Выдержка из текста работы
Духовная ситуация конца XX — начала XXI века характеризуется децентрированностью и культурным многоголосьем. «Культура XX века, — как точно заметил В. В. Харитонов, — децентрирована, полипарадигмальна» \ Ведущим культурным императивом сегодня все больше становятся терпимость, сосуществование, диалог.
Философская концепция диалога представляет для нас интерес в плане анализа этикета по целому ряду причин.
- «Диалог, диалогичное отношение есть там и тогда, — пишет К. Д. Скрипник, — где и когда есть взаимоотношение — непосредственное или опосредованное — субъектов» 1 2. И это очень важное положение применительно к исследованию этикета, поскольку этикет также есть лишь там, где есть взаимодействие. Нет взаимодействия субъектов, нет и этикета. В этом плане этикет глубоко диалогичен. И мы постараемся это доказать в ходе дальнейшего разговора о теоретических аспектах этого явления.
- Диалог есть механизм духовной преемственности культур («диалог культур»), есть средство приращения культур (М. М. Бахтин, В. С. Библер). В данном отношении, сама история этикета есть явленность культуры как «диалога культур», как особой формы общения и одновременного бытия людей прошлых, настоящих и будущих культур» 3.
- Механизм диалога есть и средство анализа, и средство синтеза. В диалоге рождаются новые смыслы, новые образы явлений как результат столкновения разных, но в то же время, равноправных источников. При всем единстве, как показал в своих работах М. М. Бахтин, они сохраняют свой «голос», «свое собственное место» (принцип «дистанцированности»). Применение этого методологического принципа к исследованию этикета также позволяет осознать его многомерность, которая в зависимости от исследовательской ситуации может изменяться.
Трудность познания этикета начинается уже с самой попытки его определения в едином понятии, установлении его границ. Многие известные характеристики, свойства этикета, действительно ему присущие, оказываются противоречащими друг другу, несогласующимися в одном понятии, в одном определении. В этом отношении нельзя не согласиться с Э. Финком, который заметил: «Как раз то, что кажется нам привычным и само собой разумеющимся, порой наиболее упрямо ускользает от какого бы то ни было понятийного постижения» 4.
Этикет оказывается многогранным, ускользающим. Он способен
мимикрировать, растворяться в других феноменах культуры — морали, ритуалах, вербальных и невербальных формах искусства, а может представать перед нами и вполне самостоятельным, выходящим за рамки известных социальнокультурных определенностей. Он все время как бы и есть и, в то же время, его нет.
Он есть, поскольку мы можем отграничить его от других явлений по субстанциональным и функциональным признакам. К нему применимы пространственно-временные характеристики, он локализуется в процессе человеческого взаимодействия, структурируется, оформляется и т.д.
Но в то же время его, как самостоятельного феномена, вроде бы и нет. Это лишь некий знак других ценностей (моральных, эстетических,
мифологических). Это лишь некая форма деятельности, которая может наполняться разным ценностым содержанием. Поэтому этикет с таким же успехом может быть назван, например, «эстетикетом». И не случайно его часто определяют как «эстетику поведения».
Иначе говоря, наблюдается некая антиномичность и парадоксальность этикета: он есть, он «является» как форма деятельности, наполняемая разными ценностями, и в то же самое время его нет, он «неявлен», это некая скрытая сущность.
В процессе поиска всеобъемлющего, сущностного определения этикета возникает целая серия таких противоречий, альтернатив, «бинарных
оппозиций» (Ф. де Соссюр), описать которые мы и ставим своей задачей. Иначе говоря, в этом разделе мы должны не столько определить«этикет»,сколько описатьэтот феномен через серию оппозиций, антиномий. Как верно заметил Ф. де Соссюр, смысл возникает в различении; означивание возникает в процессе различения, через оппозиции.
При этом под «антиномиями этикета»(греч.antinomia- противоречие в законе) мы будем понимать противоречия, складывающиеся между рядом положений, характеризующих этикет, каждое из которых имеет «законную силу» и отражает важнейшие черты данного феномена.
В свою очередь, антиномии этикета порождают его «парадоксальность» (греч.paradoxos- неожиданный, странный), поскольку обнаруживают его как достаточно неожиданное явление, образ которого не вполне соответствует привычным, стереотипным представлениям о нем.
Более того, приступая к анализу этикета с этих позиций, мы можем предположить, что это единство антиномий и парадоксов этикета по существу образуют его онтологию, его противоречивую, антиномическую природу.
Кроме того, в этой ситуации неопределенности, неоднозначности понимания этикета, мы считаем возможным и необходимым обращение к методам этнометодологии и феноменологии как наиболее адекватным и эффективным исследовательским стратегиям.
Феноменология представляет для нас интерес как «описательное изучение опытов»5. М.Шелер определял феноменологию как «установку духовного созерцания, в которой удается усмотреть или ухватить в переживании нечто такое, что остается скрытым вне ее» \ Использование этой методологии позволит рассмотреть этикет именно как феномен, воспринимаемый нами как непосредственно данная реальность. Причем, как справедливо подчеркивает А. Б. Демидов, феномен, в отличие от явления, « это не иллюзия, не видимость, не проявление чего — то иного — он сам есть то, что он есть»6 7. Иначе говоря, мы предполагаем представить в этом разделе работы этикет как феномен именно в том варианте самого понятия «феномен», как его определяли феноменологи: «себя — в — себе — самом показывающее» (dasSich-an-sich-selbst-zeigende).
Что же касается этнометодологии, то она интересует нас в части изучения представлений о мире и человеке, принятых в повседневности. Применительно к нашей теме — это может означать попытку осмыслить те стереотипы и традиционные взгляды, которые сложились в понимании этикета, и дать им социокультурную интерпретацию. Применение этой методологии к анализу этикета есть попытка отказаться от сложившихся схем и настроиться на новое открытие, новый взгляд на этикет через альтернативную интерпретацию фиксируемых нами эмпирических констатаций.
Итак, попытаемся описать этикет через те противоречия, антиномии, которые выявляются уже на уровне феноменологического анализа.
« ИНТЕГРАЦИЯ — ДИФФЕРЕНЦИАЦИЯ»
Одну из таких особенностей этикета можно обозначить как антиномию интеграции — дифференциации.
Стало уже привычным определять этикет как способ сохранения общества как целостности, поддержания в нем определенного порядка, согласованности действий и поведения людей, способ “снятия” возможной социальной и коммуникативной напряженности в обществе. Это
специфическая культурно-конвенциональная форма регуляции межличностных отношений, способ их гармонизации. Как писал академик Д.С. Лихачев в своей книге “Письма о добром и прекрасном”, “в основе всех хороших манер лежит одна забота — забота о том, чтобы человек не мешал человеку, чтобы все вместе чувствовали бы себя хорошо”8.
Действительно, сказано просто и убедительно. Но, к сожалению, нередко, понимание этикета этим и ограничивается, и не учитывается то, что социальнокультурное назначение этикета не исчерпывается интеграцией, согласованием индивидуального поведения с общественными потребностями. Роль этикета не ограничивается регулятивной функцией. Она оказывается значительно сложнее.
Этикет не только направляет свои усилия на интеграцию, на взаимодействие людей, но, прежде — подчеркивает их социально- статусные и коммуникативные различия (пол, возраст, общественное положение, степень знакомства, родства и т.д.), точно указывая каждому его место в общественной иерархии и определяя набор “допустимых — недопустимых” (“приличных — неприличных”) действий в соответствии с этим статусным положением человека.
Этикет не снимает (да и не может этого сделать) социально-статусных различий, существующих в данном обществе; он, наоборот, делает их еще более отчетливыми и определенными. Правда, при этом он предлагает такие формы взаимодействия, которые позволяют снизить остроту этих противоречий в коммуникативном плане и обеспечить сохранность достоинства каждого из участников коммуникации.
В этом плане парадоксальность этикета заключается в том, что он является и средством общения, и средством разобщения людей.
Единство это обусловлено тем, что, с одной стороны, чтобы стремиться к объединению, интеграции, сначала надо зафиксировать их отсутствие (или, по крайней мере, возможность нарушения), а с другой стороны, дифференциация без интеграции не имеет культурного смысла, т.к. ведет к разрушению системы.
Более того, этикет обеспечивает интеграцию прежде всего внутри определенной социальной группы (например, дворянства), оформляясь в виде субкультуры определенных социальных групп, слоев; и в то же время, этикет позволяет внешне отделиться этой группе от всех других, придавая представителем этой группы особые отличительные признаки — знаки этикетного поведения (особую манеру беседовать, приветствовать друга, принимать пищу, выражать свои эмоции, жестикулировать и т.д.). Он как бы создает возможность общения (интеграции ) “со своими” и разобщения
(дифференциации ) “с чужими ”.В этом смысле этикет действительно является “ярлыком”, “этикеткой” в своем первоначальном значении.
В качестве иллюстрации, подтверждающей это, можно привести одно из наставлений, даваемых юношам дворянского звания в книге «Юности честное зерцало или Показание к житейскому обхождению»: «Младые отроки должны всегда между собою говорить иностранными языками, дабы тем навыкнуть могли: а особливо когда им что тайное говорить случится, чтобы слуги и служанки дознаться не могли, и чтоб можно было их от других не знающих болванов распознать»9. Другой пример. Известно, что в России юнкер Николаевского кавалерийского училища должен был нанимать извозчика как только выходил на улицу, независимо от того, нужен был ему извозчик или нет. Если даже он решал идти пешком, извозчик должен был следовать рядом, ибо соблюдение этого правила считалось вопросом чести и знаком принадлежности к дворянам.
Таким образом, этикет формирует модель «культурного соответствия» в общественном поведении, он задает некий стандарт, социально-культурный инвариант, который позволяет «своим» узнавать друг друга по манерам, языку, одежде и другим социально-культурным признакам.
Однако это единство интеграции и дифференциации (общения и разобщения) в этикете не абсолютно. В процессе конкретно-исторического
функционирования общества между ними возникают определенные противоречия (зазоры, перекосы), которые приводят к доминированию,
повышению того или другого. Иначе говоря, в разные исторические периоды в зависимости от степени стратифицированности общества эти функциональные грани этикета проявляли себя по-разному: на первый план выдвигалась то одна, то другая.
Так, в аристократическом обществе в большей степени доминировала дифференцирующая, сегрегативная функция этикета, тогда как в современном этикете явно преобладает другая — коммуникативная, интеграционная функция. Современный этикет не носит сословно-классового характера, он демократичен и не является замкнутой субкультурой какого-то одного сословия. Скорее, каждая социально- профессиональная и социально
демографическая группа имеет свою субкультуру приличий. Этикет обращен в равной мере ко всем людям и ориентирован, прежде всего, на закрепление, подчеркивание личного достоинства человека, вступающего в общение с другими людьми. Современный этикет, не разрушая существующих
социальных различий, позволяет осуществлять достойное общение достойных людей на основе толерантного (терпимого, компромиссного) отношения людей друг к другу.
Причем, чем более стратифицированным оказывается то или иное общество, чем сложнее его социальная иерархия, тем выше роль этикета, призванного обеспечить возможность взаимодействия представителей различных групп, и тем строже становятся сами нормы этикета и контроль за их соблюдением со стороны общественного мнения.
Функционирование этикета в культуре, в социуме — процесс практически постоянный. Но что обеспечивает это его постоянство, какова потребностная основа этого постоянства? Что составляет его атрибутивные признаки?
Попытка ответить на эти вопросы приводит нас к выводу о том, что такими атрибутивными признаками этикетакак раз и являются те социальные и коммуникативные различия, которые лежат в основе любой этикетной ситуации и определяют стратегию и тактику взаимодействия участников этой ситуации. И чем больше таких различий обнаруживается, тем более «этикетной», более строгой и регламентированной становится сама ситуация общения.
«ЭЛИТАРНОСТЬ — МАССОВОСТЬ»
Еще одна антиномия этикета — антиномия элитарности — массовости: этикет позволяет человеку, с одной стороны, выделиться из массы, а с другой стороны, слиться с массой (но уже другого культурного и статусного уровня).
Как элитарная культура, этикет существует в «высших» слоях общества, являя собой пример замкнутой субкультуры этой социальной группы (напр., этикетная субкультура дворянства). Этикет предстает здесь как знак («этикетка», «ярлык») принадлежности к людям более высокого (престижного) статуса — воспитанным, культурным, благородным и т.п. Этикетное поведение в таких группах является «оригинальным» способом поведения в обществе, которое отличает людей этого «круга» от всех прочих. С помощью этикета группа интегрируется, оформляется и «изображает» себя.
Но, в то же время, этикетные нормы существуют не только в элитных группах. Так или иначе, к этикету имеют отношение все люди. Мы все втянуты в сферу его действия. И даже отрицая, игнорируя правила этикета и хорошие манеры, мы все равно имеем к ним отношение.
Отрицая существующую норму, мы неизбежно творим новую норму как новое «ожидаемое поведение». Мы можем признавать необходимость этикета или не признавать, принимать его действующие нормы или отрицать их, но мы все равно имеем к нему отношение. Мы привержены этикету, причастны ему. Возможность игнорирования этикета, несоблюдения его правил лишь кажущаяся возможность. На самом деле никакого выбора нет. Этикет — объективное, закономерное, неуничтожимое, укорененное в системе социальнокультурных взаимодействий явление («культурная универсалия»). Существует лишь возможность выбора формы своего отношения к этикету.
Наряду с элитарной этикетной культурой существует и массовая культура приличий, которая, с одной стороны, всегда подражает элитной культуре в языке, одежде, манерах и т.д. и тиражирует рожденные в ней образцов поведения, а с другой стороны, приводит к их упрощению, профанации.
Парадоксальность при этом заключается и в том, что чем более закрытой оказывается элита, тем скорее, и в большей степени, ее этикетные стандарты и атрибуты становятся предметом интереса и подражания в массе. Это своего рода парадокс «условности полярностей».
Более того, сама массовая культура общества — неоднородное явление. Существует множество различных «культурных групп («масс»)», в каждой из которых рождается своя субкультура приличий, объединяющая именно этих людей в особую группу, позволяя им отделиться, обособиться и изобразить себя в обществе особым культурным образом. У каждой такой группы существуют особые нормативные требования к приличному поведению и уровню этикетной культуры своих членов. Этикет разделяет людей на «своих» и «чужих», создавая некий «символический порядок» (П. Бурдье) и достаточно плотную социально-культурную границу (барьер), отделяющую их друг от друга. Причем, как справедливо замечает И. В. Мостовая, «чем выше страта (и чем более она вписана в сложившуюся социальную структуру общества), тем действеннее она использует соответствующие символические ограждения …»\ Но «этикетная стратификация» людей не является абсолютной. Ее границы подвижны, проницаемы. Этикет вполне допускает «культурную мобильность» из одного культурного слоя в другой (социально-культурное продвижение, возвышение, подстраивание и т.п.), выступая своего рода «лифтом» этой мобильности, особым способом социально-культурной самоидентификации личности.
«ОТЧУЖДЕННОСТЬ — ПОДЛИННОСТЬ»
Особенность этикета проявляется и в том, что это, безусловно, превращенная, отчужденная форма сознания,изначально несущая в себе10идеологическую, иллюзорную природу. Этикет императивен, репрессивен в своих санкциях. Он заставляет человека жить неподлинной, иллюзорной жизнью, выполняя некие безличные требования.
Этикет призван обеспечить общение неравных по тем или иным социальным и коммуникативным признакам людей, которые должны вести себя в более или менее точном соответствии со своим социальным или коммуникативным статусом. Этикет — это всегда действия по определенным правилам, всегда компромисс. Действия человека строго регламентированы и формализованы, ориентированы на типическое, общее, коллективное. Природа этикета во многом ориентирована на формирование человека конформистского типа, который стремился бы соответствовать образцам, авторитетам, нормам, растворяя свою индивидуальность в типе. И чем более корпоративна, сословна, кастова, замкнута на себя общественная структура, тем более отчужденную форму приобретает этикет, как чисто формальная, внешняя, конформная форма поведения 1.
Этикет демонстративен, публичен. Он рассчитан на зрителей, на реакцию со стороны. Этикетное поведение всегда «на виду». Причем, этикет не просто представляет человека зрителям, но репрезентирует его, или, используя выражение Х.-Г. Гадамера, «осуществляет присутствие». Иными словами, человек в этикете проявляется не как частное лицо, не как индивидуальность, а как некая функция, роль, которую он и исполняет («репрезентирует»). В этом отношении этикет имперсонален. Он позволяет человеку «слиться с группой», «не выделяться», «быть как все».
Этикет конформен. Причем в нем можно зафиксировать проявление обоих типов конформности: и внутреннюю (личную)конформность, ивнешнюю (публичну)ю. Если первый тип основан наинтериоризациигрупповых норм, которые принимаются членами группы и становятся для них внутренними,11 12тождественными, то для второго типа характерноподчинение,когда наблюдается согласие членов группы с нормативными предписаниями во внешнем поведении, но при внутреннем расхождении, несогласии с ними. В этом случае происходит демонстративное подчинение навязываемым группой правилам с целью заслужить одобрение или избежать порицания.
Особенно явно отчужденный характер этикета просматривается в культурных парадигмах позднего средневековья, где этикет предстает как “этикетство” (по аналогии с “эстетством”). В этом обществе, где ценность собственного, уникального бытия индивида еще не сложилась до конца, человек представляет интерес практически лишь в его фетишизированных проявлениях — имидже, символическом, знаковом, атрибутивном оформлении. Причем сама эта знаковость также приобретает гипертрофированные формы, превращая социальные отношения, реальные связи и поступки людей в некие «перформенсы», формальные, а порой и абсурдные \
Вместе с тем, этикет заключает в себе и некоторый парадокс, связанный с тем, что при всей отчужденности, превращенности он способен создать у индивида чувство морально-психологической комфортности,защищенности, стабильности его отношений с обществом, рождать повышенное чувство собственного достоинства и самодостаточности.
Этикет реализует стремление человека к определенности, порядку. Именно за счет обращения к стереотипным, устоявшимся, отточенным историей и опытом других поколений формам поведения и правилам, регламентирующим их, человек обретает ценностную опору, устойчивость, обоснованность выбора вариантов поведения. Этикет выступает «средством знакового хранения стандартов поведения, учитываемых при планировании будущих действий»13 14. И такое наличие готовых стереотипов, как справедливо замечают А.К. Байбурин и А. Л. Топорков, “избавляет человека от необходимости конструировать каждый раз заново схемы общения”1.
Эта способность этикета оказывается наиболее востребованной в переломные эпохи общественной жизни, когда в обществе наблюдается ситуация ценностного дискомфорта, неуверенности, разрыва прежнего коммуникативного пространства, изменения социальной структуры общества и системы социальных статусов. Этикетные стандарты в этой неразберихе приобретают особую структурирующую, стабилизирующую роль, становясь чем-то вроде ценностного «маяка». В переломное время “спасение” во многом ищут в солидарности, в стабильности, определенности, которые могут быть обеспечены прошлой культурой, опытом и традициями предшествующих поколений и, в том числе, нормами и ценностями этикета, позволяющими наладить людям равнодостойное взаимодействие. Как справедливо подчеркивает Э. Сепир: «Индивид беспомощен без культурного наследия, на которое он мог бы опереться» 15 16. Поэтому в переломные, кризисные эпохи, когда цивилизации «ломаются», «социальность» меняется, на первый план выходит культура и, в том числе, этикет. Своей устойчивостью он обеспечивает непрерывность развития культуры и социальных связей общества.
Но этикет не только создает «иллюзорные» рамки, заставляя человека подчиняться его правилам. Владение этикетом дает возможность человеку быть свободным, уверенным в себе, помогает избавиться от “комплекса застенчивости” и почувствовать себя естественно-культурным человеком в любых ситуациях общения (от повседневных до торжественноцеремониальных). Человек, владеющий этикетом, погруженный в него, способен испытывать состояние морально-психологической комфортности, чувства гармонии, красоты, порядка.
Этикет укрепляет репутацию человека и является одним из средств достижения успехакак в бизнесе, так и в частной жизни. Хорошие манеры используются как средство эквивалентного обмена личным достоинством и репутацией, что является высшей ценой и гарантией слов и поступков порядочного человека как человека “заслуживающего кредита” (Б. Франклин).
Кроме того, этикет не только структурирует отношения людей в обществе, жестко задавая, определяя каждому его место в социальной иерархии, но и создает «поле возможностей». Этикет дает человеку надежду на “лучшую жизнь”, выступая фактором престижа, фактором социокультурного “возвышения” человека.Классическим примером в этом смысле является Элиза Дулитл из пьесы Б. Шоу “Пигмалион”. Овладев культурой речи и светскими приличиями, она, будучи простой цветочницей, “поднялась” в высшие слои английского аристократического общества.
Наиболее характерно это в такие периоды жизни общества, когда в нем происходят активные структурные изменения, что создает возможность “вертикальной мобильности” человека в общественной иерархии. Этикет в это время и становится одним из “лифтов” этой мобильности. Причем, тем, кто находится “внизу”, он дает возможность подняться “наверх”, а тем, кто “наверху” — закрепить свое положение, утвердиться там. А утверждение всегда возможно только тогда, когда есть культурная база, на которую можно опереться.
«ТРАДИЦИОННОСТЬ — СОВРЕМЕНОСТЬ»
Этикет как раз и является, с одной стороны, такой культурной базой, в которой накапливаются ценностные смыслы различных эпох и народов, а с другой стороны, тем механизмом, который осуществляет само наследование и передачу социокультурного опыта от поколения к поколению, от субъекта к субъекту. Через этикет происходит знакомство с культурой прошлого. Он сам является неким культурным знаком, посредством которого осуществляется многовековая преемственность культуры человечества. При этом этикет всегда несет в себе национальную специфику «приличий» и, по существу, является этноэтикетом, выражающим мировоззрение, образ жизни, нравы вполне определенных национально-культурных общностей, отличных друг от друга.
Этикетные правила основываются на традиционных, моральных, эстетических и религиозных ценностях народа. Они обладают свойством аккумулировать наиболее оптимальные с точки зрения имеющегося культурноисторического опыта народа формы общения, поведения, внешнего вида человека. И в этом отношении этикет, действительно, может быть понят лишь в контексте национальной культуры, ее обычаев, традиций, ритуалов. При этом, как справедливо замечает Э. Сепир, «прошлое представляет интерес для культуры только тогда, когда оно по-прежнему является настоящим или может еще стать будущим» \ Так и для этикета как социально-культурного феномена важнейшей характеристикой является сосуществование, взаимопроникновение традиционных ценностей и новых нормативно-ценностных установок, вызванных к жизни изменяющимися условиями жизнедеятельности общества.
Этикет нормативно закрепляет важнейшие социальные связи поколений, их представления о социальном мире и порядке, и в этом отношении он представляет собой (и постоянно воспроизводится) как этнокультурная традиция. Причем, через этикет осуществляется связь не только ныне живущих поколений, но и существовавших на протяжении всей истории человечества. Для него характерно сосуществование, взаимопроникновение традиционных норм и ценностей, опирающихся на многовековой опыт поколений, и новых, нарождающихся, вызванных к жизни изменившимися условиями жизни социума. Этикет не отказывается от прежних, часто веками проверенных традиционных форм поведения и взаимоотношений между людьми, а усваивает новое, опираясь на эти традиции. Наблюдается своего рода диалектическое взаимодействие старого и нового, традиций и инноваций,что ведет к созданию новой этикетной культуры, новых традиций. И это, безусловно, отражает вообще процесс саморазвития культуры.
«…фундаментальный постулат социологии, — как верно подчеркивает П. С. 17
Гуревич, — гласит: то, что когда-либо возникло в культурном процессе, не может просто исчезнуть, а выступает в последующих культурных образованиях в изменившейся форме» 1.
Как всякая живая, открытая система этикет продолжает развиваться, включая в себя все новые и новые элементы. Но вместе с тем, нормативные требования этикета отличаются наибольшей консервативностью по сравнению с другими компонентами культуры того или иного народа. В этом смысле его можно отнести к группе «культурных консервов» (выражение Я. Морено). Этикет, прежде всего, соотносится с прошлой культурой, с прошлой моралью и традициями, а не с современностью. Инновации в области этикета часто касаются лишь его формальных признаков, меняют лишь внешний вид его отдельных проявлений. Смысловые же характеристики норм и правил этикета остаются прежними. Меняется лишь форма поведения, тогда как внутреннее, смысловое содержание остается без особых изменений.
Антиномии этикета Лихачева ЛС — Стр 2
Так, например, известно, что в средние века в Европе (примерно Х1 — ХШ вв.) мужчина по этикетным правилам должен был садиться за «банкетный» стол рядом со своей дамой и при этом есть с ней из одной тарелки и пить из одного бокала. В этом усматривалось внимательное, учтивое отношение к даме. И хотя сегодня есть из одной тарелки с женщиной не принято, сама форма этого «приличия» изменилась, но смысл его остался: мужчина за столом должен оказывать знаки внимания, учтивости и любезности женщинам, и преимущественно той, что сидит справа от него.
Смысловые характеристики норм и правил этикетного поведения изменяются мало. Но именно за счет этих установившихся, устоявшихся форм, в которых отстаиваются и аккумулируются смыслы разных эпох и народов, и обеспечивается устойчивость и непрерывность развития этикетной культуры (культуры приличий). Сориентированность этикета в прошлое дает человеку 18
ценностную опору, устойчивость, обоснованность выбора форм поведения. Этикет реализует стремление человека к определенности.
Но тем не менее, этикету чужд мизонеизм, он не отрицает нововведений. Этикет — это не просто «склад» традиционных, стереотипных форм поведения и взаимоотношений между людьми. Он — открытая, развивающаяся система, несущая в себе способность к изменениям. И в этом отношении этикет не только традиционен, но и современен,поскольку онсоразмеренсвоему времени, конкретной ситуации (онсвоевременен).Этикет представляет действительность настоящего: данного времени, места,
обстоятельств, того, что происходит здесь и сейчас. Он непосредственно вплетается в саму жизнь, в нравы людей.
Более того, этикет содержит в себе момент будущего,открывая человеку возможность. Он дает человеку знание возможности и предлагает ему лучшую из этих возможностей (оптимальную в данном контексте). Он позволяет человеку видеть возможность (общения, поведения, оформления внешности и т.д.), наставляет его на эту возможность, подводит его к этой возможности.
Хотя, внутри этикета его отдельные нормы могут быть и не соразмерны изменившимся времени и условиям, не своевременны, косны, рутинны и т.п. Но это не может относиться к этикету в целом.
«СОЦИАЛИЗАЦИЯ — ИНДИВИДУАЛИЗАЦИЯ»
Важнейшее место в ряду антиномий этикета занимает и антиномия, которую условно можно обозначить как «социализация —
индивидуализация».
Этикет, как нормативная система, является средством социализации, приобщения индивидов к общественному целому, становления их как членов общества. Именно нормы этикета являются его субстанцией, его «телом» и тем основанием, на базе которого осуществляется социализация. Этикетные нормы, как и другие социальные нормы, представляют собой эталон должного поведения, показывающий наиболее оптимальный вариант разрешения противоречия между личностью и обществом (группой, отдельными людьми). Этикетные нормы — это социальные ожидания, устойчивые требования общества к поведению индивида как члена этого общества (общности) в тех или иных конкретных обстоятельствах («этикетных ситуациях»).
Но этикет не только средство социализации, но и средство индивидуализации людей, поскольку дает возможность индивидам выразить себя (через культуру речи, манеры, культуру внешнего вида и т. п.), проявить себя, свои способности в сфере приличий. Этикет дает возможность не только слиться с группой, упорядочить свои отношения с социумом, но и выразить, «развернуть» себя перед другими. В этом плане этикет не только программирует действия человека, дисциплинирует его и регулирует его отношения с другими, но и «проектирует» человека, созидает его.
Индивид вступает в отношения с обществом через приобщение к нормам, в том числе и этикетным, но «делает он себя сам». Человек как существо творческое, созидающее сам проектирует себя в будущее (свой статус в этом обществе, свои отношения с различными членами этого общества и т.д.), в том числе и через принятие той или иной этикетной культуры.
«УСЛОВНОСТЬ — БЕЗУСЛОВНОСТЬ (БЫТИЙНОСТЬ)»
Этикет традиционно относят к сфере общественного сознания, понимая под ним: либо «совокупность норм и правил, назначение которых регулировать внешние формы поведения» \ либо «… формы, технические аспекты общения»
, либо «особую систему знаков» , либо определяют этикет как «условный
знак» .
Разумеется, с этим следует согласиться, и те же авторы приводят достаточно убедительные подтверждения этому. В реальной действительности нет самого 19
по себе «приличия» и «неприличия», это некие «условности». «Прилично — неприлично» живет, бытует в нашем сознании, языке, «говорении». Мы живем «в доме языка», где и творим определенный контекст. Именно человек — автор этого контекста и, одновременно, произведение. Мы сами творим значения «приличий», этикетные значения за счет различных интерпретаций. В действительности же существуют лишь действия-операции, которые в некоторой системе координат (отношений), мы интерпретируем как поступки («прилично — неприлично»), задавая им ценностные смыслы. Обретая эти
смыслы, поступки становятся феноменом культуры. И в этом отношении, этикет есть уже не просто мир условностей и мир поступков, но, прежде всего, мир ценностных смыслов этих поступков.
Этикет — это особый язык, после возникновения которого, возникает собственно «человеческое поведение». Будучи языком, он создает некую послеязыковую реальность, в которой действия человека обретают человеческие смыслы. Он «творит» как само бытие человека, так и
ценностную ауру этого бытия.
Этикет не только рефлексивен, семиотичен, он — онтологичен. Этикет не противостоит бытию человека. Он сам бытиен. Он есть, условно говоря, ценностно-нормативное тело общества, вне которого оно не существует. В любом обществе есть свои этикетные формы организации жизни. Этикет — это особого рода «копилка» отточенных историей форм человеческого взаимодействия, тех форм (способов, технологий) коммуникации, которые способны связать между собой людей разного пола и возраста, «своих» и «чужих», не унижая их человеческого достоинства. Этикет — это форма толерантного (компромиссного) бытия человека в социально-культурном пространстве и времени.
Как особого рода жизнедеятельность, этикет может быть охарактеризован в следующих моментах.
Человеческий мир традиционно мыслится с помощью категорий пространственного, временного и смыслового единства. Иначе говоря, пространство, время и смыслы — вот основные измерения бытия человека. Попробуем подойти к рассмотрению этикета с этих позиций.
Характеризуя этикет как особого рода жизнедеятельность, следует, прежде всего, отметить, что это коллективная жизнедеятельность, в основе которой лежит субъект-субъектный вид взаимодействия. Причем, это взаимодействие может быть опосредовано разными формами предметности, что дает основания для выделения различных видов этикета (например, знаковая форма предметности определяет наличие вербального и невербального этикета, телесная форма предметности — сексуальный, банный и т.п. виды этикета и т.д.). Но этикет — это не только реакция на некоторый предмет (формы предметности), и не только обмен информацией между субъектами, но, прежде всего, акция,в которой реализуется, осуществляется человеческая воля, и где происходит обмен субъектов смысловыми позициями.
Характеризуя этикет как особого рода жизнедеятельность, следует сказать и о том, что эта жизнедеятельность разворачивается в определенном социальнокультурном пространстве.Причем, этикет не просто заполняет некое пустое пространство. Он сам создает это пространство жизнедеятельности, бытия человека (как некоего «Я») в его отношениях («интенциях») с другими «Я» \
«Пространство, — как отмечает В. Л. Круткин, — это характеристика мира, где события имеют место одно рядом с другим»20 21. Этикет также локализуется в процессе человеческого взаимодействия в особого рода нормативных (этикетных) ситуациях, которые и определяют само пространство этикета. Он структурируется, оформляется, что создает возможность социального и коммуникативного порядка.
Этикет как особого рода жизнедеятельность человека имеет и временные характеристики, свою«глубину»(связь прошлого, настоящего и будущего), и свой«этикетный хронотоп»,связывающий, упорядочивающий пространство и время этикетных событий в противовес хаосу случайностей во взаимодействии людей друг с другом.
Время в этикете — это некая «пульсирующая» характеристика, которая меняется в зависимости от задач, которые ставит перед этикетом реальная практика.
Этикет — не только регулятор (регламентатор) времени \ упорядочивающий время реальное (время реальных событий) и, тем самым, поддерживающий непрерывность бытия. Он сам есть время того или иного события, поскольку способен как «раздвигать» это событие, так и «сжимать» его.
Так, например, в сексуальном этикете предусмотрена ситуация ухаживания, в которой этикет как бы раздвигает границы времени, давая возможность людям узнать друг друга, лучше познакомиться и т.д. Поэтому этикет ухаживаний предполагает такие стадии отношений, как поход в кино, прогулка, чаепитие, посещение ресторана, цветы или какие-то иные этикетные знаки внимания.
Но есть и такие этикетные ситуации, в которых время может быть спрессовано, сжато. Это возможно, например, за счет использования этикетной атрибутики — вещей из предметного окружения человека, по наличию или отсутствию которых сразу становится «все ясно». Так, например, шпага всегда была этикетным знаком принадлежности к дворянскому сословию. И наличие шпаги у собеседника, например, сразу «снимало» многие вопросы, возникающие при знакомстве и общении людей. То же самое можно сказать в отношении ситуаций, когда человек одет в траурные или, наоборот, торжественные одежды, носит на пальце руки обручальное кольцо и т.п.
В конечном же итоге, анализируя обозначенную нами антиномию, следует признать, что этикет не сводится однозначно ни к сознанию, ни к бытию. Он есть, скорее, некий символ-посредник, медиатор между сознанием и бытием. 22
«СЕРЬЕЗНОЕ (СТРОГОЕ) — ИГРОВОЕ »
Этикет — это система норм, предписаний, регулирующих поведение людей в обществе. И будучи нормативным, императивным по своему характеру, этикет исключает игровое начало. Он серьезен и строг в выполнении своих социальных функций, и в этой своей социальности он не допускает никаких «игр». Норма не может быть игрой. Игра — это, скорее, отклонение от нормы \ Но если немного отступить в сторону и взглянуть на этикет с несколько иной, отличной от традиционной точки зрения на этикет только как на систему норм и правил, то мы заметим, что этикет — это не только правила, не только нормы, но и само реальное бытие людей, практика их повседневного взаимодействия, регулируемая этими нормами. И в этом отношении, как нам представляется, игровые характеристики вполне применимы к этикету. В чем и как это проявляется?
Прежде чем ответить на этот вопрос, попытаемся определиться с самим пониманием «игры», «игрового», поскольку в литературе позиции
представлены неоднозначно. Существуют различные концепции игры: философские, эстетические, психологические, социологические и др. Все они анализируют разные аспекты этого явления и выделяют разные сущностные признаки игры. Применение (приложение) этих концептуальных подходов к анализу этикета позволяет обнаружить и раскрыть в нем нечто важное, существенное. Но, в то же время, ни одна из известных концепций игры не является исчерпывающей в объяснении этого феномена, не раскрывает этикет до конца. Как, впрочем, и сам этикет не соответствует в полной мере тем признакам игры, которые выделяются различными исследователями. Но все эти теории игры позволяют найти в этикете некие игровые свойства и, в то же время, в самой игре обнаружить этикетное (нормативное) начало.
Каковы же эти признаки игры и насколько они характерны для этикета? В каких смыслах, в каких контекстах мы можем говорить об этикете как игре ? 23
Если обратиться к контекстам понимания того, что есть игра, то, на наш взгляд, среди них можно выделить три основных. Условно их можно обозначить так.
- «Позитивный контекст». В рамках этого контекста игра понимается как экзистенциальный феномен, как свободная, творческая, самоцельная и самодостаточная, неотягощенная утилитарными целями деятельность 1.
- «Негативный контекст». Здесь игра понимается в несколько обличительном, критико-уничижительном смысле: игра как нечто несерьезное, неподлинное, основанное на обмане, лукавстве, лицемерии, двуличии, маскировке и т.п. В этом смысле игра позволяет человеку принять на себя какую-то роль, надеть маску и, а по мере необходимости, отказаться
от них; он может свободно менять свои роли и маски, скрывая нечто подлинное
- «Нейтральный контекст». В этом контексте игра рассматривается как взаимодействие, в котором имеется несколько вариантов выбора оптимального поведения, т.е. как определенный вид моделирования возможностей («игра возможностей») 24 2526.
«Погрузим» этикет в эти контексты и посмотрим, в какой мере они применимы к нему. При этом будем иметь в виду, что этикет есть не только «правила игры»,но и«игровая партия»,а такжеповедениедействующих в ней субъектов(«игроков»).
В первом контексте говорить об игровых характеристиках этикеты мы можем весьма условно и, в большей мере, применительно к поведенческому аспекту этикета. Лишь на высшей ступени субъективного освоения требований этикета можно обнаружить достаточно свободные («раскрепощенные»), творческие (а не только «исполнительские»), неутилитарные и т.д., и в этом смысле игровые, формы этикетного поведения.
Во втором контексте наличие игровых характеристик этикета более очевидно, хотя это также связано с поведением «игроков», но на более низких уровнях овладения этикетными требованиями.
В третьем же контексте также можно обнаружить игровые черты этикета, но, скорее, на уровне анализа самой «игровой партии», условий и характеристики ее организации и функционирования.
Попытаемся раскрыть эти, высказанные нами предположения, на более конкретном и содержательном материале.
Этикет как «игровая партия» начинается с выделения, обособления самой «этикетной ситуации»,в рамках которой и разворачивается«представление». Под этикетной ситуацией понимается совокупность событий (обстоятельств), протекающих в определенных условиях места и времени и состоящих из множества микрособытий: поступков, действий, жестов и т.д. людей, различающихся по тем или иным социальным и коммуникативным признакам ( пол, возраст, сословный статус, степень знакомства и т.п.). Причем участники этих «событий» выстраивают свою стратегию и тактику общения с учетом этих различий. Иначе говоря, этикетная ситуация есть ситуация социальнокультурного взаимодействия, участники которого: во-первых, имеют разные социальные или коммуникативные статусы, а во-вторых, выстраивают свое взаимодействие с учетом этих статусных различий, (которые и определяют их «роли» и «маски»).
Причем, «игра в этикет», по правилам отведенной для каждого в соответствии с его статусом роли, это, прежде всего, игра-представление,игра, наполненная театрализацией с присущими ей элементами: наличием
театральной площадки— этикетные ситуации на работе, в кафе, в театре и т.п.;реквизитом— головные уборы, визитные карточки, столовые приборы и т.п.;персонажами— гость, хозяин, незнакомец и т.п.;публикойи др. Этикетные события всегда разворачиваются по определенномусюжету,со своейзавязкой (встреча, знакомство),кульминацией, развязкой(прощание), при наличииактеров, зрителейи т.д.
При этом надо отметить, что этот текст (сценарная канва) этикетных ситуаций никем «нарочно» не написан. Он, по большому счету, стихийный продукт, рожденный самой практикой социальной жизнедеятельности человека. Его нормы, правила, запреты и дозволения не есть преднамеренно созданные, кем-то «придуманные». Напротив, они есть образования, которые уже «в обратном порядке» осмысливаются человеком, объясняются им и закрепляются в некоем этикетном кодексе. Фактически, этикет — одна из первичных форм бытия социального \ Кроме того, каждый народ заполняет этот «сценарный план» по-своему. Более того, внутри каждой социальной общности, в силу ее неоднородности, возникают этикетные субкультуры, обладающие всякий раз своими специфическими свойствами и характеристиками (например, этикет в местах лишения свободы, этикет партийно-государственной элиты, этикет фанатов и др.).
«Игра как представление, — отмечает А. Б. Демидов, — имеет два вида: а) репрезентация (например, спектакль) и б) воображение (себя самого кем- нибудь») . Применительно к этикету это означает следующее.
Как заметил Й. Хейзинга, само слово «представлять» по своей этимологии означает «ставить нечто перед глазами». Исходя из этого, человек в этикетных ситуациях не просто играет свою роль, он представляет («репрезентирует») ее своим партнерам по общению и возможным «зрителям».
Этикет всегда включает в себя моменты самопрезентации, основанные на желании понравиться себе и другим, быть подтвержденным другими. Можно даже сказать, что стремление выглядеть лучше — лучше других или даже лучше самого себя — коренная черта этикетного праксиса. В этикетных ситуациях люди не только упорядочивают свои отношения и действия, но и выражают себя перед другими. Особенно это заметно в ситуациях общения людей разного пола (гендера). 27 28
Что же касается представления как «воображения себя самого кем-то», то в этикете это есть ни что иное, как реализация потребности индивида в
социально-культурной идентификации с определенной группой, стремление к тому, чтобы принадлежащие к этой группе люди признали его «своим», тем, кем он сам себя воображаем, кем он стремится стать.
Но кроме игры-представления, как заметил Й. Хейзинга \ существует и другой тип игры — игра-соревнование.Может ли этикет быть отнесен и к этому типу игры? Думается, что да. Дух соперничества, состязательности,
связанный с желанием переиграть, оказаться впереди ( или — «на высоте»), завоевать право «места» и т.п. вполне присущ и «этикетным играм». Это, кстати, отмечал и сам Й. Хейзинга, когда приводил примеры китайских «состязаний в учтивости». «Соперники, — писал он, — стараются перещеголять друг друга в благородных манерах, уступая свое место либо дорогу. Состязание в учтивости, пожалуй, нигде так не формализовано, как в Китае, но встречается повсюду» 2.
Стремление с помощью соответствующих манер, речевой культуры и т.д. завоевать право быть среди «своих», т.е. среди определенного круга людей, или желание превзойти других по каким-либо признакам (например, удивить всех свои «нарядом», знанием норм столового этикета, формой гостеприимства и т. п.) — разве все это не есть игра-соревнование?
Но этикет — это не только игра -представление или игра-соревнование, это еще и «предметная игра»с использованием разнообразной этикетной атрибутики (своего рода «игрушек»). Как подчеркивал Й. Хейзинга, «во всех соревнованиях важно не толькоради чего,но такжев чемис чем»29 3031. Не менее важно это и в этикетных ситуациях, в которых задействованы не только участники общения, но и вещи из предметного окружения человека, получившие здесь и свое название — «этикетная атрибутика»32. При этом выделяют две группы вещей: а) вещи, которые в определенных ситуациях
могут приобретать этикетные смыслы и значения, но своим происхождением не связаны с этикетом (например, головные уборы, предметы одежды, домашней утвари и т.д.); б) сугубо этикетные вещи, т.е. вещи, обязанные своим
появлением на свет (например, визитные карточки, бутоньерки и т.д.).
При этом роль самих вещей в этикете определяется не ими самими, а тем, как с их помощью регулируются, выстраиваются отношения между людьми. В этом смысле, как справедливо замечает А. К. Байбурин, «из категории вещей они превращаются в знаки определенных отношений» \ Как в связи с этим не вспомнить поговорку о том, что «дорог не подарок — дорого внимание». Умение прочитывать текст, создаваемый этими знаками, всегда считался важной составляющей в этикетном воспитании 33 34.
В современном этикете роль этикетной атрибутики особенно заметна в ситуациях официального характера (на различных церемониях, приемах, официальных банкетах и т.п.), где существуют особые регламентации в сервировке столов, костюмах, оформлении пространства и т.д.
Продолжая разговор об игровых характеристиках этикета, следует отметить и то, что человек в пространстве этикета практически все время находится в ситуациях выбора вариантов своего поведения. Перед ним все время возникают разного рода оппозиции (слева — справа, стоя — сидя, первый — последний, на «ты» — на «вы» и т.д.), из которых он должен предпочесть ту, которая
соответствует его статусу и роли в этой ситуации, чтобы соответствовать подобающим ему приличиям. В этом смысле этикетная ситуация — это всегда некий каскад альтернатив, лабиринт возможностей, образующихся за счет пересечения разнообразного множества различий, сходящихся в конкретном пространстве и времени данной этикетной ситуации («здесь» и «сейчас»). И хотя число этих различий в принципе ограничено, но за счет того, что они могут пересекаться, накладываться друг на друга в разных сочетаниях, образуется множественность вариантов ситуаций, и, следовательно, возникает некое «игровое поле» этих возможностей, этих вариантов выбора. «Игра» заключается в том, чтобы выбрать («рассчитать») наиболее оптимальный («правильный», «приличный») вариант разрешения этой ситуации. И в этом контексте вполне можно говорить об этикете как некоем виде «модельной игры».
Кроме того, «игра в этикет» предполагает и наличие разных уровней овладения этой игрой(условно — от новичка до профессионала).
Кроме всего сказанного, мы можем добавить к характеристике этикета как игровой формы следующие моменты (присущие игре как таковой).
1. «Правила и порядок,предписывающие определенное заполнение игрового
пространства, — указывал Х.-Г. Гадамер, — составляют сущность игры»1.
Наличие этих характеристик в этикете не может вызвать сомнений.
1. Пространственно-временная замкнутость игры.А.Б. Демидов, вслед за Й. Хейзинга, определяет этот признак игры следующим образом. Он пишет: «Игра проходит в определенных границах пространства и времени, в которых существует «игровой мир»… У нее есть начало и конец, она проходит в пространстве, которое предварительно очерчено. На таких. территориях имеют силу особые правила»35 36.
Но то же самое можно сказать и в отношении этикета. Он тоже имеет свой хронотоп. В этикетных ситуациях обязательно есть начало и конец (вход — выход, встреча — прощание), а нормы, действующие на «особых территориях» (например, магазин, офис, ресторан, театр, в автобусе или на улице и т.д.) имеют свою специфику.
3. Повторимость и вариативность игры.
Очевидно, что и в этикете существуют эти признаки устойчивости, повторяемости, что позволяет ему воспроизводиться в стандартных, стереотипных ситуациях и действиях. И в то же время, этикетные формы поведения всегда несут в себе элементы вариативности, позволяя индивидам выбирать свой стиль поведения в рамках предлагаемых этикетом вариантов, вносить свои оттенки и нюансы в исполнение конкретных предписаний. В конечном счете, люди не роботы и не машины, и определенная доля вариативности и творчества присуща любым видам их действий, в том числе и связанным с реализацией стереотипных правил приличия.
4. Наличие элементов риска.
«Если результат каких-нибудь усилий в точности известен наперед, — заявляет Б. А. Демидов, — то здесь нет игры. Она существует лишь тогда, когда есть риск. Играть можно только при наличии неких шансов, возможностей как благоприятного, так и неблагоприятного исходов»37.
Ну что же, и в этикете это тоже есть. Всегда есть риск выглядеть неуклюже, нелепо, неточно исполняя какие-то этикетные правила (например, всегда есть риск пролить за обедом соус на скатерть, не сориентироваться в многочисленных столовых приборах на банкетном столе или какой-либо другой этикетной атрибутике и т.п.) и, тем самым, «проиграть» в этой ситуации. Или, наоборот, вести себя достойно, прилично, галантно (например, умело расправляясь за обедом с артишоками или устрицами, в компании — говоря изысканные комплименты дамам и т.п.) и, в результате «выиграть», добиться успеха в обществе.
Список этих характеристик, вероятно, может быть продолжен, но в целом ситуация уже достаточна ясна. Этикет вновь проявляет себя весьма противоречиво. В нем одновременно существует и строгое, серьезное начало, и игровое. Хотя их соотношение в этикете не является неизменным. Игровой момент может нарастать (как, например, в различных проявлениях современного этикета), а может и отступать на задний план (например, в сословном этикете или традиционном этикете восточных народов).
«ЛИЦЕМЕРНОСТЬ — ИСКРЕННОСТЬ»
Этикет — это маска, лицедейство, маскировка, которые скрывают подлинное в человеке, ограничивают его, задают рамки. Не случайно Ж. де Лабрюйер
писал о том, что человек воспитанный на нормах этикета, «всегда владеет своим лицом, взглядом, жестами; он скрытен и непроницаем, умеет таить недоброжелательство, улыбаться врагам, держать в узде свой нрав, прятать страсти, думать одно, а говорить другое и поступать наперекор собственным чувствам …»\ А вьетнамский просветитель XVIII в. Ле Куи Дон наставлял своих юных соотечественников: «.гнев или радость благородный человек не выражает на лице, а, угрожая, не изменяет голоса»38 39.
Но, с другой стороны, именно эта «маска» позволяет человеку сохранять свое достоинство и достоинство своего партнера по общению в любых, даже самых конфликтных ситуациях. Она позволяет человеку реализовать установку на толерантность. Как отмечает К. Стошкус, этикет — «… не притворство, не средство обмана людей., а показатель социализации, самодисциплины и нравственной установки. Это культура, при помощи которой человек обучается ладить с достоинством других и тем самым обеспечить защиту своего достоинства, создать условия для преодоления конфликтных ситуаций, достижения намечаемых целей общения» 40.
За внешней этикетной формой поведения, бесспорно, может скрываться лицемерие, неискренность, притворство. Хотя и в этом можно усмотреть позитивную роль этикета, позволяющего скрыть, а стало быть, и уменьшить, враждебность, агрессивность, интолерантность в
человеческих отношениях.
Не случайно современный этикет призывает нас оставаться вежливыми по отношению ко всем людям. И даже к тем, кто не вызывает наших симпатий быть толерантным. В основе этого лежит ценность достоинства человека, которое основано на идее равенства всех людей в моральном смысле. Человек достоин уважения (его взглядов, мнений, позиции и т.п.) уже потому, что он — человек. А вот мера этого уважения может быть различной в зависимости от того, насколько он “человечен” с позиций данной культуры. Следовательно, в любых, даже самых конфликтных ситуациях, этикет призывает оставаться людьми вежливыми. Другое дело, что сама вежливость при этом может проявляться по-разному. В связи с чем принято выделять четыре оттенка (формы) вежливости: корректность, учтивость, любезность и деликатность. (Об этом более подробно речь пойдет в разделе, посвященном принципам современного этикета).
Антиномии этикета Лихачева ЛС — Стр 3
Но показное, демонстративное в этикете — не всегда есть проявление лицемерия и притворства. Это может быть просто формой, средством
выражения. Как справедливо писал Е. Финк, “маски в игре не должны вводить в заблуждение, они должны зачаровывать, это — реквизит практики волшебства”41. “Лицедейство”, наличие ролевой, статусной маски является неизбежным “реквизитом” этикетных ситуаций — ситуаций требующих от человека “приличий”, приличного поведения.
«ПОЛЕЗНОСТЬ (ПРАКТИЧНОСТЬ) — БЕСПОЛЕЗНОСТЬ (НЕПРАКТИЧНОСТЬ)»
Существенные характеристики этикета связаны с проблемой соотношения в нем полезного, практически целесообразного, утилитарного и бесполезного, неутилитарного.
С одной стороны, в этикете отчетливо выражено практическое, утилитарное назначение, связанное с реализацией его социальных функций: он есть способ регуляции отношений в обществе; он есть форма удовлетворения определенных потребностей и интересов человека и общества; он есть средство и метод («техника») достижения успеха в частной и общественной жизни; он делает ситуации общения разных по своим статусам людей комфортными для участников общения и т.д.
Но, с другой стороны, этикет всегда немного бесполезен, неутилитарен в том смысле, что общество могло бы обойтись и без многих известных на сегодня норм этикета. К примеру, без многих правил столового этикета вполне «можно жить». И в определенных ситуациях («случаях») мы обходимся, например, без столовых приборов для рыбы или фруктов, или вообще обходимся без столовых приборов и т.п. Значит, в этикете есть нечто такое, что заставляет нас придерживаться его правил без каких-то внешних, утилитарных причин, как бы ради него самого.
И это, на наш взгляд, свидетельствует, во-первых, об игровом характере этикета, а во-вторых, о его эстетической составляющей, о его наполненности эстетическими ценностями и смыслами, которые поднимают (возвышают) человека до высоты культуры и человечности. Как не вспомнить в связи с этим знаменитое высказывание Ф. Шиллера: «Человек играет только тогда, когда он является человеком в полном значении этого слова, и только тогда он является настоящим человеком, когда он играет» 1.
Этикет, разворачиваясь в некоем социально-культурном пространстве, задает ценностное (нравственно-эстетическое) оформление пространству и месту действия, рождает чувство гармонии, красоты, порядка 42 43. В этом отношении этикет как бы «снимает» монотонность и однообразие операциональных действий людей по удовлетворению тех или иных потребностей (в приеме пищи, общении, ношении одежды и др.), придавая им новые выразительные формы. Этикет, по большому счету, призван осуществлять «универсальную гармонизацию» как максимально возможное в данных условиях благоприятное взаимодействие человека с окружающим миром и самим собой1.
Этикет как бы заменяет обыденные, привычные отношения человека с миром на более выразительные, значимые, эстетические. Причем, чем
больше формализуется этикет, чем большее значение в этикетных правилах придается внешней форме по сравнению с содержанием утверждаемых моральных ценностей, тем больше он приобретает характер игры, срастаясь с другими игровыми формами бытия человека, и тем больше он становится выразительным в эстетическом отношении 44.
Эстетическая составляющая этикета столь сильна, что в отдельные моменты истории этикет не только приобретал сложные и запутанные формы, но и перерастал во многие формы искусства. «А искусство, отвлекаясь на потребности времени, вбирало в себя этикетное начало. Вербальный этикет срастался с риторическими прославлениями, панегириками, поэтическими гимнами и одами, а «кинетический» этикет физических контактов (встречи и прощания, завязки знакомства и времяпрепровождение) — с танцами и театральными представлениями» 45 46.
Этикет не только упорядочивает, стабилизирует, регулирует и т.п., но и позволяет человеку выразить себя, продемонстрировать себя. И в этом смысле этикет, действительно, как бы превращает практичность, целесообразность в нечто свободное, игровое, праздничное 47.
Кроме того, в самом этикете существует значительная группа норм, объяснить назначение, практическую ценность и целесообразность которых представляется довольно сложным делом.
К примеру, в столовом этикете предусмотрено, что все блюда, включая рыбу, птицу, фрукты и т.д., следует есть с помощью ножа и вилки. А вот хлеб надо брать рукой и, более того, во время еды отламывать руками небольшие кусочки. Или другой пример: входя в помещение мужчина должен снимать головной убор. Зачем? Какой в этом практический смысл? И почему именно головной убор?
Ответить на эти вопросы непросто, поскольку эти (и целый ряд других) нормы этикета пришли к нам из истории, иногда очень глубокой и древней. И дойдя до нашего времени, утратили свое первоначальное значение и практические смыслы. Они как бы не несут в себе своих оснований. Но воспринимаются новыми поколениями сквозь призму новых потребностей и контекстов. Прежде всего, контекстов, связанных с уважением и культурной памятью. Как писал Д.С.Лихачев: «Память — основа культуры, «накопление» культуры… Память — преодоление времени, преодоление смерти… Память — одно из важнейших свойств бытия, любого бытия: материального, духовного, человеческого.» \
И мы сегодня выполняет эти, казалось бы, бесполезные, бессмысленные правила как дань уважения к культуре собственного народа. И в этом плане «бесполезность» традиционных правил приличия приобретает некую
практичность и целесообразность более высокого — культурного — порядка.
Надо сказать, что сам этикет как нормативно-ценностная система представляется достаточно сложным образованием. В нем можно выделить не только ценностно-смысловой, идеологический уровнь(уровнь нравственных, эстетических и др. смыслов), ноуровень технологический, технико
прагматический,призванный облегчить общение людей в этикетных ситуациях, сделать его более удобным, психологически и эстетически комфортным и выразительным. Причем, как нам представляется, в последние годы эта технологичность этикета нарастает. Из всех базовых принципов этикета именно принцип «целесообразности действий» выдвигается на первый план. Современный этикет человеку, попавшему в новую для него ситуацию и не знающему, как себя вести, чтобы выглядеть «прилично», рекомендует поступать так, как удобно, как целесообразно. Единственное условие, которое следует при этом иметь в виду, это чтобы было удобно и приятно не только этому человеку, но и людям, которые его в этот момент окружают.1
На эту сторону этикета обратили внимание и такие исследователи, как А.К. Байбурин и А. Л. Топорков. Они, в частности, заметили: « Для тех культур, в которых этикет не утерял связь с «корнями», где он тесно сопряжен с верованиями, религией, ритуалами, на первый план выходит обучение нормам. Там, где такие связи утрачены, внимание уделяется в основном внешней стороне поведения. Если в традиционном обществе этикет является непосредственной реализацией моральных ценностей, то в культуре современного европейского типа он чаще всего представляет набор технических приемов…»\
«СТАНДАРТИЗОВАННОЕ (РЕПРОДУКТИВНОЕ) — ТВОРЧЕСКОЕ»
Этикет — это система норм и ценностей, определяющих некие «правила игры» взаимодействующим в обществе индивидам. Этикет как бы задает внутреннюю организованность этим взаимодействиям, ограничивая ряд возможных «естественных» способов поведения людей, и в то же время, показывая систему образцов поведения, на которые они должны быть сориентированы в своих действиях. В этом плане этикет не столько адаптирует индивида — участника взаимодействия — к социальной среде, сколько адаптирует личность к миру культурных смыслов.
Если продолжить начатое выше сравнение этикета с игрой-театрализацией, то можно заметить следующее. В каждой этикетной ситуации разыгрывается как бы уже известная пьеса, некий известный текст, но имеющий свой локальный контекст. Причем, участники этого «спектакля», с одной стороны, ничего нового не вносят в ту пьесу, которая разыгрывается. Все идет по заранее известному сценарию, например: встреча — обмен приветствиями — знакомство — комплименты — разговор — прощание. Но, с другой стороны, каждый участник («актер») все же остается творцом своей роли, и один и тот же сюжет разными «актерами» может быть разыгран по-разному. Получается, что этикет не 48
столько диктует однозначный порядок действий, сколько, как бы, расставляет «узловые точки» («стрелки», «перекрестки»), на которые должны ориентироваться в своем выборе участники этикетной ситуации. Это придает этикету уже не линейно-векторный, а в большей степени объемный характер, характер некоего лабиринта. Вообще, лабиринт как структурнопространственная метафора, на наш взгляд, является наиболее точной моделью этикетной ситуации.
Таким образом, этикет, с одной стороны, как бы задает участникам этикетной ситуации однонаправленное, линейно-векторное поведение, предусмотренное конкретными нормами, рамками, стереотипами. Эта однолинейность заложена уже в структуре самой этикетной ситуации, где всегда точно указаны «вход» и «выход» (приветствие и прощание). Но, с другой стороны, попадая в саму реальную ситуацию, где в данное время и в данном месте пересекаются множество социально и коммуникативно значимых факторов (пол, возраст, социальное положение, степень знакомства, время суток, особенности пространства и т.д.), однозначная (линейновекторная) направленность поведения сменяется более сложной и
неоднозначной моделью общения. И в этом случае поведение участников этикетной ситуации должно выстраиваться уже не столько в ориентации на конкретные нормы, сколько на принципы этикета, задающие лишь самую общую ценностную линию направленности поведения человека и, тем самым, создающие большую свободу выбора вариантов поведения.
Этикет — открытая система и нормативно описать все вероятные этикетные ситуации невозможно. Жизнь всегда многообразнее любых, даже самых полных кодексов, и нельзя предусмотреть в нормах этикета все потенциально возможные ситуации, в которых от человека потребуется проявление культуры приличий. А, следовательно, невозможно требовать от человека знания всех норм этикета. Поэтому не случайно сегодня считается более важным не столько знать и помнить конкретные правила этикета, сколько понимать те
принципы (общие направления деятельности, «линия поведения»), на которых они базируются.
Нельзя обойти вниманием и существование в этикетных ситуациях такой «творческой» силы как случай— непредвиденного, не предполагаемого события, которое способно вмешиваться в течение разворачивающегося этикетного события и нарушать его запланированный ход.
Это могут быть объективные обстоятельства или субъективное вмешательство каких-либо человеческих действий, приводящих к
невозможности выполнить те или иные правила этикета, или прямо нарушающие их.
В таких случаяхприличное поведение участников ситуации становится исключительно свободным и творческим. А наиболее эффективным способом разрешения, выхода из таких ситуаций становятся игровые формы поведения, в частности шутка, ирония. И. Гофман, в частности, считал, что шутки — это «…методы, с помощью которых человек просит вычеркнуть некоторые признаки ситуации из числа критериев оценки его личности»1.
Не случайно именно по наличию в речевой практике тех или иных народов набора шуток-штампов, помогающих преодолеть неприятные ситуации в жизни, судят о степени разработанности самого этикета, в частности, речевого. Так, М. Мид отмечает: «У манус этикет не разработан, поэтому в их речи нет набора шутливых штампов, помогающих сгладить любую неприятную ситуацию» 49 50.
В этикете же европейских народов такие шутки, переводящие серьезность этикетной ситуации в некую игру, есть и ими часто пользуются. Так, например, показателен случай, происшедший с немецким историком философии Куно Фишером1. Рассказывают, что однажды во время торжественного обеда служанка, неловко повернувшись у стола, опрокинула на его лысину содержимое соусника. Наступила немая сцена. А Куно Фишер дружелюбно обратился к растерявшейся и страшно переживающей свою неловкость служанке с вопросом:
— Фрейлен на самом деле уверена, что это восстановит мою шевелюру?
Именно добрая шутка способна снять серьезность происходящего в этикете события, подчеркнуть его относительность.
При этом в этикете существует такое требование как тактичность, ориентирующее нас на чувство меры и способность считаться с чувствами и переживаниями людей, с которыми мы вступаем в общение, быть терпимыми (толерантными) к их возможным промахам, неловкостям, неумениям.
Говоря о творческом начале в этикете, следует отметить и тот факт, что в истории этикета он был представлен по-разному, и, конечно, современный этикет предоставляет индивиду гораздо большую свободу выбора вариантов поведения, допуская отдельные нарушения норм, их инвертацию, чем строгий, догматичный этикет времен Людовиков. Современный этикет не догматичен, и в тех случаях, когда человек сталкивается с ситуациями, когда выполнение этикетных норм приводит к неудобствам, противоречит сложившимся условиям или просто здравому смыслу, допускается нарушение этикета («инвертация этикетных норм»).
Так, к примеру, в этикете существует правило, согласно которому, женщина, идя рядом с мужчиной, должна находиться по правую руку от него \ Но, в то же время, если сегодня женщина идет рядом с мужчиной и ей, по каким-то причинам, удобнее идти по левую руку своего спутника, то это нарушение вполне допустимо. И никто не сочтет эту женщину невоспитанной, неприличной и т.п.
Кроме того, надо иметь в виду, что мера творчества, свободы действий различается и в этикетных культурах различных народов 51 52, а также во — многом зависит от типа самой этикетной ситуации, от степени ее нормативности и регламентированности.
«МОНОЛОГИЧНОСТЬ — ДИАЛОГИЧНОСТЬ»
Этикет — это система норм, предписаний. И уже поэтому, он обладает достаточно высокой степенью императивности, долженствования,
монологизма. Он выстраивает коммуникацию в соответствии с моделью: «послание — его принятие к исполнению». Этикетные нормы не допускают сомнений в своей истинности и правильности, они не подлежат обсуждению и дискуссии. Такая строгость и монологичность этикета была особенно характерна для его аристократических форм, где нормы этикета рассматривались как незыблемые, обязательные правила. И нарушение этих правил оценивалось как преступление.
Но в то же время, этикет проявляет себя и как диалоговая форма взаимодействия. Как в актуальном, так и в историческом плане этикет диалогичен. Прежде всего, этикет есть диалог людей как субъектов, обладающих достоинством и суверенностью. Этикет — это диалог, даже в том случае, если участники общения разделены в пространстве и во времени (например, соблюдение этикета при телефонных разговорах или при переписке). В этом случае модель этикета — двухчастна: послание — ответ. Причем, как отмечает Т. В. Цивьян, «этикетное поведение обычно рассчитано, по крайней мере, на двух адресатов: непосредственного и дальнего
(«публику»)…»53.
Но диалоговый характер этикета проявляется не только на коммуникативном уровне, где он выражен достаточно формально, поверхностно и очевидно. Есть, вероятно, и другая диалогичность этикета, более скрытая, глубинная. В ней этикет проявляется не как внешняя форма коммуникации индивидов, а как внутренний диалог культурных смыслов, как диалог «Я» — «не — Я» (другой), и где именно «Я» играет активную роль по отношению к «не — Я» (alterago, природному, стихийному началу в человеке). «Я», несущее в себе аккумулированный социально-культурный опыт, не позволяет себе попадать под воздействие «не — Я», спорит с ним, стремится сделать его своим и, тем самым, укрепить, умножить свое «Я».
Так, например, человек, глубоко освоивший этикетную культуру (для которого она не воспринимается как навязанная кем-то, в которой он чувствует себя естественно и комфортно), ведет себя прилично, культурно, воспитанно не только «на людях», «в свете», но и наедине с самим собой, у себя дома, где, казалось бы, никто не видит и не осудит. Но иначе он поступить не может, это стало его второй натурой1. Такой человек не станет есть обед прямо из кастрюли или ходить по дому в грязной, рваной одежде. Для него этот «взгляд постороннего» присутствует как бы в нем самом, в его привычках, нравах, манерах54 55.
В этом плане, этикет — это не просто внешнеепроявление культуры поведения человека. Он имеет и более глубинные, внутренние характеристики. Кроме того, этикет по существу выполняетохранительную функциюпо отношению не только к достоинству и чести человека, определяя те или иные формы внешнего поведения, коммуникации, но и охраняет его экзистенцию, «самость». Он не позволяет другому (чужому), проникнуть в мой внутренний мир, забраться на мою личностную территорию. Он всегда в этом смысле «держит дистанцию». И потому,этикет — это гарантия сосуществования экзистенциальностей в социальном пространстве.
Примером этого «охранительного» свойства этикета могут служить, отчасти, этикетные запреты, уходящие своими корнями в религиозномагические культы. Так, известно, что у многих народов считается неприличным пристально смотреть на другого человека. Но помимо того, что
такое действие есть нарушение правил «хорошего тона», оказывается, что это недопустимо еще и потому, что можно «сглазить» этого человека, нарушить его самость, его экзистенцию. В арабском этикете также существует целая система запретом на определенные действия, способные воздействовать на чужую экзистенцию, наносить ей вред, «порчу». Так, например, нельзя
пересчитывать людей («улетит благословение»), нельзя примерять чужую новую одежду прежде хозяина («а не то он умрет и платье достанется нарушившему эту норму») 1и т.д.
На этом же основано и этикетное запрещение на одалживание вещей, имеющих телесный контакт с хозяином, ибо эта вещь есть как бы неотъемлемая часть самого этого человека. Вспомним в этом отношении эпоху позднего средневековья (и несчастную Дездемону), когда для человека, дорожащего своей репутацией, дарить личные вещи, особенно касавшиеся тела хозяина (а более того — хозяйки!) было небезопасно с точки зрения этикетных приличий. Отдать (подарить, или потерять) такую вещь было равносильно отдать (потерять) самого себя.
Говоря о диалогичности этикета, нельзя не отметить и то, что сама история этикета есть явленность культуры как «диалога культур», как особой формы общения и одновременного бытия людей прошлых, настоящих и будущих культур. «Разговор в культуре всегда идет сегодня, но — всегда — через
века…» , — пишет В. С. Библер, и эти слова вполне могут быть отнесены и к этикету как культурному феномену.
При этом мы можем высказать гипотезу о том, что диалогичность этикета пришла на смену (дополнила) монологизму на определенной ступени развития общества и личности, и диалогичность этикета в ходе истории нарастала: монолог — диалог — полилог. А вместе с этим нарастало и осознание ценности толерантности (компромиссности) в коммуникативных
взаимодействиях людей, различающихся по своим социокультурным и 56 57
коммуникативным признакам, что нашло свое проявление в таких этикетноморальных требованиях как вежливость, тактичность, уступчивость, самоирония, деликатность и др. (Проверке этой гипотезы посвящен
следующий раздел данного курса, посвященный истории этикета).
Таким образом, описание конкретных антиномий и парадоксов этикета показывает, что этикет представляет собой некое единство альтернатив. Различные стороны присущих ему противоречий, антиномий можно различить между собой, но нельзя отделить друг от друга. Эта антиномичность создает парадоксальность этикета, свидетельствующую об ограниченности привычных, традиционных представлений об этикете и, как следствие, требующую пересмотра или уточнения этих представлений.
Именно в своем противоречивом единстве они создают достаточно полную и целостную (и, в то же время, незамкнутую) структуру этикета как социальнокультурного феномена. Противоречивое единство этих антиномий отражает онтологическую специфику данного феномена, который одновременно есть и монолог, и диалог; и норма, и игра; и средство общения, и средство разобщения, он толерантен и интолерантен и т.д. Причем количество антиномий, определяющих специфику и сущность этикета, не может быть зафиксировано конечным числом Nкак необходимым и достаточным. Этикет — открытая система с неопределенным числом признаков. Мы выделили и рассмотрели лишь те антиномии и парадоксы, которые очевидны, лежат на поверхности анализа и фиксируются феноменологически. Их количество может быть увеличено за счет таких антиномий, как, например, «рациональность — иррациональность», «объективность — субъективность», «уникальность — множественность» и др. Но уже сейчас мы можем зафиксировать:амбивалентность этикета является по существу его структурообразующим принципом..
1Харитонов В.В. Диалогика М.М.Бахтина и проблема полипарадигмальности современной духовной ситуации // М.М.Бахтин: эстетическое наследие и современность. Ч. II. — Саранск: Изд-во Мордов.ун-та, 1992. — С.325.
2Скрипник К. Д. Диалог как парадигма гуманитарного знания // М.М.Бахтин и методология современного гуманитарного знания : Тез.докладов участников Вторых саранских Бахтинских чтений. — Саранск: Изд-во Мордов.ун-та, 1991. — С.18.
3Библер В.С. От Наукоучения к логике культуры. — М.: Политиздат, 1990. — С. 292.
4Финк Э. Основные феномены человеческого бытия// Проблема человека в западной философии: Переводы. — М.: Прогресс, 1988. — С. 361.
5Большой толковый социологический словарь (Collins). Том 2 (П — Я): Пер. с англ. — М.: Вече,АСТ, 1999. — С.390.
6Шелер М. Избранные произведения. — М., 1994. — С.198.
7Демидов А.Б. Феномены человеческого бытия. — Мн.: Экономпресс, 1999. — С. 8.
8Лихачев Д.С. Письма о добром и прекрасном. — М., 1985. — С.33.
9Юности честное зерцало или Показание к житейскому обхождению. / Репринтное издание. — М.: Планета, 1990. — С.19.
10Мостовая И.В. Социальное расслоение: символический мир метаигры. — М., 1996. — С.67.
11Такой конформизм наиболее присущ этикету восточных народов:«…приятие» существующего порядка вещей в них считается более приличным, чем бунт и протест». — Этикет у народов Юго-Восточной Азии. — СПб., 1999. — С. 42.
12См.: Большой толковый социологический словарь (Collins). — Т.1. М.:Вече, АСТ, 1999.- С.328 — 329;Психология. Словарь / Под общ.ред. А.В. Петровского, М.Г.Ярошевского. — 2-е изд. — М., 1990. — С.175-176.
13Достаточно в этом отношении вспомнить многочисленные этикетные курьезы, имевшие место при дворе Людовиков или Испанском дворе.
14Байбурин А.К., Топорков А.Л. У истоков этикета. — Л., 1990. — С. 10.
15Там же. С.10.
16Сепир Э. Избранные труды по языкознанию и культурологии: Пер. с англ. — М., 1993. — С.481.
17Сепир Э. Избранные труды по языкознанию и культурологии. — М., 1993. — С. -485.
18Гуревич П.С. Философия культуры: Пособие для студентов гуманит. вузов. — М.: АО «Аспект-Пресс», 1994. — С.275.
- 19Волченко Л.Б. Культура поведения, этикет, мораль. — М.: Знание, 1982. — 3.Матвеев В., Панов А. В мире вежливости. — М.: Мол. Гвардия, 1976. — С.3.
- Гольдин В.Е. Речь и этикет. — М.: Просвещение, 1983. — С. 6.
- Николаева Т., Илларионов С. Этикет и мы. — М.: Советский спорт, 1993. — С.3.
20В том числе и с потенциальными другими -alterago, предки и др.
21Круткин В. Л. Онтология человеческой телесности (философские очерки): Монография. Ижевск: Изд-во Удм. Ун-та, 1993. С. 136.
22Например, этикет ограничивает время пребывания в тех или иных ситуациях (на приемах, в гостях и т.п.), запрещает опаздывать и т.д.
23В этом смысле к этикету, отчасти, могут быть применены игровые характеристики: игра как процесс трансформации этикетных норм.
24Этот взгляд на игру присущ, в основном, философским и эстетическим концепциям игры. См. работы Е.Финка, Гадамера, Й.Хейзинги и др.
25Такой контекст более характерен для социологических и психологических концепций игры. См. работыДж.Мида, Т.Парсонса, И. Гофмана, Дж.Морено и др.
26Таков контекст понимания игры в математической теории игр.
27В этом смысле получается, что не этикет генетически выделяется, вырастает из ритуала, как традиционно принято считать, а, наоборот, ритуал, как вторичная структура, выверенная, «вычищенная» до предельно лаконичной формы, вышел из этикета.
28Демидов А.Б. Феномены человеческого бытия. — Мн., 1999. — с. 24.
29См.: Хейзинга Й. Homo ludens. В тени завтрашнего дня: Пер. с нидерл. — М.: Прогресс, 1992.
30Там же. С. 82 — 83.
31Хейзинга Й.Homoludens. — С.67.
32См.: Байбурин А.К. Об этнографическом изучении этикета// Этикет у народов Передней Азии. — М., 1988.
33Там же. — С.35.
34См.: Жизнь в свете, дома и при дворе. — СПб, 1890; Хороший тон. Правила светской жизни и этикета. —СПб., 1889; Светский человек, изучивший свод законов общественных и светских приличий/ Сост. Клеопатра Светозарская. — СПб., 1880 и др.
35Гадамер Х.-Г. Истина и метод: Основы философской герменевтики: Пер. с нем. — М.: Прогресс, 1988. — С. 152 -153.
36Демидов А.Б. Феномены человеческого бытия. Мн.,1999. — С.18.
37Демидов Б.А. Феномены человеческого бытия. — С.22.
38Ларошфуко Ф. И др. Суждения и афоризмы / Ф. Ларошфуко, Б.Паскаль, Ж.Лабрюйер. — М.: Политиздат, 1990. С.336.
39Цит. По: Этикет у народов Юго-Восточной Азии: Сб.ст. — СПб.,1999. — С. 9.
40Стошкус К. Этикет в развитии общества // Этическая мысль: Науч.-публицист. чтения.- М.,1988. С.255.
41Финк Е. Основные феномены человеческого бытия // Проблема человека в западной философии. — М.,1988.С.394.
42Цит. по: Краткая философская энциклопедия — М.: Прогресс, 1994. С. 168.
43Не случайно одним из базовых принципов этикета является принцип красоты или эстетической привлекательности поведения. Иначе говоря, многие правила этикета как бы вырастают из требований эстетики: «неприлично, потому что некрасиво».1Еремеев А.Ф. Первобытная культура: происхождение, особенности, структура: Курс лекций: В 2 ч. — Саранск: Изд-во Мордов. Ун-та, 1997. — Ч.2. С. 30 — 31.
44Лихачев Д.С. Без доказательств. — СПб., 1996. С.104 — 105.
45Показательна в этом отношении эпоха позднего средневековья.
46Стошкус К. Этикет в развитии общества. С 247.
47Интересен в этом отношении феномен «праздничного этикета», когда нормы повседневного поведения отменяются, инвертируются, давая возможность человеку выразить себя, снять серьезность повседневности и т.д.
48Байбурин А.К., Топорков А.Л. У истоков этикета. С. 12 — 13.
Антиномии этикета Лихачева ЛС — Стр 4
49Цит. по: Хайнц Абельс. Интеракция, идентичность, презентация. Введение в интерпретативную социологию / Пер. с нем.яз. -Под общ. ред. Н.А.Головина и В.В.Козловского. — СПб.: «Алетейя», 1999. — 232-233.
50Мид М. Культура и мир детства. — М., 1988. — С.209.1См.: Знаменитые шутят: Анекдоты, веселые были / Сост. Г. П. Лобарев. — М.: Республика, 1994. С. 326.
51Это связано с тем, что традиционно принадлежностью мужского костюма было оружие, которое мужчины, как правило, носили на левом боку. В связи с этим женщинам было удобно и целесообразно идти справа от мужчины.
52Так, например, в тайском обществе нарушитель норм этикета считается врагом государства и потенциальным преступником. Соответственно, ни о какой «свободе творчества» и речи нет. — См.: Этикет у народов ЮгоВосточной Азии: Сб.ст. — СПб, 1999.
53Цивьян Т.В. К некоторым вопросам построения языка этикета // Труды по знаковым системам. Уч. зап. Тарт. ун -та . Вып. 181. — Тарту, 1965. — С. 144.
54Ведь не случайно говорят, что воспитанный человек — это не тот, кто столкнувшись с проблемой, долго думает, выбирает и, наконец, принимает правильное решение, а тот, кто иначе поступить просто не может.
55Это выводит нас на проблему личностной типологии, на проблему существования разных уровней овладения этикетом (См. главу IV в кн.: Л. С. Лихачева. Этикет в социальном взаимодействии: полипарадигмальный подход. — Екатеринбург, 2000.).
56См.: Этикет у народов Передней Азии. С.93-95.
57Библер В.С. От наукоучения к логике культуры. — М.: Политиздат, 1990. — С.298.