. – М.: Наука, 1968. С. 196.

[69] Ларин А.М. Расследование по уголовному делу: процессуальные функции. – М.: Юр. лит., 1986. С. 38.

[70] Ларин А.М. Расследование по уголовному делу: процессуальные функции. – М.: Юр. лит., 1986. С. 39.

[71] Еникеев З.Д. Механизм уголовного преследования: Учебное пособие / Изд-е Башкирского ун-та. – Уфа, 2002. С. 33.

[72] См.: Еникеев З.Д. Указ. соч. С. 34.

[73] Международные акты о правах человека. – М., 1998. С. 33.

[74] Фефелов П.А. Уголовно-правовая концепция борьбы с преступностью. – Екатеринбург, 1999. С. 202.

[75] Еникеев З.Д. Механизм уголовного преследования: Учебное пособие / Изд-е Башкирского ун-та. – Уфа, 2002. С. 34.

[76] Божьев В.П. Уголовно-процессуальные правоотношения. — М.: Юрид. лит., 1975. С. 140-151.

[77] Еникеев З.Д. Еникеев З.Д. Механизм уголовного преследования: Учебное пособие / Изд-е Башкирского ун-та. – Уфа, 2002. С. 34.

[78] Кони А.Ф. Приемы и задачи прокуратуры // Кони А.Ф. Собр. соч. Т.4. – М., 1967. С. 171.

[79] Горский Г.Ф., Кокорев Л.Д., Котов Д.П. Судебная этика. – Воронеж, 1973. С. 117.

[80] Рыжаков А.П. Уголовный процесс. – М.: Норма, 2003. С. 59.

[81] Там же. С. 59.

[82] Уголовный процесс (энциклопедия наук криминального цикла). – М., 2000. С. 52.

[83] Там же. С. 53.

[84] Уголовный процесс (энциклопедия наук криминального цикла). – М., 2000. С. 53.

[85] Там же. С. 54.

[86] Уголовный процесс (энциклопедия наук криминального цикла). – М., 2000. С. 54.

[87] Рыжаков А.П. Уголовный процесс. – М.: Норма, 2003. С. 79.

[88] Рыжаков А.П. Уголовный процесс. – М.: Норма, 2003. С. 80.

[89] Рыжаков А.П. Уголовный процесс. – М.: Норма, 2003. С. 82.

[90] Алексеев С. Н. Функции прокурора по новому УПК РФ // Государство и право. – 2002. — № 5. С. 99.

[91] Алексеев С. Н. Функции прокурора по новому УПК РФ // Государство и право. – 2002. — № 5. С. 99.

[92] Алексеев С. Н. Указ. соч. С. 102.

[93] Рыжаков А.П. Уголовный процесс. – М.: Норма, 2003. С. 85.

[94] Рыжаков А.П. Уголовный процесс. – М.: Норма, 2003. С. 85-86.

[95] Рыжаков А.П. Уголовный процесс. – М.: Норма, 2003. С. 87.

[96] Там же. С. 88.

[97] Рыжаков А.П. Уголовный процесс. – М.: Норма, 2003. С. 89.

[98] См.: Гуляев А.П. Следователь в уголовном процессе. – М.: Юр. лит., 1981.

[99] См.: Шейфер С.А. Следственные действия. Система и процессуальная форма. — М.: Юр. лит., 2001.

[100] Гуляев А.П. Указ. соч. С. 23.

[101] См.: Гуляев А.П. Следователь в уголовном процессе. – М.: Юр. лит., 1981. С. 23.

[102] Там же. С. 23.

[103] Там же. С. 121-123.

[104] Нажимов В.П. Об уголовно-процессуальных функциях. // Правоведение. – 1973. — № 5. С. 23.

[105] Гуляев А.П. Следователь в уголовном процессе. – М.: Юр. лит., 1981. С. 130.

[106] См.: Гуляев А.П. Указ. соч. С. 130.

[107] Рыжаков А.П. Уголовный процесс. – М.: Норма, 2003. С. 91.

[108] Советский уголовный процесс / Под ред. Н.С. Алексеева. – Л., 1989. С. 95.

[109] Комментарий к Уголовно-процессуальному Кодексу РФ / Под ред. Д.Н. Козак, Е.Б. Мизулина. – М., 2002. С. 295.

[110] Комментарий к Уголовно-процессуальному Кодексу РФ / Под ред. Д.Н. Козак, Е.Б. Мизулина. – М., 2002. С. 296.

[111] Там же. С. 297.

[112] Рыжаков А.П. Уголовный процесс. – М.: Норма, 2003. С. 106.

[113] Петрова Н. Наделить потерпевшего правом уголовного преследования // Российская юстиция. – 2002. — №12. С. 55.

[114] Савицкий В.М., Потеружа И.И. Потерпевший в советском уголовном процессе. – М.: Юр. лит., 1963. С. 24.

[115] Кадышева Т., Ширинский С. Расширить права потерпевшего // Российская юстиция. – 1998. – № 1. С. 14.

[116] Рыжаков А.П. Уголовный процесс. – М.: Норма, 2003. С. 112.

[117] Головачук О.С. Противоречия и пробелы в правовом регулировании производства по делам частного обвинения // Проблемы совершенствования законодательства по борьбе с преступностью: Материалы Всеросс. научно-практ. конференции. Ч.1. – Уфа: БашГУ, 2004. С. 3.

[118] Дорошков В.В. Частное обвинение: правовая теория и судебная практика. – М.: Норма, 2000. С. 54.

[119] Ковтун Н. Дефекты законодательной техники вызывают трудности в правоприменении // Российская юстиция. — 2001. — № 8. С. 39.

[120] Головачук О.С. Противоречия и пробелы в правовом регулировании производства по делам частного обвинения // Проблемы совершенствования законодательства по борьбе с преступностью: Материалы Всеросс. научно-практ. конференции. Ч.1. – Уфа: БашГУ, 2004. С. 4.

[121] Рыжаков А.П. Уголовный процесс. – М.: Норма, 2003. С. 114.

[122] Савицкий В.М., Потеружа И.И. Потерпевший в советском уголовном процессе. – М.: Юр. лит., 1963. С. 29.

[123] Конюшенко О.В. Российский уголовный процесс: Курс лекций. Учебник для вузов. Ч. 1. Общие положения и досудебное производство. — Владивосток. «Русский остров», 2003. С. 107.

[124] Рыжаков А.П. Уголовный процесс. – М.: Норма, 2003. С. 116.

[125] Савицкий В.М. Государственное обвинение в суде. — М.: Наука, 1971. С. 306.

[126] Савицкий В.М. Государственное обвинение в суде. — М.: Наука, 1971. С. 307.

[127] Якупов Р.Х. Уголовный процесс. – М.: Зерцало, 1998. С. 207.

[128] Уголовный процесс / Под ред. Л.М. Карнеевой, П.А. Лупинской, И.В. Тыричева. – М., 1980. С. 206.

[129] Володина Л.М. Цели и задачи уголовного процесса // Государство и право. – 1994. — № 11. С. 130.

[130] Деришев Ю. Стадия возбуждения уголовного дела – реликт «социалистической законности» // Российская юстиция. — 2003. — № 8. С. 34.

[131] Тырин А.В. Функция обвинения в досудебной стадии // Следователь. – 2002. — № 5. С. 24

[132] Деришев Ю. Стадия возбуждения уголовного дела – реликт «социалистической законности» // Российская юстиция. — 2003. — № 11. С. 34.

[133] Обсуждение проекта УПК РФ // Законность. – 1996. — № 9. С. 42.

[134] Тырин А.В. Функция обвинения в досудебной стадии // Следователь. – 2002. — № 5. С. 25.

[135] Володина Л.М. Цели и задачи уголовного процесса // Государство и право. – 1994. — № 11. С. 130.

[136] Тырин А.В. Функция обвинения в досудебной стадии // Следователь. – 2002. — № 5. С. 25.

[137] Информационный бюллетень прокуратуры Пензенской области за 2000 год. – Пенза. – 2001. — № 1. С. 14.

[138] Власова Н.А. Досудебные стадии в проекте УПК: повысится ли эффективность расследования? // Законодательство. – 2000. — № 9. С. 68.

[139] Гуляев А.П. К вопросу о процессуальной экономии в советском уголовном процессе и рационализации предварительного расследования // Труды ВНИИ МВД СССР. № 47. – М., 1978. С. 8.

[140] Тырин А.В. Функция обвинения в досудебной стадии // Следователь. – 2002. — № 5. С. 26.

[141] Бандурин С.Г. Доказывание как реализация принципа публичности в стадии возбуждения уголовного дела// Следователь. — 2003. — № 9. С. 13.

[142] Тырин А.В. Указ. соч. С. 26.

[143] Власова  Н.А.   Досудебные   стадии   в   проекте   УПК:   повысится  ли   эффективность  расследования? // Законодательство. – 2000. — № 9. С. 68.

[144] Тырин А.В. Функция обвинения в досудебной стадии // Следователь. – 2002. — № 5. С. 27.

[145] Якупов Р.Х. Уголовный процесс. – М.: Зерцало, 1998. С. 226.

[146] Колбая Г.Н. Соотношение предварительного следствия и судебного разбирательства. – М., 1975. С. 6.

[147] Якупов Р.Х. Указ. соч. С. 224.

[148] Александров А.С. Каким не быть предварительному следствию // Государство и право. — 2001. — № 9. С. 54.

[149] Александров А.С. Каким не быть предварительному следствию // Государство и право. — 2001. — № 9. С. 54.

[150] Филиппов А.Г.   Практика   реализации   принципа   процессуальной   независимости   должностных   лиц — участников уголовного процесса в досудебном производстве // Следователь. — 2003. — № 12. С. 43.

[151] Филиппов А.Г. Практика реализации принципа процессуальной независимости должностных лиц — участников уголовного процесса в досудебном производстве // Следователь. — 2003. — № 12. С. 44.

[152] Филиппов А.Г.   Практика   реализации   принципа   процессуальной   независимости   должностных   лиц — участников уголовного процесса  в досудебном производстве // Следователь. — 2003. — № 12. С. 44.

[153] Судебная статистика // Российская юстиция. – 2001. — № 1. С. 75; — 2001. — № 11. С. 77; — 2002. — № 1. С. 74; — 2002. — № 8. С. 66; — 2003. — № 1. С. 71.

[154] Судебная статистика за первое полугодие 2002 года // Российская юстиция. – 2003. — № 1. С. 71.

[155] Александров А.С. Каким не быть предварительному следствию // Государство и право. — 2001. — № 9. С. 62.