Содержание
Введение…..3
Глава I. Содержание акционерного правоотношения
1.1. Общая характеристика содержания акционерного правоотношения, осуществления и защиты прав акционеров.5
1.2. Характеристика вещных прав на имущество акционерного общества.. .22
Глава II. Субъективные права акционеров и их осуществление
2.1. Имущественные права акционеров и их осуществление ..32
2.2. Неимущественные права акционеров и их осуществление ..52
Глава III. Ответственность в акционерном обществе: понятие и виды….67
Заключение ..76
Библиография ………79
Выдержка из текста работы
- Введение
- Глава 1. Общеправовая характеристика объектов гражданских правоотношений
- 1.1 Понятие и виды объектов гражданских прав
- 1.2 Система гражданско-правовых объектов
- Глава 2. Место вещи в системе объектов гражданского права
- 2.1 Понятие вещи в гражданском праве
- 2.2 Соотношение вещей и прочих объектов гражданских правоотношений
- Глава 3. Гражданско-правовой режим вещей
- 3.1 Общие положения о режиме вещи
- 3.2 Характеристика отдельных видов режимов вещей
- Заключение
- Список используемых источников
1.1 Понятие и виды объектов гражданских прав
К объектам гражданских прав относятся вещи, включая деньги и ценные бумаги, иное имущество, в том числе имущественные права; работы и услуги; информация; результаты интеллектуальной деятельности, в том числе исключительные права на них (интеллектуальная собственность); нематериальные блага. Собрание законодательства Российской Федерации от 05.12.1994, № 32, ст. 3301.
К числу материальных благ как объектов гражданских правоотношений относятся вещи, а также результаты работ или услуг, имеющие материальную, вещественную форму (например, результат строительства или ремонта какого-либо материального объекта).
В этом смысле материальным благом может являться не только вещь, но и деятельность по созданию или улучшению вещей, и даже деятельность по оказанию иных материальных услуг.
Поэтому в данную группу объектов включаются и услуги, не сопровождающиеся созданием или изменением вещей, но создающие известный полезный эффект материального, хотя и не обязательно овеществленного характера (например, услуги по хранению вещей, перевозке пассажиров и багажа или услуги оздоровительного либо культурно-зрелищного характера). Следовательно, такое «бестелесное имущество», как, например, обязательственные права требования или пользования, тоже является объектом гражданских прав.
Все эти объекты объединяет их экономическая природа как товаров, объективно требующих для себя гражданско-правового оформления (режима).
К нематериальным благам относятся результаты творческой деятельности (произведения науки, литературы и искусства, изобретения и т. п.) и некоторые другие сходные с ними по своей природе объекты (объекты «промышленных прав» в виде промышленных образцов, товарных знаков, фирменных наименований и т. д., отдельные виды информации и т. п.), а также личные неимущественные блага, пользующиеся гражданско-правовой защитой.
Нематериальные блага, за исключением личных неимущественных, также приобретают экономическую форму товаров, что и дает им возможность становиться объектами имущественного оборота (объекты исключительных прав).
Следовательно, экономическое понятие товара как объекта товарного (имущественного) оборота в гражданском праве воплощается не только в вещах, но и в иных, в том числе нематериальных, объектах. Садиков О.Н. Гражданское право России. — М.: ИНФРА-М, 2002. — С. 74.
Категория товара в известном смысле может служить синонимом категории объекта гражданских правоотношений (объекта гражданских прав), если не учитывать в числе последних личные неимущественные блага.
Иначе говоря, подавляющее большинство объектов гражданских прав выступает в форме товаров и в силу этого входит в понятие объектов гражданского (имущественного) оборота.
Таким образом, к объектам гражданских прав (правоотношений) относятся:
— вещи и иное имущество, в том числе имущественные права;
— действия (работы и услуги либо также их результаты как вещественного, так и неовеществленного характера);
— нематериальные объекты товарного характера (результаты творческой деятельности и способы индивидуализации товаров и их производителей);
— личные неимущественные блага (ст. 128 ГК РФ).
Как общественная связь между людьми, устанавливающаяся в результате их взаимодействия, гражданское правоотношение может воздействовать только на поведение человека. Поэтому в качестве объекта гражданского правоотношения выступает поведение его субъектов, направленное на различного рода материальные и нематериальные блага.
Специфика гражданского имущественного правоотношения заключается в том, что его участники своим поведением воздействуют не только друг на друга, но и на определенные материальные блага.
При этом необходимо различать поведение субъектов гражданского правоотношения в процессе их взаимодействия между собой и их поведение, направленное на материальное благо. Первое образует содержание гражданского имущественного правоотношения, а второе — его объект. Суханов Е. А. Объекты права собственности. // Закон. — 1995. — № 4. — С. 14.
В отличие от имущественного, в личном неимущественном правоотношении в качестве объекта выступает поведение сторон, направленное на различного рода нематериальные блага, такие, как честь, достоинство и деловая репутация, имя человека, наименование юридического лица и т. д.
Однако в любом гражданском правоотношении объект представлен поведением его участников, направленным на какие-либо блага, способные удовлетворять потребности человека.
По вопросу об объекте гражданского правоотношения в литературе высказываются самые различные мнения. Одни авторы считают, что в качестве объекта гражданского правоотношения всегда выступают вещи. Комментарий к ГК РФ, части первой (постатейный) / Под ред. О. Н. Садикова, — М.: ИНФРА-М, 1997. — С. 69. Между тем вещи не способны реагировать на воздействие со стороны правоотношения как определенного рода связи между людьми. Само по себе взаимодействие между людьми не может привести к каким-либо изменениям в вещах. Лишь поведение человека, направленное на вещь, способно вызвать в ней соответствующие изменения. Другие авторы полагают, что объект гражданского правоотношения образует поведение человека. Гришаев С. П. Гражданское право, Учебник. — М.: ИНФРА-М, 2002. — С. 75. Однако не всякое поведение человека составляет объект правоотношения. Так, нельзя рассматривать в качестве объекта поведение людей в процессе их взаимодействия в рамках существующего между ними правоотношения. Это поведение составляет содержание гражданского правоотношения. Только поведение субъектов гражданского правоотношения, направленное на различного рода материальные и нематериальные ценности, может выступать в качестве объекта гражданского правоотношения. По изложенным выше причинам нельзя рассматривать в качестве объекта гражданского правоотношения сами материальные, духовные и иные блага; вещи, продукты творческой деятельности, действия людей, результаты действий и т.д., как полагают некоторые ученые Гражданское право России. Ч. I. Учебник. / Под ред. З. И. Цыбуленко. — М.: Юристъ,1998. — С. 56..
Гражданское правоотношение может воздействовать лишь на строго определенные явления окружающей действительности — поведение людей, направленное на различного рода блага, но не на сами эти блага. Сам по себе объект утрачивает какой-либо смысл, если на него нельзя оказать никакого воздействия.
Объектом гражданско-правового регулирования является же обособленная сфера общественных отношений, регулируемая нормами гражданского права.
Согласно ст. 128 ГК РФ к объектам гражданских прав относятся вещи, включая деньги и ценные бумаги, иное имущество, в том числе имущественные права, работа и услуги, информация, результаты интеллектуальной деятельности и нематериальные блага.
В связи с тем, что понятие «имущество» является собирательным, необходимо правильно определять его содержание применительно к конкретным правоотношениям.
Под имуществом может пониматься вещь или совокупность вещей. Так, в ст. 301 — 303, 305, ГК РФ предусматривающих способы защиты права собственности и иных вещных прав, имущество, которое может быть истребовано из чужого незаконного владения, рассматривается как вещь или определенное количество вещей, выбывших из владения собственника либо лица, имеющего на них право пожизненного наследуемого владения, хозяйственного ведения или оперативного управления и т.п. права.
В содержание понятия «имущество» помимо вещей могут включаться также и имущественные права. Так, в п. 3 ст. 63 ГК РФ под имуществом ликвидируемого юридического лица, продаваемым с публичных торгов, понимаются и вещи, и имущественные права. Аналогичный смысл имеет термин «имущество», когда речь идет об ответственности юридического лица или индивидуального предпринимателя по своим обязательствам всем принадлежащим им имуществом.
Под имуществом в широком смысле понимается совокупность вещей, имущественных прав и обязанностей, в том числе и исключительных прав.
Так, в соответствии с п. 2 ст. 132 ГК РФ в имущество предприятия, которое может быть объектом купли-продажи, залога, аренды и других сделок, входят предназначенные для его деятельности земельные участки, здания, сооружения, оборудование, инвентарь, сырье, продукция, права требования, долги, а также права на обозначения, индивидуализирующие предприятие, его продукцию, работы и услуги (фирменное наименование, товарные знаки, знаки обслуживания) и другие исключительные права. Несколько уже трактуется имущество наследственным правом. В наследуемое имущество входят вещи, а также имущественные права и обязанности наследодателя, за исключением тех, которые неразрывно связаны с его личностью (право на возмещение вреда, причиненного жизни и здоровью наследодателя, на получение алиментов, обязанности по авторскому договору заказа на создание произведения науки, литературы и искусства, а также другие подобные права и обязанности).
Следует также иметь в виду, что под деньгами (денежными средствами) в одних случаях подразумеваются вещи, когда речь идет о расчетах наличными деньгами, в других — имущественные права, когда говорится о денежных средствах, находящихся на банковских счетах клиента, и операциях с ними.
Вещи — это предметы материального внешнего мира, находящиеся в твердом, жидком, газообразном или ином физическом состоянии. С этой точки зрения электрическая и тепловая энергия рассматриваются ГК РФ в качестве вещей (ст. 539 — 548 ГК РФ Собрание законодательства Российской Федерации. 29 января 1996, № 5, ст. 410.). Главным назначением вещей является удовлетворение потребностей субъектов гражданских прав.
«Деньги выступают в качестве особого объекта гражданского права. Они могут быть предметом некоторых гражданско-правовых сделок: договоров займа, дарения, кредитных договоров. Чаще всего они являются законным средством платежа в возмездных договорах. Деньги представляют собой особое движимое имущество и относятся к категории делимых вещей». Собрание законодательства Российской Федерации от 05.12.1994, № 32, ст. 3301.
Согласно Конституции Российская газета. 1993. № 237. (ст. 75) и ст. 27 Закона о ЦБР официальной денежной единицей (валютой) Российской Федерации является рубль. Введение на территории России других денежных единиц и выпуск денежных суррогатов запрещается. Официальное соотношение между рублем, золотом и другими драгоценными металлами не устанавливается. Федеральный закон Российской Федерации «О Центральном Банке Российской Федерации (Банке России)» от 10.07.2002 № 86-ФЗ (ред. от 2.03.2007) // СПС Консультант Плюс. В соответствии с п. 2 ст. 4, ст. 29 Закона о ЦБР Банк России осуществляет эмиссию наличных денег монопольно. Ст. 30 Закона о ЦБР предусматривает, что банкноты и монеты Банка России являются безусловными обязательствами ЦБР и обеспечиваются всеми его актами.
Государство проводит политику, направленную на расширение безналичных расчетов. Для ее реализации приняты Указы Президента РФ от 14 июня 1992 г. № 622 «О дополнительных мерах по нормализации расчетов и ограничению налично-денежного обращения в народном хозяйстве», Собрание законодательства Российской Федерации. 30.05.1994, № 5, ст. 395. от 23 мая 1994 г. № 1005 «О дополнительных мерах по нормализации расчетов и укреплению платежной дисциплины в народном хозяйстве». Собрание законодательства Российской Федерации. 30.05.1994, № 5, ст. 395.
ЦБР издана Инструкция от 4 октября 1993 г. № 18 «Порядок ведения кассовых операций в Российской Федерации», Письмо ЦБ РФ «Об утверждении «Порядка ведения кассовых операций в Российской Федерации» от 04.10.1993. № 18 // Экономика и жизнь, № 42 — 43, 1993. которая устанавливает правила проведения расчетов наличными деньгами, а также письмо от 6 июля 1994 г. № 99 «О мерах финансовой ответственности за несоблюдение порядка ведения кассовых операций». Вестник ВАС РФ. — 1994. — № 10. — С. 90.
Законодательство предусматривает, что безналичные расчеты могут осуществляться путем использования платежных поручений, чеков, аккредитивов, платежных требований — поручений. Банковская практика допускает проведение безналичных расчетов при помощи векселей, депозитных сертификатов, пластиковых карточек банков. Формы расчетов между плательщиком и получателем определяются договором.
«К валютным ценностям относятся: а) иностранная валюта; б) ценные бумаги в иностранной валюте (чеки, векселя, аккредитивы и другие), фондовые ценности (акции, облигации) и другие долговые обязательства, выраженные в иностранной валюте; в) драгоценные металлы — золото, серебро, платина и металлы платиновой группы (палладий, иридий, родий, рутений и осмий) в любом виде и состоянии, за исключением ювелирных и других бытовых изделий, а также лома таких изделий; г) природные драгоценные камни — алмазы, рубины, изумруды, сапфиры, александриты в сыром и необработанном виде, а также жемчуг, за исключением ювелирных и других бытовых изделий из этих камней и лома таких изделий». Российская газета. 17.12.2003. № 253. Порядок и условия отнесения изделий из драгоценных металлов и драгоценных камней к ювелирным и другим бытовым изделиям, а также к лому таких изделий устанавливается Правительством РФ. Однако пока он не определен.
Порядок совершения сделок с валютными ценностями установлен Законом о валютном регулировании, указами Президента РФ, постановлениями Правительства РФ и изданными в соответствии с ними иными нормативными актами. Так, Закон о валютном регулировании предусматривает, что «в Российской Федерации покупка и продажа иностранной валюты производится через уполномоченные банки в порядке, установленном ЦБР. Сделки купли-продажи иностранной валюты могут осуществляться на внутреннем валютном рынке Российской Федерации непосредственно между уполномоченными банками, а также через валютные биржи, которые действуют в порядке и на условиях, предусмотренных ЦБР». Российская газета. 17.12.2003. № 253.
Ценные бумаги, будучи обобщенным понятием и существуя в различных видах, являются необходимым средством юридической техники в различных областях рыночной экономики. Они служат удобным инструментом в организации и функционировании коммерческих субъектов (акции), являются кредитными (облигации, векселя и др.) и платежными (чеки) средствами, используются в товарном обороте (коносаменты и др.), обеспечивая при этом, в отличие от общих правил гражданского права, упрощенную и оперативную передачу и осуществление прав на материальные и иные блага.
Ценной бумагой является документ, удостоверяющий с соблюдением установленной формы и обязательных реквизитов имущественные права, осуществление или передача которых возможны только при его предъявлении. Агарков М.М. Основы банковского права. Учение о ценных бумагах. — М.: Волтерс Клувер, 2005. — С. 96.
С передачей ценной бумаги переходят все удостоверяемые ею права в совокупности. Белов В. А. Вексельное законодательство России. — М.: Юринфор, 1999. — С. 13.
В случаях, предусмотренных законом или в установленном им порядке, для осуществления и передачи прав, удостоверенных ценной бумагой, достаточно доказательств их закрепления в специальном реестре (обычном или компьютеризованном) (ст. 142 ГК РФ).
Передача ценной бумаги предполагает переход к новому обладателю всех удостоверенных ею прав. Это означает: а) тесную и неразрывную зависимость между самой ценной бумагой (правом на бумагу) и правом, содержащимся в ней (правом из бумаги); б) невозможность частичной передачи удостоверенных ценной бумагой прав. Беляева О.А. Чеки в современном гражданском обороте. / О.А. Беляева // Журнал российского права. — 2001. — № 3. — С. 17. Так, при отчуждении акции продавец не может передать покупателю, а покупатель принять от него лишь часть содержащихся в акции прав (на дивиденд, ликвидационную долю и управление делами АО); все они подлежат передаче в совокупности.
К ценным бумагам относятся: «Государственная облигация, облигация, вексель, чек, депозитный и сберегательный сертификаты, банковская сберегательная книжка на предъявителя, коносамент, акция, приватизационные ценные бумаги и другие документы, которые законами о ценных бумагах или в установленном ими порядке отнесены к числу ценных бумаг». Собрание законодательства Российской Федерации от 05.12.1994, № 32, ст. 3301.
Под имущественными правами следует понимать права требования, вытекающие из гражданско-правовых отношений, которые могут быть удостоверены всевозможными документами (договорами, ценными бумагами) и имеют соответствующую денежную оценку.
Имущественные права могут выступать самостоятельным объектом гражданских прав, ведь это прямо указано в статье 128 Гражданского Кодекса РФ.
Наряду с вещами ГК РФ относит к объектам гражданских прав выполнение работ и оказание услуг. Под работами понимаются действия, направленные на достижение материального результата, который может состоять в создании вещи, ее переработке, обработке или ином качественном изменении, например ремонте. Причем результат работы заранее известен и определяется лицом, заказавшим их выполнение, а вот способ по общему правилу определяется исполнителем.
Информация составляет служебную или коммерческую тайну в случае, когда информация имеет действительную или потенциальную коммерческую ценность в силу неизвестности ее третьим лицам, к ней нет свободного доступа на законном основании, и обладатель информации принимает меры к охране ее конфиденциальности. Сведения, которые не могут составлять служебную или коммерческую тайну, определяются законом и иными правовыми актами.
Информация, составляющая служебную или коммерческую тайну, защищается способами, предусмотренными настоящим Кодексом и другими законами.
«Лица, незаконными методами получившие информацию, которая составляет служебную или коммерческую тайну, обязаны возместить причиненные убытки. Такая же обязанность возлагается на работников, разгласивших служебную или коммерческую тайну вопреки трудовому договору, в том числе контракту, и на контрагентов, сделавших это вопреки гражданско-правовому договору». Собрание законодательства Российской Федерации от 05.12.1994, № 32, ст. 3301.
Статья 139 предусматривает защиту прав обладателя сведений, для определения которых применено широкое понятие «информация», не подпадающих под охрану норм патентного, авторско-правового или иного специального законодательства. Правила статьи распространяются также на охраноспособные решения (изобретения, полезные модели и др.), не запатентованные правообладателем по каким-либо, как правило, экономическим, мотивам.
Защита служебной и коммерческой тайны от неправомерных посягательств может осуществляться на основе норм гражданского, административного либо уголовного права.
В качестве основного гражданско-правового способа защиты статья 139 ГК РФ указывает возмещение причиненных правообладателю убытков. При определении их размера может быть учтен как реальный ущерб, так и упущенная выгода (ст. 15 ГК РФ). Наряду с этим возможно применение и других способов защиты, из указанных в ст. 12 ГК РФ.
Существенной новеллой ГК РФ является введение имущественной ответственности лица перед своим работодателем за разглашение служебной или коммерческой тайны, что предполагает необходимость включения соответствующих условий в трудовое соглашение. До принятия ГК РФ нормы гражданского права об имущественной ответственности не могли применяться в аналогичных случаях, поскольку работник, разгласивший информацию и причинивший тем самым ущерб работодателю, был связан с ним трудовыми отношениями, которые подпадали под действие норм трудового права. Вместе с тем санкции за нарушение служебной тайны устанавливаются также нормами законов о соответствующих видах деятельности.
Нормы административного права применяются, если права обладателя коммерческой тайны нарушены должностными лицами органов государственного управления (налоговых, контролирующих, правоохранительных и др.), имеющими доступ к такой информации в установленных законом случаях. Например, «За разглашение сведений, составляющих коммерческую тайну, должностные лица федерального антимонопольного органа (территориального органа) несут административную ответственность в виде предупреждения или штрафа в размере до 80 минимальных размеров оплаты труда, если эти деяния не влекут иную ответственность, предусмотренную действующим законодательством». ВСНД и ВС РСФСР от 18.04.1991, № 16, ст. 499.
УК РФ Собрание законодательства РФ. — 1996. — 17 июня. — №25. — Ст. 2954. установил уголовную ответственность за собирание сведений, составляющих коммерческую или банковскую тайну путем похищения документов, подкупа или угроз, а равно иным незаконным способом в целях разглашения либо незаконного использования этих сведений, а также за их разглашение или незаконное использование, совершенные из корыстной или иной личной заинтересованности и причинившие крупный ущерб правообладателю (ст. 183, гл. 22 «Преступления в сфере экономической деятельности»).
«Использование результатов интеллектуальной деятельности и средств индивидуализации, которые являются объектом исключительных прав, может осуществляться третьими лицами только с согласия правообладателя». Собрание законодательства Российской Федерации от 05.12.1994, № 32, ст. 3301.
Результаты интеллектуальной деятельности, как и приравненные к ним в правовом режиме средства индивидуализации товаров и их изготовителей, относятся к категории нематериальных объектов. Духовная природа таких объектов обусловливает основные особенности правового регулирования отношений, связанных с использованием и защитой исключительных прав. К этим отношениям неприменимы нормы о праве собственности, относящиеся к вещным правам.
Охрана интеллектуальной собственности в России гарантируется нормами ст. 44 Конституции. Законодательство об интеллектуальной собственности входит в сферу исключительной компетенции Федерации (п. «о» ст. 71 Конституции). Ранее оно было отнесено к совместному ведению Федерации и республик, вследствие чего в законах, изданных до 1994 г., имеются отсылки к нормативным актам республик, утратившие силу с момента вступления в действие Конституции.
Патентный закон ВСНД РФ и ВС РФ от 22.10.1992, № 42, ст. 2319. содержит нормы об использовании и защите исключительных прав на изобретения, полезные модели, промышленные образцы. Закон об авторском праве — о защите авторских и смежных прав.
Свободное использование охраняемых результатов интеллектуальной деятельности допускается в строго ограниченных законом случаях и в соответствии с установленными для каждого случая условиями (с указанием авторов, с выплатой или без выплаты вознаграждения и т.д. — например, ст. 11 Патентного закона, ст. 19 — 26, 39 Закона об авторском праве ВСНД и ВС РФ от 12.08.1993, № 32, ст. 1242.).
Исключительные права защищаются нормами гражданского, административного и уголовного законодательства.
Закон об авторском праве содержит специальный раздел, посвященный защите интересов правообладателей от нарушений третьими лицами (раздел V УК «Защита авторских и смежных прав», ст. 48, 49, 50). За нарушение обязательств по авторскому договору предусмотрена компенсация убытков, причиненных другой стороне, включая упущенную выгоду. Ответственность автора за непредставленные по договору заказа произведения ограничена возмещением реального ущерба (ст. 34 Закона об авторском праве). В остальном к ответственности по авторским договорам применяются нормы ГК РФ о нарушении обязательств (гл. 25 ГК РФ).
КоАП РФ Собрание законодательства РФ. — 2002. — 07 января. — № 1 (ч. 1). — Ст. 1. установил ответственность за незаконное использование произведений и фонограмм (ст. 15.04).
В УК в гл. 19 «Преступления против конституционных прав и свобод человека и гражданина» содержатся статьи об уголовном преследовании за нарушение авторских и смежных прав (ст. 146), изобретательских и патентных прав (ст. 147), а в гл. 22 «Преступления в сфере экономической деятельности» включена статья о незаконном использовании товарного знака (ст. 180).
Нематериальные блага защищаются в соответствии с Гражданским Кодексом и другими законами в случаях и в порядке, ими предусмотренных, а также в тех случаях и тех пределах, в каких использование способов защиты гражданских прав (статья 12) вытекает из существа нарушенного нематериального права и характера последствий этого нарушения (ст. 150 ГК РФ).
Приведенный в п. 1 перечень носит примерный характер, в связи с чем определены основные признаки таких благ (прав): во-первых, они лишены материального (имущественного) содержания, их нельзя оценить в денежном выражении и, во-вторых, они неразрывно связаны с личностью их носителя, что означает невозможность их отчуждения или иной передачи другим лицам ни по каким основаниям. Некоторыми особенностями в силу закона обладают лишь отдельные принадлежащие юридическим лицам исключительные права, как, например, право на фирму и на товарный знак, знак обслуживания и др. В определенных случаях они могут быть отчуждены (см., например, ст. 559, 1027 ГК РФ).
Для характеристики нематериальных благ (прав) названные признаки могут использоваться лишь в их совокупности, поскольку такой признак, как неотчуждаемость, присущ и некоторым имущественным правам, например требованиям о взыскании алиментов, о возмещении вреда, причиненного жизни и здоровью, и др.
Возможность осуществления и защиты личных нематериальных благ (неимущественных прав) умершего другими лицами, в том числе и наследниками, не колеблют принципа их неотчуждаемости. Осуществляя или защищая неимущественные права, принадлежавшие человеку при жизни, третьи лица действуют либо в интересах его памяти (например, защита права на неприкосновенность произведения, защита авторского права и т.п.), либо в собственных интересах (например, защищая честь и достоинство умершего отца, сын действует в своем интересе). В абз. 2 п. 1 ст. 152 ГК РФ специально предусмотрено, что право на защиту чести и достоинства гражданина после его смерти имеют заинтересованные лица, именно они могут обращаться с соответствующими требованиями в суд (об этом также говорит п. 4 Постановления Пленума ВС РФ «О судебной практике по делам о защите чести и достоинства граждан, а также деловой репутации граждан и юридических лиц» Постановление Пленума Верховного Суда РФ «О судебной практике по делам о защите чести и достоинства граждан, а также деловой репутации граждан и юридических лиц» от 24.02.2005 № 3 // Бюллетень Верховного Суда РФ. — 2005. — № 4.).
Из п. 2 статьи 150 ГК РФ следует, что гражданско-правовая защита нематериальных благ (неимущественных прав) возможна в двух случаях. Во-первых, когда существо нарушенного права (блага) и характер последствий этого нарушения допускает возможность использования общих способов гражданско-правовой защиты и, во-вторых, тогда, когда для защиты этих прав в ГК РФ или иных законах предусмотрены специальные способы. Такие специальные способы установлены для защиты чести, достоинства и деловой репутации граждан и юридических лиц, для защиты права на имя, для защиты интеллектуальной собственности (Закон об авторском праве, Патентный закон, Закон о товарных знаках и др.).
При этом следует иметь в виду, что нередки случаи, когда для защиты нематериальных благ (прав) одновременно могут использоваться как специальные, так и общие способы защиты. Как правило, среди общих способов чаще всего используются такие, как возмещение причиненных убытков и компенсация морального вреда. Например, защита жизни, здоровья, личной свободы и неприкосновенности осуществляется на основании норм гл. 59 ГК РФ, предусматривающих возмещение убытков (утраченного заработка, дополнительных расходов и т.п.) и компенсацию морального вреда. При этом размер подлежащих возмещению убытков и порядок их подсчета устанавливаются законом.
По применению указанных норм принято Постановление Пленума ВС РФ от 28 апреля 1994 г. № 3 «О судебной практике по делам о возмещении вреда, причиненного повреждением здоровья». Постановление Пленума Верховного Суда РФ «О судебной практике по делам о возмещении вреда, причиненного повреждением здоровья» от 28.04.1994 № 3 // Бюллетень Верховного Суда РФ. — 1994. — № 7.
Для защиты от посягательств на личную свободу и неприкосновенность граждан, помимо норм ГК РФ (ст. 1070), в настоящее время подлежит применению в части, не противоречащей российскому законодательству, Положение о порядке возмещения ущерба, причиненного гражданину незаконными действиями органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда, утв. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 18 мая 1981 г. Указ Президиума ВС СССР «О возмещении ущерба, причиненного гражданину незаконными действиями государственных и общественных организаций, а также должностных лиц при исполнении ими служебных обязанностей» от 18.05.1981 // Свод законов СССР. — Т. 2. — С. 60.
Рассмотрев понятие и виды объектов правоотношений, которые входят в систему гражданско-правовых объектов, мы считаем необходимым, изучить их соотношение в данной системе. Этому посвящен следующий раздел дипломной работы.
1.2 Система гражданско-правовых объектов
Традиционно система определяется как упорядоченная или закономерная совокупность, свойства которой отличны от свойств простой совокупности её частей Садовский В.Н. Основания общей теории систем: логико-методологический анализ. — М.: Наука, 1974. — С. 98.. Поэтому системой объектов гражданского права следует называть не всякий перечень предметов и явлений, так или иначе относящихся к сфере действия гражданского права, а только такое перечисление, в котором места составных частей определены сообразно определённой закономерности.
Различные авторы называли единым объектом гражданского права самые различные предметы и явления. Приверженцы традиционных взглядов объявляли таковым объектом вещь, при этом столь же традиционно получали упрёк в искусственном сужении круга объектов.
В литературе встречаются и другие варианты решения вопроса об объекте права. Дуалистическое направление довольно часто разворачивается в плюралистическое, когда признаётся существование множества объектов, причём число элементов множества превышает два. В частности, В. М. Хвостов полагает, что объектами права могут быть: 1) собственная личность; 2) вещи; 3) действия других лиц; 4) другие лица; 5) продукты духовного творчества Хвостов В. М. Общая теория права. Элементарный очерк. — М.: Типография Вильде, 1905. — С. 120-123.. В современных условиях плюралистическое направление даже можно считать преобладающим. Для современного состояния данной теории обязательным является следующее положение: в качестве одного из возможных объектов указываются нематериальные блага. Под нематериальными благами понимаются либо продукты духовного творчества, либо объекты личных неимущественных прав, либо то и другое вместе. О торжестве «объектного плюрализма» свидетельствует перечень объектов гражданских прав в ст. 128 ГК РФ.
Вместе с тем и обычная двойственная схема «вещь — действие» может видоизменяться так или иначе. К примеру, Д. Д. Гримм более соответствующей истине полагает схему «вещь — лицо» Гримм Д.Д. Лекции по догме римского права. Пособие для слушателей. — Петроград: Государственная типография, 1916. — С. 59.. Другой, более сложный конструктивно, вариант дуалистической теории объекта впервые представлен Е. Бирлингом Иоффе О.С. Правоотношение по советскому гражданскому праву // Избранные труды по гражданскому пра-ву. — М.: Статут, 2000. — С. 583-584., но находил и находит своих последователей по настоящее время. Речь идёт о теории, делящей все объекты на два рода (уровня). К объектам первого рода относятся действия, так как они присущи всякому правоотношению, и так как права и обязанности могут предписывать или разрешать именно те или иные действия. Объектами второго рода, возникающими в правоотношениях лишь эпизодически и не затрагиваемыми напрямую правами, являются вещи.
Отдельного упоминания заслуживают достижения в разработке теории объекта советской юриспруденции. В целом она, конечно, находится в русле европейской традиции. Как уже отмечено, положение о множественности объектов является для неё также самым распространённым. Однако обязательное использование постулатов диалектического материализма не только придаёт работам советских авторов стилистическое своеобразие, но и позволяет приходить к новым выводам. Так, к числу достижений советской школы цивилистики в вопросе об объекте можно отнести два основных положения.
Во-первых, это тезис о том, что объектом правоотношения является само урегулированное правом общественное отношение Теория права и государства. Учебник для юридических вузов / Под ред. В. В. Лазаре-ва. — М.: Новый юрист, 1997. — С. 164-165.. Во-вторых, гипотезу о том, что в каждом данном правоотношении может быть не один, а множество объектов. Так, А. К. Стальгевич выделяет внутри правоотношения следующие объекты: 1) общественные отношения; 2) вещи, деньги и неимущественные интересы Дудин А.П. Объект правоотношения (вопросы теории). — Са-ратов: Издательство Саратовского университета, 1980.. У О. С. Иоффе говорится о волевом, юридическом и материальном объекте правоотношения Иоффе О.С. Правоотношение по советскому гражданскому праву // Избранные труды по гражданскому пра-ву. — М.: Статут, 2000. — С. 583-584.. Ю. Г. Басин различает объекты непосредственный и конечный, а Ю. К. Толстой — общий и специальный Толстой Ю. К. К теории правоотношения. — Л.: изд. ЛГУ, 1959. — 87 с..
Были сделаны и более радикальные предположения. Р. О. Халфина, например, вообще исключила объект из структуры правоотношения Халфина P.O. Общее учение о правоотношении. — М.: Юридическая литература, 1974. — С. 212-213.. Подобные тенденции — создавать безобъектные права и обязанности — большинством авторов не приветствуются, прежде всего из-за того, что в таком случае теряется реальное содержание этих прав и обязанностей.
Другим наибольшим достижением юридической науки нового и новейшего времени, наряду с умножением числа объектов, можно признать создание теории правоотношения. Будучи само по себе крупным шагом вперёд, это порождение германской пандектистики позволило по-новому, более детально и обстоятельно, рассмотреть проблему объекта. Стало возможным отличать не только объект правового регулирования от объекта права (это делалось и ранее), но и объект правоотношения от объекта субъективного права.
Именно теория правоотношения позволяет создать полноценное учение о гражданско-правовом объекте. Опираясь на структуру правоотношения, можно
предложить такую систему объектов гражданского права, которая будет удовлетворять обоим требованиям, которые обычно рассматриваются как взаимно противоречащие друг другу: требованию единства системы и требованию полноты охвата круга всех реально существующих объектов. Не секрет, что в большинстве существующих вариантов решения проблемы объекта достигается только одна из этих целей — обеспечивается либо единство, либо полное перечисление всех объектов.
В отечественной литературе на сегодняшний день можно выделить, пожалуй, два основных направления в трактовке объекта. Первое из них является основным и поддерживается большинством авторов. Согласно этому направлению признаётся множественность объектов гражданско-правовых отношений.
Например, М.Я. Кириллова и А.А. Евстифеев, вполне созвучно называют объектом как материальные/нематериальные блага (то есть в первую очередь вещи), так и работы/услуги (то есть действия). Плюс к этому воспроизводятся положения ст. 128 ГК РФ Гражданское право Учебник для вузов. Часть первая / Под общей редакцией д. ю. н., проф. Т. И. Илларионо-вой, к. ю. н., доц. Б. М. Гонгало и к. ю. н., доц. В. А. Плетнёва. — М.: 1998. — С. 40 и 144..
Подобный подход хорош тем, что позволяет описывать все возможные разновидности объектов гражданских правоотношений. Но именно описывать, а не объяснять, почему столь разные явления оказались включены в одну группу объектов.
Альтернативное направление развивается преимущественно представителями санкт-петербургской школы цивилистики. Родоначальником его можно
считать Я.М. Магазинера Магазинер Я.М. Объект права // Очерки гражданского права. — Л.: Издательство Ленинградского университета, 1957, — С. 66., наиболее ярким представителем — О.С. Иосфе. В своих работах названные авторы излагают теорию объекта-действия. Причём интересно, что если сам О. С. Иоффе впоследствии встал на позицию признания множества объектов правоотношения Иоффе О.С. Правоотношение по советскому гражданскому праву // Избранные труды по гражданскому пра-ву. — М.: Статут, 2000. — С. 581-605., то его современные последователи по-прежнему придерживаются линии на единый и единственный объект.
Возвращение учению об объекте первоначальной цельности можно было бы только приветствовать, но какой ценой это достигается? Во-первых, «за бортом» правоотношения оказывается огромная масса предметов, которые на самом деле вовсе не безразличны и для участников правоотношений, и для гражданского права. Во-вторых, приверженность теории объекта-действия приводит её сторонников к очевидным внутренним противоречиям.
Например, в учебнике, созданном коллективом кафедры Санкт-Петербургского государственного университета, Н.Д. Егоров довольно убедительно доказывает, что объектом любого правоотношения может быть только поведение людей, причём не всякое поведение, а только направленное на различные материальные и нематериальные ценности. Сами же эти ценности объектами гражданских правоотношений быть не могут. Однако А.П. Сергеев замечает: «объектами гражданских правоотношений являются материальные и духовные блага, по поводу которых субъекты гражданского права вступают между собой в правовые отношения» Гражданское право. Часть первая. Учебник / Под ред. Ю. К. Толстого. А.П. Сергеева. — М.: Теис, 1996, — С. 78-79 и 173..
Происхождение данного противоречия очевидно — авторы, с одной стороны, стремятся развивать традиции собственного научного направления, а с другой — стараются не игнорировать реального многообразия объектов гражданских правоотношений. Вся проблема в том, что научное направление всё это многообразие относит в лучшем случае на задний план учения об объекте.
Абсолютное большинство авторов молчаливо признают тождество объектов субъективного права и правоотношения. Очевидно, всех устраивает аргументация, впервые предложенная О.С. Иоффе в его монографии «Правоотношение по советскому гражданскому праву». О. С. Иоффе выдвигает два основных аргумента. Во-первых, аргумент структурного порядка — поскольку права и обязанности составляют содержание правоотношения, постольку «гражданское правоотношение не может иметь объекта, отличного от объекта правомочия и обязанности его участников». Во-вторых, аргумент функционального порядка. Оба объекта совпадают в силу единства выполняемой правоотношением и правомочием функции, а именно функции «закрепления и развития социалистических общественных отношений» Иоффе О.С. Правоотношение по советскому гражданскому праву // Избранные труды по гражданскому пра-ву. — М.: Статут, 2000. — С. 581-605..
Оба этих аргумента достаточно уязвимы для критики. Тот факт, что какое-то явление входит в структуру другого явления, совсем не обязательно означает единство объектов этих явлений. Например, при описании общеметодологических основ своей точки зрения О. С. Иоффе цитирует К. Маркса, определявшего объект труда как предмет, на который действует труд. Однако едва ли где-нибудь во всём творческом наследии К. Маркса можно обнаружить случаи отождествления объекта труда и объекта производственных общественных отношений. Но при использовании схемы рассуждений О. С. Иоффе такое отождествление просто неизбежно, ведь труд — обязательная составная часть всякого производственного отношения, образующая его содержание. Можно привести и другие противоречия, порождаемые правилом «входит в состав — имеет общий объект». Поэтому едва ли стоило класть столь неоднозначное правило в основу рассуждения.
Кроме сомнений в своей теоретической обоснованности, структурный аргумент О. С. Иоффе в пользу единства объектов права и правоотношения приводит и к размыванию дотоле чёткой конструкции правоотношения. Всякое правоотношение, согласно классическим взглядам, включает три элемента: субъекты, объект и содержание (права и обязанности). Если мы принимаем за истину тезис о единстве объектов права (а равно обязанности) и правоотношения и не забываем при этом, что таким объектом О. С. Иоффе считает действия (поведение) людей (во всяком случае, считал при написании упомянутой работы), то возникает достаточно парадоксальная ситуация. Объект правоотношения — это поведение. Содержание правоотношения — это меры дозволенного и должного, но опять-таки поведения. В итоге структура правоотношения выглядит отстоящей от классической довольно далеко: субъекты, поведение и меры поведения.
Помимо того, что при такой теоретической модели структуры правоотношения для вовлечения в научный анализ предметов и явлений, именуемых объектами в традиционных концепциях, необходимы специальные построения, эта модель порождает проблемы и при попытках её применения для рассмотрения частных явлений.
Как только осуществляется переход от общетеоретических рассуждений и идеальных типов к данному конкретному правоотношению, теория начинает «пробуксовывать». Для примера можно взять заурядный договор купли-продажи автомобиля ЗАЗ-968М пенсионером М. студенту Ф. Стороны только что заключили соглашение, чернила на бумаге едва просохли. Исполнение договора ещё не начато. Вопрос — существует ли между сторонами правоотношение?
Для классических взглядов вопрос странный и неуместный. Конечно же, существует, ибо налицо все основания для возникновения правоотношения и все его элементы. А вот для модели правоотношения О.С. Иоффе вопрос отнюдь не праздный. Ведь в данном случае основания возникновения правоотношения действительно имеют место быть, но элементы правоотношения присутствуют не все. Субъекты в наличии, права и обязанности тоже, а вот поведения нет. Поведения нет, зато в наличии автомобиль, но он, к сожалению, в структуру правоотношения никак не вписывается.
И ссылка на потенциальный характер поведения сторон, на то, что оно с высокой степенью вероятности возникнет в будущем, помогает мало. Коль скоро поведение названо обязательным элементом правоотношения, оно должно присутствовать на всех фазах существования и развития данного правоотношения. Иначе объект правоотношения превращается в некое факультативное дополнение к оному, и возникает критикуемая самим О. С. Иоффе ситуация безобъектного правоотношения.
Если же при условии признания обязательности наличия объекта-поведения во всяком правоотношении допустить, что в приведённом примере правоотношение ещё не возникло, развивается очевидное противоречие с законом. Закон однозначно связывал и связывает возникновение прав по договорному обязательству с моментом вступления договора в силу, совпадающим с моментом его заключения (ст. 160 ГК РСФСР и ст. 425 ГК РФ). В рассматриваемом примере договор в силу вступил, права и обязанности возникли, а правоотношения всё нет. Конечно, из данной ситуации можно предложить и такой выход, как признание существования прав вне правоотношений, но подобное допущение будет противоречить взглядам самого О. С. Иоффе.
Таким образом, структурный аргумент О. С. Иоффе в пользу совпадения объектов права и правоотношения при его ближайшем рассмотрении оказывается скорее аргументом против такого отождествления. Аналогично дело обстоит и с функциональным аргументом.
Вместе с тем любая теория всегда открыта для критики. И если эта критика обоснованна, имеет смысл заняться пересмотром теории. Представляется, что изложенные выше соображения являются как раз той самой критикой, которая позволяет признать противоречивой и непродуктивной теорию, отождествляющую объект субъективного права и объект правоотношения. А посему надлежит обратиться к иным теориям, разграничивающим эти два явления.
Признание разнородности гражданско-правовых объектов давно является общим местом в работах многих авторов. Однако если в ряде случаев дело ограничивается только подобной констатацией, сопровождающейся в лучшем случае классификацией объектов, а в худшем — простым пересказом содержания ст. 128 ГК РФ, причём пересказом иногда неполным и достаточно вольным Брагинский М., Суханов Е., Ярошенко К. Объекты гражданских прав (комментарий ГК РФ) // Хо-зяйство и право, 1995. — .№ 5. — С. 3., то в других случаях действительно предпринимаются попытки структурирования исходного множества объектов, когда такое структурирование не подгоняется под известные классификационные схемы, а становится основой этих схем или основой для их опровержения.
Однако никакое развитие не проходит прямолинейно и безболезненно, и развитие идей не представляет собой исключения. В результате сегодня господствуют представления, с одной стороны, о разнородности гражданско-правовых объектов и, с другой стороны, о тождественности объектов правоотношения и субъективного права. Эти представления достаточно далеки от идей Е. Бирлинга, что неудивительно, но при этом в них оставлены без внимания те возможности, которые данные идеи предоставляли.
Хотя полностью игнорировать обнаружившееся родство теории двух уровней и теории правоотношения оказалось объективно невозможно. В этом плане показательно само обсуждение вопроса об отношениях между объектом правоотношения и объектом субъективного права, тогда как раньше говорилось просто об объекте права.
Но господство одних представлений не исключает, а предполагает существование других. Альтернативой идее о тождественности объектов субъективного права и правоотношения выступает тезис об их различии. Одним из удачных вариантов развития данного тезиса в условиях советского общества представляется теория А.П. Дудина Дудин А.П. Объект правоотношения (вопросы теории). — Са-ратов: Издательство Саратовского университета, 1980.. Она основывается на нескольких главных положениях.
1. Уточняется схема взаимодействия между элементами правоотношения. Классических подходов в этом вопросе существует два. Согласно первому подходу всякое правовое отношение представляет собой отношение некоторого господства (иногда специально оговаривается, что господство это именно юридическое, отличное как от фактического владения, так и от политической власти), когда уполномоченному субъекту предоставляется определённая мера власти над объектом. В этом случае взаимодействие элементов правоотношения развивается по схеме «субъект — правомочие — объект». Типичный пример такого подхода — рассмотрение собственности как наиболее полного господства лица над вещью, подобно тому, как это сделано в § 544 Кодекса Наполеона.
Согласно второму подходу во главу угла ставится положение о том, что правовые отношения возможны только между лицами, а между лицом и вещью такие отношения не возникают. Тогда в правоотношении на первый план выдвигается взаимодействие двух субъектов. Схема такого взаимодействия -«субъект — правомочие — субъект». Пример из области законодательства — определение обязательства в п. 1 ст. 307 ГК РФ: «В силу обязательства одно лицо (должник) обязано совершить в пользу другого лица (кредитора) определённое действие…». Для вовлечения в рассмотрение предметов, традиционно рассматриваемых как объекты, приходится использовать специальные конструкции. Одна из наиболее распространённых таких конструкций — «правовые отношения между субъектами складываются по поводу объектов».
Каждый из подходов со своей стороны, верно, раскрывает содержание связей между элементами правоотношения. Действительно, сложно, да практически и невозможно противопоставить что-либо безупречной логике рассуждений немецкой классической философии, прежде всего Канта, породившей понимание права как способа воздействия на отношения между людьми. Основываясь именно на этом положении, русский цивилист Ю. С. Гамбаров писал: «Вещное право, как и всякое другое, может быть правом только при отношении лица к лицу, так как весь правопорядок имеет своим первым и необходимым предположением — сосуществование многих лиц и их взаимные отношения между собой» Гамбаров Ю.С. Русское гражданское право. Курс лекций. Вещное право. — М.: Тип. «Рус. вед.», 1902. — С. 4..
Однако не менее сложно отмахнуться от тысячелетней традиции существования вещных прав, когда вещное право — это право именно на вещь, а не на действия обязанного лица. Л. Эннекцерус замечает в связи с этим: «Издавна рассматривали вещные права, в особенности собственность, скорее как непосредственную правовую власть над вещью. Подобно тому как фактическое подчинение своему господству направлено прямо на вещь, которая подвергается использованию, изменениям и тому подобному, точно так же и мыслимая и угодная правопорядку правовая власть представляется как прямо охватывающая вещь; и это ясное, единое и богатое по своим выводам понятие не может быть без значительного ущерба заменено необозримой массой единичных правомочий, направленных против всех существующих на свете лиц» Эннекцерус Л. Курс германского гражданского права. — М.: Издательство иностранной литературы, 1949. т. 1 — С. 257-258.. В несколько более резких и эмоциональных выражениях ему вторит Е. Б. Пашуканис: «Попытка свести право собственности к запретам, обращенным по адресу третьих лиц, есть не более как логическая натяжка, уродливое, вывернутое наизнанку построение» Пашуканис Е.Б. Избранные произведения по общей теории права и государства. — М.: Наука, 1980. С. 90.. О ценности традиционного понимания вещных прав говорит И. А. Покровский: «Появление вещных прав, то есть построение отношений к вещам по типу субъективных индивидуальных прав, представляет в истории всякого общества огромный шаг вперед… Оно было одним из первых требований развивающейся личности, и создание его явилось в реальной исторической обстановке прошлого важнейшей победой для этой последней» Покровский И. А. Основные проблемы гражданского права — М.: Статут, 1998. — С. 192..
Возможное решение возникшего противоречия (каждая из точек зрения в принципе верна, но с необходимостью исключает другую) заключается в использовании диалектического метода снятия противоречия. По мнению А. П. Дудина, на деле отношения «человек — вещь» и «человек — человек» выступают как единое сложное отношение «человек — вещь — человек» (в более общих терминах «субъект — объект — субъект»).
Почему правомочия оказались вынесенными за рамки отношений между субъектами и объектом? Ведь как будто ничто не мешает представить схему взаимодействия в ином варианте: «субъект — правомочие — объект — правомочие — субъект». Дело в том, что на объект могут воздействовать только субъекты отношения, но не право. Право же способно оказывать влияние только на субъектов правоотношения, точнее, на их поведение.
2. Заявлен тезис о различии объекта правоотношения и объекта субъективного права (обязанности). Ещё классики марксизма отмечали, что всякое общественное отношение есть отношение предметно-практическое, то есть складывается, существует и развивается в связи с конкретной деятельностью и конкретным предметом. Отсюда понятие объекта, или предмета как того, на что направлена предметно-практическая и познавательная деятельность субъекта Философская энциклопедия. — М.: Советская энциклопедия, 1967. т. 4. — С. 123..
Как было показано, в правоотношении деятельность субъектов направлена на определённый предмет внешнего мира. Именно этот внешний предмет называется объектом правоотношения. «Объект правоотношения — это предмет, на который направлена деятельность субъектов правоотношения, осуществляемая в процессе реализации ими своих юридических прав и обязанностей» — таково определение А. П. Дудина. Объектом же субъективного права (обязанности) выступает не этот предмет, а поведение (деятельность) субъектов. Ведь субъективное право (обязанность) призвано изменять не предметы внешнего мира, но поведение людей. Субъективное право (обязанность), следовательно, направлено на поведение субъектов. Отсюда вывод — объектом субъективного права (обязанности) является поведение субъектов правоотношения.
Таким образом. А. П. Дудин восстанавливает в правах двухуровневую теорию объекта, но на качественно новом уровне. Этот уровень обеспечивает данной теории ряд преимуществ в сравнении со всеми ранее созданными теориями Дудин А.П. Объект правоотношения (вопросы теории). — Са-ратов: Издательство Саратовского университета, 1980. — С. 68..
Воззрения, в рамках которых некие предметы объявляются единым объектом гражданского права, страдают многократно показанной и доказанной односторонностью. Они обязательно сужают круг вовлечённых в правовое воздействие предметов, для противодействия чему приверженцам подобных воззрений приходится создавать странные и причудливые конструкции, в которых то и дело исходные понятия размываются или меняют своё содержание на противоположное; такие конструкции нередко противоречат либо формальной логике, либо здравому смыслу. К теории А. П. Дудина подобных претензий предъявить невозможно.
В то же время данная теория выглядит много лучше и господствующего ныне «объектного плюрализма». В рамках данной теории различные по своей природе объекты сводятся воедино не механически путём простого перечисления, а посредством выявленной закономерности.
3. Предлагается расширение круга предметов, могущих служить объектами правоотношений. Теория А. П. Дудина, в отличие от творения Е. Бирлинга, охватывает все существующие объекты правоотношений и не запрещает появления новых. Более того, автор даже предлагает расширить традиционный перечень объектов правоотношений.
Означенные выше преимущества новой версии двухуровневой теории объекта не исключают, конечно, наличия у неё недостатков. Причём, что характерно, эти недостатки перешли к теории А. П. Дудина «по наследству» от теории Е. Бирлинга практически в неизменном виде. Речь идёт о 1) отсутствии ясного представления о механизме взаимодействия двух видов объектов и 2) не вполне корректном определении перечня объектов правоотношения.
Можно утверждать, что обе эти проблемы присущи только многоуровневым теориям. Вторая на девяносто процентов обусловливается первой, а сама постановка первой составляет отличительную черту любой иерархической теории объектов. В самом деле, если придерживаться положения о едином объекте, то взаимодействовать просто нечему, вопрос отпадает.
Казалось бы, вопрос о механизме взаимодействия различных видов объектов должен был заинтересовать сторонников теории множественности объектов правоотношений. Но этого также не произошло. Очевидно, дело в том, что в большинстве случаев авторы полагают, что в каждом данном правоотношении может быть только один объект. Если встать на эту точку зрения, то вопрос о механизме взаимодействия различных видов объектов также лишается смысла.
Однако по непонятным причинам данный вопрос остаётся неразработанным даже у тех авторов, которые допускают одновременное существование нескольких объектов в единичном правоотношении. Например, О. С. Иоффе в своих поздних работах говорит о материальном, идеологическом и юридическом объектах правоотношения (юридический — поведение лиц; идеологический — воля лиц; материальный — вещь) Иоффе О.С. Правоотношение по советскому гражданскому праву // Избранные труды по гражданскому пра-ву. — М.: Статут, 2000. — С. 583-584.. Он даже приводит пример, как одна и та же вещь одновременно может быть материальным объектом самых разных правоотношений. Но вот традиционный вопрос — почему в одних правоотношениях вещи присутствуют, а в других нет? — столь же традиционно остаётся, к сожалению, без внимания автора.
Недостаток ясности относительно типа взаимодействия объектов различных видов автоматически порождает противоречивые ситуации при попытке определения набора объектов правоотношения. Например, А. П. Дудин в своей названной работе первоначально очень чётко заявляет, что объект правоотношения не может иметь ничего общего с объектом субъективного права, при этом воздействие на поведение (действия) субъектов является исключительной прерогативой именно субъективного права. Однако когда автор переходит к перечислению типов объектов правоотношения, то оказывается, что он совсем не против традиционного перечня таких объектов, в который в числе прочих входят и действия. Иными словами, теоретически чётко разделяя объект права от объекта правоотношения, на практике автор их смешивает, зачисляя действия (поведение) в обе категории одновременно.
Представляется, что обе обозначенные проблемы могут быть разрешены без отказа от иерархической теории объектов. Для этого достаточно признать, что во всяком правоотношении всегда присутствуют оба вида объектов — и объект субъективного права, и объект правоотношения.
В первом случае речь идёт о действиях лиц, а во втором случае снова возникает проблема безобъектных правоотношений. Если действия лиц без труда обнаруживаются абсолютно в любом правоотношении, то сказать того же об объекте нельзя. Существует достаточно большая группа отношений, лишённых зримого предмета внешнего мира, вокруг которого развивается взаимодействие субъектов. Примером такого рода отношений являются многие отношения по оказанию услуг. В частности, довольно затруднительно определить объект отношений, складывающихся между представляемым и представителем. Отношения между артистом и администрацией учреждения культуры при проведении концерта на первый взгляд также не содержат каких-то элементов, способных претендовать на роль объекта правоотношения. О.С. Иоффе, приводя последний пример, в итоге своих рассуждений приходит к выводу, что в отношениях подобного рода объект всё же имеется, и имя этому объекту -действия лиц Иоффе О.С. Правоотношение по советскому гражданскому праву // Избранные труды по гражданскому пра-ву. — М.: Статут, 2000. — С. 583-584.. Однако признание действий лиц объектом правоотношения автоматически влечёт за собой возникновение описанных ранее трудностей и противоречий.
Между тем проблему безобъектных правоотношений, как уже было сказано, можно решить и другим путём. Уже довольно давно ряд авторов выделяет среди объектов правоотношений не только действия лиц (по терминологии действующего ГК — работы и услуги), но и результаты таких действий. О результате действий обычно говорится применительно к работам, так как здесь результат действий отделим от собственно действий и существует как самостоятельный предмет. Когда же говорят об услугах, то всегда подчеркивается слитность услуги и процесса её оказания. Всё же эта слитность не помешала С. С. Алексееву и в данном случае обнаружить полезный результат действия. По мнению С. С. Алексеева, в отношениях, где результат деятельности неотделим от её процесса (услуги транспорта и т. д.) объектом будет всё-таки не поведение как таковое, но полезный эффект этого поведения. Сей полезный эффект реально обособить от деятельности нельзя, но можно выделить при помощи научной абстракции Теория государства и права. Курс лекций / Под ред. проф. М. Н. Марченко. — М.: Зерца-ло, 1996, С. 400-402..
Позиция С. С. Алексеева представляется весьма ценной, так как именно она, разумеется, в соединении с многоуровневой теорией объекта, позволяет решить проблему внешне безобъектных отношений. Благодаря С. С. Алексееву выяснилось, что даже в отношениях по оказанию услуг имеется элемент, способный играть роль объекта правоотношения, — результат действий по оказанию услуг, полезный эффект деятельности. Таким образом, фактов, опровергающих утверждение о наличии в каждом данном правоотношении, независимо от его типа, объектов обоих уровней, не остаётся. В итоге проблема безобъектных отношений снимается с повестки дня.
С принятием утверждения о постоянном присутствии в правоотношениях объектов обоих уровней несколько проясняется и вопрос о перечне объектов правоотношений. С высокой степенью вероятности может оказаться истинным утверждение о том, что в этом перечне не должны фигурировать действия субъектов правоотношений. Место действий в списке объектов должны занять результаты действий.
Таким образом, по результатам предыдущих рассуждений можно сделать следующие выводы о системе объектов гражданских правоотношений. В каждом данном правоотношении всегда присутствуют объекты двух видов. Объектом первого вида, или объектом субъективного права (обязанности), является поведение субъектов отношения. Объектом второго вида, или объектом правоотношения, является предмет, к которому прикладывается активность субъектов отношения, определённое благо.
Принципиальная однородность объектов первого вида — поведенческих актов субъектов — придаёт категории правоотношения единство. Дифференциация же обеспечивается в основном за счёт изменчивости объектов второго вида.
Присваивающая деятельность субъектов может быть направлена на самые различные предметы и явления. Объектом правоотношения может стать практически любая вещь, всё, что только может быть названо. Категория вещи в широком смысле может быть представлена в конкретном правоотношении практически любым благом. Огромное разнообразие предметов, служащих поводами для возникновения гражданских правоотношений, предопределяет необходимость систематизации данного множества и дальнейшего определения места в нём вещей, вещей в собственном смысле слова.
Вместе с тем следует признать, что однозначно и чётко сформулировать закрытый и систематизированный перечень категорий объектов гражданских правоотношений на сегодняшний день, пожалуй, нельзя — достаточно принять во внимание проблему денег. Это, конечно, не означает, что не должны предприниматься попытки таких формулировок. Месту, занимаемому в системе объектов гражданских правоотношений вещами, будет посвящено дальнейшее изложение.
Глава 2. Место вещи в системе объектов гражданского права
2.1. Понятие вещи в гражданском праве
Общепризнанным и фактически бесспорным является положение о том, что право регулирует общественные отношения. Причём делает оно это единственно возможным способом — моделируя поведение людей. Основное содержание всего массива правовых норм — это адресованные индивидам (и их объединениям) различные предписания с указанием видов возможного и должного поведения. Таким образом, право всегда нацелено на поведение людей, на их деятельность.
Вещь в праве — это не имя или его носитель, не часть окружающего человека мира, но предмет, на который направлена деятельность человека, предмет, способный порождать взаимодействие людей. Лишь в этом смысле вещь интересует право.
Процессуальное право само по себе имеет инструментальный и обеспечительный характер по отношению к праву материальному. Поэтому и применяемая в нём терминология также приобретает специфическую окраску. Вещественное доказательство, например, — это не повод для возникновения процессуальных правоотношений, но частный момент в их развитии, одно из средств установления истины. Однако и в процессуальном праве «вещь» может означать не только средство доказывания, но именно предмет, на который направлены действия сторон. Например, в ст. 81 «Вещественные доказательства» и ст. 82 «Хранение вещественных доказательств» УПК РФ вещественное доказательство рассматривается уже не только как предмет обеспечения процессуальной деятельности, но и как предмет собственности. Схожая картина наблюдается и в ст. 27.10 «Изъятие вещей и документов» КоАП РФ — данное действие предпринимается в целях обеспечения производства по делу об административном правонарушении, при этом некоторое внимание уделено защите прав владельца и собственника вещей. В ГПК РФ также имеется ст. 76, особо регулирующая судьбу вещественных доказательств.
Итак, вещь в материальном праве — это объект деятельности. Однако недостаточно констатировать, что вещь есть объект деятельности. Чтобы определить специфическое правовое содержание понятия «вещь», необходимо установить особую природу деятельности, на вещь направленной.
В юридической литературе время от времени предпринимаются попытки определить понятие вещи. Самая распространённая в отечественной правовой традиции формулировка звучит следующим образом: «Вещь (в праве), предмет внешнего (материального) мира, находящийся в естественном состоянии в природе или созданный трудом человека, являющийся основным объектом в имущественном правоотношении» Юридический энциклопедический словарь. — М.: Советская энциклопедия, 1987. — С. 45..
Как видно, речь идёт исключительно о вещи в узком смысле слова. В определение включены три признака, которые авторы посчитали существенными: 1) вещь является предметом внешнего материального мира; 2) вещь находится в естественном состоянии в природе или создана трудом человека; 3) вещь является основным объектом в имущественном правоотношении. На самом же деле признаков здесь только два, ибо признак номер два в данном определении таковым не является.
Признак любого явления — это та черта, которая позволяет отличить его от смежных явлений. Признак номер один — «быть предметом внешнего материального мира» — указывает на род, а признак номер три -«быть основным объектом имущественного правоотношения» — на видовое отличие. Однако на деле логическая стройность определения здесь нарушена. Признаком «быть основным объектом имущественного правоотношения» можно описывать далеко не всякий предмет внешнего материального мира и даже не всякую вещь. Этот признак применим в первую очередь к объектам правоотношений. Таким образом, в рассматриваемом определении видовое отличие указывает не на признак вида внутри рода, а на признак подвида внутри вида (правда, того же рода). Поэтому требование логики о необходимости указания именно ближайшего рода в данном определении нельзя считать выполненным.
Весьма сложно считать точным признаком вещи сочетание слов «основной объект имущественного правоотношения». В данном случае содержание специфического правового термина (о его специфичности говорит оговорка «в праве») определяется посредством других специфических правовых терминов. То есть имеет место классическая логическая ошибка «определение через неизвестное». Суть проблемной ситуации заключается также в использованных терминах, содержание которых на сегодняшний день не только не определено, но и является предметом оживлённых дискуссий. Даже относительно имущества нельзя точно сказать, чем оно является — объектом правоотношения Румянцев О. Г. Словарь гражданского права. — М.: Инфра-М, 1997. — С. 31. или же совокупностью поддающихся денежной оценке правоотношений, имеющих общего носителя Комментарий части первой Гражданского кодекса Российской Федерации для предпринимателей. — М.: Фонд «Правовая культура», 1995. — С. 171.. Природа же правоотношения вообще является одним из самых спорных вопросов в юридической науке. Поэтому использование в рассматриваемом определении признака «быть основным объектом имущественного правоотношения» едва ли способствует установлению точного значения термина «вещь».
То же самое можно утверждать и о признаке «быть предметом внешнего материального мира». Достаточно сказать, что ряд авторов просто отождествляют понятия «вещь» и «предмет», считая обозначающие их слова не более чем синонимами Уемов А.И. Вещи, свойства и отношения. — М.: Издательство Академии наук СССР, 1963..
Помимо этого, в исследуемой дефиниции содержится и такая логическая ошибка, как «круг в определении». Согласно правилам логики, определяющее не должно зависеть от определяемого. В данном же случае понятие «вещь» определяется с помощью понятия «имущественный», производного от понятия «имущество». Известно, что одним из значений термина «имущество», причём значений наиболее употребительных и поддержанных авторитетом законодателя, является «совокупность вещей и прав на вещи» Комментарий части первой Гражданского кодекса Российской Федерации для предпринимателей. — М.: Фонд «Правовая культура», 1995. — С. 171.. Следовательно, рассматриваемое определение можно привести к следующему виду: «Вещь есть предмет внешнего материального мира, являющийся основным объектом правоотношения, возникающего по поводу вещей и прав на вещи». Круг в определении очевиден.
Кроме указанных технических недостатков определения имеется также один, но гораздо более весомый изъян содержательного плана. Определение вещи как предмета материального мира и основного объекта имущественного правоотношения верно описывает существующую ситуацию, но не объясняет её. Да, действительно, вещи суть части окружающей человека действительности, и, как таковые, они действительно вовлекаются в орбиту права и становятся объектами правоотношений. Но почему так происходит? Какие свойства вещей делают возможным это вовлечение? Какие свойства вещей делают возможным всё то разнообразие способов, какими вещи представлены в праве, всю ту развитую классификацию вещей, которая отражена в законодательстве? На эти вопросы рассматриваемое определение ответа не даёт.
Чтобы получить требуемые ответы, необходимо, очевидно, отыскать или создать такое определение, которое более полно освещало бы причины своеобразного положения вещей в праве. Но прежде следует уточнить понятие о вещи, которое данное определение будет выражать.
Вещь телесная является частным случаем вещи в широком смысле, то есть одной из разновидностей объектов гражданских правоотношений. Как всякий объект, вещь обладает некоторой суммой качеств, благодаря которым и становится возможным её присвоение.
Первым и главным таким качеством можно считать наличие у вещи полезных свойств, потребительной стоимости. Правоотношение возникает лишь по поводу тех предметов и явлений, которые являются благами, то есть имеют для субъектов отношения некоторую ценность. «Объектами могут быть разнообразные предметы, представляющие ценность для субъекта права» Теория государства и права. Учебник для юридических вузов и факультетов / под ред. В.М. Корельского и В. Д. Перевалова. — М.: Норма, 1998. — С. 349-351.. Ценность вещи может быть материальной или нематериальной, большей или меньшей, общезначимой или существующей только для субъектов данного отношения, но так или иначе она должна присутствовать в вещи. Если вещь не обладает полезными свойствами и не представляет ценности для лиц, она вообще не станет объектом присвоения и не будет вовлекаться в правовой оборот. Если же вещь, уже находясь в чьём-либо обладании, утрачивает свои полезные свойства, то такое обстоятельство неизбежно приводит к изменению статуса вещи. Предметы потребления, пришедшие в негодность, превращаются в бытовые отходы. Выброшенные на свалку, эти отходы могут быть оккупированы любым третьим лицом (ст. 226 ГК РФ).
В данном примере изменение статуса вещи происходит не автоматически вслед за потерей вещью своих полезных свойств, необходим ещё акт отказа собственника от вещи. Так происходит потому, что весьма сложно представить себе вещь, которая полностью исчерпала бы свои полезные свойства в процессе использования. К тому же вещи суть многокачественные образования и могут быть использованы в различных ипостасях. Поэтому собственник может полагать необходимым удерживать вещь в своем хозяйстве, даже когда она уже утратила своё первоначальное назначение. Когда же собственник совершит необходимое действие, свидетельствующее о его намерении отказаться от права собственности на вещь, ничто уже не может помешать другим лицам попытаться отыскать в брошенной вещи полезные свойства.
На деле вещи без полезных свойств практически не встречаются. Всякую вещь можно использовать — так или иначе. Корпуса отживших своё компьютеров используются для устройства памятника информационной эпохе, а пустая стеклотара служит неплохим строительным материалом при возведении стен жилых домов. Точно так же литературное произведение может служить не только по своему прямому назначению, но и в качестве дидактического материала, и даже ключа для шифрования. Поэтому, говоря об отсутствии у вещи полезных свойств и ценности, чаще всего имеют в виду нечто иное. Либо расходы по извлечению из вещи полезных свойств становятся больше этих свойств, и вещь приобретает «отрицательную» ценность, либо полезные свойства вещи на данный момент неизвестны («сомнительная ценность») или недоступны («потенциальная ценность»).
С учётом сказанного можно утверждать, что ещё одним важным свойством любого предмета природы, позволяющим ему стать объектом гражданского правоотношения, является подконтрольность его человеку. Объектом права может стать только такой предмет природы, который людьми осмыслен и освоен, контролируется ими интеллектуально и физически Гражданское право Учебник для вузов. Часть первая / Под общей редакцией д. ю. н., проф. Т. И. Илларионо-вой, к. ю. н., доц. Б. М. Гонгало и к. ю. н., доц. В. А. Плетнёва. — М.: 1998. — С. 145..
Названный признак объекта гражданских правоотношений в достаточной мере условен. Далеко не всякий предмет природы нуждается в плотном контроле со стороны человека. Наоборот, одна из основ цивилизации — сельское хозяйство — построено на использовании в первую очередь естественной способности почвы, растений и животных к плодоношению. В отличие от них техническая идея может принести ощутимую пользу только после того, как будет воплощена в действительности посредством приложения активных усилий человека. Однако техническое решение задачи является таким же объектом гражданских правоотношений, как земля, растения и животные. С другой стороны, существует категория источников повышенной опасности, то есть явлений окружающего мира, которые используются людьми и фигурируют в гражданском обороте, но полный контроль над которыми невозможен.
Следующий признак всякой вещи как объекта отношения — отсутствие воли. Вещь всегда понимается как нечто противоположенное человеку, противостоящее ему. Отграничение вещи от лица проводится как раз по волевому признаку. Статус человека как субъекта обусловливается в первую очередь способностью иметь и выражать свою волю. Соответственно, отсутствие такой способности означает причисление предмета или явления к разряду объектов. В кратком изложении метод классификации предметов и явлений по волевому признаку может выглядеть следующим образом: воля есть — лицо (субъект), воли нет — вещь (объект).
Необходимость для понятия вещи признака отсутствия воли подтверждается существованием проблемы человека-объекта. Если правовые отношения могут возникнуть по поводу всякого доступного и имеющего ценность предмета или явления, то они, следовательно, могут возникнуть и по поводу мыслящих существ, способных формировать и выражать свою волю, то есть людей. И люди в таком случае будут выступать как объекты отношений.
Подобные построения, кстати, вполне, логичные, дополнив собой существовавшую идеологию государства-общины, стали оправданием существования в праве древних и современных обществ институтов личной зависимости: рабства, феодальной и крепостной зависимости. Однако в ходе внутреннего логического саморазвития, когда право всё глубже проникает в свою собственную сущность Алексеев С. С. Восхождение к праву. Поиски и решения. — М.: Норма, 2001., стало ясно, что подобные институты представляют собой «попытку с негодными средствами». Здесь в формах частного права закрепляются, по сути, отношения власти и подчинения, тогда как частное право должно координировать взаимодействие двух равных товаровладельцев Пашуканис Е.Б. Избранные произведения по общей теории права и государства. — М.: Наука, 1980. С. 90..
Поэтому совершенно обоснованно ГК РФ в ст. 231 предусмотрел при определении судьбы животного возможность учёта привязанности его к человеку. Таким образом, законодатель, пусть и очень осторожно, признал за животными способность иметь и проявлять свою волю. И все особенности правового положения животных определяются в первую очередь этой их специфической чертой.
Поскольку же существами, обладающими волей и выражающими её, являются и человек, и животные, разницу между ними следует искать не в наличии воли, а в способах её выражения. Специфически человеческим способом выражения своей воли вовне является речь. Именно она позволяет провести границу между человеком и животными, отделяя субъекты правоотношений от их объектов.
Правда, и здесь, как всегда, чёткие границы на деле оказываются более делом традиции, нежели реальных различий. Общеизвестно, что многие приматы после некоторой тренировки способны изъясняться при помощи жестов языка глухонемых, то есть могут овладеть речью. Таким образом, и речь не вполне подходит на роль существенного признака, позволяющего отличать лицо от предмета.
В данной ситуации единственным реальным критерием «человечности» остаётся содержание психики. Но такой критерий совершенно неприемлем. Содержание психики объективно установить невозможно, во всяком случае таковой ситуация представляется на сегодняшний день. Также невозможно объективно определить некоторый набор параметров, соответствие которым означало бы признание за данным существом достоинства субъекта.
В условиях отсутствия чётких научных критериев и законодательных решений в практической жизни обычно руководствуются традиционными представлениями, которых в большинстве случаев оказывается достаточно. Закон, например, не оговаривает, что физическим лицом (гражданином, по действующему ГК) и основным субъектом права является человек — это предполагается как само собой разумеющееся. Но уже в наши дни встречаются сложные случаи, способные поставить под сомнение традиционные воззрения. Например, сиамские близнецы представляют собой две личности в едином теле, причём каждая считается субъектом права со своим именем. Получается, что определяющим для признания статуса субъекта является отнюдь не «человечность», то есть единство личности и тела. Достаточно присутствия только личности.
В дальнейшем число подобных сложных ситуаций, несомненно, будет увеличиваться. Это увеличение будет происходить, с одной стороны, в связи с развитием науки. Здесь надо иметь в виду последние достижения генной инженерии и компьютерной техники в сочетании с тенденцией постоянного поступательного движения этих отраслей науки и техники.
С другой стороны, новые проблемы для права возникнут в связи с изменениями общественного сознания. Здесь на ум приходит всё более разрастающаяся за рубежом практика назначения наследниками животных. Она даже получила своеобразное косвенное отражение и в ГК РФ — в виде возможности возложения в пользу домашних животных наследодателя (абз. 2 п. 1 ст. 1139) . В нашем законе животные, конечно же, ещё не признаны субъектами права, но направление движения мысли законодателя достаточно очевидно.
В итоге традиционных представлений может оказаться недостаточно, и тогда потребуется выработать более чёткие правила определения круга возможных субъектов права. Однако это дело достаточно отдалённого будущего.
Говоря о правосубъектности человека, следует иметь в виду, что на самом деле человек нередко рассматривается в качестве объекта правовых отношений, причем не только в правовых системах, сохраняющих институты личной зависимости.
В литературе отмечается, что «любое вяление, испытывающее на себе воздействие со стороны другого явления, выступает объектом последнего. Во всеобщей взаимосвязи субъект может стать объектом, и наоборот — объект субъектом. Именно в этом смысле в правовой науке говорят об объектах и субъектах права, правонарушений, правоотношений, ответственности, толкования и применения законов, наказания и т. д.» Теория государства и права. Курс лекций / Под ред. проф. М. Н. Марченко. — М.: Зерца-ло, 1996, С. 400-402..
В качестве примера ситуации, где человек выступает как объект отношения, многие российские дореволюционные юристы приводили пример из области семейного права. В. М. Хвостов, в частности, говорил следующее: «объектом права является другое лицо, то есть человек, за которым объективное право признаёт способность быть субъектом права (в этом — отличие от вещных прав). С другой стороны, господство субъекта имеет своим предметом не одно какое-либо действие другого лица и даже не известную более или менее определённую группу этих действий, но другое лицо, как таковое. Тут мы имеем такое же непосредственное господство лица над лицом, как в вещных правах — лица над вещью. Характер господства здесь приблизительно тот же, как и при вещных правах. Пределы господства могут быть определены объективным правом весьма различно, и в древнем праве они, по общему правилу, шире, чем в современном. Праву субъекта соответствует отрицательная обязанность всех граждан не препятствовать ему осуществлять своё господство над другим лицом, поэтому и иск о выдаче лица, являющего объектом права, может возникнуть против каждого третьего. Права эти, следовательно, по существу — абсолютны. Таково, например, право родителей над детьми, мужа над женой» Хвостов В. М. Общая теория права. Элементарный очерк. — М.:Типография Вильде, 1905, — С. 120-123..
Кроме того, что предмет должен обладать полезными свойствами, быть подконтрольным человеку и не иметь собственной воли, для признания его объектом правоотношения необходимы и другие основания. Ибо существуют безусловно полезные, подконтрольные и безвольные предметы, которые, тем не менее, не являются объектами гражданских правоотношений, подобно морским водам, атмосферному воздуху, солнечному свету. Одним из таких оснований можно считать ограниченность и неравномерность распределения благ. В условиях недостатка того или иного блага установленные правила его присвоения предстают безусловной необходимостью. Столь же полезны и неизбежны правила распределения благ.
Другим основанием отнесения того или иного предмета к числу объектов гражданских правоотношений следует назвать сформировавшийся и осознанный интерес к его присвоению. Ведь существуют же объекты правоотношений, о которых нельзя сказать, что они являются редкими или крайне неравномерно распределёнными. Например, земли в России всегда хватало, хватает и хватать будет. Однако земельный вопрос у нас — всегда больной. Объясняется это именно наличием мощного интереса к обладанию данным объектом.
Интерес к присвоению предмета, желание обладать им изначально является субъективным отражением такого свойства предмета, как наличие потребительной стоимости. Полезные свойства предмета служат источником возникновения интереса, а сам интерес стимулирует совершение действий по присвоению предмета. Но как видно на примере земельных отношений в России, реальные отношения между общественными потребностями и общественными интересами далеки от строгой прямолинейности.
В отсутствие интереса присваивающие действия совершаться не будут, субъекты не станут взаимодействовать, предмета для правового регулирования не возникнет. Скорее всего, это означает, что в случае отсутствия интереса к присвоению какого-либо предмета такой предмет не может быть назван объектом гражданских правоотношений.
Безусловно, необходимо сознавать ограниченное значение признака наличия интереса для понятия объекта правоотношения. Поскольку право регулирует массовидные отношения, оно не занимается в каждом конкретном случае выяснением наличия или отсутствия интереса к присвоению объекта. В большинстве случаев такой интерес просто предполагается. В то же время имеются ситуации, когда от лица требуется ясно обозначить свои намерения, как в случае отказа от права собственности (ст. 226 ГК РФ). Таким образом, совсем сбрасывать со счетов субъективный момент при определении понятия вещи как объекта гражданских правоотношений было бы неверным.
Рассмотренные свойства характеризуют вещь как объект правоотношения и в принципе применимы к любому другому объекту. В связи с этим необходимо перейти к изучению собственных признаков телесной вещи.
Своеобразие положения вещи обусловливается тем, что помимо объекта отношения, она является предметом природы. И её «участие» в отношении предопределяется природными характеристиками. Обобщающей характеристикой вещи как предмета природы можно назвать качественную определённость.
Вещью в праве является не всякий фрагмент действительности, но только такой, который характеризуется независимостью (обособленностью) существования. Обособленность существования органически присуща каждой отдельной вещи и позволяет выделить её среди окружающего мира, отделить от других вещей. Имманентно присущая вещам обособленность в правовой сфере обеспечивает возможность определения юридической судьбы именно данной вещи. Обособленность позволяет сказать, что какое-либо лицо имеет права на данную, а не какую-то иную вещь.
Свойство устойчивости существования вещи порождает свойство устойчивости правовых отношений. Правоотношения развиваются во времени, и на протяжении всего этого времени объект правоотношения сохраняет своё тождество. Следует понимать, однако, что и обособленность, и устойчивость вещи относительны. Например, расплавленная сталь неустойчива в том смысле, что не способна сохранять свою форму, но устойчива в смысле сохранения своих физико-химических свойств.
По поводу единства и единичности вещи можно сказать следующее. Вещью называют нечто, что реально существует и воспринимается человеком как единое целое. Единство вещи должно быть обусловлено её внутренними свойствами, вытекать из её природы. Если же самостоятельно существующие в природе предметы объединяются в некоторую совокупность по воле человека, причём объединение продолжает существовать только на уровне сознания и воли, вещью такое образование не является. Поэтому однозначно не будет являться телесной вещью то, что названо сложной вещью в ст. 134 ГК РФ.
Все три свойства вещи как объекта природы есть отражённое последствие того факта, что изначально отношения между вещами моделировались в общественном сознании подобно отношениям между людьми. Можно видеть несомненное сходство между основными характеристиками вещи и человека в его внешних проявлениях — и той, и другому в равной мере присущи и обособленность (независимость), и устойчивость (тождество), и единство (единичность). Своеобразным подтверждением данного тезиса может служить понимание собственности К.И. Скловским. Данный автор утверждает, что собственность есть рефлекс личности, отражение её в мире вещей Скловский К.И. Собственность в гражданском праве. — М.: Дело, 1999..
Общепризнанным является положение о том, что вещь выступает как фрагмент материальной действительности или, иными словами, предмет материального мира, внешнего по отношению к человеку. Поэтому, например, различные формы мышления: понятия, суждения и умозаключения, равно как и выраженные при их помощи идеи, взгляды, концепции и прочие продукты духовного творчества не могут быть признаны вещами с точки зрения права.
Материальность вещи проявляется через такое её свойство, как осязаемость. Вещь — это то, что доступно восприятию органами чувств. Это не означает, конечно, что если чего-то нельзя потрогать, понюхать, послушать, увидеть, попробовать на вкус, то его не существует. Такие явления, безусловно, существуют, но не являются вещами.
Признак осязаемости может быть присущ различным материальным образованиям, в том числе невещам. Безо всяких трудностей можно ощутить бег текущей воды, да и удар электрическим током весьма чувствителен. Почему же в приведённых примерах нельзя говорить о вещах? Потому что нет признака телесности. Вещью можно назвать не всякое материальное образование, а только физическое тело. Как физическое тело вещь сохраняет своё внутреннее тождество, если можно проследить неизменность её пространственных границ во все моменты времени.
С учётом рассмотренных признаков можно построить следующее определение вещи:
Вещь в гражданском праве — это часть окружающего человека мира, являющаяся предметом его присваивающей деятельности в силу наличия полезных свойств (потребительной стоимости), полной или относительной подконтрольности, неравномерности распределения, побуждающая желание её присвоить, характеризующаяся обособленностью и устойчивостью существования, единством, материальностью, осязаемостью и пространственной определённостью (телесностью).
Однако в данном определении большинство признаков относятся к объекты правоотношения в целом. Можно исключить их из формулировки и «вынести за скобки», заменив понятием «объект гражданского правоотношения». Итоговое определение телесной вещи может звучать так:
Вещь в гражданском праве — это объект гражданских правоотношений, потребительная стоимость и интерес, к присвоению которого определяются в первую очередь его материальностью и телесностью (пространственной определённостью).
Итак, рассмотрев понятие вещи в гражданском праве, перейдем к вопросам соотношения вещей с другими объектами гражданских прав.
2.2 Соотношение вещей и прочих объектов гражданских правоотношений
гражданское право вещь
В самом общем виде объект правоотношения определяется обычно как благо. Одно из типичных определений приведено в Словаре гражданского права: «Объекты гражданских прав — материальные и нематериальные блага, по поводу которых возникают гражданские правоотношения» Румянцев О. Г. Словарь гражданского права. — М.: Инфра-М, 1997. — С. 31..
Великое разнообразие благ, становящихся объектами правоотношений, порождает необходимость их упорядочения. Требуется классификация объектов правоотношений.
Вопрос классификации объектов правоотношений получил в литературе более чем достаточное освещение. Ни один учебник по гражданскому праву или по теории права, не говоря уже о специализированных монографических работах, не обходится без той или иной классификационной схемы. Даже законодатель не смог остаться в стороне и изложил официальную точку зрения на вопрос в подразделе 3 ГК РФ.
Ключевые положения официальной теории классификации объектов гражданских правоотношений отражены в ст. 128 ГК РФ. Названные в статье виды объектов можно распределить по следующим группам:
I. Имущество. Внутри категории «имущество» выделяются две основные его разновидности: 1) вещи и 2) права. Среди вещей особое внимание закон уделяет а) деньгам и б) ценным бумагам.
II. Работы и услуги.
III. Информация. Особо говорится о специальной разновидности информации — результатах интеллектуальной деятельности. Эти результаты отождествляются с исключительными правами на самих себя.
IV. Нематериальные блага Собрание законодательства Российской Федерации от 05.12.1994, № 32, ст. 3301..
Перечень объектов в ст. 128 ГК РФ, равно как и весь подраздел 3 — первая попытка отражения в законе существующей в доктрине многолетней традиции классификации объектов гражданских правоотношений. Уже хотя бы, поэтому соответствующие положения кодекса заслуживают уважения и пристального внимания. Поэтому сопоставление вещей с другими объектами гражданских правоотношений будет производиться на основе именно этого перечня (другой вопрос — качественный уровень процесса законодательной переработки положений доктрины. Здесь имеется ряд проблем, которые будут показаны в дальнейшем изложении).
Вещь как объект природы становится объектом правоотношения только тогда, когда является, или становится частью имущества. Нахождение вещи в правовом обороте возможно только как составной части имущества некоторого лица. Собственно юридическое понятие вещи означает именно обособленную часть имущества лица. Имущество может состоять из частей различной природы. Те части имущества, которые являются физическими телами, называются вещами.
В связи со сказанным имеет смысл уточнить понятие имущества. Известно, что в понятие «имущество» различные авторы вкладывают различное содержание. Имущественным может быть: благо, взнос, вклад, выгода, интерес, комплекс, наём, объект, обязанность, ответственность, отношение, положение, право, предмет, страхование, требование, фонд, характер, ценность, эквивалент.
То есть имущественным может быть почти всё. Такая универсальность термина «имущественный» косвенно свидетельствует о крайне широких границах содержания термина «имущество».
Закон (ГК) не содержит определения имущества. В тексте ст. 128 приводятся лишь примеры имущества — вещи, деньги, ценные бумаги, имущественные права. Следует отметить, что в данном контексте последняя категория выглядит достаточно странно. Получается, что имуществом являются имущественные права.
Ситуация, когда в тексте нормативного акта присутствуют элементарные логические ошибки, представляется далеко не идеальной. Для её устранения могут быть предложены различные варианты. Можно понятие «имущественные права» заменить понятием «субъективные права». Но в таком случае возникнет фактическая ошибка, ибо далеко не все субъективные права можно причислить к разряду имущества.
Можно вместо имущественных прав упомянуть права на вещи, как часто делается в литературе. Но с учётом сугубо материалистического понимания вещи Гражданским кодексом данная формулировка будет также не вполне удачна, уже по причине обеднения круга прав, составляющих имущество. Впрочем, с учётом иллюстративного характера исправляемого положения возможное обеднение круга упомянутых в законе имущественных прав не делает второй вариант правки текста ст. 128 ГК РФ совершенно неприемлемым.
Всё же более правильным, очевидно, было бы взять курс на повышение уровня юридической техники, применяемой при формулировании закона. Одним из показателей высокого уровня такой техники является минимальное количество или полное отсутствие в законе положений иллюстративного характера, сопровождаемых оборотами «в частности», «например», «в том числе», «включая» и тому подобными. Примеры, неполные и незакрытые перечни не только разрушают целостное восприятие закона, но и способны породить проблемы при его применении. В связи с этим более предпочтительным представляется исключить из текста ст. 128 ГК РФ упоминание об имущественных правах. Попутно можно устранить и ещё один источник алогичности закона — упомянутое ранее отождествление результатов творческой деятельности и исключительных прав на эти результаты. Тогда ст. 128 зазвучит следующим образом:
«К объектам гражданских прав относятся вещи, включая деньги и ценные бумаги, иное имущество; работы и услуги; информация; результаты интеллектуальной деятельности (интеллектуальная собственность); нематериальные блага» Валеев М.М. Вещи как объекты гражданских правоотношений: дисс. канд. юрид. наук. — Екатеринбург, 2003. — 218 с..
Вместе с тем, следует помнить, что случайные формулировки в законах случаются крайне редко, и имущественные права упомянуты в ст. 128 с определённой целью, обусловленной задачами Общей части ГК. Присутствие в ст. 128 имущественных прав предваряет и оправдывает их появление в качестве объектов в институтах Особенной части. Другое дело, что данная цель могла быть достигнута и без нарушения законов логики и правил юридической техники. В главе 6 ГК имеется ряд статей, посвященных объектам, перечисленным в ст. 128. Вполне можно было дополнить эту главу и статьёй о правах. Возможное содержание такой статьи будет рассмотрено ниже, при изложении соотношения вещей и субъективных гражданских прав.
Итак, закон определения имущества не даёт, использует при этом термин «имущество» в различных значениях. Возникает вопрос, какие из возможных значений термина «имущество» допустимы при рассмотрении имущества в качестве объекта гражданских правоотношений? Уже отмечалось, что в законодательстве возможны различные трактовки термина «имущество»: 1) совокупность вещей; 2) совокупность вещей и прав; 3) совокупность вещей, прав и обязанностей. При этом каждая из трактовок имеет собственную область применения. По закону права и обязанности могут возникать в отношении совокупности вещей, прав и обязанностей в любом их сочетании. То есть принадлежность и оборот имущества допустимы во всех трёх вариантах.
Интересно с точки зрения соотношения категорий вещи и имущества гражданское дело, рассмотренное президиумом Московского городского суда в порядке надзора. В 1992 году М. заключил с АО договор на ремонт автомобиля.
До 1995 года ремонт так и не был произведён. Тогда М. потребовал отремонтировать его автомобиль в течение 30 дней и компенсировать моральный вред. В судебном заседании М. изменил свои требования и, вместо ремонта, просил взыскать стоимость автомобиля. Суды первой и второй инстанции посчитали такие требования завышенными, а потому постановили — обязать АО возвратить автомобиль в том состоянии, в котором он был принят от М. в 1992 году, и половину аванса за ремонт. Суд надзорной инстанции справедливо указал на недопустимость изменения судом исковых требований и данные решения отменил Некоторые вопросы судебной практики по гражданским делам, пункт 15 // Бюллетень Верховного суда Рос-сийской Федерации (далее — ВВС РФ), 1998,№ 9, с. 14-15.. Но это процессуальная сторона вопроса. В деле же интересна материальная составляющая.
М. просил (первоначально) вернуть автомобиль в улучшенном состоянии. Вместо этого суд постановил вернуть машину в состоянии 1992 года. Нет никаких сомнений, что для судей была совершенно очевидной невозможность буквального исполнения их постановления. Во-первых, некоторые ремонтные работы всё же были произведены, и далеко не все из выполненных улучшений являются отделимыми. Во-вторых, что более существенно, состояние автомобиля на момент вынесения решения (1997 год) существенно ухудшилось по сравнению с 1992 годом. Автомобиль был не только разобран, но и разукомплектован. Поводом приостановки ремонтных работ стала выявившаяся необходимость замены кузова автомобиля, так что можно представить себе уровень разборки машины. Кроме того, в результате ненадлежащих условий хранения она была приведена в негодность. Даже если бы машина хранилась в надлежащих условиях, любой здравомыслящий человек должен понимать, что три года без ухода и технического обслуживания скажутся на её состоянии не в лучшую сторону. Да и при наилучшем уходе всегда имеют место естественные процессы старения. Так что в любом случае, говоря о возвращении автомобиля в состоянии 1992 года, суд имел в виду нечто иное.
Подразумевалось, что либо АО вправе снять все заменённые детали и обязано нейтрализовать последствия ухудшения автомобиля, либо АО обязано вернуть автомобиль в актуальном состоянии, то есть в виде набора кусков ржавого металла. Второй вариант представляется более близким к действительности. Об этом позволяет судить, в том числе, и постановление суда надзорной инстанции, где прямо сказано, что нижестоящий «суд вынес решение о возврате истцу разобранного автомобиля». Вместо улучшенного суд присудил истцу ухудшенный автомобиль. Такое наказание М. понёс за свою якобы имевшую место вину, которую суд надзорной инстанции при всём старании обнаружить в деле не смог, что послужило ещё одним основанием для отмены предыдущего решения.
Но интересно даже не это, а вещественный состав имущества. Человек просил вещь, а получил набор составляющих вещи. Вместо автомобиля ему должны были вручить отдельно кузов, отдельно начинку. Когда истец получает не то, что просил, всё более или менее ясно — это против закона. Но как надлежит реагировать на ситуацию, когда истец изначально требует передачи ему не автомобиля, но набора агрегатов? С точки зрения банальной эрудиции, каждый индивидуум вправе получить хотя бы то, что осталось из его имущества. Но вне сферы действия здравого смысла картина становится менее ясной. В судебном решении надо указать норму материального права, применимую к данной ситуации, и обосновать необходимость применения именно этой нормы. То есть использовать и положительный закон, и положения доктрины права. Вот здесь-то и начинаются проблемы.
В самом деле, применимые к ситуации нормы обязательственного права допускают лишь два возможных варианта действий. И в ст. 728, и в более общей ст. 398 ГК РФ говорится либо о возврате вещи, либо о возмещении её стоимости. В приведённой ситуации требовать возврата вещи невозможно, ибо вещь в натуре не сохранилась, автомобиль разобран (а скорее всего и разворован). Тогда по закону остаётся одна возможность — денежная. Ею, кстати, и воспользовался затем М. в данном деле.
Но почему в угоду стройности теоретических взглядов некоторой группы лиц надо лишать людей возможности выбора варианта поведения? Почему М. не мог потребовать возврата сохранившихся частей своего автомобиля? Человек передал свою вещь другому лицу. Вещь погибла. Но сохранившиеся фрагменты вещи по-прежнему могут представлять интерес для человека, для данного конкретного человека, а не абстрактного разумно действующего субъекта экономических отношений.
А между тем нет никаких оснований для запрета подобного иска. Такой вывод просто неизбежен, если выйти за рамки прокрустова ложа господствующей доктрины и описать ситуацию с использованием термина «имущество», а не «вещь». М. передал АО обособленную часть своего имущества определённой ценности. В результате неправомерных действий АО изменились (местами необратимо) существенные свойства этой части имущества, в частности, снизилась её ценность. В данных обстоятельствах у М. появляется право на возврат сохранившейся части имущества и компенсацию соразмерно уменьшению ценности этого имущества. Тем более что закон конкуренцию исков отнюдь не запрещает, при этом нормы о виндикации в сравнении с нормами об обязательствах сформулированы гораздо более гибко, и имеют в виду именно имущество, а не вещь. В литературе также высказывались мнения о возможности совмещения вещно-правовых и обязательственно-правовых способов защиты прав в случае частичной гибели сложной вещи.
В ст. 128 ГК РФ в качестве примера упоминаются четыре разновидности имущества: вещи, деньги, ценные бумаги и имущественные права. О соотношении имущества в целом и вещей говорилось выше. Тема «вещи и права» будет освещена далее, хотя отдельные положения были высказаны в рамках освещения соотношения вещей и имущества. Предметом рассмотрения настоящей части станут отношения вещей, денег и ценных бумаг.
Юридическая природа денег и ценных бумаг представляет значительный интерес для исследователей. На протяжении исторического развития товарных отношений средства, обслуживающие товарный оборот, демонстрировали удивительную изменчивость своих форм при неизменности своих функций. Такая изменчивость, естественно, требовала и требует теоретического осмысления. Положения о сущности денег (не просто упоминания) имеются уже у классических римских юристов. Все последующие события и метаморфозы обращения денежных документов (появление ценных бумаг и бумажных денег, катастрофическое расстройство денежной системы в результате Первой мировой войны, введение безналичного обращения и, наконец, появление бездокументарных ценных бумаг) только подогревали интерес к ним. Масла в огонь добавил ГК РФ, причислив деньги и ценные бумаги к вещам. В настоящее время проблема сущности безналичных денег и бездокументарных ценных бумаг занимает едва ли не центральное место в цивилистической литературе.
Деньги, равно как и ценные бумаги, существенно отличаются от телесных вещей по своим свойствам. Несмотря на возможность их существования в телесной форме, определяющей для природы денег и ценных бумаг является не эта форма, а внутреннее содержание. Суть денег и ценных бумаг заключается отнюдь не в их вещественности.
Преобладание в деньгах и ценных бумагах не их собственных свойств, а свойств представляемых благ делает деньги и ценные бумаги в равной мере безразличными к природе носителя. Это безразличие проявляется в великом разнообразии форм и материалов, используемых для создания данных объектов.
Условность данного блага стала особенно очевидной с появлением безналичных денег, поэтому в литературе традиционно подчёркивается разница именно между двумя этим объектами. Наличные деньги суть вещи, на них возможно право собственности. Деньги на счёте не вещи, в отношении них у лица имеются только обязательственные права Гражданское право. Часть первая. Учебник / Под ред. Ю. К. Толстого. А.П. Сергеева. — М.: Теис, 1996, — С. 78-79 и 173.. Однако уже пришествие бумажных денег заставило многие умы провести чёткую разграничительную линию между «настоящими», то есть металлическими, деньгами и их бумажными представителями. При этом отмечается существенная разница между понятием денег по воззрениям оборота и по постановлениям государства, то есть между деньгами как средством обращения и деньгами как законным платёжным средством.
В судебной практике случаются ситуации, когда суду приходится специально напоминать сторонам о необходимости передачи ценной бумаги, исполнение по которой уже произведено Определение Верховного суда РФ № 81 В-99 пр-8, приведённое в пункте 2 обзора судебной практики по гражданским делам Верховного суда РФ за третий квартал 1999 года // ВВС РФ, 2000, № 5, с. 15.. В отношении денег такие напоминания явно излишни.
С другой стороны, при условии исчезновения вещественного носителя (безналичные расчёты и бездокументарные ценные бумаги) начало презента-ционности одинаково не может быть обнаружено ни в отношениях с участием денег, ни в отношениях с участием ценных бумаг.
Таким образом, деньги и ценные бумаги, независимо от их формы, являются документами, то есть разновидностями формализованной информации (но не вещами). Когда информация получает вещное воплощение, к данным документам становятся применимыми многие конкретные положения институтов вещного и обязательственного права. Хотя иная, нежели у телесных вещей, природа документированных денег и ценных бумаг накладывает существенные ограничения на участие их в вещных и обязательственных отношениях Валеев М.М. Вещи как объекты гражданских правоотношений: дисс. канд. юрид. наук. — Екатеринбург, 2003. — 218 с.. Документы в данном случае могут выполнять три из трёх возможных задач, определённых им М. М. Агарковым — подтверждают наличие правоотношения, являются обязательным условием возникновения правоотношения и (или) обязательным условием его реализации.
Вещи и субъективные права. При характеристике соотношения таких двух объектов гражданских правоотношений, как вещи и субъективные гражданские права, следует принять во внимание двойственную природу отношений между ними. С одной стороны, это отношения полной противоположности. С другой стороны, это отношения взаимной обусловленности.
Участие вещей в обращении опосредуется правами. Всякая вещь лишь тогда приобретает статус объекта правоотношения, когда в отношении неё возникнут те или иные субъективные права. Для объективного права вещь существует только как часть имущества. В состав имущества вещь включается благодаря субъективным правам, в данном случае вещным. Покидает имущество вещь также при посредстве прав, на сей раз обязательственных. Абсолютное большинство вещей в современном мире существуют, будучи связанными с тем или иным набором субъективных прав.
Ведущее значение, занимаемое субъективным правом в обороте вещей, получило своё несколько гипертрофированное выражение в теории права. Со средних веков до наших дней пользуется неизменной популярностью тезис о сугубо юридическом составе имущества лица. Имущество признаётся совокупностью принадлежащих лицу прав, а стоящие за правами вещи превращаются в их бледные тени. «Всякое имущество, в сущности, выступает как право. Действительно, сказать, что в состав имущества данного лица входит дом, фабрика, земельный участок, шкаф, автомобиль, драгоценность, любая другая реальная вещь, — значит сказать, что это лицо имеет право собственности на данную вещь». По сути, логическое развитие данного тезиса означает установление знака равенства между правом и вещью. Раз вещь есть часть имущества, а имущество есть права, значит, вещь есть право. В подобных рассуждениях есть некая доля истины — в части признания значимости права для «легализации» бытия вещи. Есть в них также и историческая обусловленность, так как схема «вещь=право» возвращает гражданскому праву столь чаемый им единый объект в виде имущества Берновский К. Объект права. — Харьков: Юридическое издательство НКЮ УССР, 1931.. Но не замечать реальных свойств реальных вещей можно только в теории, поэтому на всём протяжении существования данного тезиса он постоянно опровергался и опровергается практикой. К примеру, ни один законодатель не осмелился сформулировать понятие наследственного имущества без включения в него вещей, и действующий ГК не является исключением (ст. 1112).
В развитом обществе при соответствующем уровне правовых представлений происходит осознание самостоятельной ценности субъективных гражданских прав. Право становится самостоятельным объектом правоотношений, приобретает способность к обращению, не зависящему от обращения вещи. Право само становится вещью, по крайней мере, уподобляется ей. Не случайно основным элементом содержания понятия «бестелесная вещь» считается именно субъективное гражданское право. Право становится поводом для возникновения нового правоотношения. В этом новом правоотношении субъективное право выступает одновременно в двух ролях. Для данного отношения оно является объектом, тогда как для первоначального, в рамках которого и возникло, является элементом содержания.
Такая двойственность нисколько не облегчает адекватного восприятия ситуации в связи с чем вполне понятны постоянные настойчивые попытки приверженцев самых различных школ и направлений в цивилистике доказать несостоятельность рассмотрения субъективного права в качестве самостоятельного объекта правоотношений. В большинстве своём аргументация таких попыток заключается в сведении права к представляемому объекту, то есть вещи. В ряде случаев, действительно, передача права равносильна передаче вещи. Это справедливо в первую очередь для вещных прав. Но как только принять к рассмотрению не право собственности, а ограниченное вещное право или, тем более, право обязательственное, неправомерность подобного редуцирования становится очевидной. Помимо того, что теория, сводящая право к его объект}’, вступает в противоречия с формальной логикой и существующим положительным правом (один из таких примеров в случае с уставным капиталом юридического лица уже был рассмотрен ранее, но можно привести и некоторые другие), она совершенно не учитывает экономической подоплёки процесса автономизации субъективных прав.
Объект в виде вещи хорош для простого товарного общества, где стоимость не распадается на потребительную и меновую, где право есть средство получения вещи. В обществе товарно-капиталистическом ситуация иная. Контрагента по договору вполне может удовлетворить получение не вещи в единстве её меновой и потребительной стоимости, а исключительно стоимости вещи, выраженной в деньгах. Право есть средство получения абстрактной стоимости. Ещё большее удаление от реальности происходит в условиях финансового капитализма с его преобладанием стоимости фиктивной. В данных условиях истинную ценность представляют не вещи, а права на них. Оборот прав есть форма обращения фиктивной стоимости.
Коль скоро субъективное право приравнивается к другим объектам правоотношений, надлежит признать за ним два основных свойства, необходимых для участия в гражданском обороте — способность принадлежать кому-либо и способность переходить от одного лица к другому. Своеобразная природа прав накладывает отпечаток на обе эти характеристики.
Право, как бы его не определяли — то ли это сфера власти, то ли мера дозволенного поведения — нематериально . Поэтому оно совершенно не может находиться в физическом обладании лица. Отсюда минимальная значимость для прав как объектов правоотношений фактического владения. Применительно к вещам владение выполняет функцию оповещения третьих лиц о принадлежности вещи данному лицу. Принадлежность же права далеко не столь очевидна.
Закон специально ограничивает возможность передачи прав. Не могут быть переданы права, неразрывно связанные с личностью кредитора (ст. 383 ГК РФ). Права на нематериальные блага, или личные неимущественные права, вообще не могут отчуждаться или передаваться иным способом (ст. 150 кодекса). Особый порядок передачи установлен для исключительных праи па объекты интеллектуальной собственности (закон РФ от 09. 07. 1993 № 5351-1 «Об авторском праве и смежных правах», Патентный закон РФ от 23. 09. 1992 № 3517-1 а также ряд других нормативных актов).
Вообще различные категории прав подчиняются различным правовым режимам. Особенности этих режимов раскрываются при рассмотрении конкретных институтов вещных прав и обязательственного права. Тем не менее можно выделить некие положения, общие для всех категорий прав.
Права нельзя виндицировать. Если деньги не могут быть истребованы от добросовестного приобретателя, то права вообще остаются вне института виндикации. Они нематериальны, следовательно, ими нельзя владеть, следовательно, они не могут быть истребованы от владеющего несобственника.
Права, в отличие от вещей, не существуют в природном, естественном состоянии. Права есть порождение человеческой воли, продукт гражданского оборота. Права нематериальны. В силу этих обстоятельств гораздо более остро стоит вопрос доказывания не только принадлежности, но и существования прав. Если в отношении вещи установить её наличное бытие достаточно просто, то выяснить, существует ли право или нет, гораздо сложнее. Права получают своё внешнее выражение, объективированную форму существования только благодаря действиям людей. Поэтому установить существование права значит установить, совершены ли лицами необходимые действия. С другой стороны, такая особенность прав одновременно и облегчает определение их юридической судьбы, ибо действия, порождающие права (по большей части сделки), одновременно устанавливают их принадлежность.
Лицо, которому принадлежит право, может отказаться от него, так же, как от любого другого объекта гражданских правоотношений. Отказ от права сопровождается его прекращением, тогда как вещь сохраняет свою сущность и после прекращения. В данном контексте надо различать отказ от права и отказ от использования права. ГК прямо говорит, что отказ лица от осуществления принадлежащего ему права по общему правилу не влечёт прекращения этого права (п. 2 ст. 9). Рассматривая право как имущество, всегда следует помнить, что у всякого собственника в отношении его имущества есть правомочия владения, пользования и распоряжения. Так вот, предусмотренный ст. 9 ГК РФ отказ от осуществления — это, по сути, отказ от правомочия пользования правом. Владелец права может отказаться также от распоряжения им, сохраняя при этом право в составе своего имущества. Когда же лицо решит полностью отказаться от права, то есть проявит определённую волю больше не получать выгод от обладания данным имуществом, нет никакой причины сохранять связанность этим правом для обязанного лица.
Ранее была высказана мысль о целесообразности исключения из ст. 128 ГК РФ упоминания об имущественных правах с одновременным включением в состав главы 6 кодекса особой нормы, посвященной особенностям выступления субъективных гражданских прав в роли объектов гражданских правоотношений. В настоящее время законодательно определены условия оборота обязательственных прав (§ 1 главы 24 ГК РФ), а также прав на результаты творческой деятельности (законы об авторском праве, патентный, о селекционных достижениях и другие). Однако нет общей нормы, предопределяющей вопросы оборота прав всех категорий. С учётом задач Общей части кодекса и высказанных ранее положений можно предложить следующий текст данной нормы:
«Субъективные гражданские права могут переходить от одного лица к другому, если иное не установлено законом. Порядок отчуждения отдельных видов прав устанавливается законом» Валеев М.М. Вещи как объекты гражданских правоотношений: дисс. канд. юрид. наук. — Екатеринбург, 2003. — 218 с..
Наиболее подходящее место расположения данной статьи — между ст. 137 «Животные» и ст. 138 «Интеллектуальная собственность». Статьёй 137 завершается цикл норм о материальных видах имущества. Из двух основных категорий имущества нематериального, то есть субъективных прав и объектов интеллектуальной собственности последние отстоят от телесных вещей на максимальное расстояние, тогда как субъективные права имеют с вещами сравнительно более тесные связи.
Вещи, работы и услуги. Объектами гражданских правоотношений могут быть и другие фрагменты действительности, помимо вещей и прав. К числу таких компонентов относятся работы и услуги. Работы и услуги обычно определяются как действия, приводящие к определённому полезному результату. В качестве действий работы и услуги не могут рассматриваться как объекты правоотношений. Объектами правоотношения могут быть предметы внешнего мира, а не действия сторон отношения; действия сторон являются объектами субъективного права, но не правоотношения. С учётом данного замечания упоминаемые в ст. 128 ГК РФ работы и услуги правильнее будет считать не разновидностями действий, а разновидностями результатов действий. Это тем вернее, что для управомоченной стороны в отношении интерес представляет не сама по себе работа или услуга. И работы, и услуги интересны только как средство удовлетворения потребностей лица. Только в этом случае их можно признать благами и объектами гражданских правоотношений. Достаточно очевидно, что потребности удовлетворяются не самим процессом выполнения работы или оказания услуги, но исключительно достигаемым в ходе этого процесса полезным результатом.
Полезный результат может быть отделён от самого действия, способен к самостоятельному существованию, тогда сие действие именуется работой. Когда полезный результат действия слит с ним воедино, потребляется в процессе совершения действия, речь идёт об услуге. Разграничение работ и услуг традиционно проводится именно при помощи данного критерия, критерия овеществлённого результата. Вещь, таким образом, либо является частным моментом, составной частью объекта правоотношения — полезного результата, либо вовсе отсутствует в правоотношении.
В таких условиях имеется достаточно оснований для того, чтобы причислить отношения по изменению свойств вещей к категории услуг, а работами считать только те отношения, в рамках которых вещи создаются заново. Здесь, однако, возникает проблема капитального ремонта. Данное действие — типичный пример перехода количественных изменений в качественные.
Приходится констатировать, что проблему разграничения работ и услуг по признаку наличия овеществлённого результата невозможно решить на теоретическом уровне и затруднительно — на уровне конкретных фактов. Впрочем, данная задача может быть решена при условии использования не одного, а совокупности признаков (не только наличие вещественного результата, но и порядок распределения рисков, возможность привлечения третьих лиц и т. д.). Кроме того, нерешённость данной проблемы не создаёт какой-то серьёзной угрозы для общества, ибо различия в правовом регулировании работ и услуг отнюдь не составляют непреодолимой пропасти.
Вещи и информация. Правовые отношения могут возникать не только по поводу того, что побуждает людей к взаимодействию (вещей), результатов или форм такого взаимодействия (работ, услуг и прав). Правом регулируются также отношения, связанные с явлениями, обеспечивающими взаимодействие людей. Одно из таких явлений — информация. Информация служит предпосылкой абсолютно любой человеческой деятельности. Её большое значение давно осознано людьми и получило выражение в праве. В частности, процессуальное право только тем и занимается, что регулирует отношения людей, связанные с обращением информации. Материальное право тоже не оставалось в стороне от регулирования процессов циркуляции информации. Например, правовая система большинства государств содержит немало постановлений относительно различных тайн.
Однако в литературе информация рассматривается как относительно новый вид объектов правоотношений. По всей видимости, такое отношение к информации вызвано тем, что теоретическое осмысление данного феномена и в самом деле началось сравнительно недавно. Информация стала рассматриваться в качестве самостоятельного явления со своими законами существования, пожалуй, только в двадцатом веке. Процесс формирования научной парадигмы информации получил начальный импульс в работах отца-основателя кибернетики Н. Винера, но законченным его признать нельзя и в наше время. В этих условиях действительно не всегда просто увидеть информационную первооснову ряда правовых институтов. Однако осознание явления и его использование — это разные вещи. Информация выступает в праве поводом для возникновения субъективных прав и обязанностей с древнейших времён.
Многообразие видов и форм информации, помноженное на многообразие её содержания, предопределили очень широкий спектр ситуаций, в которых информация задействуется в общественных отношениях. Сообразно широте этого спектра формы правового опосредования использования информации бывают также весьма различными.
Исходя из особенностей правового регулирования информационных отношений, можно выделить следующие категории информации:
1. Информация, в отношении которой существуют исключительные права. Сюда включаются:
а) интеллектуальная собственность;
б) служебная и коммерческая тайна.
2. Информация, в отношении которой существуют неисключительные права. Это любая другая информация помимо названной выше, обращение которой опосредуется при помощи права.
В рамках каждой из групп складывается своё соотношение информации и вещи.
Наименованием интеллектуальной собственности в гражданском праве объединяются разнообразные результаты интеллектуальной деятельности людей. Все результаты можно объединить в две группы: 1) художественная собственность, то есть произведения науки, литературы, искусства; 2) промышленная собственность, то есть открытия, изобретения, полезные модели, промышленные образцы, фирменные наименования, товарные знаки, знаки обслуживания, наименования места происхождения товара.
Общими чертами объектов интеллектуальной собственности в сравнении с вещью являются:
нематериальный характер. Любой объект интеллектуальной собственности — это определённым образом организованная совокупность идей, решений, научных выводов, художественных образов, графических символов и тому подобных нематериальных результатов труда авторов. Если вещь есть тело физическое, то объект интеллектуальной собственности, выражаясь образно, есть «тело духовное»;
необходимость при этом внешнего выражения, объективной формы. Правовые отношения по поводу результатов интеллектуальной деятельности возникают только после того, как эти результаты будут объективированы, выражены вовне, перенесены на материальный носитель. В большинстве случаев таковым материальным носителем оказывается вещь в тесном смысле слова, вещь телесная. Данный факт нашёл отражение в законодательстве. Например, в п. 2 ст. 4 Патентного закона РФ при перечислении возможных объектов изобретения на первом месте стоит устройство, в данном случае выступающее синонимом вещи. Объекты интеллектуальной собственности, как всякие духовные явления, в нашем мире существуют только посредством неких физических явлений. Право не желает иметь дел с «духовными телами», а требует замещения их телами вполне осязаемыми.
Можно пойти дальше и сказать, что на самом деле необходимость воплощения объекта интеллектуальной собственности в какой-либо материальной форме всегда означает необходимость именно вещной фиксации. К примеру, произведение как система образов (нематериальный объект) даже в сознании своего создателя существует в некоей материальной форме. Особенности функционирования мозга таковы, что всякая интеллектуальная деятельность обеспечивается некоторой совокупностью материальных процессов — движением нейронов и химических веществ. Не покушаясь на основной постулат психологии о несводимости психического к физиологическому, всё-таки можно утверждать, что первым экземпляром произведения выступает голова его создателя. Хотя такое понимание ситуации формально вполне соответствует определению экземпляра произведения в ст. 4 закона РФ «Об авторском праве и смежных правах», совершенно очевидно, что это не соответствует общему смыслу, придаваемому данному понятию законом. Закон в понятии экземпляра произведения подразумевает прежде всего обособленность произведения от автора, обеспечивающую возможность выступления экземпляра произведения в качестве объекта гражданских правоотношений. Такому понятию более всего соответствует вещь.
Кроме того, сама природа многих произведений делает нерасторжимой их связь с вещью, вне вещи эти произведения существовать не могут.
И даже возможность устной формы существования произведения (п. 2 ст. 6 закона РФ «Об авторском праве и смежных правах») не вполне разрушает заявленный тезис об обязательном вещном воплощении объекта интеллектуальной собственности. Данной формы, может быть, и достаточно для возникновения прав автора. Но вот при защите этих прав от нарушений «незадокументированное» произведение окажется в довольно странном положении — оно вроде бы есть, но подтвердить его существование нечем, и что защищать — неизвестно.
Существует ещё один аспект соотношения вещи и результата творческой деятельности. Закон всё своё внимание уделяет ситуации, когда вещь выступает носителем такого результата. Но ведь возможна и обратная ситуация, когда вещь выступает предметом, отражённым в каком-нибудь, например, произведении. Когда объектом изображения в произведении становится человек, его интересы защищаются посредством института личных неимущественных прав. Но и при отображении в произведении какой-либо вещи её собственник может иметь интерес к тому или иному характеру такого отображения.
Нельзя сказать, что право совсем игнорирует данные вопросы. Например, заинтересованный собственник может заключить с автором договор заказа (ст. 33 закона РФ от 09. 07. 1993 № 5351-1 «Об авторском праве и смежных правах»), но это возможно только до создания произведения. Когда отражение вещи помещается в средстве массовой информации, можно требовать по крайней мере достоверности такого отражения, так как закон РФ от 27. 12. 1991 № 2124-1 «О средствах массовой информации» устанавливает обязанности журналистов по сообщению достоверной информации (ст. ст. 49 и 51 закона).
Какое-либо общее решение ситуации в законодательстве отсутствует. Необходимость его формулирования, безусловно, не так остра, в сравнении со многими другими правовыми проблемами. Однако это не устраняет возможности предпринятая законодательных действий по предотвращению возможных конфликтов частных интересов.
Объекты интеллектуальной собственности снабжаются исключительными правами либо по формальному признаку (например, произведения), либо по содержательному, но с условием искусственной формализации (например, изобретения) Гражданское право Учебник для вузов. Часть первая / Под общей редакцией д. ю. н., проф. Т. И. Илларионо-вой, к. ю. н., доц. Б. М. Гонгало и к. ю. н., доц. В. А. Плетнёва. — М.: 1998. — С. 40 и 144.. Для признания информации служебной и коммерческой тайной оба признака используются в совокупности. ГК РФ предоставляет статус охраняемого объекта (охраняемого посредством исключительных прав) только такой информации, которая удовлетворяет следующим признакам: 1) она неизвестна третьим лицам; 2) она имеет действительную или потенциальную ценность; 3) к ней нет свободного доступа на законном основании; 4) принимаются меры для сохранения её конфиденциальности (ст. 139 кодекса).
В совокупности указанные признаки образуют понятие информации, составляющей служебную или коммерческую тайну. Для данного понятия характерен менее высокий уровень требований к материальному выражению. Никаких специальных правил закон на этот счёт не содержит, а потому применимо общее теоретическое положение о возможности существования информации только в объективной форме. Данная форма может не быть вещью, а с учётом специфики современной ситуации и особенностей предпринимательских отношений она скорее всего не будет вещью. Впрочем, трудности процедурного порядка и здесь могут привести к корректировке первоначально широкого понятия частной тайны.
Предоставление обладателю информации исключительных прав на её использование служит целям удержания информации или, в превращенной форме, целям получения прибыли от использования информации другими лицами. Во всяком случае, институт исключительных прав защищает интересы монопольного держателя информации. Неисключительные права на информацию служат противоположным целям. Они ориентированы не на удержание информации у лица, а на получении информации от других лиц. Неисключительные права защищают интересы лиц, информацией не обладающих. В таком соотношении исключительных и неисключительных прав на информацию можно увидеть некое подобие отношений вещных и обязательственных прав на вещи.
Понятие неисключительных прав используется в законодательстве применительно к регулированию оборота объектов интеллектуальной собственности (неисключительная лицензия в Патентном законе, неисключительные права в законе «Об авторском праве» и т. д.). В то же время информационные отношения участников традиционных обязательств также приводят к возникновению прав и обязанностей, по сути своей аналогичных неисключительным правам. В обоих случаях речь идёт о предоставлении возможности использовать определённую информацию. Различие только в природе этой информации.
Действующий ГК примечателен тем, что в нём во многих случаях вещи называются своими именами. Поэтому в нормах Общей части и положениях о многих договорах прямо предусмотрена обязанность стороны предоставить контрагенту ту или иную информацию (ст. ст. 67, 495, 726 и ряд последующих, 779, 804 и др.). Есть и непрямые указания на порядок обращения информации -ст. ст. 184, 186. 342, 563, 944 и т. д. Для подобной информации закон не устанавливает никаких правил её передачи, что означает свободу усмотрения сторон в выборе формы общения. Следовательно, вещная форма для обращения данной разновидности информации имеет наименьшую значимость. Тем не менее, связь информации с вещами от этого не ослабевает, ведь большинство информационных обязанностей сформулированы в статьях, посвященных обороту имущества, то есть, прежде всего вещей. Вещи здесь выступают как основной предмет информации.
Вещи и нематериальные блага. Сравнение вещей с другими объектами гражданских правоотношений было бы неполным без соотнесения вещей и нематериальных благ.
Это просто объекты-антиподы. Если вещь суть архетипичный объект правоотношения, то нематериальные блага вообще затесались в число объектов едва ли не по ошибке. Они настолько далеки от основы гражданских отношений, что регулирование их гражданско-правовыми средствами следует признать скорее вынужденной аналогией права, чем закономерным явлением. Поэтому если и можно считать нематериальные блага объектами правоотношений, то очень специфическими. Ибо в отношении таких благ возникают исключительно неимущественные права, не предоставляющие никакой свободы распоряжения ни правами, ни благами. Традиционно всякое гражданское право характеризуется двоякой свободой. «Гражданскими правами называются такие отношения, которые защищаются не иначе, как по инициативе частных лиц — обладателей этих отношений… Существенный прогресс в развитии гражданского права произошёл лишь тогда, когда, кроме права защиты, к субъектам индивидуального обладания перешло право распоряжения, то есть тогда, когда гражданские права не только защищались, но также устанавливались и прекращались по инициативе частных лиц». И конечно же, при разговоре о нематериальных благах и личных неимущественных правах невозможно не упомянуть крайне своеобразную конструкцию ст. 150 ГК РФ. В п. 1 данной статьи как однопорядковые явления, через запятую. перечисляются собственно нематериальные блага и права на них. Столь грубое пренебрежение всеми правилами и понятиями юридической логики ещё могло бы быть хоть как-то оправдано, если бы в пункте первом было только одно предложение. Тогда можно было бы сказать, что такое перечисление ни в коем случае не является отождествлением столь разных правовых явлений, а просто обусловлено необходимостью с минимальными затратами слов (принцип законодательной экономии) высказаться по поводу ограничения оборотоспособности обеих категорий объектов гражданских правоотношений. Но нет, во втором предложении снова чёрным по белому написано про «личные неимущественные права и другие нематериальные блага». А в п. 2 статьи появляется и вовсе нечто невообразимое — «нематериальные права» (как будто существуют права материальные).
Данная ситуация обладает тройным потенциалом противоречивости. Во-первых, безусловно, не прав законодатель, отождествляя нематериальные блага и права на них. Право зачастую способно выступать в качестве самостоятельного блага и быть объектом отношений, но даже в этом случае оно никогда не может быть тождественным тому первоначальному благу, которое послужило причиной его возникновения. Право может стать благом, но благо никогда не может стать правом.
Во-вторых, совершенно непонятно, почему личные неимущественные права оказались приравненными к объектам гражданских правоотношений. По общему правилу субъективные права могут быть объектами правоотношений, но так происходит почти исключительно в случаях передачи прав. Личные неимущественные права не могут быть переданы в принципе — ни по воле лица, ни помимо её, ни против. В таких условиях предполагать возникновение каких-то правоотношений вокруг личных неимущественных прав было бы весьма странным.
В-третьих, вызывает сомнения соединение в одной категории «личных неимущественных прав и других нематериальных благ» двух качественно отличающихся друг от друга разновидностей объектов гражданских правоотношений. В ст. 150 наряду с такими традиционными нематериальными благами, как жизнь, здоровье, честь, достоинство и другими, оказалось упомянуто право авторства. Отношения авторства относятся к иной области гражданско-правовых отношений, нежели личные неимущественные отношения. Личные неимущественные отношения тесно и неразрывно связаны с личностью субъекта права, они не предполагают возможности развития имущественных связей. В отличие от них отношения творческого характера «характеризуются тем, что соответствующие духовные (нематериальные) блага, по поводу которых складываются эти социальные связи, имеют своё самостоятельное социальное бытие, не зависящее от личности как таковой». Ещё одним отличительным признаком отношений по поводу объектов творческой деятельности служит связь имущественных и неимущественных прав, возникающих у творца в рамках данных отношений». Поэтому приравнивать право авторства к личным неимущественным правам означает игнорировать достижения науки гражданского права.
Можно рассматривать появление права авторства в ст. 150 ГК РФ в качестве указания не на весь комплекс правомочий автора, а на одно из его правомочий неимущественного характера — называться автором данного произведения (ст. 15 закона РФ от 09. 07. 1993 № 5351-1 «Об авторском праве и смежных правах»). Но и тогда праву авторства нет места в данной статье. Во-первых, у автора имеется множество других правомочий неимущественного характера, и совершенно непонятно, почему одно из них оказалось «более неимущественным», чем другие. Во-вторых, даже будучи неимущественным, право авторства направлено на регулирование совершенно специфической сферы общественной жизни и никак не перекликается с иными неимущественными правами, упомянутыми в ст. 150. Цель отражения в Общей части ГК институтов интеллектуальной собственности вполне достигается существованием ст. 138, поэтому нет никакой нужды упоминать в Общей части ещё и отдельные авторские полномочия.
С учётом указанных недостатков текста ст. 150 ГК РФ внесение в неё изменений представляется совершенно необходимым. Изменения, как минимум, должны выражаться в полном исключении из текста любого отождествления личных неимущественных прав и нематериальных благ. Такой минимальный вариант правки приведёт к следующему результату:
«Статья 150. Нематериальные блага и личные неимущественные права
Жизнь и здоровье, достоинство личности, личная неприкосновенность, честь и доброе имя, деловая репутация, неприкосновенность частной жизни, личная и семейная тайна, свобода передвижения, иные нематериальные блага, а равно личные неимущественные права, принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона, неотчуждаемы и непередаваемы иным способом. В случаях и в порядке, предусмотренных законом, личные неимущественные права на нематериальные блага, принадлежавшие умершему могут осуществляться и защищаться другими лицами, в том числе наследниками правообладателя.
Личные неимущественные права защищаются в соответствии с настоящим Кодексом и другими законами в случаях и в порядке, ими предусмотренных, а также в тех случаях и тех пределах, в каких использование способов защиты гражданских прав (статья 12) вытекает из существа нарушенного нематериального права и характера последствий этого нарушения».
Как максимум, возможна реализация предложений специалистов по личным неимущественным правам об упорядочении системы данных прав.
Таким образом, несмотря на все изменения, вещи по-прежнему сохраняют за собой центральное место в системе объектов гражданских правоотношений. Такое их значение обеспечивается несколькими обстоятельствами. Во-первых, в сравнении со всеми прочими объектами гражданских отношений вещи оказываются объектами, в наибольшей степени приближёнными к базовым потребностям человека. Отсюда высокий удельный вес вещных отношений в обществе. Во-вторых, вещи продолжают играть заметную роль даже в тех отношениях, которые складываются по поводу других объектов (прав, работ, информации и т. д.). В-третьих, сама типовая схема вовлечения в правовой оборот любого объекта заимствована у вещей. Связь «объект — абсолютное право» есть всего лишь выражение (посредством чуть более абстрактных терминов) связи «вещь — право собственности» Валеев М.М. Вещи как объекты гражданских правоотношений: дисс. канд. юрид. наук. — Екатеринбург, 2003. — 218 с..
3.1 Общие положения о режиме вещи
Главенствующее место вещи в системе объектов гражданских правоотношений, а, следовательно и главенствующее место режима вещи, отчётливо прослеживается во всём гражданском законодательстве. В самом деле, все подотрасли имеют в виду прежде всего вещь Валеев М.М. Вещи как объекты гражданских правоотношений: дисс. канд. юрид. наук. — Екатеринбург, 2003. — 218 с.. Собственник владеет, пользуется и распоряжается своим имуществом (ст. 209 ГК РФ) своей волей и в своём интересе. И позитивные (традиционная триада правомочий собственника), и негативные (исключительный характер права собственности) составляющие права собственности в полной мере применимы только к телесной вещи. Данный факт постоянно отмечается в литературе Пашуканис Е. Б. Избранные произведения по теории общей права и государства. — М.: Наука, 1980, с. 87-88..
В понятии обязательства (ст. 307 кодекса) на первое место закон ставит передачу имущества, подразумевая под ней, прежде всего, передачу вещей.
Список переходящих по наследству объектов также открывают вещи (ст. 1112 кодекса) Собрание законодательства Российской Федерации. 29 января 1996, № 5, ст. 410..
И только в творческих отношениях вещи уходят на второй план, становясь всего лишь способами воплощения результатов творчества (впрочем, и сами эти способы обладают свойственным им режимом, причём довольно своеобразным). Но на самом деле даже здесь они незримо присутствуют «в первой линии», ибо именно в сравнении с вещами, с их режимами, формируется специфический режим таких объектов гражданско-правовых отношений, как результаты творческой деятельности. Не случайно п. 5 ст. 6 закона РФ от 09. 07. 1993 № 5351-1 «Об авторском праве и смежных правах» особо оговаривает, что «авторское право на произведение не связано с правом собственности на материальный объект, в котором произведение выражено. Передача права собственности на материальный объект или права владения материальным объектом сама по себе не влечет передачи каких-либо авторских прав на произведение, выраженное в этом объекте» ВСНД и ВС РФ от 12.08.1993, № 32, ст. 1242..
Каковы же упомянутые типические черты режима вещи, обеспечивающие вещам столь завидное положение? Основные параметры режима любого объекта, в том числе вещи, заложены в определении этого объекта. Из определения вещи вытекает в первую очередь то, что она является объектом природы. Проявлениями качественной определённости служат: а) обособленность-независимость; б) устойчивость-тождество; в) единство-единичность. Помимо этих черт, телесная вещь обладает набором дополнительных свойств. В число таких свойств включаются: а) материальность; б) осязаемость; в) телесность (пространственная определённость, пространственная ограниченность) Магазинер Я.М. Объект права // Очерки гражданского права. — Л.: Издательство Ленинградского университета, 1957, — С. 66..
Все эти качества присущи вещам от природы, на основании естественных закономерностей развития материального мира. Для вовлечения вещей в оборот в качестве объектов правоотношений человеку остаётся только использовать эти свойства так или иначе. С другими объектами правоотношений всё намного сложнее. Ни один объект, помимо вещи, не может похвастаться аналогичным набором качеств. У каких-то объектов нет тела, другие и вовсе нематериальны. Для того чтобы такие объекты можно было присвоить, первоначально приходится тем или иным способом сообщать этим объектам свойства вещи.
И вещь, и человек равно являются материальными объектами природы, подчиняющимися её законам. Они имеют подобные жизненные циклы. Поэтому использование вещей для удовлетворения потребностей человека не встречает особых препятствий, ибо преодолевать, или обходить законы природы в данном случае не требуется. Heвещи имеют более социальное, нежели природное происхождение, и извлечь полезные свойства из них гораздо сложнее. В частности, существует достаточно мало вещей, которые не могли бы быть использованы человеком в одиночку (даже двуручной пилой можно работать одному). Взаимодействие человека и вещи получает правовое значение в основном только потому, что этим взаимодействием затрагиваются интересы окружающих людей. Качественно иная ситуация складывается при использовании других объектов. Большинство из них изначально существуют только как продукт общения (таковы, например, права) и, конечно, использовать их можно только посредством вступления в отношения с другими людьми. Значит, здесь участие общественности есть не «необходимое зло», сопровождающее использование объекта, но первейшее условие такого использования Валеев М.М. Вещи как объекты гражданских правоотношений: дисс. канд. юрид. наук. — Екатеринбург, 2003. — 218 с..
Устойчивость вещи создаётся естественными причинами — силами атомного и электромагнитного взаимодействия, силами трения, тяжести и т. д. Устойчивость иных объектов всегда создаётся искусственно, и чаще всего посредством их отражения в вещах. Право фиксируется в документе, произведение в экземпляре, изобретение в устройстве, селекционное достижение в животном или растении и т. д.
Впрочем, продолжительная история изобретения различных способов вовлечения в оборот объектов, не являющихся вещами, не прошла бесследно для самих вещей. Право в ходе исторического развития обогатилось многочисленными новыми механизмами и конструкциями, для оборота вещей не нужными. Эти механизмы и конструкции со временем стали оказывать обратное влияние и на первооснову права — понятие и режим вещи. Одним из итогов данного процесса стало размывание юридической категории вещи. Сегодня вещью могут назвать право или энергию. Режим телесной вещи тоже во многом изменился.
Вообще любой режим вещи конструируется для опосредования той или иной роли, которую играет данная вещь в конкретном общественном отношении. Ведущим элементом, определяющим роль вещи в отношении, изначально является природа вещи, когда особенности правового положения данного объекта правоотношений обусловливаются в первую очередь его естественными, природными свойствами.
В наши дни роль вещи зачастую определяется уже не только и не столько естественными свойствами вещи, сколько свойствами отношений, в рамках которых используется вещь. Во множестве отношений природная сущность вещи не играет никакого значения, важно лишь то, для чего вещь используется в данный момент. Например, товаром в договоре купли-продажи может быть принципиально любая вещь, независимо от её природы. Установленное ограничение перечня вещей, способных быть товаром в купле-продаже (ст. 455 ГК РФ) Комментарий к Гражданскому кодексу РФ, части первой (постатейный) / Под ред. О. Н. Садикова, — М.: ИНФРА-М, 1997. — 1062 с., опирается исключительно на указания закона, а не на какие-то присущие вещам признаки.
Аналогичная ситуация и в залоговых отношениях. Здесь также особенности правового положения заложенной вещи определяются не столько её природой, сколько социальной ролью. Поэтому ст. 336 ГК о предмете залога столь похожа на его ст. 455. В обоих случаях специальный режим вещи определяется её общественным значением, взятым в отвлечении от естественных свойств данной вещи. В общем виде можно сказать, что критерий выделения режима вещи может иметь не природный, а социальный характер (социальность может означать преобладание воззрений не физики, а экономики, политики, этики) Комментарий к Гражданскому кодексу РФ, части первой (постатейный) / Под ред. О. Н. Садикова, — М.: ИНФРА-М, 1997. — 1062 с..
Оба критерия применяются не изолированно друг от друга, а тесно переплетаются и постоянно взаимодействуют. Некая искусственность и субъективность, изначально присущие всякому правовому режиму, как творению социума, потенциально способны развиться до полного игнорирования истинного положения вещей. Никакая самая явная природная особенность вещи не будет приниматься во внимание при обсуждении её режима, если общество посчитает её несущественной. Например, если законодатель постановил считать воздушные суда недвижимостью (абз. 2 ст. 130 ГК РФ), то все убедительные рассуждения и доводы об изначально мобильной природе данных объектов не смогут изменить их правой режим.
С другой стороны, даже самые безразличные к реальным свойствам вещей отношения, подобные названным отношениям купли-продажи и залога, видоизменяются в зависимости от природы своего объекта. В главе 30 ГК РФ есть специальный § 7 о продаже недвижимости, а залог недвижимости опосредуется институтом ипотеки, для создания которого одного ГК оказалось мало, потребовался ещё специальный закон (федеральный закон от 16. 07. 1998 № 102-ФЗ «Об ипотеке (залоге недвижимости)»).
Каждая вещь имеет тот или иной режим. Даже res nullius обладают соответствующим режимом, пусть все характеристики этого режима выражены отрицательными величинами — такие вещи никому не принадлежат и никак не оборачиваются Суханов Е. А. Объекты права собственности. // Закон. — 1995. — № 4. — С. 14..
Режим вещи является изменчивой величиной. В зависимости от наступления тех или иных юридических фактов он, во-первых, появляется, затем так или иначе видоизменяется, а когда-то и вовсе прекращается. Данный процесс можно представить и с другой точки зрения, выразить в иных терминах. С момента появления вещи (а иногда и ранее) к ней начинают применяться те или иные нормы закона, те или иные положения договоров, те или иные последствия совершения односторонних сделок. Конфигурация всего этого набора условий юридического существования вещи в каждый данный момент времени различна и определяется наличными юридическими фактами. В ходе своего развития режим конкретной вещи может трансформироваться от одной нормативной модели к другой и обратно. Вещь, находящаяся в собственности, становится предметом обязательства и в итоге опять обретает собственника, но уже другого. Урожай на корню (недвижимый объект собственности) в случае продажи становится движимым предметом обязательства. Примеров подобных превращений множество.
Правовое положение вещи может представлять собой одновременное сочетание различных нормативных моделей. К примеру, очень сложна структура режима предприятия, переходящего по наследству. Здесь переплетаются положения всех подотраслей и институтов гражданского права. Предприятие одновременно рассматривается как особый объект вещного права, как часть наследственного имущества, как объект доверительного управления наследством, как предмет самых различных обязательств; возможно его рассмотрение в качестве предмета залога, отказа и возложения; предприятие может быть чьей-то обязательной долей в наследстве; предприятие может быть включено в состав конкурсной массы и т. д.
Режим каждой конкретной вещи уникален. Уникальность предопределяется неповторимым сочетанием свойств данной вещи как объекта природы и как объекта отношений. Вместе с тем все эти свойства принимаются в расчёт исключительно в случае их отражения в системе норм или в договоре (договор как источник права, впрочем, во многом подобен нормативному акту, особенно если им оформлены длящиеся отношения).
Нормативность правовой системы, в свою очередь, является только отражением массовидности и типичности реальных общественных отношений. Одним из проявлений нормативности экономического быта является принципиальная похожесть условий существования в нём вещей, обладающих сходными характеристиками или участвующих в сходных отношениях. Это свойство общественных отношений делает возможным создание их идеальных моделей, построение системы правовых норм. Норма права, институт, отрасль — всё это идеальные модели, принципиальные схемы, юридические конструкции, созданные на основе обобщения реальных ситуаций, реальных отношений, реальных режимов (в данном случае слово «режим» используется для обозначения не правового феномена, а его фактического предтечи).
Поэтому законодательство и теория оперируют не реальными режимами реальных вещей, а их типовыми схемами. Какое содержание стоит за словосочетанием «правовой режим индивидуально-определённой вещи»? Только то, что к такой вещи применяются соответствующие положения закона о вещах, определяемых индивидуальными признаками Валеев М.М. Вещи как объекты гражданских правоотношений: дисс. канд. юрид. наук. — Екатеринбург, 2003. — 218 с..
Совсем другое дело, когда говорится о правовом режиме какой-то конкретной вещи, например, стереомагнитолы производства определённой фирмы, определённой модели, имеющей определённый серийный номер. В данной ситуации отвлечение от реальных свойств вещи уже невозможно; также невозможно рассматривать сию магнитолу вне контекста тех отношений, объектом которых она является. Установление конкретного режима конкретных вещей, являющееся составной частью более общей проблемы юридической квалификации конкретной жизненной ситуации, — удел и прерогатива судей и прочих практикующих юристов.
В законодательстве, а особенно в литературе (включая настоящую работу) термин «режим» используется в различных значениях. Таковых значений можно выделить два. В основе первого лежит анализ правового положения индивидуальной вещи. Второе получается при анализе положений закона, определяющих условия оборота не единичных вещей, а их категорий. Соотношение между двумя разновидностями значений термина «режим» в чём-то подобно соотношению понятий «правоспособность» и «субъективное право». Правоспособность — это потенциальная возможность иметь субъективные права. Многие режимы также представляют собой только возможность возникновения субъективных прав в отношении вещи. Таков, например, режим полностью оборото-способной вещи (п. 1 ст. 129 ГК РФ). Содержание данного режима включает в себя свободу распоряжения вещью, не стеснённую никакими специальными ограничениями, помимо общего принципа уважения чужих прав. Эта свобода не сопряжена с наличием или отсутствием каких-то правоотношений и вытекающих из них субъективных прав Валеев М.М. Вещи как объекты гражданских правоотношений: дисс. канд. юрид. наук. — Екатеринбург, 2003. — 218 с.. При этом градации оборотоспособности традиционно рассматриваются как характерные проявления режима вещи, а О. А. Красавчиков вообще всё содержание категории режима рассматривал исключительно сквозь призму способности вещи находиться в обороте Красавчиков О. А. Объекты гражданских правоотношений // Советское гражданское право. Том первый..
С другой стороны, основу описания законного режима имущества супругов (ст. 33 Семейного и ст. ст. 257, 258 ГК РФ) составляет признание существования отношений совместной собственности и установление набора правомочий супругов в отношении общего имущества. Режим в данном случае выступает как производное от правоотношения, а не от нормы права. Режим вещи в узком смысле — это содержание тех правоотношений, объектом которых выступает данная вещь. В более абстрактном смысле режим означает вообще правовое положение вещи, независимо от того, какие правоотношения существуют относительно данной вещи, и существуют ли они вообще Комментарий к Гражданскому кодексу РФ, части первой (постатейный) / Под ред. О. Н. Садикова, — М.: ИНФРА-М, 1997. — 1062 с..
Представляется, что любые попытки систематизации режимов вещей всегда будут основываться на широком, или абстрактном, понимании режима. Использовать для этой цели узкое, или конкретное, значение режима, по всей видимости, невозможно. Понятие режима как набора конкретных правомочий относительно конкретной вещи исключает возможность установления закономерных связей между различными режимами. Режим как производное от ситуации крайне неудобен для установления тенденций развития ситуаций. Совсем другое дело режим как набор отвлечённых правил. Здесь вполне возможно выделение классов и способов их взаимодействия между собой.
Поскольку обобщённые представления, типовые схемы применимых к вещам режимов находят своё отражение в положениях объективного права, то и система таких представлений во многом подобна системе права. При обсуждении режимов вещей можно говорить об их различных уровнях и группах. Есть режимы, определяющие положение вещей на уровне гражданского права в целом (универсальные режимы, режимы Общей части). Есть режимы, применимые только при анализе вещно-правовых отношений. Некоторые режимы характерны только для случаев выступления вещей в качестве предметов обязательств. Особая природа и специфичное регулирование наследственных отношений предопределяет существование соответствующих режимов тех вещей. которые переходят по наследству. В творческих отношениях вещи находятся на вторых ролях, однако и здесь их принадлежность и порядок оборота оговариваются особо.
Внутри каждой из подотраслей, наряду с общими для всей подотрасли режимами, можно выделять режимы конкретного института Валеев М.М. Вещи как объекты гражданских правоотношений: дисс. канд. юрид. наук. — Екатеринбург, 2003. — 218 с..
В конечном счете, каждая норма, обслуживающая ту или иную ситуацию, вносит специфику в правовое положение вещи, поэтому можно говорить и о более частных режимах, чем режим института Садиков О.Н. Гражданское право России. — М.: ИНФРА-М, 2002. — С. 74..
Помимо норм права, параметры режима вещи могут определяться содержанием заключённых в связи с существованием вещи договоров. Причём характерной чертой гражданско-правового режима вещей как раз и является превалирование в нём не воли законодателя, а усмотрения сторон. Известно, что диспозитивные нормы составляют в ГК квалифицированное большинство Комментарий к Гражданскому кодексу РФ, части первой (постатейный) / Под ред. О. Н. Садикова, — М.: ИНФРА-М, 1997. — 1062 с..
В сравнении с договорами значение обычаев при определении гражданско-правового режима вещи существенно меньше. Тем не менее, оно всё же выше, чем в прочих отраслях права. Гражданский закон уступает место обычаю часто и охотно, тогда как УК, например, допускает применение обычая только в одном случае — при определении состава незаконного ношения холодного оружия (ч. 4 ст. 222 кодекса: «Незаконные приобретение, сбыт или ношение холодного оружия, в том числе метательного оружия, за исключением тех местностей, где ношение холодного оружия является принадлежностью национального костюма…») Валеев М.М. Вещи как объекты гражданских правоотношений: дисс. канд. юрид. наук. — Екатеринбург, 2003. — 218 с..
3.2 Характеристика отдельных видов режимов вещей
Существующая в законодательстве и в теории классификация вещей отражает дифференциацию режима вещи. Критериями данной классификации выступают присущие той или иной категории вещей нормативные модели режимов. Модели режимов устанавливаются во всём гражданском законодательстве. При переходе модели из потенциального в актуальное состояние она почти всегда модифицируются устанавливающимися договорными отношениями. Поэтому невозможно при рассмотрении перечня существующих разновидностей гражданско-правовых режимов ограничиваться рамками главы 6 ГК РФ.
В действительности существующую на сегодняшний день классификацию вещей, или классификацию режимов вещей, в точном смысле слова классификацией назвать нельзя. Классификацией именуется система соподчинённых понятий, используемая для установления взаимосвязей между этими понятиями или классами объектов Юридический энциклопедический словарь. — М.: Советская энциклопедия, 1987. — С. 45..
Каждая выделенная группировка режимов (простая — сложная, делимая -неделимая вещь и т. д.) существует самостоятельно, одна другую группировки не обусловливают. Убери одну — на остальных это никак не отразится. Между тем система характеризуется как раз взаимосвязанностью и взаимообусловленностью своих компонентов, позволяющей ей выступать в качестве единого целого. Применительно к режимам такой взаимосвязанности не наблюдается, поэтому признака системности в данной совокупности обнаружить нельзя.
Более уместно говорить о перечне, наборе, совокупности возможных режимов вещи. Изложение полного перечня всех возможных режимов вещи стало бы своеобразной интерпретацией правовых положений, своего рода повествованием о юридической жизни общества с точки зрения вещи. Но для этого пришлось бы пересказать содержание всего гражданского права. В условиях очевидной невозможности подобного пересказа появляется необходимость сосредоточения внимания на некоторой группе режимов, рассмотрение которой позволит достичь наибольших научных результатов и представляет, поэтому наибольший интерес Валеев М.М. Вещи как объекты гражданских правоотношений: дисс. канд. юрид. наук. — Екатеринбург, 2003. — 218 с..
Данное обстоятельство позволяет выделить основные группы режимов вещей. К их числу следует отнести: 1) режимы универсальные, или же режимы Общей части; 2) специальные режимы (вещные; обязательственные; наследственные; режимы вещей в творческих отношениях).
Из числа названных наибольший интерес могут представлять универсальные режимы вещей. Для этого имеются свои основания. «Универсальный» означает разносторонний, охватывающий многое, имеющий разнообразное применение. Универсальный режим вещи должен, поэтому проявляться одновременно во всех или нескольких сферах юридического бытия данной вещи. Иными словами, особенности должны иметь место случае выступления вещи, как в роли объекта собственности, так и в роли предмета обязательства; не исключаются особенности наследования вещи и участия её в творческих отношениях. Отмеченное безразличие, индифферентность или же инвариантность универсальных режимов к специфике конкретных отношений и придаёт им особую значимость. Раз универсальные режимы вещей абстрагированы от всех частных аспектов отношений, в которых участвуют вещи, логично предположить, что именно в данных режимах в наиболее чистом виде отражено гражданско-правовое значение вещей как таковых. Универсальные режимы «могут позволить себе», насколько это вообще возможно, исходить в первую очередь из свойств самих вещей, опираться в регулировании «на природу вещей», а не какие-либо иные критерии. Из всех возможных для вещей правовых режимов универсальные оказываются ближе всех к естественному праву, понимаемому как некий правовой идеал.
Особенности отдельных универсальных режимов определяются спецификой критериев, кладущихся в основу выделения этих режимов.
1. Оборотоспособность вещи. Разграничение вещей в зависимости от их способности находиться в гражданском обороте излагается в ст. 129 ГК РФ. По общему правилу, изложенному в п. 1 статьи, всякая вещь полагается полностью оборотоспособной или, иначе выражаясь, не ограниченной в обороте. «По умолчанию» любая вещь имеет режим полностью оборотоспособной. В данной статье интересны два основных момента. Во-первых, когда закон говорит об ограниченно оборотоспособных вещах, на первом месте оказывается ограничение по кругу собственников. Лишь затем следует ограничение посредством выдачи специального разрешения. Представляется, что подобный способ изложения свидетельствует в пользу правильности высказанного тезиса о приоритете во всяком режиме вещноправовой составляющей.
Во-вторых, любопытен сам способ установления ограничений для участия вещей в обороте. Когда вопрос о способности вещей быть предметом правовых отношений обсуждается в трудах классиков цивилистики, рассуждения занимают довольно много места и всегда привязываются к свойствам вещей. Например, общим местом во всех работах является указание на невозможность частного присвоения воздуха, морских вод и т. д. Наш же современный закон сумел изложить всю теорию оборотоспособности в двух словах и при этом почти полностью проигнорировал любые свойства вещей. Вся теория оказалась очень проста. Есть запрет — вещь ограничена или изъята из оборота, нет запрета — оборачивается свободно.
В данном случае эту простоту сложно оценить положительно. Дело в том, что все ограничения оказались связаны только с субъективным фактором — волей законодателя. Никакие объективные обстоятельства Гражданский кодекс в расчёт не принимает. Тем самым снимаются всякие ограничения на пути возможных злоупотреблений власти или тех, кто эту власть использует.
Возможным отступлением от принципа законодательного субъективизма выглядит п. 3 ст. 129 ГК РФ. В самом деле, в нём объективные свойства вещей оказались как будто приняты во внимание. Земля и другие природные ресурсы законом выделены из общей массы объектов гражданских прав, и такое выделение произведено именно на основании особой физической природы природных ресурсов. Но в итоге опять получается та же картина, что и с прочими вещами — всё зависит от указаний закона (хотя исключение возможности применения подзаконных актов не может не радовать). Между тем п. 3 ст. 129 ГК может стать тем самым местом, где общество установит (если когда-либо решится на это) предел обвальному распространению частного присвоения, характерного для обществ нового и новейшего времени. Конкретный текст данного пункта обсуждать, наверное, пока преждевременно, поскольку проблема требует специального изучения, но сама идея представляется верной Валеев М.М. Вещи как объекты гражданских правоотношений: дисс. канд. юрид. наук. — Екатеринбург, 2003. — 218 с..
В ГК РФ существует противоречие между буквальным смыслом общей нормы, сформулированной в п. 2 ст. 129, и имеющимися конкретными случаями ограничения оборотоспособности объектов гражданских правоотношений (в данном случае вещей). В ст. 129 названы не все реально существующие случаи ограничения способности вещей находиться в обороте. При буквальном толковании абз. 2 п. 2 ст. 129 кодекса можно выделить два способа ограничения оборотоспособности вещи. Во-первых, вещь может принадлежать только определённым участникам оборота (ограничение по кругу собственников). Во-вторых, вещь может находиться в обороте только по специальному разрешению (лицензирование и сертификация). Возможно сочетание двух способов. Никакие иные способы ограничения оборотоспособности вещи по общему правилу не могут иметь места. Вещи могут потерять часть своей способности оборачиваться одним из двух указанных в ст. 129 ГК способов и только им.
Представляется, что на самом деле указанными в п. 2 ст. 129 примерами категория ограниченно оборотоспособной вещи не исчерпывается. Закон может установить, что какая-то вещь может отчуждаться лишь определёнными способами. Данную ситуацию можно наблюдать в законодательстве о природных ресурсах. Например, Лесной кодекс РФ прямо запрещает сдачу участков лесного фонда в субаренду (ст. 31 кодекса). Но для природных ресурсов такая ситуация допустима в силу прямого указания п. 3 ст. 129 ГК РФ. В отношении же других видов имущества подобные ограничения теоретически не должны иметь места. Дело в том, что нормы п. п. 2 и 3 ст. 129 кодекса являются исключениями из общего правила, изложенного в п. 1, о свободе обращения объектов гражданских прав. Все исключения допускают только буквальное или же ограничительное толкование. Если же толковать исключение расширительно, то это приведёт к уничтожению самого правила. Для гражданского права отрицать свободу обращения вещей дело совершенно немыслимое, поэтому по логике следует толковать п. 2 ст. 129 кодекса только буквально.
А между тем отнюдь не редкими являются законодательные ограничения круга возможных сделок в отношении вещей, не являющихся природными ресурсами. Возможно также ограничение в виде особо строгого порядка совершения сделок, когда такой порядок не сводится к получению специального разрешения. Например, абз. 3 ст. 36 закона РФ от 15. 04. 1993 №4804-1 «О вывозе и ввозе культурных ценностей» гласит: «Не допускается передача собственниками культурных ценностей правомочий по владению, пользованию и распоряжению указанными ценностями, а также продажа культурных ценностей, если эти действия могут способствовать незаконному вывозу и ввозу культурных ценностей». Статья 5 закона РСФСР от 15. 12. 1978 «Об охране и использовании памятников истории и культуры» устанавливает, что при продаже данных памятников государство имеет преимущественное право покупки.
Не вписывающиеся в рамки п. 2 ст. 129 ГК РФ ограничения оборотоспособности вещей имеются не только в иных законах, но и в самом кодексе. Государственная регистрация сделок с недвижимостью (ст. ст. 131 и 165 кодекса) однозначно затрудняет оборот данного объекта, а посему столь же однозначно должна быть признана ограничителем оборотоспособности. При этом регистрация не ограничивает круг субъектов, которые могут обладать недвижимостью; она также не вводит и разрешительного порядка оборота недвижимости.
Отмеченное несоответствие общих положений ГК и его же частных норм, а также правил других законов требует своего разрешения. Здесь возможны два варианта. Можно применить положение абз. 2 п. 2 ст. 3 ГК РФ о верховенстве кодифицированного акта и признать не соответствующими кодексу все нормативные акты, ограничивающие оборотоспособность вещей способами, отличными от указанных в ст. 129. Но что делать с самим кодексом? Ведь мы имеем дело с противоречием между общей и специальной нормой. А такие противоречия должны разрешаться исключительно в пользу особого правила.
Поэтому более правильным и целесообразным представляется второй вариант, когда изменения следует внести в общую норму. Можно видеть, что в реальности оборотоспособность вещи ограничивается не только кругом собственников и/или разрешительным порядком, применяются и иные способы, в частности, ограничивается круг сделок и осложняется порядок совершения сделок. Причём во всех приведённых примерах такие ограничения представляют собой не прихоть полицейского государства, а действительную необходимость. Поэтому вполне правомерным будет изложение п. 2 ст. 129 ГК РФ посредством более общих формулировок, охватывающих все существующие способы ограничения оборотоспособности вещи. Возможный вариант такой более общей редакции:
«Виды объектов гражданских прав, которые могут принадлежать лишь определённым участникам оборота, нахождение которых в обороте допускается по специальному разрешению либо ограничено иным образом (объекты, ограниченно оборотоспособные), определяются законом или в установленном им порядке».
При таком подходе отпадает всякая необходимость в существовании ст. 141, и её можно будет безболезненно исключить из Гражданского кодекса.
Правила ст. 129 ГК об оборотоспособности сформулированы для всех объектов гражданских прав, а не только вещей. Однако они небезосновательно рассматриваются как основание классификации вещей. Считается общим местом утверждение о том, что вещи являются основным объектом гражданских правоотношений, оно даже вошло во многие определения вещи. Плюс к этому в отношении многих объектов сама процедура ограничения оборотоспособности является просто излишней. Способность субъективных прав и обязанностей, а также продуктов духовного творчества обращаться на рынке всецело определяется законодательством, поэтому необходимость как-то специально ограничивать их оборот почти не возникает Валеев М.М. Вещи как объекты гражданских правоотношений: дисс. канд. юрид. наук. — Екатеринбург, 2003. — 218 с..
2. Способность вещи к передвижению. Другой критерий классификации вещей — их способность к передвижению. По этому признаку все вещи, способные быть объектами правоотношений, приобретают режим движимости или недвижимости. В соответствии со ст. 130 ГК РФ недвижимой признаётся всякая вещь, прочно связанная с землёй. Прочная связь с землёй проявляется в том, что данную вещь невозможно переместить без несоразмерного ущерба её назначению. В кодексе приводятся примеры недвижимых вещей — земельные участки, участки недр, обособленные водные объекты, леса, многолетние насаждения, здания, сооружения. Все эти объекты относятся к категории вещей, «недвижимых по природе». Вместе с тем ГК допускает существование и «недвижимости по закону». Подлежащие государственной регистрации воздушные и морские суда, суда внутреннего плавания, космические объекты Гражданский кодекс прямо называет недвижимостью и предусматривает возможность расширения круга таких объектов.
Практику отнесения к недвижимости объектов, специально созданных для самостоятельного перемещения в пространстве, то есть транспортных средств, нельзя признать вполне согласующейся со здравым смыслом. Здесь вступает в свои права особая юридическая логика — данный приём использован в целях придания этим объектам статуса, соответствующего их выдающемуся месту в современном хозяйстве. Другое дело, что данное место вполне можно было обозначить и без нарушения здравого смысла, сказав, например, что оборот указанных в законе видов имущества подчиняется правилам оборота недвижимости.
Необходимость создания для недвижимости особого правового режима во многом определяется не столько её собственными свойствами, сколько тем общественно-политическим значением, которое она имеет.
Как и для всякого прочего имущества, для недвижимости режим строится с опорой прежде всего на абсолютное право. Приоритет вопросов собственности применительно к недвижимости проявляется в том, что её особый режим предопределён особенностями владения данным имуществом. Недвижимость по своим объективным показателям не позволяет обнаруживать в отношении себя факт владения того или иного лица. Категория владения, понимаемого как принадлежность к хозяйству лица, в случае с недвижимостью размывается. Крайне сложно говорить о принадлежности земли к хозяйству, если всё хозяйство расположено на этой земле. В таком случае более уместным будет указание на принадлежность хозяйства к земле. Именно для компенсации недостаточности владения недвижимостью и создаётся для неё особый режим.
Граница между движимыми и недвижимыми вещами не является непреодолимой. Во-первых, критерии недвижимости достаточно размыты. Прекрасной иллюстрацией размытости служат дебаты по вопросу о природе металлических гаражей, особенно острые в столицах в связи с распространённостью там гаражей-«ракушек» — движимость это или недвижимость?
Во-вторых, вещи способны переходить из одной категории в другую. В качестве примера можно рассмотреть дерево. Пока оно растёт в лесу и сохраняет связь с землёй, оно — недвижимость. Вот его срубили и повезли на продажу -оно движимость. Купили ствол и включили как составную часть в сруб, скажем, бани — дерево снова стало недвижимым. По причине ветхости раскатали баню на бревна — и опять дерево стало движимым.
Процесс «обездвиживания» вещи может носить не только объективно-физический характер, как это было в примере со срубом, но и субъективно-юридический. ГК предусматривает существование особого объекта правоотношений — предприятия. Предприятие в целом признаётся недвижимостью (абз. 2 п. 1 ст. 132 кодекса). В состав же предприятия могут входить как недвижимые, так и движимые вещи, а также нематериальные объекты. Поэтому, если при совершении сделки в отношении предприятия в акте инвентаризации указаны какие-то движимые вещи, то такие вещи приобретают, хотя бы на время существования обязательства, характер недвижимости. Такой же характер приобретают и права в составе предприятия, так что ранее прозвучавшее утверждение о том, что российскому гражданскому праву не известны недвижимые права, требует некоторой корректировки. Такие права известны российскому законодательству с момента принятия ГК РФ, но в доктрине понятие недвижимых прав не отражено. Частью это принципиальная позиция, частью просто упущение.
Другой разновидностью недвижимости, имеющей своеобразный режим, является жильё. Особенности режима проявляются практически во всех отношениях, возникающих по поводу жилья Седугин П.И. Жилищное право. — M.: Норма, 2004. — 478 с..
Природные ресурсы все считаются недвижимостью. Существует, однако, большой вопрос о правомерности применения к большинству из них понятия «вещь». В ст. 130 ГК РФ приведены примеры «недвижимых вещей» — земельные участки, участки недр, обособленные водные объекты, леса. Из данного перечня только обособленные водные объекты обладают естественной пространственной ограниченностью. Все прочие объекты приобретают свою определённость в пространстве посредством активной деятельности человека — на земле проводится землеустройство (Земельный кодекс РФ и федеральный закон от 18. 06. 2001 «О землеустройстве»), в лесах лесоустройство (Лесной кодекс РФ). Окончательные границы горного отвода вообще определяются уже в процессе пользования недрами (закон РФ от 21. 02. 1992 № 2395-1 «О недрах»). Выступающие в качестве объектов недвижимости природные ресурсы почти всегда лишены телесности, а посему телесными вещами не являются. Именно нетелесность и делает необходимым проведение всех учетно-устроительных мероприятий в отношении природных ресурсов.
С учётом того, что в ст. 130 ГК РФ понятие вещи оказалось расширенным и вышло за пределы вещи телесной, российское гражданское право столкнулось с ситуацией, характерной для всех почти правовых систем континентальной Европы. В ст. 130 понятие вещи оказалось приравненным к понятию имущества. По сути, законодатель постановил, что всё имущество может быть либо движимым, либо недвижимым. Подобная постановка вопроса представляется не вполне корректной.
Проблемы размывания понятия вещи в ст. 130 ГК РФ достаточно легко можно избежать, исправив текст статьи. Из названия и текста следует исключить упоминание о недвижимых вещах, оставив только недвижимое имущество:
«Статья 130. Недвижимое и движимое имущество.
1. К недвижимому имуществу относятся земельные участки, участки недр, обособленные водные объекты и всё, что прочно связано с землей, то есть объекты, перемещение которых без несоразмерного ущерба их назначению невозможно, в том числе леса, многолетние насаждения, здания, сооружения.
Правила оборота недвижимого имущества распространяются также на подлежащие государственной регистрации воздушные и морские суда, суда внутреннего плавания, космические объекты. Законом порядок оборота недвижимости может быть распространён и на иное имущество.
2. Имущество, не относящееся к недвижимости, включая деньги и ценные бумаги, признаётся движимым имуществом. Регистрация прав на движимое имущество не требуется, кроме случаев, указанных в законе».
В такой реакции статья будет более адекватно отражать традиционное материалистическое понимание телесной вещи Валеев М.М. Вещи как объекты гражданских правоотношений: дисс. канд. юрид. наук. — Екатеринбург, 2003. — 218 с..
3. Делимость вещи. Выделение категории неделимых вещей представляет собой классический пример правового режима, опирающего не столько на природные свойства вещи, сколько на потребности оборота. В физическом смысле неделимых вещей нет, расчленить при большом желании можно всё, что угодно. Экономическое понимание неделимости исходит из невозможности сохранения частями вещи сущности и назначения целого. ГК, говоря о неделимых вещах, прежде всего, опирается на экономический критерий.
Неделимой по закону признаётся такая вещь, раздел которой в натуре невозможен без изменения ее назначения (ст. 133 ГК РФ).
ГК связывает делимость вещи с её назначением. Однако многие вещи могут использоваться по различному назначению. Те же продукты питания могут удовлетворять потребность в пище, а могут выступать как товар. В последнем случае продукты зачастую фасуются и пакуются. При разделе пачки масла или булки хлеба в упаковке их потребительские свойства не изменятся, а вот товарные будут уничтожены.
Хотя режимы делимой и неделимой вещи являются универсальными, то есть имеют значение и для отношений собственности, и для обязательств, и при наследовании, признание вещи делимой или нет сказывается прежде всего на её выступлении в роли объекта права собственности. Абзац 2 ст. 133 ГК РФ, позволяющий прийти к такому заключению, является одним из самых очевидных подтверждений главенства в содержании режима вопросов собственности.
4. Сложность вещи. Категория сложной вещи является своеобразным «римским следом» в нашем законодательстве, которое в основном следует за германской системой. Гражданский закон в первую очередь опирается на понятие единичной телесной материальной вещи. Одновременно он называет вещью, пусть и сложной, совокупность разнородных вещей, которые образуют единое целое, предполагающее использование их по общему назначению (ст. 134 ГК РФ). Общего с вещью у такого образования только одно — материальность. Ни устойчивости, ни независимости, ни телесности у сложной вещи нет. Признак материального единства заменён признаком единства хозяйственного назначения. Если придерживаться точного смысла терминов, сложную вещь следует относить к категории иного имущества, но не вещей.
Классическими примерами сложных вещей служат стадо и библиотека. Однако их нельзя признать сложными вещами по смыслу действующего закона. Кодекс говорит о сложной вещи как совокупности разнородных вещей, в то время как и стадо, и библиотека состоят из однородных предметов. А вот столовый сервиз или мебельный гарнитур вполне соответствуют критериям ГК. Тем не менее, настоятельной потребности в редактировании ст. 134 кодекса нет, по всей видимости, в данном случае можно обойтись простым расширительным толкованием. Д. Степень самостоятельности участия вещи в хозяйственной жизни.
Категория принадлежности с присущим ей режимом во многом сходна с понятием сложной вещи. Здесь также имеется не менее двух вещей и оборот одной их них также привязывается к обороту другой. Однако имеются и отличия. Во-первых, это характер связи между вещами. В рамках конструкции сложной вещи все объединённые в ней единичные вещи служат общему хозяйственному назначению. Принадлежность, наряду с этим, должна обслуживать главную вещь. Во-вторых, отличается характер правовых последствий такой связи. Согласно ст. 135 ГК РФ принадлежность следует судьбе главной вещи; обратного правила не существует. В сложной вещи все её составляющие разделяют единую юридическую судьбу.
Хотя соотношение принадлежности и обслуживаемого блага сформулировано в законе посредством термина «вещь», на самом деле отношения подобного рода могут существовать не только между вещами. Режимы главной вещи и принадлежности могут обнаруживаться у предприятия и входящих в его состав прав, у прав и ценных бумаг и т. д. В связи с этим возникает вопрос о необходимости использования в ст. 135 ГК РФ более общих выражений, применимых ко всем объектам гражданских правоотношений, а не только к вещам. Такая правка возможна, хотя и затруднительна, так как подобрать достойную замену термину «вещь» в данном контексте будет непросто. Но острой необходимости в подобной замене нет, а потому представляется целесообразным в данном случае руководствоваться соображениями стабильности законодательства.
5. Степень индивидуализации. Деление вещей на индивидуально определённые и родовые на самом деле имеет значение только в рамках обязательственных отношений. Гибель родовой или индивидуальной вещи по-разному сказывается на судьбе обязательства. Кроме того, некоторые виды договоров могут быть заключены только в отношении родовых вещей (например, договор займа, ст. 807 ГК РФ), некоторые -только индивидуальных (договор купли-продажи недвижимости, ст. 554 кодекса), а некоторые — в отношении любых вещей (договор доверительного управления, ст. 1013 кодекса).
В отношениях вещных и родовые, и индивидуальные вещи участвуют на равных. В ГК нет запрета относительно собственности на родовые вещи. Это не соответствует точке зрения защитников «традиционной модели права собственности», которые в своём рвении оказываются часто более традиционными, чем сама традиция. Довольно часто в литературе встречаются утверждения типа: право собственности может существовать только на индивидуально-определённые вещи, а на вещи родовые право собственности невозможно Хаскельберг Б. Л. Об основании и моменте перехода права собственности на движимые вещи подоговору // Правоведение, 2000. — № 3. — С. 122.. Не говоря уже о том, что данное утверждение, даже если принять его за основу, применимо отнюдь не ко всем разновидностям отношений собственности», не вполне понятно, как авторы подобных высказываний представляют себе существование вещей в гражданском праве. По всей видимости, до заключения сделки родовые вещи пребывают в некотором вакууме, внеправовом пространстве, поскольку права собственности на них не существует. Потом некое лицо непонятно на каком основании, так как вещи находятся вне права собственности, решает заключить сделку относительно данных вещей с другим лицом. В момент обособления вещей возникает право собственности, которое отчужда-тель вещей переносит на приобретателя. Но как только вещи переданы, и право собственности перешло к приобретателю, оно обязано снова тут же исчезнуть, потому что в хозяйстве нового обладателя вещи снова обезличиваются.
Другим, более серьёзным основанием для признания режима индивидуальных вещей универсальным (то есть значимым и для вещных, и для обязательственных отношений) режимом, является наличие в составе обязательственных отношений с участием индивидуальной вещи вещных элементов. В частности, М. И. Брагинский и В. В. Витрянский полагают, что присутствие в обязательственных отношениях вещных элементов хорошо иллюстрируется нормой ст. 398 ГК РФ Брагинский М., Суханов Е., Ярошенко К. Объекты гражданских прав (комментарий ГК РФ) // Хо-зяйство и право, 1995. — .№ 5. — С. 3..
Однако принадлежность данной нормы к подотрасли вещного права вызывает большие сомнения. Правило об обязательности передачи индивидуальной вещи всецело укладывается в рамки принципа надлежащего исполнения обязательства (ст. 309 кодекса), а последствия неисполнения такой обязанности являются не более чем частным случаем ответственности за ненадлежащее исполнение обязательства. Коли обязательство заключалось для передачи вещи, то право истребовать вещь выступает всего лишь проявлением принципа реального исполнения обязательств (ст. 396 ГК).
У такого права нет типичных характеристик вещного права. Оно не абсолютное, ибо обязанным лицом является только контрагент по договору. Оно не защищается перед третьими лицами, наоборот, оно прекращается, как только вещь уйдёт к третьему лицу. Говорить о следовании такого права невозможно. Никакого преимущества перед требованиями других кредиторов право истребования индивидуальной вещи также не предоставляет, спор решается элементарно — в порядке живой очереди.
В таких условиях вывод о вещной природе права кредитора по ст. 398 ГК РФ представляется не вполне обоснованным.
6. Существование вещи. По общему правилу закон начинает реагировать на присутствие вещи только после её появления. В абсолютном большинстве случаев права и обязанности связываются с существующими вещами. Как только вещь перестаёт существовать, прекращаются и связанные с ней правоотношения. Однако отклонения от описанной нормы возможны в обе стороны.
В законодательстве и доктрине различают три разновидности поступлений от использования вещи — плоды, продукцию и доходы. Плодами традиционно именуются продукты органического развития вещи, которые не требуют для своего появления деятельного участия человека или же требуют самого минимального участия. Продукцией считается результат производительного использования вещи. Без приложения человеческих усилий продукция возникнуть не может. Доходы — это поступления от участия вещи в гражданском обороте. То есть если продукция и плоды могут появиться вне правовых форм, то доходы представляют собой порождение юридической практики Гражданское право России. Ч. I. Учебник. / Под ред. З. И. Цыбуленко. — М.: Юристъ,1998. — 464 с..
В принципе для всех трёх разновидностей поступлений от вещи установлен единый правовой режим. Согласно ст. 136 ГК РФ любые поступления от использования имущества принадлежат лицу, использующему это имущество на законном основании. В таких условиях чёткое различение плодов, продукции и доходов теряет свою актуальность и значимость Собрание законодательства Российской Федерации от 05.12.1994, № 32, ст. 3301..
7. Источник режима. Наличие в гражданском праве значительного числа диспозитивных норм делает возможным выделение ещё одной разновидности универсальных режимов — договорного режима вещи. Поскольку стороны вправе изменить своим соглашением большинство из узаконений ГК. то договорный режим вещей можно даже признать господствующим над всеми прочими режимами.
8. Одушевлённость. Основную массу вещей, участвующих в гражданском обороте, составляют материальные неодушевлённые предметы. Однако гражданские правоотношения могут складываться и по поводу живых существ, которые в связи с этим становятся объектами таких отношений. Специальные правила в отношении животных устанавливаются в силу их природных особенностей и того места, которое они занимают в жизни общества.
Законодатель отличает не только животных от других вещей, но и диких животных от домашних.
В отношении всех животных действует запрет на жестокое с ними обращение (абз. 2 ст. 137 ГК РФ). Можно отметить не самую удачную формулировку этого абзаца. Запрещая жестокость по отношению к животным, закон говорит о принципах гуманности. Термин «гуманность» означает человечность, человеколюбие, уважение к людям. Поэтому жестокое отношение к животным ни при каких условиях не сможет нарушить принципы гуманности, то есть принципы отношений к людям. В итоге запрет ст. 137 кодекса оказывается недействующим. Раз никакая жестокость в отношении животного принципам гуманности не противоречит и противоречить не может по определению, значит, с точки зрения гражданского права, жестокое обращение с животными вполне допустимо.
Возможен и иной вариант толкования абз. 2 ст. 137 ГК РФ. Можно предположить, что закон требует от российских граждан относиться к животным так же, как и к людям. Но такое предположение не выдерживает столкновения со здравым смыслом и хозяйственной практикой. При таком толковании один из столпов сельского хозяйства — животноводство — оказывается лежащим за рамками правомерного поведения. Едва ли законодатель преследовал данную цель при формулировании ст. 137 кодекса.
В целях устранения подобных двусмысленностей вполне допустимо внести изменения в содержание абз. 2 ст. 137 ГК РФ, исключив из него упоминание о принципах гуманности:
«При осуществлении прав не допускается жестокое обращение с животными».
В таком виде запрет будет чётким, ясным и однозначным, как то и подобает закону.
Все прочие особенности режима животных относятся к области вещного права (ещё одно подтверждение ведущей роли абсолютных прав в образовании правовых режимов).
Дикие животные могут поступить в собственность лица только после изъятия их из среды обитания (ст. 221 ГК РФ), до этого они полагаются находящимися в собственности государства (ст. 4 федерального закона от 24. 04. 1995 № 52-ФЗ «О животном мире»).
При определении юридической судьбы домашних животных может приниматься во внимание их привязанность к человеку (ст. 231 ГК РФ). Если установлен факт жестокого обращения с домашними животными, любое лицо может в судебном порядке потребовать их принудительного выкупа (ст. 241 кодекса).
Не вполне понятно, почему подобных правил не заслужили для себя дикие животные. Разве они не способны привязаться к человеку? Разве они меньше домашних страдают от жестокого обращения? Более логичным было бы распространить правила статей кодекса о безнадзорных животных (ст. ст. 230-232 ГК РФ) равно на домашних и диких представителей фауны (тут и государство получит выгоду, ибо у лиц, задержавших пригульных диких животных, возникнет обязанность вернуть их собственнику, то есть государству). Наверное, нет смысла приводить новые редакции статей о безнадзорных животных, поскольку данные статьи велики по объёму, а новым в них будет только отсутствие слова «домашний».
Во избежание любых подобных недоразумений представляется целесообразным внести изменения в ст. 241 ГК, распространив и её действие на всех животных, безразлично, дикие они или домашние. Для этого также вполне достаточно изъять из текста ст. 241 слово «домашних». Кроме того, в процессе правки можно избавиться и от не вполне уместного применительно к животным термина «гуманный» (также путём простого исключения, от которого стиль не пострадает, а содержание выиграет). В итоге ст. 241 ГК РФ может выглядеть так:
«Статья 241. Выкуп животных при ненадлежащем обращении с ними».
В случаях, когда собственник животных обращается с ними в явном противоречии с установленными на основании закона правилами и принятыми в обществе нормами отношения к животным, эти животные могут быть изъяты у собственника путем их выкупа лицом, предъявившим соответствующее требование в суд. Цена выкупа определяется соглашением сторон, а в случае спора -судом» Валеев М.М. Вещи как объекты гражданских правоотношений: дисс. канд. юрид. наук. — Екатеринбург, 2003. — 218 с..
9. Нахождение под властью собственника. Данный критерий может быть использован для описания режима такой категории вещей, как конкурсная масса. При осуществлении процедуры банкротства собственник отстраняется от управления своим имуществом, в том числе и в первую очередь вещами. Правомочия собственника по владению, пользованию и распоряжению своими вещами переходят к конкурсному управляющему. А само имущество (вещи) образует в данном случае конкурсную массу. Положение конкурсной массы своеобразно. Если в нормальном состоянии всякое имущество рассматривается как средство удовлетворения интересов собственника, то конкурсная масса служит интересам не собственника, а его кредиторов Теория права и государства. Учебник для юридических вузов / Под ред. В. В. Лазаре-ва. — М.: Новый юрист, 1997. — С. 164-165..
Нормативно-правовые акты
1. Конституция РФ, принята всенародным голосованием 12 декабря 1993 года // Российская газета. 1993. № 237.
2. Гражданский Кодекс Российской Федерации Часть 1 от 30.11.1994 № 51-ФЗ (ред. от 27.12.2009) // Собрание законодательства Российской Федерации от 05.12.1994, № 32, ст. 3301.
3. Гражданский кодекс Российской Федерации. Часть 2 от 22 дек. 1995 (по состоянию на 17 июля 2009 г.) // Собрание законодательства Российской Федерации. 29 января 1996, № 5, ст. 410.
4. Уголовный кодекс Российской Федерации от 13.06.1996 № 63-ФЗ (в ред. от 21.02.2010) // Собрание законодательства РФ. — 1996. — 17 июня. — №25. — Ст. 2954.
5. Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях от 30.12.2001 № 195-ФЗ (в ред. от 09.03.2010) // Собрание законодательства РФ. — 2002. — 07 января. — № 1 (ч. 1). — Ст. 1.
6. Федеральный закон Российской Федерации «О Центральном Банке Российской Федерации (Банке России)» от 10.07.2002 № 86-ФЗ (ред. от 2.03.2007) // СПС Консультант Плюс.
7. Федеральный закон Российской Федерации № 173-ФЗ О валютном регулировании и валютном контроле от 21 ноября 2003 г. (по состоянию на 22 июля 2008) // Российская газета. 17.12.2003. № 253.
8. Федеральный закон «О рынке ценных бумаг» от 22.04.1996 № 39-ФЗ (ред. от 27.12.2009) // Собрание законодательства Российской Федерации. 22.04.1996, № 17, ст. 1918.
9. Федеральный закон «Об обязательном экземпляре документов» от 29.12.1994 № 77-ФЗ (ред. от 22.08.2004) // Собрание законодательства Российской Федерации. 02.01.1995, № 1, ст. 1.
10. Федеральный закон «Об акционерных обществах» от 26.12.1995 № 208-ФЗ (ред. от 27.12.2009) // Собрание законодательства Российской Федерации. 01.01.1996, № 1, ст. 1.
11. Закон РСФСР «О конкуренции и ограничении монополистической деятельности на товарных рынках» от 22.03.1991 № 948-1 (ред. от 26.07.2006) // ВСНД и ВС РСФСР от 18.04.1991, № 16, ст. 499.
12. Закон РФ «Об авторском праве и смежных правах» от 09.07.1993 № 5351-1 (ред. от 20.07.2004) // ВСНД и ВС РФ от 12.08.1993, № 32, ст. 1242.
13. Патентный Закон Российской Федерации от 23.09.1992 № 3517-1 (ред. от 02.02.2006) // ВСНД РФ и ВС РФ от 22.10.1992, № 42, ст. 2319.
14. Указ Президента РФ «О дополнительных мерах по нормализации расчетов и укреплению платежной дисциплины в народном хозяйстве» от 23.05.1994 № 1005 (ред. от 21.11.1995) // Собрание законодательства Российской Федерации. 30.05.1994, № 5, ст. 395.
15. Указ Президента РФ «О дополнительных мерах по ограничению налично-денежного обращения» от 14.06.1992 № 622 // ВСНД и ВС РФ от 25.06.1992, № 25, ст. 1418.
16. Указ Президиума ВС СССР «О возмещении ущерба, причиненного гражданину незаконными действиями государственных и общественных организаций, а также должностных лиц при исполнении ими служебных обязанностей» от 18.05.1981 // Свод законов СССР. — Т. 2. — С. 60.
17. Письмо ЦБ РФ «Об утверждении «Порядка ведения кассовых операций в Российской Федерации» от 04.10.1993. № 18 // Экономика и жизнь, № 42 — 43, 1993.
18. Письмо ЦБР от 6 июля 1994 г. № 99 «О мерах финансовой ответственности за несоблюдение порядка ведения кассовых операций» // Вестник ВАС РФ. — 1994. — № 10. — С. 90.
Судебная практика
19. Некоторые вопросы судебной практики по гражданским делам, пункт 15 // Бюллетень Верховного суда Российской Федерации (далее — ВВС РФ), 1998,№ 9, с. 14-15.
20. Определение Верховного суда РФ № 81 В-99 пр-8, приведённое в пункте 2 обзора судебной практики по гражданским делам Верховного суда РФ за третий квартал 1999 года // ВВС РФ, 2000, № 5, с. 15.
21. Постановление Пленума Верховного Суда РФ «О судебной практике по делам о защите чести и достоинства граждан, а также деловой репутации граждан и юридических лиц» от 24.02.2005 № 3 // Бюллетень Верховного Суда РФ. — 2005. — № 4.
22. Постановление Пленума Верховного Суда РФ «О судебной практике по делам о возмещении вреда, причиненного повреждением здоровья» от 28.04.1994 № 3 // Бюллетень Верховного Суда РФ. — 1994. — № 7.
Монографическая и учебная литература
23. Агарков М.М. Основы банковского права. Учение о ценных бумагах. — М.: Волтерс Клувер, 2005. — 336 с.
24. Алексеев С. С. Восхождение к праву. Поиски и решения. — М.: Норма, 2001.
25. Берновский К. Объект права. — Харьков: Юридическое издательство НКЮ УССР, 1931.
26. Белов В.А. Вексельное законодательство России. — М.: Юринфор, 1999. — С. 13.
27. Белов В.А. Ценные бумаги в российском гражданском праве. — М.: Юринфор, 1996. — С. 57.
28. Гамбаров Ю.С. Русское гражданское право. Курс лекций. Вещное право. — М.: Тип. «Рус. вед.», 1902. — С. 4.
29. Гражданское право России. Ч. I. Учебник. / Под ред. З. И. Цыбуленко. — М.: Юристъ,1998. — 464 с.
30. Гражданское право Учебник для вузов. Часть первая / Под общей редакцией д. ю. н., проф. Т. И. Илларионовой, к. ю. н., доц. Б. М. Гонгало и к. ю. н., доц. В. А. Плетнёва. — М.: 1998. — С. 40 и 144.
31. Гражданское право. Часть первая. Учебник / Под ред. Ю. К. Толстого. А.П. Сергеева. — М.: Теис, 1996, — С. 78-79 и 173.
32. Гримм Д.Д. Лекции по догме римского права. Пособие для слушателей. — Петроград: Государственная типография, 1916. — С. 59.
33. Гришаев С.П. Гражданское право, Учебник. — М.: ИНФРА-М, 2002. — 484 с.
34. Дудин А.П. Объект правоотношения (вопросы теории). — Саратов: Издательство Саратовского университета, 1980.
35. Иоффе О.С. Правоотношение по советскому гражданскому праву // Избранные труды по гражданскому праву. — М.: Статут, 2000. — С. 583-584.
36. Комментарий к Гражданскому кодексу РФ, части первой (постатейный) / Под ред. О. Н. Садикова, — М.: ИНФРА-М, 1997. — 1062 с.
37. Комментарий части первой Гражданского кодекса Российской Федерации для предпринимателей. — М.: Фонд «Правовая культура», 1995. — С. 171.
38. Седугин П.И. Жилищное право. — M.: Норма, 2004. — 478 с.
39. Магазинер Я.М. Объект права // Очерки гражданского права. — Л.: Издательство Ленинградского университета, 1957, — С. 66.
40. Пашуканис Е.Б. Избранные произведения по общей теории права и государства. — М.: Наука, 1980. С. 90.
41. Покровский И. А. Основные проблемы гражданского права — М.: Статут, 1998. — С. 192.
42. Румянцев О. Г. Словарь гражданского права. — М.: Инфра-М, 1997. — С. 31.
43. Садиков О.Н. Гражданское право России. — М.: ИНФРА-М, 2002. — С. 74.
44. Садовский В.Н. Основания общей теории систем: логико-методологический анализ. — М.: Наука, 1974. — 279 с.
45. Скловский К.И. Собственность в гражданском праве. — М.: Дело, 1999.
46. Теория государства и права. Курс лекций / Под ред. проф. М. Н. Марченко. — М.: Зерцало, 1996, С. 400-402.
47. Теория права и государства. Учебник для юридических вузов / Под ред. В. В. Лазарева. — М.: Новый юрист, 1997. — С. 164-165.
48. Теория государства и права. Учебник для юридических вузов и факультетов / под ред. В.М. Корельского и В. Д. Перевалова. — М.: Норма, 1998. — С. 349-351.
49. Толстой Ю. К. К теории правоотношения. — Л.: изд. ЛГУ, 1959. — 87 с.
50. Уемов А.И. Вещи, свойства и отношения. — М.: Издательство Академии наук СССР, 1963.
51. Философская энциклопедия. — М.: Советская энциклопедия, 1967. т. 4. — С. 123.
52. Халфина P.O. Общее учение о правоотношении. — М.: Юридическая литература, 1974. — С. 212-213.
53. Хвостов В. М. Общая теория права. Элементарный очерк. — М.:Типография Вильде, 1905, — С. 120-123.
54. Эннекцерус Л. Курс германского гражданского права. — М.: Издательство иностранной литературы, 1949. т. 1 — С. 257-258.
55. Юридический энциклопедический словарь. — М.: Советская энциклопедия, 1987. — С. 45.
Статьи
56. Беляева О.А. Чеки в современном гражданском обороте. / О.А. Беляева // Журнал российского права. — 2001. — № 3. — С. 17.
57. Брагинский М., Суханов Е., Ярошенко К. Объекты гражданских прав (комментарий ГК РФ) // Хозяйство и право, 1995. — .№ 5. — С. 3.
58. Суханов Е. А. Объекты права собственности. // Закон. — 1995. — № 4. — С. 14.
59. Хаскельберг Б. Л. Об основании и моменте перехода права собственности на движимые вещи по договору // Правоведение, 2000. — № 3. — С. 122.
Диссертации и авторефераты
60. Валеев М.М. Вещи как объекты гражданских правоотношений: дисс. канд. юрид. наук. — Екатеринбург, 2003. — 218 с.
Размещено на
